Городские историки
22.04.202512:10
Друзья из Центра современной культуры «Золото+Болото» делают крутую серию лекций об истории и природе сибирских болот, в том числе и в городах. Если вы из Тюмени, то обязательно приходите🫰
15.04.202506:06
Города Вальтера Беньямина
На днях городские историки завершили чтение Московского дневника Вальтера Беньямина. И вовремя, потому что издательство Ad Marginem недавно выпустило сборник эссе Беньямина, посвященный городам – Парижу, Берлину, Марселю, Неаполю и Москве. Как я понял, текст о Москве в этом сборнике – это переиздание очерка, созданного на переработанных материалах из Московского дневника. Очерк впервые был опубликован по частям в начале 1927 года в журнале «Die Kreatur».
Записи Беньямина о городах интересны в первую очередь тем, что отражают общую социальную мысль о городах в период зарождения урбанистики. Основные городские интенции имели во многом типичные темы и сюжеты – разнообразие, торговля, деньги, рациональность и время. Им была присуща жесткая оппозиция города – деревни. С нашей точки зрения, только к последней трети XX века теория города вышла к новым перспективам, переориентируясь на политэкономию, пространство и глобальность.
Канонические паттерны урбанистики были оформлены в знаменитом эссе Георга Зиммеля «Большие города и духовная жизнь» 1903 года и нередко повторялись в городских исследованиях. Беньямин не исключение. Он скорее всего читал текст Зиммеля, правда не ссылался на него. С другой стороны, Зиммель может быть и ни при чем: все эти темы настолько очевидны для объяснения сути города, что многие авторы – от Карла Маркса до Луиса Вирта – разбирали их независимо друг от друга. О том, как Беньямин мог быть связан с конвенциональной урбанистикой, читайте оригинальную работу Дэвида Кишика Манхэттенский проект. Теория города, в которой автор предлагает погрузиться в несуществующий текст Беньямина о Нью-Йорке.
Категории рациональности, разнообразия, времени и денег помогали на начальном этапе становления урбанистики описать западный и капиталистический город. Однако тексты Беньямина пытаются реконструируют и альтернативные феномены. Так, Неаполь выбивается из привычных западных моделей. Беньямин также не находит черты западноевропейского центра в Москве. Для него это город иного типа.
Так что новое издание Беньямина дает возможность вновь отрефлексировать суть города и критически пересмотреть основные тезисы западной урбанистической мысли.
РОЗЫГРЫШ
Городские историки вместе с издательством Ad Marginem решили сделать подарок для наших дорогих подписчиков и разыграть книгу Города Вальтера Беньямина 🥰
Условия конкурса просты: напишите в комментариях к этому посту пару слов о том, чем для вас является Москва, а 22 апреля мы рандомно выберем комментарий и объявим счастливчика. Единственное условие – нужно быть подписанными на Городских историков 🫰
Что для вас Москва?🏛Пишите в комментариях!
На днях городские историки завершили чтение Московского дневника Вальтера Беньямина. И вовремя, потому что издательство Ad Marginem недавно выпустило сборник эссе Беньямина, посвященный городам – Парижу, Берлину, Марселю, Неаполю и Москве. Как я понял, текст о Москве в этом сборнике – это переиздание очерка, созданного на переработанных материалах из Московского дневника. Очерк впервые был опубликован по частям в начале 1927 года в журнале «Die Kreatur».
Записи Беньямина о городах интересны в первую очередь тем, что отражают общую социальную мысль о городах в период зарождения урбанистики. Основные городские интенции имели во многом типичные темы и сюжеты – разнообразие, торговля, деньги, рациональность и время. Им была присуща жесткая оппозиция города – деревни. С нашей точки зрения, только к последней трети XX века теория города вышла к новым перспективам, переориентируясь на политэкономию, пространство и глобальность.
Канонические паттерны урбанистики были оформлены в знаменитом эссе Георга Зиммеля «Большие города и духовная жизнь» 1903 года и нередко повторялись в городских исследованиях. Беньямин не исключение. Он скорее всего читал текст Зиммеля, правда не ссылался на него. С другой стороны, Зиммель может быть и ни при чем: все эти темы настолько очевидны для объяснения сути города, что многие авторы – от Карла Маркса до Луиса Вирта – разбирали их независимо друг от друга. О том, как Беньямин мог быть связан с конвенциональной урбанистикой, читайте оригинальную работу Дэвида Кишика Манхэттенский проект. Теория города, в которой автор предлагает погрузиться в несуществующий текст Беньямина о Нью-Йорке.
Категории рациональности, разнообразия, времени и денег помогали на начальном этапе становления урбанистики описать западный и капиталистический город. Однако тексты Беньямина пытаются реконструируют и альтернативные феномены. Так, Неаполь выбивается из привычных западных моделей. Беньямин также не находит черты западноевропейского центра в Москве. Для него это город иного типа.
Так что новое издание Беньямина дает возможность вновь отрефлексировать суть города и критически пересмотреть основные тезисы западной урбанистической мысли.
РОЗЫГРЫШ
Городские историки вместе с издательством Ad Marginem решили сделать подарок для наших дорогих подписчиков и разыграть книгу Города Вальтера Беньямина 🥰
Условия конкурса просты: напишите в комментариях к этому посту пару слов о том, чем для вас является Москва, а 22 апреля мы рандомно выберем комментарий и объявим счастливчика. Единственное условие – нужно быть подписанными на Городских историков 🫰
Что для вас Москва?🏛Пишите в комментариях!
07.04.202504:54
Что не так с идентичностью в девелопменте и архитектуре
Девелоперская компания Брусника выпустила очередной номер своего «Городского журнала». Тема номера – идентичность. Хороший повод еще раз поговорить об этом.
Последний год городские историки собирают материал о том, как девелоперы и архитекторы используют это понятие, вероятно пришедшее в девелопмент из социальных наук. Один из наших студентов даже взялся за магистерскую диссертацию по этой теме. Очень интересно, что получится, учитывая, что он плотно интегрирован в эту сферу и может использовать все возможности для включенного наблюдения.
А сейчас мы горячо рекомендуем недавнюю статью Гавриила Малышева, антрополога и автора крутого тг-канала Воздушные избы, об использовании архитекторами концепта «идентичность». Спойлер: Малышев показывает, что на разных этапах – от появления идеи до публичной презентации продукта – «идентичность» выступает таким наукообразным словом, которое позволяет обосновать выбор и полюбиться людям, является способом привнести в территорию добавленную стоимость через конструирование ее уникальности.
В целом городские историки согласны с выводами Малышева. Однако в этой интерпретации хочется усилить один важный тезис – для архитекторов, как и для всего мира девелопмента, не имеет особого значения содержательная сторона понятия «идентичность». Главное, чтобы оно повышало добавленную стоимость продукта.
Поэтому «идентичность» стала таким универсальным волшебным словом, которое можно приложить к описанию всего: архитектурной композиции, стиля, истории места, символов, дизайна, декора, памятников и т.д. Если не знаешь, как рассказать о своем продукте, просто говори «идентичность» и будет круто! Вообще это тревожный процесс, так как он указывает не на расширение профессионального языка архитектурного и девелоперского сообщества, а на его сжатие.
Вторым серьезным следствием такой неразборчивости в «идентичности» стала прямая подмена понятий. Дело в том, что когда архитекторы и девелоперы говорят об «идентичности», они чаще всего забывают про людей, им интересна идентичность архитектуры. Это означает, что на территорию можно привнести любой архитектурный объект с «идентичностью», но связана ли эта «идентичность» с идентичностью самих людей на этой территории мало кто будет проверять.
Важный посыл архитекторов – «идентичность можно сформировать». В этой формуле «идентичность» означает в первую очередь уникальность, а она не обязательно должна отражать то, как жители себя осмысляют. В этом и проблема. Архитектор легко может принести уникальность туда, где она не то что не нужна, а вообще будет инородным и чужим телом для местных жителей. Вот и подмена понятий: чужеродное притворяется идентичным.
Что же тогда в таком случае является идентичностью? Ответ стоит искать в социальных науках, где под идентификацией ученые понимают социальный процесс, означающий как люди соотносят себя с различными группами и явлениями и как они разделяют их на «свои» и «чужие». Такая оптика подмечает, что архитектура, здания или территории не имеют никакой идентичности, а ей обладают люди, которые взаимодействуют с этой архитектурой, используют эти здания и проживают на этой территории. Поэтому невозможно привнести какой-то уникальный объект в пространство и назвать его идентичным. Для начала следует детально разобраться, а так ли эта уникальность отражает идентичность людей, контактирующих с этим объектом.
