Воздушные избы
Телеграм-канал Гавра Малышева об антропологии архитектуры и архитекторов.
(а еще об урбанистике, городах, деревнях, и, конечно, об избах, которые автор субъективно считает величайшими сооружениями человечества)
Написать мне: @gavrsfate (все соцсети)
(а еще об урбанистике, городах, деревнях, и, конечно, об избах, которые автор субъективно считает величайшими сооружениями человечества)
Написать мне: @gavrsfate (все соцсети)
TGlist rating
0
0
TypePublic
Verification
Not verifiedTrust
Not trustedLocationРосія
LanguageOther
Channel creation dateOct 23, 2022
Added to TGlist
Jan 19, 2025Linked chat
Latest posts in group "Воздушные избы"
10.05.202510:21
Что роднит народное зодчество Русского Севера и архитектуру Капиталистического Романтизма?
(кроме любви к обеим Даниила Веретенникова)
_____
Кажется, что это — полные противоположности. Величественные деревянные храмы строили анонимные мастера, средства собирали всем селом — это народное, коллективное творчество. Архитектура капрома же принципиально авторская, индивидуалистическая, она создана, чтобы конкретный человек мог заявить о себе. В этом — ещё одно отличие: провокативности капрома противостоит гармоничность северного зодчества, как бы вырастающего из пейзажа.
И всё же, два таких разных явления соединились в этом храме в селе Вотча, республика Коми. Годы постройки вас удивят: 1994-1996.
У храма есть автор — Юрий Екишев. Личность противоречивая, но легендарная, подстать эпохе: математик, писатель, одновременно коми и русский националист — и ярый антисемит. Имперец и монархист, и одновременно борец за права коренных народов, переводивший православные тексты на коми язык. Сегодня он внесен в список террористов и экстремистов, отсиживает срок в тюрьме.
А храм его стоит. Освещен он во имя репрессированного в 1930-е православного епископа, новомученика Виктора Островидова, канонизированного в 2000 году (спустя 4 года после возведения церкви!). Имя неслучайно — Екишев построил храм в память о своём друге, барде Викторе Вайкуме, убитом в 1993 в бандитской разборке. Локация тоже закономерная — в селе Вотча родился отец нашего персонажа. Словом, проект глубоко личный.
Ярусная церковь настолько органично спелась с окружающими северными избами, что в ней совершенно невозможно заподозрить все эти базовые капромантические свойства, которые мы описали в новой книжке: индвидуализм, ревашнизм и регионализм. Но их тут сполна! Даже вестернизация присутствует — в 1999 году, после конфликтов с местной властью, Екишев перевел свой храм и созданный на его базе монастырь в подчинение Русской православной церкви заграницей (РПЦЗ) — созданного белой эмиграцией объединения с епископатом в Нью-Йорке.
***
Посмотрев на этот храм и почесав в затылке, искусствовед перечислил бы четверик, два восьмерика, да шатровую колокольню, и вынес бы вердикт — народное зодчество, конец XVIII века. И вот я думаю — а сколько подобных личных историй за старинными деревянными храмами Русского Севера просто не дошли до нас? Все же край этот славен своими анархо-капиталистами и вольнодумцами.
За лейблом "народного" часто скрывается банальное незнание, невозможность определить авторство — рождающая романтизированную картинку коллективного творчества. Время сглаживает все углы и растворяет автора: кто знает, вдруг потомки будут видеть в уцелевших капромантичных ЖК народный дух и гармонию не меньшие, чем мы — в деревянных северных храмах?
(кроме любви к обеим Даниила Веретенникова)
_____
Кажется, что это — полные противоположности. Величественные деревянные храмы строили анонимные мастера, средства собирали всем селом — это народное, коллективное творчество. Архитектура капрома же принципиально авторская, индивидуалистическая, она создана, чтобы конкретный человек мог заявить о себе. В этом — ещё одно отличие: провокативности капрома противостоит гармоничность северного зодчества, как бы вырастающего из пейзажа.
