Qala men Dala Anthropology
Канал Алимы Бисеновой, антрополога, главного редактора журнала "Uly Dala: Журнал Городских и Социальных Исследований"
关联群组
记录
25.03.202523:59
649订阅者29.01.202523:59
0引用指数16.05.202520:34
284每帖平均覆盖率17.05.202523:59
557广告帖子的平均覆盖率14.02.202503:31
100.00%ER17.05.202503:59
45.66%ERR
11.05.202517:40
Қырғыздар жиналып талқылау өткізіп жатыр.
Күн тәртібінде: “ChatGPT-ге қырғызша контент көп жүктеу”.
Айтылған мәселе: “ChatGPT-ге қырғызша сұрақ қойсаң, жартылай қазақша жауап береді. Мына түрімізбен жақын арада қазақ боп кететін түріміз бар…”
Мұндай да болады екен…
Күн тәртібінде: “ChatGPT-ге қырғызша контент көп жүктеу”.
Айтылған мәселе: “ChatGPT-ге қырғызша сұрақ қойсаң, жартылай қазақша жауап береді. Мына түрімізбен жақын арада қазақ боп кететін түріміз бар…”
Мұндай да болады екен…
转发自:
Сабина Садиева
07.05.202509:20
Алгоритмы всё активнее проникают в сферу госуправления, одними из первых их освоили силы полиции. В Казахстане алгоритмы в госуправлении внедряются с большим энтузиазмом. Из последних кейсов – налогообложение, судебная система, а самый известный алгоритм – это Сергек, который сам определяет нарушителя, тип нарушения и еще штрафует сразу.
Статья Гриценко, Трочева и Вехкалахти исследует кейс Сергека в Казахстане. Исследование основано на репрезентативном опросе, проведённом в мае 2023 года (N = 959), и показывает, какие установки влияют на готовность граждан принять такую алгоритмическую полицию. Казахстан, на самом деле, интересный кейс: с одной стороны, он официально получил статус world-class digital government (Keegan, 2024), с другой - сохраняется хроническое недоверие к полиции и правовой нигилизм.
Вопрос был поставлен так: как установки формируют восприятие алгоритмической полиции: (1) доверие к институтам, (2) вера в технологии, (3) тревога за приватность и (4) правовой нигилизм (привычка обходить закон)? Оказалось, что среди перечисленного, главным фактором является технологический оптимизм. Те, кто верит, что технологии делают государство эффективнее, с большей вероятностью поддерживают алгоритмическую полицию. Причём доверие к политическим институтам само по себе значения не имеет - важнее доверие к “сервисным” звеньям вроде egov и министерств.
Правовой нигилизм, удивительным образом, повышает принятие алгоритмов. Те, кто считает закон «необязательным», не боятся цифрового контроля, полагая, что обойдут и его. Авторы сами удивлены. Что касается privacy, то эти опасения почти не влияют, а вот именно страх тотального наблюдения снижает принятие алгоритмов. Но таких людей очень немного. Авторы объясняют: казахстанцы не столько не боятся слежки, сколько не считают её предметом борьбы, как показали прошлые утечки данных, для многих это просто фон. Shit happens. Также есть и другие исследования, которые показывают, что люди намного охотнее принимают наблюдение и использование личных данных, чем казалось раньше, так как это компенсируется безопасностью и эффективностью, по их мнению (banal surveillance, privacy paradox).
В итоге получается так: на фоне недоверия к “живой” полиции, граждане доверяют её цифровым двойникам, потому что надеются на предсказуемость и рациональность. Авторы подчёркивают, что восприятие алгоритмов определяется не техническими деталями, а общим опытом взаимодействия с государством и его сервисами. Для нас это хорошо, если алгоритмы реально будут созданы и использованы надлежащим способом (не так, что в нужный момент данные можно подтереть), в долгосрочном плане уже не так просто. Технологии дают ощущение порядка, но сама система при этом меняется или нет?