Возвращаясь к «Городскому журналу» Брусники, хочется поделиться точкой зрения Василия Большакова, руководителя отдела мастер-плана Брусники, который на его страницах отметил, что идентичность – это «понимание, ощущение, соотнесение и самоопределение человека в пространстве». Одно из немногих определений, которое попало в суть. Думаем, что именно от этого и нужно исходить архитекторам и девелоперам, ищущих и формирующих «идентичность» в своих проектах. И тут вряд ли можно обойтись без помощи социальных ученых – социологов, антропологов и историков. С людьми придется разговаривать, прежде делать архитектурный проект уникальным.
Девелоперская компания Брусника выпустила очередной номер своего «Городского журнала». Тема номера – идентичность. Хороший повод еще раз поговорить об этом.
Последний год городские историки собирают материал о том, как девелоперы и архитекторы используют это понятие, вероятно пришедшее в девелопмент из социальных наук. Один из наших студентов даже взялся за магистерскую диссертацию по этой теме. Очень интересно, что получится, учитывая, что он плотно интегрирован в эту сферу и может использовать все возможности для включенного наблюдения.
А сейчас мы горячо рекомендуем недавнюю статью Гавриила Малышева, антрополога и автора крутого тг-канала Воздушные избы, об использовании архитекторами концепта «идентичность». Спойлер: Малышев показывает, что на разных этапах – от появления идеи до публичной презентации продукта – «идентичность» выступает таким наукообразным словом, которое позволяет обосновать выбор и полюбиться людям, является способом привнести в территорию добавленную стоимость через конструирование ее уникальности.
В целом городские историки согласны с выводами Малышева. Однако в этой интерпретации хочется усилить один важный тезис – для архитекторов, как и для всего мира девелопмента, не имеет особого значения содержательная сторона понятия «идентичность». Главное, чтобы оно повышало добавленную стоимость продукта.
Поэтому «идентичность» стала таким универсальным волшебным словом, которое можно приложить к описанию всего: архитектурной композиции, стиля, истории места, символов, дизайна, декора, памятников и т.д. Если не знаешь, как рассказать о своем продукте, просто говори «идентичность» и будет круто! Вообще это тревожный процесс, так как он указывает не на расширение профессионального языка архитектурного и девелоперского сообщества, а на его сжатие.
Вторым серьезным следствием такой неразборчивости в «идентичности» стала прямая подмена понятий. Дело в том, что когда архитекторы и девелоперы говорят об «идентичности», они чаще всего забывают про людей, им интересна идентичность архитектуры. Это означает, что на территорию можно привнести любой архитектурный объект с «идентичностью», но связана ли эта «идентичность» с идентичностью самих людей на этой территории мало кто будет проверять.
Важный посыл архитекторов – «идентичность можно сформировать». В этой формуле «идентичность» означает в первую очередь уникальность, а она не обязательно должна отражать то, как жители себя осмысляют. В этом и проблема. Архитектор легко может принести уникальность туда, где она не то что не нужна, а вообще будет инородным и чужим телом для местных жителей. Вот и подмена понятий: чужеродное притворяется идентичным.
Что же тогда в таком случае является идентичностью? Ответ стоит искать в социальных науках, где под идентификацией ученые понимают социальный процесс, означающий как люди соотносят себя с различными группами и явлениями и как они разделяют их на «свои» и «чужие». Такая оптика подмечает, что архитектура, здания или территории не имеют никакой идентичности, а ей обладают люди, которые взаимодействуют с этой архитектурой, используют эти здания и проживают на этой территории. Поэтому невозможно привнести какой-то уникальный объект в пространство и назвать его идентичным. Для начала следует детально разобраться, а так ли эта уникальность отражает идентичность людей, контактирующих с этим объектом.
Возвращаясь к «Городскому журналу» Брусники, хочется поделиться точкой зрения Василия Большакова, руководителя отдела мастер-плана Брусники, который на его страницах отметил, что идентичность – это «понимание, ощущение, соотнесение и самоопределение человека в пространстве». Одно из немногих определений, которое попало в суть. Думаем, что именно от этого и нужно исходить архитекторам и девелоперам, ищущих и формирующих «идентичность» в своих проектах. И тут вряд ли можно обойтись без помощи социальных ученых – социологов, антропологов и историков. С людьми придется разговаривать, прежде делать архитектурный проект уникальным.
31.03.202510:18
КРТ и городская история
Месяц назад городские историки дни и ночи напролёт сидели над отчетом по предпроектному исследованию для очень крупного девелопера, который приступил к комплексному развитию территории (КРТ) значительной части одного заводского района Тюмени.
Как это обычно бывает, заказчик задумался об исследовании в самую последнюю очередь, когда уже и мастер-план разработан, и нейминг есть, и благоустройство с концепцией продумано, и рекламная кампания во всю идет, ну и старая застройка почти подчистую снесена. Вместе с тем наш клиент явно позиционировал себя как девелопера с особым видением, который желает формировать тренды. Так, заказчик пришел к выводу о необходимости большого исследования.
Одним из запросов к Центру урбанистики ТюмГУ было выявление смыслов территории, которые можно использовать не только в продвижении проекта, но и в дизайне и решениях по благоустройству. Основой исследования стало полевое антропологическое исследование с наблюдениями, дневниками и интервью, а также детальный историко-культурный анализ, основанный на материалах архивов, местного музея и газетных материалов.
В итоге оказалось, что район, попавший под КРТ и стремительно трансформирующийся в силу масштабной реновации, обладает невероятно сложной социальной жизнью. Здесь множество устойчивых сообществ, разнообразие специфических сценариев и практик взаимодействия с ландшафтом, активная локальная коммеморативная культура, многообразная палитра идентичностей у местного населения и сильная привязанность к месту.
Подобная социальная жизнь всегда основана на глубокой истории территории. Устойчивые сообщества и идентичности нередко возникают ситуативно, как практика под влиянием внешних факторов, но вместе с тем они могут быть результатом большого предшествующего опыта. Так и тут история выступает для местных активистов ресурсом в присвоении территории. В частности, для того чтобы преодолеть криминальный имидж района они широко используют старое название территории, которое появилось еще в дореволюционную эпоху. С другой стороны, ветераны местной промышленности пытаются отстоять заводскую идентичность, явно ощущая себя дискриминированными в этом символическом противостоянии. При этом все группы района хотят сохранить наследие территории, стремительно утрачивающееся в условиях реновации и миграции сюда молодых семей.
Более того, для застройщика стало совершенной неожиданностью, что снесенная им в рамках реализации КРТ старая деревянная застройка обладала уникальными архитектурными особенностями, ценной аутентичной жизнью с особой пасторальной эстетикой, удивительной местной историей с героями, яркими сюжетами и достижениями. Этот локальный мир притягивал креативщиков и художников со всего города, которые вдохновлялись им и создавали яркие художественные инициативы.
Мы не можем раскрывать конкретные рекомендации, которые были сформулированы для заказчика. Фактически они означали пересборку КРТ – отход от идеологии реновации к новой культурной джентрификации, которая учитывает историю места. Если застройщик прислушается, то это будет настоящее комплексное развитие территории, сохраняющее наследие города, даже в тех случаях, когда сами элементы старой планировки и застройки утрачены. Все это можно воспроизвести в архитектуре фасадов, мафах, благоустройстве, брендинге, маркетинге, работе соседского центра и различных культурных мероприятиях. В таком случае КРТ не уничтожает историю города, а помогает не утратить его собственное лицо.
Так что городские историки призывают всех девелоперов, архитектурные бюро и местные администрации проводить глубокий антропологический и историко-культурный анализ перед тем как начинать КРТ. Нужно создавать города, которые ценят свою историю, а не начинать все с чистого листа ❤️
Кстати, городские историки готовы к сотрудничеству. Если вы реализуете подобные проекты КРТ и реновации, и при этом хотите учесть историю территории в новом проекте, то пишите нам @igorstasurban. Давайте пересоберем КРТ вместе☝️
P.S. На картинке как ChatGPT видит комплексное развитие территории.
Месяц назад городские историки дни и ночи напролёт сидели над отчетом по предпроектному исследованию для очень крупного девелопера, который приступил к комплексному развитию территории (КРТ) значительной части одного заводского района Тюмени.
Как это обычно бывает, заказчик задумался об исследовании в самую последнюю очередь, когда уже и мастер-план разработан, и нейминг есть, и благоустройство с концепцией продумано, и рекламная кампания во всю идет, ну и старая застройка почти подчистую снесена. Вместе с тем наш клиент явно позиционировал себя как девелопера с особым видением, который желает формировать тренды. Так, заказчик пришел к выводу о необходимости большого исследования.
Одним из запросов к Центру урбанистики ТюмГУ было выявление смыслов территории, которые можно использовать не только в продвижении проекта, но и в дизайне и решениях по благоустройству. Основой исследования стало полевое антропологическое исследование с наблюдениями, дневниками и интервью, а также детальный историко-культурный анализ, основанный на материалах архивов, местного музея и газетных материалов.
В итоге оказалось, что район, попавший под КРТ и стремительно трансформирующийся в силу масштабной реновации, обладает невероятно сложной социальной жизнью. Здесь множество устойчивых сообществ, разнообразие специфических сценариев и практик взаимодействия с ландшафтом, активная локальная коммеморативная культура, многообразная палитра идентичностей у местного населения и сильная привязанность к месту.
Подобная социальная жизнь всегда основана на глубокой истории территории. Устойчивые сообщества и идентичности нередко возникают ситуативно, как практика под влиянием внешних факторов, но вместе с тем они могут быть результатом большого предшествующего опыта. Так и тут история выступает для местных активистов ресурсом в присвоении территории. В частности, для того чтобы преодолеть криминальный имидж района они широко используют старое название территории, которое появилось еще в дореволюционную эпоху. С другой стороны, ветераны местной промышленности пытаются отстоять заводскую идентичность, явно ощущая себя дискриминированными в этом символическом противостоянии. При этом все группы района хотят сохранить наследие территории, стремительно утрачивающееся в условиях реновации и миграции сюда молодых семей.
Более того, для застройщика стало совершенной неожиданностью, что снесенная им в рамках реализации КРТ старая деревянная застройка обладала уникальными архитектурными особенностями, ценной аутентичной жизнью с особой пасторальной эстетикой, удивительной местной историей с героями, яркими сюжетами и достижениями. Этот локальный мир притягивал креативщиков и художников со всего города, которые вдохновлялись им и создавали яркие художественные инициативы.
Мы не можем раскрывать конкретные рекомендации, которые были сформулированы для заказчика. Фактически они означали пересборку КРТ – отход от идеологии реновации к новой культурной джентрификации, которая учитывает историю места. Если застройщик прислушается, то это будет настоящее комплексное развитие территории, сохраняющее наследие города, даже в тех случаях, когда сами элементы старой планировки и застройки утрачены. Все это можно воспроизвести в архитектуре фасадов, мафах, благоустройстве, брендинге, маркетинге, работе соседского центра и различных культурных мероприятиях. В таком случае КРТ не уничтожает историю города, а помогает не утратить его собственное лицо.
Так что городские историки призывают всех девелоперов, архитектурные бюро и местные администрации проводить глубокий антропологический и историко-культурный анализ перед тем как начинать КРТ. Нужно создавать города, которые ценят свою историю, а не начинать все с чистого листа ❤️
Кстати, городские историки готовы к сотрудничеству. Если вы реализуете подобные проекты КРТ и реновации, и при этом хотите учесть историю территории в новом проекте, то пишите нам @igorstasurban. Давайте пересоберем КРТ вместе☝️
P.S. На картинке как ChatGPT видит комплексное развитие территории.
Reposted from:
(Не)изящный хинтерланд
25.03.202506:07
"ПРАВО НА ГОРОД" Павел Куприянов из Москвы рассказал про жизнь на романовском берегу города Тутаева. Аффорданс старинного города привлекает туда московскую творческую интеллигенцию, и она креативит, преобразуя среду. Но было бы упрощением видеть в этом колониальную ситуацию, эта богема этакие коты Шредингера, полутутаевцы, полумосквичи.
Reposted from:
Записки историка архитектуры
24.03.202508:16
Эта "официальная" история была предельно обезличена. Между тем, реальность, ожидаемо, гораздо сложнее, потому что ее создают люди. И спор о том, кто/что важнее в истории — личность или глобальный процесс — столько же вечен, как спор о курице и яйце. И тут я солидарна с Полумной Лавгуд: "круг не имеет начала". Важно и то, и другое.
К сожалению, личностный уровень в случае истории реконструкции Москвы очень сложно выявить, поскольку источников для его изучения практически нет. Однако совокупность имеющихся, часто косвенных, показывает, что архитекторы многое инициировали, что их усилиями двигалось большинство процессов, хотя, возможно, и не так как самим бы архитекторам хотелось.
Наверное, самый сложный момент в случае столь больших обобщений, к которым мне пришлось прибегнуть в докладе, это необходимость держать в голове и как-то показывать, что архитекторы на протяжении рассматриваемого большого временного отрезка были разными. И речь не только о конкретных персоналиях, но и о разных поколениях с разным опытом, разными ценностями и т.п. И условную "московскую власть" тоже представляли очень разные люди, разные поколения (достаточно назвать трех председателей Моссовета - Л.Б. Каменева (1918-1926), Н.А. Булганина (1931-1937) и В.П. Пронина (1939-1944)). И все они — архитекторы и представители разных ветвей московского руководства —путем иногда единонаправленных, иногда разнонаправленных усилий меняли Москву.
Уложить все эти мысли в 15 минут у меня не получилось. С вопросами была аналогичная история, но, как я уже сказала, они были замечательными. Очень надеюсь, что однажды смогу ответы на некоторые из них превратить в статьи.
П.С. Огромная благодарность коллегам, усилиями которых я оказалась на конференции. Потрясающий опыт.
К сожалению, личностный уровень в случае истории реконструкции Москвы очень сложно выявить, поскольку источников для его изучения практически нет. Однако совокупность имеющихся, часто косвенных, показывает, что архитекторы многое инициировали, что их усилиями двигалось большинство процессов, хотя, возможно, и не так как самим бы архитекторам хотелось.
Наверное, самый сложный момент в случае столь больших обобщений, к которым мне пришлось прибегнуть в докладе, это необходимость держать в голове и как-то показывать, что архитекторы на протяжении рассматриваемого большого временного отрезка были разными. И речь не только о конкретных персоналиях, но и о разных поколениях с разным опытом, разными ценностями и т.п. И условную "московскую власть" тоже представляли очень разные люди, разные поколения (достаточно назвать трех председателей Моссовета - Л.Б. Каменева (1918-1926), Н.А. Булганина (1931-1937) и В.П. Пронина (1939-1944)). И все они — архитекторы и представители разных ветвей московского руководства —путем иногда единонаправленных, иногда разнонаправленных усилий меняли Москву.
Уложить все эти мысли в 15 минут у меня не получилось. С вопросами была аналогичная история, но, как я уже сказала, они были замечательными. Очень надеюсь, что однажды смогу ответы на некоторые из них превратить в статьи.
П.С. Огромная благодарность коллегам, усилиями которых я оказалась на конференции. Потрясающий опыт.
19.04.202516:48
Лекция. Как жилищно-строительная кооперация изменила советский город в 1920—1930-е?
Несколько лет назад, изучая архитектуру Москвы 1920—1930-х, мы поняли, что в формировании социалистического городского пространства одна из ключевых ролей принадлежит жилищно-строительной кооперации. Продолжая исследование, мы отодвинули немного в сторону роль властных директив и смелых идей архитекторов-конструктивистов в создании городов-садов, домов-коммун или жилья для советской элиты, и стали изучать влияние добровольных и не очень объединений граждан на архитектуру.
Приходите на лекцию в Шанинку, где мы разберём, как общественная инициатива влияла на формирование советского города, как работали инструменты конструирования нового социального пространства, в котором уживались обеспеченные нэпманы и низкооплачиваемые рабочие, и конечно обсудим самые интересные примеры московских кооперативных домов.
Вход свободный, регистрация здесь.
Несколько лет назад, изучая архитектуру Москвы 1920—1930-х, мы поняли, что в формировании социалистического городского пространства одна из ключевых ролей принадлежит жилищно-строительной кооперации. Продолжая исследование, мы отодвинули немного в сторону роль властных директив и смелых идей архитекторов-конструктивистов в создании городов-садов, домов-коммун или жилья для советской элиты, и стали изучать влияние добровольных и не очень объединений граждан на архитектуру.
Приходите на лекцию в Шанинку, где мы разберём, как общественная инициатива влияла на формирование советского города, как работали инструменты конструирования нового социального пространства, в котором уживались обеспеченные нэпманы и низкооплачиваемые рабочие, и конечно обсудим самые интересные примеры московских кооперативных домов.
Вход свободный, регистрация здесь.