Gritsenko, D., Trochev, A., &Vehkalahti, K. (2025). Public perception of algorithmic policing in a non-democratic context: evidence from Kazakhstan. Policing and Society,1–20. https://doi.org/10.1080/10439463.2025.2489954
Статья Гриценко, Трочева и Вехкалахти исследует кейс Сергека в Казахстане. Исследование основано на репрезентативном опросе, проведённом в мае 2023 года (N = 959), и показывает, какие установки влияют на готовность граждан принять такую алгоритмическую полицию. Казахстан, на самом деле, интересный кейс: с одной стороны, он официально получил статус world-class digital government (Keegan, 2024), с другой - сохраняется хроническое недоверие к полиции и правовой нигилизм.
Вопрос был поставлен так: как установки формируют восприятие алгоритмической полиции: (1) доверие к институтам, (2) вера в технологии, (3) тревога за приватность и (4) правовой нигилизм (привычка обходить закон)? Оказалось, что среди перечисленного, главным фактором является технологический оптимизм. Те, кто верит, что технологии делают государство эффективнее, с большей вероятностью поддерживают алгоритмическую полицию. Причём доверие к политическим институтам само по себе значения не имеет - важнее доверие к “сервисным” звеньям вроде egov и министерств.
Правовой нигилизм, удивительным образом, повышает принятие алгоритмов. Те, кто считает закон «необязательным», не боятся цифрового контроля, полагая, что обойдут и его. Авторы сами удивлены. Что касается privacy, то эти опасения почти не влияют, а вот именно страх тотального наблюдения снижает принятие алгоритмов. Но таких людей очень немного. Авторы объясняют: казахстанцы не столько не боятся слежки, сколько не считают её предметом борьбы, как показали прошлые утечки данных, для многих это просто фон. Shit happens. Также есть и другие исследования, которые показывают, что люди намного охотнее принимают наблюдение и использование личных данных, чем казалось раньше, так как это компенсируется безопасностью и эффективностью, по их мнению (banal surveillance, privacy paradox).
В итоге получается так: на фоне недоверия к “живой” полиции, граждане доверяют её цифровым двойникам, потому что надеются на предсказуемость и рациональность. Авторы подчёркивают, что восприятие алгоритмов определяется не техническими деталями, а общим опытом взаимодействия с государством и его сервисами. Для нас это хорошо, если алгоритмы реально будут созданы и использованы надлежащим способом (не так, что в нужный момент данные можно подтереть), в долгосрочном плане уже не так просто. Технологии дают ощущение порядка, но сама система при этом меняется или нет?
Gritsenko, D., Trochev, A., &Vehkalahti, K. (2025). Public perception of algorithmic policing in a non-democratic context: evidence from Kazakhstan. Policing and Society,1–20. https://doi.org/10.1080/10439463.2025.2489954
13.05.202507:18
Природа не знает о нашем разделении наук, она едина. Кто-то из умных естественников сказал. Наверняка Любищев.
Фольклор тоже намного сложнее, чем любые схемы. Хороший пример – Змей Горыныч. Вот уж на что сказочный персонаж. В быличках совсем не встречается. Даже с нетрезвых глаз крестьяне его не видели (а видели они немало). Горыныч был для них такой же вымышленный персонаж, как для нас Годзилла.
Это знает каждый фольклорист. Не верите? Выйдите на улицу, поймайте хотя бы одного и с пристрастием расспросите:
- Ну что, брат фольклорист? Жив Горыныч?
А тот вздохнет:
- Да нет, брат. Не жив как-то всё.
В общем, фольклористика сказала Горынычу твердое «нет». Жизнь ответила: «может быть и да».
В 1913 году на Волге, с другой стороны от Царицына, перепуганный мужичок вбежал в казачью станицу и поклялся, что только что на него рядом с озером напал гигантский змей и чуть было не проглотил с телегой, груженной дынями и арбузами. Из ноздрей змея летел дым, жало было метровым.