13.04.202514:24
конфорефлексия
меня иногда зовут поучаствовать в околонаучных дискуссиях, где урбанисты делятся своими исследованиями и наблюдениями, иногда просто мыслями, я таких мероприятий за последние 10 лет видел много, они почти всегда одинаковые
урбанисты, очень любят про политику или госуправление порассуждать, почему-то всегда с либеральным духом, так было и до сво и сейчас
видимо либералы больше о "прекрасном будущем" мечтают, чем все остальные, а все остальные больше работой заняты, а когда много работаешь с реальными проектами на земле не до рассуждений :)
и на такие мероприятия почему-то не сильно любят звать тех кто "внутри системы" с реальным понимание как оно устроено и работает сейчас, получили бы конструктивные (или формальные?) ответы, было бы повеселее
меня видимо зовут благодаря моему активному либеральному прошлому, я типа свой, и после мероприятий стабильно ухожу с полным ощущением главного ватника в зале
там стабильно что-то в духе: "авторитарный урбанизм это плохо, потому, что властям это выгодно" или "вовлечение не работает потому, что губернаторы превратили его в инструмент достижения собственных интересов" или "федералы придумали МП вместо генплана, чтобы проталкивать свои проекты, без обязательств реализовать то, что на самом деле надо людям"
— у меня начинает дергаться глаз, и я понимаю что вижу не глубокое, внимательное исследование с осмысленными и проверенными выводами, а просто самый простой одноцветный флаг с которым "исследователь" бежит, по пути собирая пачку поверхностных мало-связанных фактов
и вместо того чтобы обсудить детально что внутри авторитарного урбанизма хорошо, плохо, работает, не работает, что надо поменять чтобы было лучше или не становилось хуже — мне приходится задать вопрос "а зачем ты вообще этот флаг поднял? где пруфы?"
короче, исследователям надо бороться с навязчивым желанием все упростить и за основу исследования взять примитивную революционную гипотезу, и заставлять себя напрячься, потратить силы, время, углубиться, разобраться в деталях, и понять что жизнь устроена сложнее и может, в итоге передумать вообще писать статью или идти на эту конференцию
как сказал мой товарищ с большим опытом реальной работы на муниципальном уровне — концептуалисты очень любят обвинять федералов в централизации власти и упрощении, не понимая что сами в этот момент все жутко упрощают и централизуют свою концепцию
хорошего воскресенья
@gdedenezki #проурбанистику
пс, в опросе просили про урбанистику писать, ну вот
меня иногда зовут поучаствовать в околонаучных дискуссиях, где урбанисты делятся своими исследованиями и наблюдениями, иногда просто мыслями, я таких мероприятий за последние 10 лет видел много, они почти всегда одинаковые
урбанисты, очень любят про политику или госуправление порассуждать, почему-то всегда с либеральным духом, так было и до сво и сейчас
видимо либералы больше о "прекрасном будущем" мечтают, чем все остальные, а все остальные больше работой заняты, а когда много работаешь с реальными проектами на земле не до рассуждений :)
и на такие мероприятия почему-то не сильно любят звать тех кто "внутри системы" с реальным понимание как оно устроено и работает сейчас, получили бы конструктивные (или формальные?) ответы, было бы повеселее
меня видимо зовут благодаря моему активному либеральному прошлому, я типа свой, и после мероприятий стабильно ухожу с полным ощущением главного ватника в зале
там стабильно что-то в духе: "авторитарный урбанизм это плохо, потому, что властям это выгодно" или "вовлечение не работает потому, что губернаторы превратили его в инструмент достижения собственных интересов" или "федералы придумали МП вместо генплана, чтобы проталкивать свои проекты, без обязательств реализовать то, что на самом деле надо людям"
— у меня начинает дергаться глаз, и я понимаю что вижу не глубокое, внимательное исследование с осмысленными и проверенными выводами, а просто самый простой одноцветный флаг с которым "исследователь" бежит, по пути собирая пачку поверхностных мало-связанных фактов
и вместо того чтобы обсудить детально что внутри авторитарного урбанизма хорошо, плохо, работает, не работает, что надо поменять чтобы было лучше или не становилось хуже — мне приходится задать вопрос "а зачем ты вообще этот флаг поднял? где пруфы?"
короче, исследователям надо бороться с навязчивым желанием все упростить и за основу исследования взять примитивную революционную гипотезу, и заставлять себя напрячься, потратить силы, время, углубиться, разобраться в деталях, и понять что жизнь устроена сложнее и может, в итоге передумать вообще писать статью или идти на эту конференцию
как сказал мой товарищ с большим опытом реальной работы на муниципальном уровне — концептуалисты очень любят обвинять федералов в централизации власти и упрощении, не понимая что сами в этот момент все жутко упрощают и централизуют свою концепцию
хорошего воскресенья
@gdedenezki #проурбанистику
пс, в опросе просили про урбанистику писать, ну вот
Reposted from:
Институт региональных исторических исследований
04.04.202504:59
#мероприятия
Дорогие друзья и коллеги!
Институт региональных исторических исследований факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ совместно с Институтом истории и археологии Уральского отделения РАН приглашают принять участие в воркшопе "Позднесоветский взгляд на историко-культурное наследие России", который пройдёт 3 июня 2025 г. на базе НИУ ВШЭ (Москва). Мероприятие пройдет в очном формате.
В рамках воркшопа планируется обсудить следующие аспекты проблемы:
🔷"Народность" (в значении коллективного классово-народного творчества) как основа ценностного восприятия категории "наследие" в СССР. Какую роль играли народные промыслы, фольклор, художественное творчество, древнерусская архитектура в контексте открытия/познания историко-культурного контекста? Какое значение имела материальность народного, например, обращение к дереву или камню?
🔷Формирование регионального исторического канона. Помимо общенационального и общесоюзного понимания наследия, в котором доминирующую роль играли общесоюзные фигуры и явления (Андрей Рублев, домонгольская архитектура, деревянное зодчество), существовали республиканские и региональные каноны, обладавшие собственными значимыми топосами. Как и при участии каких акторов формировались такие региональные и локальные каноны, как они укреплялись или изменялись с течением времени? Как обращение к категории "наследие" формировало основу для создания новых или укрепления старых территориальных иерархий и распределения символического капитала?
🔷Градостроение СССР: между историзмом и модернизмом. Как соотносились в рамках градостроительной мысли 1960-х – 1980-х годов и в практике формирования городского пространства снос и возведение новых районов в интернациональном, модернистском стиле, с одной стороны, и сохранение исторических районов и старой застройки, с другой? Как обосновывался и интерпретировался в рамках советской культуры этот "спор древних и новых"?
🔷"Он был… почти подвижник". Как пространство дискуссии о наследии превращалось в поле позиционирования и презентации для представителей интеллигенции? Как функционировала советская публичность применительно к структурам, нацеленным на работу с наследием (например, ВООПИиК и ВЦСПС)? Как и почему директора музеев, журналисты и художники, работавшие с наследием, превращались в востребованное (локальное) место памяти? Как именно функционировала система апроприации/присвоения публичных проектов теми или иными участниками процесса?
🔷Другие(ое) и наследие. Как функционировал (и в чем был ограничен) детский и школьный познавательный туризм в позднем СССР? Каким было участие в указанных процессах представителей церкви? Какой была экономическая составляющая работы с наследием? На основе каких составляющих формировался бюджет крупных реставрационных проектов и какова в этом отношении роль советского Фонда охраны памятников истории и культуры?
Заявка на участие в воркшопе должна включать:
- Аннотацию к докладу объемом 2 000 знаков;
- Краткую информацию об участнике (ФИО полностью, научный статус, место работы, должность, обратный адрес и телефон).
Крайний срок подачи заявок: 20 апреля 2025 г.
Просьба присылать заявки Наталии Александровне Бересневой по адресу regionalhist@hse.ru
Подробную информацию о мероприятии можно найти на странице Института.
Дорогие друзья и коллеги!
Институт региональных исторических исследований факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ совместно с Институтом истории и археологии Уральского отделения РАН приглашают принять участие в воркшопе "Позднесоветский взгляд на историко-культурное наследие России", который пройдёт 3 июня 2025 г. на базе НИУ ВШЭ (Москва). Мероприятие пройдет в очном формате.
В рамках воркшопа планируется обсудить следующие аспекты проблемы:
🔷"Народность" (в значении коллективного классово-народного творчества) как основа ценностного восприятия категории "наследие" в СССР. Какую роль играли народные промыслы, фольклор, художественное творчество, древнерусская архитектура в контексте открытия/познания историко-культурного контекста? Какое значение имела материальность народного, например, обращение к дереву или камню?
🔷Формирование регионального исторического канона. Помимо общенационального и общесоюзного понимания наследия, в котором доминирующую роль играли общесоюзные фигуры и явления (Андрей Рублев, домонгольская архитектура, деревянное зодчество), существовали республиканские и региональные каноны, обладавшие собственными значимыми топосами. Как и при участии каких акторов формировались такие региональные и локальные каноны, как они укреплялись или изменялись с течением времени? Как обращение к категории "наследие" формировало основу для создания новых или укрепления старых территориальных иерархий и распределения символического капитала?