Атаман решил, что это был Змей Горыныч и велел созывать казаков. На рассвете они вышли на охоту за чудовищем: с фельдшером, пиками и ружьями. На озере обыскали камышовые заросли, несколько раз стреляли на шум, три часа стерегли Горыныча, но без толку. Однако слух не спрячешь в кармане, он разошелся по округе. Где-то Горыныча тоже видели, где-то слышали. Кто-то с ужасом ждал, что вот-вот змей, как было встарь, начнет похищать и таскать в свое логово местных красавиц (Царицынский вестник, 1913, 20 августа. № 4376).
История не единственная. В 1880 году по Волге ходили слухи, что рядом с Пензой упал с неба «змей-шестикрылат».
В Таврической губернии уверяли, что возле огородов бродит змей с крыльями и ногами и пышет огнем.
«Эта нелепая басня до того перепугала простодушных сельчан, что многие в сумерки опасались выходить из хаты; жены оплакивали своих мужей, которые отправлялись в дорогу, а многие уверяли, что видели собственными глазами чудовище в тот момент, когда оно пролетало мимо, причем искры от него так и сыпались» (Орловский вестник. 1892. № 238).
Так что мелькали Горынычи и в быличках. Редко, но мелькали. Выходили прогуляться, так сказать, из сказочного пространства в реальный мир.
Минутка этнографии
Фольклор тоже намного сложнее, чем любые схемы. Хороший пример – Змей Горыныч. Вот уж на что сказочный персонаж. В быличках совсем не встречается. Даже с нетрезвых глаз крестьяне его не видели (а видели они немало). Горыныч был для них такой же вымышленный персонаж, как для нас Годзилла.
Это знает каждый фольклорист. Не верите? Выйдите на улицу, поймайте хотя бы одного и с пристрастием расспросите:
- Ну что, брат фольклорист? Жив Горыныч?
А тот вздохнет:
- Да нет, брат. Не жив как-то всё.
В общем, фольклористика сказала Горынычу твердое «нет». Жизнь ответила: «может быть и да».
В 1913 году на Волге, с другой стороны от Царицына, перепуганный мужичок вбежал в казачью станицу и поклялся, что только что на него рядом с озером напал гигантский змей и чуть было не проглотил с телегой, груженной дынями и арбузами. Из ноздрей змея летел дым, жало было метровым.
Атаман решил, что это был Змей Горыныч и велел созывать казаков. На рассвете они вышли на охоту за чудовищем: с фельдшером, пиками и ружьями. На озере обыскали камышовые заросли, несколько раз стреляли на шум, три часа стерегли Горыныча, но без толку. Однако слух не спрячешь в кармане, он разошелся по округе. Где-то Горыныча тоже видели, где-то слышали. Кто-то с ужасом ждал, что вот-вот змей, как было встарь, начнет похищать и таскать в свое логово местных красавиц (Царицынский вестник, 1913, 20 августа. № 4376).
История не единственная. В 1880 году по Волге ходили слухи, что рядом с Пензой упал с неба «змей-шестикрылат».
В Таврической губернии уверяли, что возле огородов бродит змей с крыльями и ногами и пышет огнем.
«Эта нелепая басня до того перепугала простодушных сельчан, что многие в сумерки опасались выходить из хаты; жены оплакивали своих мужей, которые отправлялись в дорогу, а многие уверяли, что видели собственными глазами чудовище в тот момент, когда оно пролетало мимо, причем искры от него так и сыпались» (Орловский вестник. 1892. № 238).
Так что мелькали Горынычи и в быличках. Редко, но мелькали. Выходили прогуляться, так сказать, из сказочного пространства в реальный мир.
Минутка этнографии
转发自:Сабина Садиева
21.04.202513:30
Самое интересное про разводы в Казахстане, это три вещи:
(1) Судя по данным, медленно увеличивается доля семей, которые разводятся после 25+ лет брака. Это так называемые empty nesters -- дети выросли, синдром "пустого гнезда", а продолжительность активного зрелого возраста все еще позволяет жить и жить. Это очень интересно с точки зрения, как меняется модель женского поведения в браке.
(2) Из года в год у нас в медиа-пространстве такими заявлениями подпитывают НЕОБОСНОВАННУЮ моральную панику. Весь тредс в этом анекдоте "Казахстан на втором месте в мире по разводам". Это дичь полная, просто кто-то тоже ляпнул. У нас растет доля разводов, но потом почти все эти люди спокойненько вступают в новые браки в течении пяти лет и живут себе. Исследователи уже давно пишут, что растущая продолжительность жизни людей меняет брачность -- теперь это серия моногамных отношений.
Однако, если это кому-то нужно, то фрейминг максимально неприятный. Во-первых, государство тут же начинает реагировать и делать забавные вещи. Например, повышает стоимость развода. В новой версии Налогового кодекса предлагается увеличить госпошлину на расторжение брака с 0,5 МРП (1 966 тенге в 2025 году) до 5 МРП (19 660 тенге в 2025 году). Так как большинство браков у нас распадается по инициативе женщин, то эта норма четко гендерно окрашена.
Во-вторых, тут же происходит возбуждение сторонников ультра-традиционных ценностей, морали и радикальных взглядов всяких. В-третьих, сами люди получают совершенно неправильный сигнал. Вот ничего не придумаешь лучше, чем эта паника для того, чтобы еще больше разочаровать молодых людей в браке.
(3) На самом верхнем уровне тут вопрос к нам всем -- насколько мы позволяем государственным органам контролировать такой аспект общественных отношений как брак и развод. Есть очень четкие границы государства -- это защита от насилия (потому что монополия на насилие передана ему), нарушение контрактных штук всяких (имущество, алименты). В случае мирных разводов, по обоюдному решению между двумя взрослыми людьми, государство нос свой совать туда не должно.
(1) Судя по данным, медленно увеличивается доля семей, которые разводятся после 25+ лет брака. Это так называемые empty nesters -- дети выросли, синдром "пустого гнезда", а продолжительность активного зрелого возраста все еще позволяет жить и жить. Это очень интересно с точки зрения, как меняется модель женского поведения в браке.
(2) Из года в год у нас в медиа-пространстве такими заявлениями подпитывают НЕОБОСНОВАННУЮ моральную панику. Весь тредс в этом анекдоте "Казахстан на втором месте в мире по разводам". Это дичь полная, просто кто-то тоже ляпнул. У нас растет доля разводов, но потом почти все эти люди спокойненько вступают в новые браки в течении пяти лет и живут себе. Исследователи уже давно пишут, что растущая продолжительность жизни людей меняет брачность -- теперь это серия моногамных отношений.
Однако, если это кому-то нужно, то фрейминг максимально неприятный. Во-первых, государство тут же начинает реагировать и делать забавные вещи. Например, повышает стоимость развода. В новой версии Налогового кодекса предлагается увеличить госпошлину на расторжение брака с 0,5 МРП (1 966 тенге в 2025 году) до 5 МРП (19 660 тенге в 2025 году). Так как большинство браков у нас распадается по инициативе женщин, то эта норма четко гендерно окрашена.
Во-вторых, тут же происходит возбуждение сторонников ультра-традиционных ценностей, морали и радикальных взглядов всяких. В-третьих, сами люди получают совершенно неправильный сигнал. Вот ничего не придумаешь лучше, чем эта паника для того, чтобы еще больше разочаровать молодых людей в браке.
(3) На самом верхнем уровне тут вопрос к нам всем -- насколько мы позволяем государственным органам контролировать такой аспект общественных отношений как брак и развод. Есть очень четкие границы государства -- это защита от насилия (потому что монополия на насилие передана ему), нарушение контрактных штук всяких (имущество, алименты). В случае мирных разводов, по обоюдному решению между двумя взрослыми людьми, государство нос свой совать туда не должно.
07.05.202507:25
Рука Бога
Космонавт Олег Артемьев в беседе с корреспондентом портала Московского Сретенского Монастыря рассказал о пути в космонавтику, ощущениях на орбите и своей вере. В конце журналист спросил, чувствовал ли он помощь Божию в космосе. Вот, что ответил Олег Артемьев:
Получается, что мы можем управлять вещами, но отношения между людьми - сфера, которую называли духом, находится в руце Божией. Разве это не чудо, когда люди идеально подходят друг другу?