🔷Градостроение СССР: между историзмом и модернизмом. Как соотносились в рамках градостроительной мысли 1960-х – 1980-х годов и в практике формирования городского пространства снос и возведение новых районов в интернациональном, модернистском стиле, с одной стороны, и сохранение исторических районов и старой застройки, с другой? Как обосновывался и интерпретировался в рамках советской культуры этот "спор древних и новых"?
🔷"Он был… почти подвижник". Как пространство дискуссии о наследии превращалось в поле позиционирования и презентации для представителей интеллигенции? Как функционировала советская публичность применительно к структурам, нацеленным на работу с наследием (например, ВООПИиК и ВЦСПС)? Как и почему директора музеев, журналисты и художники, работавшие с наследием, превращались в востребованное (локальное) место памяти? Как именно функционировала система апроприации/присвоения публичных проектов теми или иными участниками процесса?
🔷Другие(ое) и наследие. Как функционировал (и в чем был ограничен) детский и школьный познавательный туризм в позднем СССР? Каким было участие в указанных процессах представителей церкви? Какой была экономическая составляющая работы с наследием? На основе каких составляющих формировался бюджет крупных реставрационных проектов и какова в этом отношении роль советского Фонда охраны памятников истории и культуры?
Заявка на участие в воркшопе должна включать:
- Аннотацию к докладу объемом 2 000 знаков;
- Краткую информацию об участнике (ФИО полностью, научный статус, место работы, должность, обратный адрес и телефон).
Крайний срок подачи заявок: 20 апреля 2025 г.
Просьба присылать заявки Наталии Александровне Бересневой по адресу regionalhist@hse.ru
Подробную информацию о мероприятии можно найти на странице Института.
Reposted from:
Деньги и песец
29.03.202505:13
Ко Дню Историка – подборка интересных каналов уважаемых коллег, которые мы читаем
@tolk_tolk Толкователь – Павел Пряников пишет не только об истории, но публикует множество исторических материалов
@USSResearch – канал Александра Фокина об истории СССР
@dtravin61 – канал историка и экономиста Дмитрия Травина
@urbanhistorians - канал городских историков из Сибири об исторической урбанистике
@rusecon - Russian Economic History
@politicanimalis – канал политологов, но при историю там тоже интересно
@economhistory – «Экономическая история - это постоянные провалы человечества, похмельное состояние с постоянной надеждой на выздоровление», напоминает Елена Корчмина («Ревизская сказочница»)
@otech_zapiski «Отечественные записки» Светланы Волошиной
@ussr_catastrophes – хроники чрезвычайных происшествий пришедшихся на советский период отечественной истории.
@rs_sever - канал про Россию, которую надо вернуть себе
Рекомендации @urbanhistorians
@uralindustriosaurus - Канал Константина Бугрова - доктора исторических наук, исследователя городов
@panelkikruto - Канал про исследования и путешествия по заводским городам Урала
@yuliastarostenko - канал историка архитектуры Юлии Старостенко
@archispilka - канал об архитектуре и немного больше
Рекомендации @economhistory
@DHRIsfu - Сообщество гуманитариев, которым интересны цифровые технологии.
@proshloejournal - Proshloe – журнал, посвящённый изучению объективной исторической реальности и людям, которые это делают.
Список будет дополняться
@tolk_tolk Толкователь – Павел Пряников пишет не только об истории, но публикует множество исторических материалов
@USSResearch – канал Александра Фокина об истории СССР
@dtravin61 – канал историка и экономиста Дмитрия Травина
@urbanhistorians - канал городских историков из Сибири об исторической урбанистике
@rusecon - Russian Economic History
@politicanimalis – канал политологов, но при историю там тоже интересно
@economhistory – «Экономическая история - это постоянные провалы человечества, похмельное состояние с постоянной надеждой на выздоровление», напоминает Елена Корчмина («Ревизская сказочница»)
@otech_zapiski «Отечественные записки» Светланы Волошиной
@ussr_catastrophes – хроники чрезвычайных происшествий пришедшихся на советский период отечественной истории.
@rs_sever - канал про Россию, которую надо вернуть себе
Рекомендации @urbanhistorians
@uralindustriosaurus - Канал Константина Бугрова - доктора исторических наук, исследователя городов
@panelkikruto - Канал про исследования и путешествия по заводским городам Урала
@yuliastarostenko - канал историка архитектуры Юлии Старостенко
@archispilka - канал об архитектуре и немного больше
Рекомендации @economhistory
@DHRIsfu - Сообщество гуманитариев, которым интересны цифровые технологии.
@proshloejournal - Proshloe – журнал, посвящённый изучению объективной исторической реальности и людям, которые это делают.
Список будет дополняться
Reposted from:(Не)изящный хинтерланд
25.03.202506:06
"ПРАВО НА ГОРОД" Прекрасный доклад Сергея Духанова из Новосибирска об эволюции идеи микрорайона в советской архитектуре. Микрорайон появляется в ней ещё в 1930-х, во времена соцгородов, т. е. жилых районов при предприятиях, переживает под названием "группа кварталов" позднесталинские запреты на западное, и выходит на сцену в 1957 г. как политическое решение, принятое в контексте "разукрупнения экономики". Поэтому микрорайон это район, расположенный далеко от предприятия, там, где подешевле и поудобнее строить, что порождает ту же транспортную проблему, что другие варианты urban sprawl.
Reposted from:Записки историка архитектуры
24.03.202508:16
Итак, темой моего доклада была "Динамика отношений архитекторов и руководства Москвы в 1920--1930-е годы в свете разработки проекта планировки советской столицы".
Уже много раз мне доводилось рассказывать новое про проекты планировки Москвы (хотя мне предрекали, что ничего нового я не найду) и про работу архитекторов, в том числе про организацию системы проектирования и т.п. Однако я никогда не пыталась собрать воедино и изложить свои соображения о том, кто и почему в разные периоды становился движущей силой в процессе разработки проекта планировки Москвы.
"Официальная" версия история реконструкции Москвы, которую начали создавать уже в середине 1930-х годов, отвергает такой подход в принципе. В ее рамках все просто и понятно: архитекторам сверху указывали, а они исполняли. Неудобные вопросы — о том, откуда брались идеи, в соответствии с которыми указывали? почему указывали именно это, а не что-то другое? и т.п. — не должны были возникать в принципе.
🔽🔽🔽
Уже много раз мне доводилось рассказывать новое про проекты планировки Москвы (хотя мне предрекали, что ничего нового я не найду) и про работу архитекторов, в том числе про организацию системы проектирования и т.п. Однако я никогда не пыталась собрать воедино и изложить свои соображения о том, кто и почему в разные периоды становился движущей силой в процессе разработки проекта планировки Москвы.
"Официальная" версия история реконструкции Москвы, которую начали создавать уже в середине 1930-х годов, отвергает такой подход в принципе. В ее рамках все просто и понятно: архитекторам сверху указывали, а они исполняли. Неудобные вопросы — о том, откуда брались идеи, в соответствии с которыми указывали? почему указывали именно это, а не что-то другое? и т.п. — не должны были возникать в принципе.
🔽🔽🔽
17.04.202506:17
Москва Вальтера Беньямина
Московский дневник Вальтера Беньямина является весьма занимательным чтивом. Его интерпретаторы чаще подчеркивают политическо-эротическую, утопическую и методологическую составляющие дневника. Например, в номере журнала Логос, посвященном творчеству Беньямина. Нам же кажется, что подобная оценка является преувеличением. Вдобавок она упускает собственно город в оптике философа, в то время как перед нами в первую очередь прекрасный источник о городской повседневности в Москве, театральной и литературной жизни столицы 1920-х гг.
Однако если вы хотите какие-то глубокие рассуждения о сущности города, то текст скорее всего вас разочарует. Беньямин фиксирует преимущественно рутину постреволюционного города. Он прожил в Москве почти два месяца – с 9 декабря 1926 по 1 февраля 1927 года – и запечатлил уникальный период постепенного сворчавания нэпа и перехода к «мобилизации», когда, как указывал сам Беньямин, нэпманы подвергались в российском обществе «ужасному остракизму», а особую роль стала занимать бюрократия. Это прекрасно показано в статье Дениса Скопина, указавшего, что для Беньямина такая трансформация вела к ликвидации буржуазности в городе. Но в то же время пролетариат стал овладевать буржуазной культурой, благодаря музеям и кино.
Беньямин называет Москву «импровизированной метрополией». Это перенаселенный город, где люди ходят по улице какими-то зигзагами и лавируя из-за узких тротуаров, которые характерны для «провинциального города». Это не место для одиночества и не пустынный город как Берлин. Москва же предстает не только плотным городом, но с живой улицей, наполненной нелегальной уличной торговлей. Кафе, рестораны и магазины работают до самого поздна. Одновременно с этим Москва является «тихим городом», в первую очередь по причине отсталости транспорта и малого числа автомобилей.
Беньямин не видит здесь привычного городского развития, для него все происходящее в городе пребывает под знаком «ремонта». Московская жизнь проистекает словно на «лабораторном столе», «мобилизации» и «экспериментальном состоянии», которые Беньямин и называет «ремонтом». Реальная революция – это строительство каналов, электрификация и индустриализация. Но Беньямин усматривает в этом процессе не революцию, а реставрацию. Это переход от революции к технической работе.
Однако Москва – нерациональный город. Философ отмечает, что тут редко можно увидеть спешащего прохожего, что «люди здесь не слишком ценят время». Если для Георга Зиммеля рациональность города определяется строгим отношением к времени и деньгам, то Беньямин замечает, что лозунг Ленина «время – деньги» чужд Москве. В этом городе основная единица времени – «сейчас». В итоге москвичи растрачивают все время, а нарушение планов является нормой, такой же как и «ремонт».
Этот темп и ритм города Беньямин считает деревенским. Москва – «огромная деревня». На страницах дневника Беньямин постоянно обращает внимание на крестьян, которые заполонили столицу. Но и среди московских улиц и дворов прячется «русская деревня»: деревянные домики, сарайчики, дрова, крылечки, беспорядочные деревья, дети на санках, церкви, отсутствие мостовых. «Нигде Москва не выглядит как сам город, разве что как городская территория». И особенно деревенскими кажутся для Беньямина площади Москвы: огромные, бесформенные, размытые от непогоды. На них нет памятников как в европейских городах.
«Крепость» – еще одна ключевая беньяминовская метафора в описаниях Москвы. Это город-«лабиринт» с множеством «пограничных шлагбаумов» и «топографических ловушек». Церкви и купола, монастыри и их стены создают ощущение закрытого и укрепленного города.
Несмотря на всю эту критику, Беньямин признает за Москвой разнообразие – этническое, религиозное, социальное и культурное. Русские крестьяне, буддисты, монголы, евреи, европейцы. Вместе с тем для Беньямина это разнообразие не столько отражение городской нормы, сколько аномалия: «поразительно, как много экзотического обрушивает на тебя этот город». Москва Беньямина – за пределами западного урбанизма.
P.S. Москва Беньямина с точки зерния ChatGPT.
Московский дневник Вальтера Беньямина является весьма занимательным чтивом. Его интерпретаторы чаще подчеркивают политическо-эротическую, утопическую и методологическую составляющие дневника. Например, в номере журнала Логос, посвященном творчеству Беньямина. Нам же кажется, что подобная оценка является преувеличением. Вдобавок она упускает собственно город в оптике философа, в то время как перед нами в первую очередь прекрасный источник о городской повседневности в Москве, театральной и литературной жизни столицы 1920-х гг.
Однако если вы хотите какие-то глубокие рассуждения о сущности города, то текст скорее всего вас разочарует. Беньямин фиксирует преимущественно рутину постреволюционного города. Он прожил в Москве почти два месяца – с 9 декабря 1926 по 1 февраля 1927 года – и запечатлил уникальный период постепенного сворчавания нэпа и перехода к «мобилизации», когда, как указывал сам Беньямин, нэпманы подвергались в российском обществе «ужасному остракизму», а особую роль стала занимать бюрократия. Это прекрасно показано в статье Дениса Скопина, указавшего, что для Беньямина такая трансформация вела к ликвидации буржуазности в городе. Но в то же время пролетариат стал овладевать буржуазной культурой, благодаря музеям и кино.
Беньямин называет Москву «импровизированной метрополией». Это перенаселенный город, где люди ходят по улице какими-то зигзагами и лавируя из-за узких тротуаров, которые характерны для «провинциального города». Это не место для одиночества и не пустынный город как Берлин. Москва же предстает не только плотным городом, но с живой улицей, наполненной нелегальной уличной торговлей. Кафе, рестораны и магазины работают до самого поздна. Одновременно с этим Москва является «тихим городом», в первую очередь по причине отсталости транспорта и малого числа автомобилей.
Беньямин не видит здесь привычного городского развития, для него все происходящее в городе пребывает под знаком «ремонта». Московская жизнь проистекает словно на «лабораторном столе», «мобилизации» и «экспериментальном состоянии», которые Беньямин и называет «ремонтом». Реальная революция – это строительство каналов, электрификация и индустриализация. Но Беньямин усматривает в этом процессе не революцию, а реставрацию. Это переход от революции к технической работе.
Однако Москва – нерациональный город. Философ отмечает, что тут редко можно увидеть спешащего прохожего, что «люди здесь не слишком ценят время». Если для Георга Зиммеля рациональность города определяется строгим отношением к времени и деньгам, то Беньямин замечает, что лозунг Ленина «время – деньги» чужд Москве. В этом городе основная единица времени – «сейчас». В итоге москвичи растрачивают все время, а нарушение планов является нормой, такой же как и «ремонт».
Этот темп и ритм города Беньямин считает деревенским. Москва – «огромная деревня». На страницах дневника Беньямин постоянно обращает внимание на крестьян, которые заполонили столицу. Но и среди московских улиц и дворов прячется «русская деревня»: деревянные домики, сарайчики, дрова, крылечки, беспорядочные деревья, дети на санках, церкви, отсутствие мостовых. «Нигде Москва не выглядит как сам город, разве что как городская территория». И особенно деревенскими кажутся для Беньямина площади Москвы: огромные, бесформенные, размытые от непогоды. На них нет памятников как в европейских городах.
«Крепость» – еще одна ключевая беньяминовская метафора в описаниях Москвы. Это город-«лабиринт» с множеством «пограничных шлагбаумов» и «топографических ловушек». Церкви и купола, монастыри и их стены создают ощущение закрытого и укрепленного города.
Несмотря на всю эту критику, Беньямин признает за Москвой разнообразие – этническое, религиозное, социальное и культурное. Русские крестьяне, буддисты, монголы, евреи, европейцы. Вместе с тем для Беньямина это разнообразие не столько отражение городской нормы, сколько аномалия: «поразительно, как много экзотического обрушивает на тебя этот город». Москва Беньямина – за пределами западного урбанизма.
P.S. Москва Беньямина с точки зерния ChatGPT.
Reposted from:Записки историка архитектуры
13.04.202511:05
Ещё один пост из текущего. В Москве сегодня завершает работу книжная ярмарка Non-fiction. Мы с коллегами были там в пятницу, и впервые за долгое время я на ярмарке что-то купила (цены в этот раз радикально отличались от магазинных, чего тоже давно не было).
В кадре две из трёх покупок. Это только вышедшая из типографии коллективная монография про советскую ведомственность под редакцией автора канала Городские историки и книга Ивана Атапина про социально-архитектурные эксперименты в Сибири. Первую пока с сожалением отложила(если кто знает магазин, где можно прикупить время, дайте знать), а вторую сразу взялась читать, поскольку в силу обстоятельств её тема для меня сейчас актуальна. Потом поделюсь своими мыслями.
За кадром остался первый том полного каталога графики Музея Академии художеств (в этот том поместилась только буква "А"). Книга с "чуууудными картинками". Она пока живёт в Музее, чтобы коллеги при желании могли её полистать. Чуть попозже напишу и про неё.
В кадре две из трёх покупок. Это только вышедшая из типографии коллективная монография про советскую ведомственность под редакцией автора канала Городские историки и книга Ивана Атапина про социально-архитектурные эксперименты в Сибири. Первую пока с сожалением отложила
За кадром остался первый том полного каталога графики Музея Академии художеств (в этот том поместилась только буква "А"). Книга с "чуууудными картинками". Она пока живёт в Музее, чтобы коллеги при желании могли её полистать. Чуть попозже напишу и про неё.
03.04.202507:12
Городские историки стараются ничего не упускать в урбанистике и следить за миром современного девелопмента. Но сделать это не так то просто – огромное количество различных тг-каналов и ресурсов, за всеми не уследишь. Однако в российской урбанистике есть супергерой, который сделает все за вас – это Лена Пудова!
Блог Лены Пудовой, или Урбандвиж – это портал в урбан-вселенную, где вам все разложат по полочкам и представят самую актуальную информацию. Как говорит сама Лена, ее канал является мостиком между девелоперами и адекватными людьми🫰
Она расскажет про упоротых пингвинов в нейминге ЖК.