Теологический троп руци Божией сделал возможной социологию. Все наши коммуникации в сложной системе управляются внешней силой, - понял немецкий философ Готтфрид Вильгельм Лейбниц в начале XII века. Именно он первым обратил внимание на такой порядок, в котором участников (не только людей, но и других живых существ) много и они разные. Существует “разнообразие, которое притом всюду находится во взаимной связи”, - писал Лейбниц.
Проблема в том, что эти агенты (философ называл их монадами) конечны. У них частичное и смутное восприятие. Даже наделенные разумом люди часто действуют автоматически или бессознательно. Что тут говорить про инфузории-туфельки? “Монады не имеют окон”, то есть существуют как будто в коконах, не замечают других и вселенского порядка. Именно поэтому Бог, обладающий бесконечным восприятием, как бы берет за шкирку этих безоконных индивидов и “притирает” их друг к другу. Лейбниц говорит о влиянии одной монады на другую
В конце XIX века социолог Эмиль Дюркгейм заменил Бога обществом, а точнее моральными ценностями. Например, каждый раз, когда вы говорите кому-нибудь “Я тебя люблю”, вас заставляет сделать это внешняя сила. Потому что “так принято”. Хотя, конечно, вы будете думать, что ведете себя оригинально и самостоятельно. Вот только чуда (как в космосе) уже никакого нет.
Космонавт Олег Артемьев в беседе с корреспондентом портала Московского Сретенского Монастыря рассказал о пути в космонавтику, ощущениях на орбите и своей вере. В конце журналист спросил, чувствовал ли он помощь Божию в космосе. Вот, что ответил Олег Артемьев:
Знаете, когда ломается техника, ее мы можем починить, пожар – потушить, при разгерметизации можно заклеить дырку – все это мы можем сами сделать, нас научили и подготовили, это наша работа. Но есть и моменты, на которые ты сам повлиять не можешь никак, но они очень важны. Когда подбирается экипаж, команда, сейчас нет проверки на совместимость – выбирают примерно одинаковых людей. И если, не дай Бог, получится, что наши характеры сильно мешают нам работать, то этот неразрешенный конфликт может сорвать всю программу полета. Хуже такой «неисправности» не бывает, и исправить ее человек не в состоянии. И когда заранее, за 1,5–2 года до полета, знакомишься с будущими коллегами, приезжаешь к ним, узнаешь – вот тут и думаешь: какое же это чудо, как же мне так повезло! и кто это для меня подобрал таких удивительных, замечательных людей?! И вот тут ты вспоминаешь, что Бог над тобой, что не просто так тебе повезло, а все это Он устроил!
Получается, что мы можем управлять вещами, но отношения между людьми - сфера, которую называли духом, находится в руце Божией. Разве это не чудо, когда люди идеально подходят друг другу?
Теологический троп руци Божией сделал возможной социологию. Все наши коммуникации в сложной системе управляются внешней силой, - понял немецкий философ Готтфрид Вильгельм Лейбниц в начале XII века. Именно он первым обратил внимание на такой порядок, в котором участников (не только людей, но и других живых существ) много и они разные. Существует “разнообразие, которое притом всюду находится во взаимной связи”, - писал Лейбниц.
Проблема в том, что эти агенты (философ называл их монадами) конечны. У них частичное и смутное восприятие. Даже наделенные разумом люди часто действуют автоматически или бессознательно. Что тут говорить про инфузории-туфельки? “Монады не имеют окон”, то есть существуют как будто в коконах, не замечают других и вселенского порядка. Именно поэтому Бог, обладающий бесконечным восприятием, как бы берет за шкирку этих безоконных индивидов и “притирает” их друг к другу. Лейбниц говорит о влиянии одной монады на другую
которое может происходить лишь через посредство Бога… Бог, сравнивая две простые субстанции, находит в каждой из них основания, побуждающие его приспособлять одну к другой.