Пристыдит девелоперов за игнор выставок.
Исследует трудовой архитектурный рынок.
А ещё она берет интервью у интересных персоналий мира архитектуры.
Короче тоскавать вы не будете! Её блог – погружение в урбанистику без нудятины и душноты :)
Подписывайтесь!
Блог Лены Пудовой, или Урбандвиж – это портал в урбан-вселенную, где вам все разложат по полочкам и представят самую актуальную информацию. Как говорит сама Лена, ее канал является мостиком между девелоперами и адекватными людьми🫰
Она расскажет про упоротых пингвинов в нейминге ЖК.
Пристыдит девелоперов за игнор выставок.
Исследует трудовой архитектурный рынок.
А ещё она берет интервью у интересных персоналий мира архитектуры.
Короче тоскавать вы не будете! Её блог – погружение в урбанистику без нудятины и душноты :)
Подписывайтесь!
29.03.202505:12
Ко Дню историка известный тг-канал Деньги и песец подготовил подборку исторических каналов, куда включил нас и многих наших замечательных коллег 🎉 Подписывайтесь! 🫰
Reposted from:(Не)изящный хинтерланд
25.03.202506:06
"ПРАВО НА ГОРОД" Николай Байкалов (Улан-Удэ), доклад, построенный на интервью со старожилами БАМовского города Северобайкальска. История про 4-х городских сантехников, столкнувшихся с ситуацией общегородской аварии в городе на 30 тысяч человек до сих пор жива в воспоминаниях, инфраструктуры северных городов - предмет не менее увлекательный, чем история мумбайского водопровода.
Reposted from:Записки историка архитектуры
24.03.202508:16
Итак, конференция "Право на город при (пост)социализме: практики гражданства, городской дискурс и урбанизм в СССР", которая прошла в Тюмени 14-15 марта.
Узнала я о ней благодаря коллеге, которая прислала мне объявление со словами "Юля, Вам надо участвовать". Это было незадолго до нового года. Мысль о поездке в Тюмень, как и задача выйти за пределы знакомого историко-архитектурного поля, были одновременно и пугающими, и привлекательными. Думала я долго. Не о теме, она определилась сразу. Я никак не могла решить, надо оно мне или нет, когда и так ничего не успевается. А потом были три секунды безграничной смелости, когда я, отложив полыхавшие задачи, создала новый файл и за несколько часов в последний день приема заявок сочинила свою. И получила ответ, что меня ждут.
На конференции участникам предлагалось поразмышлять о "праве на город" на основе материалов их исследований. Историкам архитектуры эта концепция, предложенная французским социологом и философом Анри Лефевром и развитая его последователями, мало знакома. Так что приблизиться к обозначенной рамке было непросто. Для меня еще и потому, что не люблю теории, разобраться могу, но читать теоретические тексты как современные, так и исторические мне сложно. Надо сказать, что пока я уже на самой конференции слушала доклады коллег, ясности прибавилось, но меня накрывала паника. С паникой я справилась через пару минут выступления, а вот над применимостью концепции для моего московского материала еще предстоит думать.
Выделять отдельные доклады я не буду просто потому, что я все их послушала с большим интересом (программу можно скачать тут). Очень давно (а, может, и никогда) не видела такой искренне заинтересованной аудитории на конференции. Специалистов, горящих своим делом и делающим его не для галочки, всегда видно. А тут их было много, и слушать их было безумно интересно, даже если тема условно "не твоя". В регламент доклада, в 15 минут все так или иначе примерно укладывались, а вот 15 минут на вопросы после каждого доклада катастрофически не хватало. Если честно, такое в формате конференции я даже представить не могла, а оно, оказывается, бывает. Сама очень люблю вопросы, они помогают выстраивать вектор дальнейшего развития исследования, часто неочевидный для самого исследователя, утонувшего в теме и уже слабо понимающего, что знает только он, а что — мифические "все". В этот раз вопросы были, и замечательные.
А мой доклад(вы удивитесь) был про Москву.
Узнала я о ней благодаря коллеге, которая прислала мне объявление со словами "Юля, Вам надо участвовать". Это было незадолго до нового года. Мысль о поездке в Тюмень, как и задача выйти за пределы знакомого историко-архитектурного поля, были одновременно и пугающими, и привлекательными. Думала я долго. Не о теме, она определилась сразу. Я никак не могла решить, надо оно мне или нет, когда и так ничего не успевается. А потом были три секунды безграничной смелости, когда я, отложив полыхавшие задачи, создала новый файл и за несколько часов в последний день приема заявок сочинила свою. И получила ответ, что меня ждут.
На конференции участникам предлагалось поразмышлять о "праве на город" на основе материалов их исследований. Историкам архитектуры эта концепция, предложенная французским социологом и философом Анри Лефевром и развитая его последователями, мало знакома. Так что приблизиться к обозначенной рамке было непросто. Для меня еще и потому, что не люблю теории, разобраться могу, но читать теоретические тексты как современные, так и исторические мне сложно. Надо сказать, что пока я уже на самой конференции слушала доклады коллег, ясности прибавилось, но меня накрывала паника. С паникой я справилась через пару минут выступления, а вот над применимостью концепции для моего московского материала еще предстоит думать.
Выделять отдельные доклады я не буду просто потому, что я все их послушала с большим интересом (программу можно скачать тут). Очень давно (а, может, и никогда) не видела такой искренне заинтересованной аудитории на конференции. Специалистов, горящих своим делом и делающим его не для галочки, всегда видно. А тут их было много, и слушать их было безумно интересно, даже если тема условно "не твоя". В регламент доклада, в 15 минут все так или иначе примерно укладывались, а вот 15 минут на вопросы после каждого доклада катастрофически не хватало. Если честно, такое в формате конференции я даже представить не могла, а оно, оказывается, бывает. Сама очень люблю вопросы, они помогают выстраивать вектор дальнейшего развития исследования, часто неочевидный для самого исследователя, утонувшего в теме и уже слабо понимающего, что знает только он, а что — мифические "все". В этот раз вопросы были, и замечательные.
А мой доклад
Reposted from:
Уральский индустриозавр
16.04.202507:23
Острава Остравой, а Златоуст Златоустом. Был такой архитектор Петр Сибрин, фронтовик; он в послевоенном Златоусте боролся за высокое качество городской среды, "пробил" парадную застройку улицы Карла Маркса в долине Ая. Игорь Стась очень хорошую написал работу о "сталинском праве на город"; вот Сибрин был ровно об этом праве - главархитектура против мощных заводов, у которых в руках были деньги и ресурсы. Заводские начальники сбрасывали в долину Ая шлак и захватывали ее промзоной. А строить жилье хотели на горах. Об этом доводилось писать мне.
Сибрин же хотел, чтобы Златоуст был красивым и комфортным. Парадокс его положения был в том, что ресурса у него не было, ресурс был у заводов; ему надо было их усовещивать и одновременно стимулировать вести стройку. Другой стороной "права на город" было и право на труд, поэтому заводы тут не были "плохишами", была у них своя правда, и очень важная правда. Диалектика права на эстетику и права на труд оставила в долине Ая вот такие дома с колоннадами.
Сибрин же хотел, чтобы Златоуст был красивым и комфортным. Парадокс его положения был в том, что ресурса у него не было, ресурс был у заводов; ему надо было их усовещивать и одновременно стимулировать вести стройку. Другой стороной "права на город" было и право на труд, поэтому заводы тут не были "плохишами", была у них своя правда, и очень важная правда. Диалектика права на эстетику и права на труд оставила в долине Ая вот такие дома с колоннадами.
09.04.202505:38
Урбанистика как новый городской нарратив
По нашему мнению, одной из самых недооцененных книг в российской урбанистике является крутейшая коллективная монография Урбанизм и урбанисты в российских сетевых изданиях 2010-х годов, которая была издана в Перми в 2020 году. Этот труд подготовил коллектив кафедры журналистики и массовых коммуникаций Пермского университета – Владимир Абашев, Марина Абашева, Елена Власова, Иван Печищев, Алексей Пустовалов, Русалина Курбанова.
Стоит напомнить, что Абашев является автором не менее значимой книги Пермь как текст. Пермь в русской культуре и литературе XX века, запустившей целую плеяду подобных историко-культурологических исследований провинциальных городов России. В этот раз Абашев и коллеги решили деконструировать всероссийский дискурс урбанистики, сформировавшийся в медиа в 2010-е годы.