В конце XIX века социолог Эмиль Дюркгейм заменил Бога обществом, а точнее моральными ценностями. Например, каждый раз, когда вы говорите кому-нибудь “Я тебя люблю”, вас заставляет сделать это внешняя сила. Потому что “так принято”. Хотя, конечно, вы будете думать, что ведете себя оригинально и самостоятельно. Вот только чуда (как в космосе) уже никакого нет.
14.05.202512:00
Будущее отменяется: почему кино утратило веру в завтрашний день
Когда последний раз вы видели по-настоящему позитивный фильм о будущем? Где нет антиутопий, где технологии не убивают человечность, и где общество не катится в пропасть? Кажется, кинематограф смотрит на будущее все более пессимистично.
В фантастических произведениях XX века ещё теплилась надежда: от светлого (хоть путь к нему труден) будущего у братьев Стругацких до футуризма «Стартрека», где технологии служили миру. Сегодня же будущее в кино либо пугает, либо вызывает тоску. В «Бегущем по лезвию» — одиночество среди неоновых огней. В «Чёрном зеркале» — технологии как зеркало наших страхов. Даже «Она» Спайка Джонза — история любви между человеком и операционной системой — заканчивается расставанием и пустотой.
➡️Почему все так?
Мы переживаем культурный кризис, в котором будущее больше не выглядит возможным или желанным. В эпоху климатических катастроф, пандемии, войн, технологических рисков и глобального неравенства трудно представить утопию, не выглядящую наивной. Ушёл в прошлое «прогрессистский миф» — вера в то, что с каждым годом жить будет лучше.
На смену пришла ностальгия по концепту “будущего”, который, судя по всему, остался для нас в прошлом. Слышали про «Страну будущего» от Disney? Фильм как раз задумывался как редкий пример позитивного футуризма в кино: герои верят, что мир можно изменить, и находят доступ в утопическое будущее. Однако фильм провалился в прокате и остался малозамеченным, что, возможно, само по себе символично.
Можно ли сегодня вообразить светлое завтра — не как наивную мечту, а как возможную реальность? Или само будущее как категория уходит из нашей культуры? Кажется, мы вступили в постфутуристическую эпоху, где главное — не ждать будущего, а как-то пережить настоящее.
А какие кино-образы будущего запомнились вам?
Делитесь в комментариях — разберёмся вместе.
Лаборатория Культур
Когда последний раз вы видели по-настоящему позитивный фильм о будущем? Где нет антиутопий, где технологии не убивают человечность, и где общество не катится в пропасть? Кажется, кинематограф смотрит на будущее все более пессимистично.
В фантастических произведениях XX века ещё теплилась надежда: от светлого (хоть путь к нему труден) будущего у братьев Стругацких до футуризма «Стартрека», где технологии служили миру. Сегодня же будущее в кино либо пугает, либо вызывает тоску. В «Бегущем по лезвию» — одиночество среди неоновых огней. В «Чёрном зеркале» — технологии как зеркало наших страхов. Даже «Она» Спайка Джонза — история любви между человеком и операционной системой — заканчивается расставанием и пустотой.
➡️Почему все так?
Мы переживаем культурный кризис, в котором будущее больше не выглядит возможным или желанным. В эпоху климатических катастроф, пандемии, войн, технологических рисков и глобального неравенства трудно представить утопию, не выглядящую наивной. Ушёл в прошлое «прогрессистский миф» — вера в то, что с каждым годом жить будет лучше.
На смену пришла ностальгия по концепту “будущего”, который, судя по всему, остался для нас в прошлом. Слышали про «Страну будущего» от Disney? Фильм как раз задумывался как редкий пример позитивного футуризма в кино: герои верят, что мир можно изменить, и находят доступ в утопическое будущее. Однако фильм провалился в прокате и остался малозамеченным, что, возможно, само по себе символично.
Можно ли сегодня вообразить светлое завтра — не как наивную мечту, а как возможную реальность? Или само будущее как категория уходит из нашей культуры? Кажется, мы вступили в постфутуристическую эпоху, где главное — не ждать будущего, а как-то пережить настоящее.
А какие кино-образы будущего запомнились вам?
Делитесь в комментариях — разберёмся вместе.
Лаборатория Культур
登录以解锁更多功能。