В центре внимания исследователей были как известные федеральные блогерские проекты, так и множество местных урбанистических медиа-инициатив. На основе анализа соцсети VK, авторы выделили типологию сетевых сообществ урбанистической направленности: группы типа «урбанистика» и группы типа «урбанист». Первые работают в просветительски-образовательном направлении и в широком контексте, в то время как «урбанисты» ориентированы на конкретные локации и настроены на более жесткий разговор с местной властью.
Исследователи отмечают, что в 2010-е годы произошел сдвиг в способах думать и говорить о городе. Если раньше доминировал «краеведческий» дискурс, то теперь условно «урбанистический», связанный с идеологией нового урбанизма. Этот переход означал новую темпоральность: уход от акцента на историческое прошлое к искусству жить здесь и сейчас. В то же время новые урбанистические медиа не отказались локального патриотизма: прежде было свойственно преувеличивать особенности своего места жизни, то сегодня на первый план вышли истории о жизни в современном городе. В таком случае историческая память и наследие – не только ресурс идентичности, но и инструмент освоения городского пространства.
Для авторов книги самым ярким примером этих изменений выступает проект Архитектурные излишества. Пермские исследователи несколько с удивлением отмечают, что главный автор и основатель проекта Павел Гнилорыбов «не чурается самоопределения “краевед”», хотя его активность скорее направлена на современное использование наследия. Телеканал «Москва 24» называет его «историческим урбанистом», что, с точки зрения авторов книги, является наиболее адекватным определением специфической деятельности Гнилорыбова. В книге он сравнивается с Мишелем де Серто: для одного детали городской среды – «шершавости на теле города», а для другого – «тени прошлого». Материалы Архитектурных излишеств – это ностальгический, но при этом иронический вздох о прекрасной России прошлого. Однако, по мнению исследователей, ностальгический подход не должен обманывать, поскольку «перед нами оригинальная вариация того же хипстерского урбанизма, рассматривающего город как пространство приключений и удовольствия».
Книга прекрасно показывает, что ведущей коммуникативной стратегией для урбанистики и новых городских медиа стал сторителлинг. Город и его жители становятся не просто главными предметами, но и полноправными авторами рассказываемых историй. Такой подход построен на объединении множества разнообразных городских сюжетов, обеспечивающих вовлечение и соучастие обычных горожан. Авторы выделяют три группы городских нарративов, которые образуют плотную ткань публичной городской летописи: 1) истории о жизненном пути (портретное интервью), 2) о конкретном опыте (небольшие монологи), 3) о месте жительства (описание освоения городского пространства и взгляд людей с чувством места).
Основной вывод книги – новые городские медиа целенаправленно осуществляют наращивание тела российского города, который все еще остается неполноценным в культурном отношении. На первый план выходит формирование ценностей «хорошей жизни в хорошем городе». При этом создается урбанистика, учитывающая разнообразие города, его местную жизнь, гетеротопии, маргинальности и странности.
По нашему мнению, одной из самых недооцененных книг в российской урбанистике является крутейшая коллективная монография Урбанизм и урбанисты в российских сетевых изданиях 2010-х годов, которая была издана в Перми в 2020 году. Этот труд подготовил коллектив кафедры журналистики и массовых коммуникаций Пермского университета – Владимир Абашев, Марина Абашева, Елена Власова, Иван Печищев, Алексей Пустовалов, Русалина Курбанова.
Стоит напомнить, что Абашев является автором не менее значимой книги Пермь как текст. Пермь в русской культуре и литературе XX века, запустившей целую плеяду подобных историко-культурологических исследований провинциальных городов России. В этот раз Абашев и коллеги решили деконструировать всероссийский дискурс урбанистики, сформировавшийся в медиа в 2010-е годы.
В центре внимания исследователей были как известные федеральные блогерские проекты, так и множество местных урбанистических медиа-инициатив. На основе анализа соцсети VK, авторы выделили типологию сетевых сообществ урбанистической направленности: группы типа «урбанистика» и группы типа «урбанист». Первые работают в просветительски-образовательном направлении и в широком контексте, в то время как «урбанисты» ориентированы на конкретные локации и настроены на более жесткий разговор с местной властью.
Исследователи отмечают, что в 2010-е годы произошел сдвиг в способах думать и говорить о городе. Если раньше доминировал «краеведческий» дискурс, то теперь условно «урбанистический», связанный с идеологией нового урбанизма. Этот переход означал новую темпоральность: уход от акцента на историческое прошлое к искусству жить здесь и сейчас. В то же время новые урбанистические медиа не отказались локального патриотизма: прежде было свойственно преувеличивать особенности своего места жизни, то сегодня на первый план вышли истории о жизни в современном городе. В таком случае историческая память и наследие – не только ресурс идентичности, но и инструмент освоения городского пространства.
Для авторов книги самым ярким примером этих изменений выступает проект Архитектурные излишества. Пермские исследователи несколько с удивлением отмечают, что главный автор и основатель проекта Павел Гнилорыбов «не чурается самоопределения “краевед”», хотя его активность скорее направлена на современное использование наследия. Телеканал «Москва 24» называет его «историческим урбанистом», что, с точки зрения авторов книги, является наиболее адекватным определением специфической деятельности Гнилорыбова. В книге он сравнивается с Мишелем де Серто: для одного детали городской среды – «шершавости на теле города», а для другого – «тени прошлого». Материалы Архитектурных излишеств – это ностальгический, но при этом иронический вздох о прекрасной России прошлого. Однако, по мнению исследователей, ностальгический подход не должен обманывать, поскольку «перед нами оригинальная вариация того же хипстерского урбанизма, рассматривающего город как пространство приключений и удовольствия».
Книга прекрасно показывает, что ведущей коммуникативной стратегией для урбанистики и новых городских медиа стал сторителлинг. Город и его жители становятся не просто главными предметами, но и полноправными авторами рассказываемых историй. Такой подход построен на объединении множества разнообразных городских сюжетов, обеспечивающих вовлечение и соучастие обычных горожан. Авторы выделяют три группы городских нарративов, которые образуют плотную ткань публичной городской летописи: 1) истории о жизненном пути (портретное интервью), 2) о конкретном опыте (небольшие монологи), 3) о месте жительства (описание освоения городского пространства и взгляд людей с чувством места).
Основной вывод книги – новые городские медиа целенаправленно осуществляют наращивание тела российского города, который все еще остается неполноценным в культурном отношении. На первый план выходит формирование ценностей «хорошей жизни в хорошем городе». При этом создается урбанистика, учитывающая разнообразие города, его местную жизнь, гетеротопии, маргинальности и странности.
02.04.202512:35
Если вы до сих сомневаетесь, что в Советском Союзе была историческая урбанистика, то посмотрите какой подарок сегодня получили городские историки ❤
Будем читать и изучать🤓👨🏫
Будем читать и изучать🤓👨🏫
28.03.202511:26
С Днем историка!
Дорогие друзья, сегодня все служители Клио празднуют профессиональный праздник! 🎉
Лучшее пожелание для историков — это писать и читать как можно больше классных книг! Без них не бывает хороших историков, а городских историков особенно :)
P.S. На фото книжки по исторической урбанистике, которые городские историки получили в подарок от авторов в этом учебном сезоне. Спасибо! ❤️
Дорогие друзья, сегодня все служители Клио празднуют профессиональный праздник! 🎉
Лучшее пожелание для историков — это писать и читать как можно больше классных книг! Без них не бывает хороших историков, а городских историков особенно :)
P.S. На фото книжки по исторической урбанистике, которые городские историки получили в подарок от авторов в этом учебном сезоне. Спасибо! ❤️
25.03.202506:06
Сегодня серия отзывов о докладах конференции «Право на город при (пост)социализме» от уютного тг-канала (Не)изящный хинтерланд, который ведет антрополог и географ Фёдор Корандей. Кстати, у Фёдора намечается выход очень крутой книжки по антропологии ландшафтов в одном из ведущих издательств! Очень ждем ❤️
И подписывайтесь! 👇
И подписывайтесь! 👇
24.03.202508:16
Сегодня одним из самых известных историков архитектуры и градостроительства является Юлия Старостенко. Мы всегда восхищаемся ее многочисленными статьями, благодаря которым история российского/советского градостроительства в первой половине XX века предстает в совершенно неожиданных ракурсах.
Юлия приезжала к нам на конференцию «Право на город при (пост)социализме» и выступила с потрясающим докладом. Читайте подробнее в ее тг-канале Записки историка архитектуры. Ну и подписывайтесь, конечно! 🫰👇
Юлия приезжала к нам на конференцию «Право на город при (пост)социализме» и выступила с потрясающим докладом. Читайте подробнее в ее тг-канале Записки историка архитектуры. Ну и подписывайтесь, конечно! 🫰👇
Shown 1 - 24 of 60
Log in to unlock more functionality.