И всё же, два таких разных явления соединились в этом храме в селе Вотча, республика Коми. Годы постройки вас удивят: 1994-1996.
У храма есть автор — Юрий Екишев. Личность противоречивая, но легендарная, подстать эпохе: математик, писатель, одновременно коми и русский националист — и ярый антисемит. Имперец и монархист, и одновременно борец за права коренных народов, переводивший православные тексты на коми язык. Сегодня он внесен в список террористов и экстремистов, отсиживает срок в тюрьме.
А храм его стоит. Освещен он во имя репрессированного в 1930-е православного епископа, новомученика Виктора Островидова, канонизированного в 2000 году (спустя 4 года после возведения церкви!). Имя неслучайно — Екишев построил храм в память о своём друге, барде Викторе Вайкуме, убитом в 1993 в бандитской разборке. Локация тоже закономерная — в селе Вотча родился отец нашего персонажа. Словом, проект глубоко личный.
Ярусная церковь настолько органично спелась с окружающими северными избами, что в ней совершенно невозможно заподозрить все эти базовые капромантические свойства, которые мы описали в новой книжке: индвидуализм, ревашнизм и регионализм. Но их тут сполна! Даже вестернизация присутствует — в 1999 году, после конфликтов с местной властью, Екишев перевел свой храм и созданный на его базе монастырь в подчинение Русской православной церкви заграницей (РПЦЗ) — созданного белой эмиграцией объединения с епископатом в Нью-Йорке.
***
Посмотрев на этот храм и почесав в затылке, искусствовед перечислил бы четверик, два восьмерика, да шатровую колокольню, и вынес бы вердикт — народное зодчество, конец XVIII века. И вот я думаю — а сколько подобных личных историй за старинными деревянными храмами Русского Севера просто не дошли до нас? Все же край этот славен своими анархо-капиталистами и вольнодумцами.
За лейблом "народного" часто скрывается банальное незнание, невозможность определить авторство — рождающая романтизированную картинку коллективного творчества. Время сглаживает все углы и растворяет автора: кто знает, вдруг потомки будут видеть в уцелевших капромантичных ЖК народный дух и гармонию не меньшие, чем мы — в деревянных северных храмах?
23.04.202515:35
Норильск сносят, да здравствует Норильск! О жестоком обращении с Чудо-юдо Рыбой-китом и градостроительных крестражах
___
Раскрою небольшой секрет: логотип моего канала вдохновлён иллюстрациями Дмитриева к сказке Конёк-Горбунок (первое фото). С раннего детства я обожал разглядывать деревню на Чудо-юдо Рыбе-ките и воображать, как же там живётся. Спина Рыбы-кита постоянно колышется, дышит, двигается. Совершенно непонятно, как на ней удалось что-то построить — думал я, пока не узнал про строительство на мёрзлых грунтах.
Строить на мерзлоте — почти как на спине у Чудо-юдо. Почва со льдом живая, как кит. Если просто поставить на нее здание, то его разорвёт, поэтому самое сложное при строительстве в Арктике — это фундамент. Здесь есть три подхода:
1) Подстроиться под Кита.
2) Вколоть Киту местную анестезию.
3) Прибить Кита.
Но именно по третьей схеме возведен в 40-е и 50-е исторический центр Норильска. Ампирные дворцы с богатым декором строились заключенными Норильлага — поэтому вопросы дороговизны и сложности работ не волновали начальство. Выбивая в мерзлоте 20-метровые котлованы и вонзая 40-метровые сваи, узники пригвоздили Рыбу-кита Норильском к таймырским скалам.
И обрекли тем самым Норильск на воспроизводство. Сегодня обветшавшие дома в городе сносят, но построенные в 50-е ростверки невозможно, да и бессмысленно выкорчевывать. Наоборот, гораздо проще строить на них. Заключенные Норильлага создали градостроительный крестраж: практически любая новостройка в городе будет стоять на старом фундаменте, а значит — повторять, хотя-бы в общих чертах, планировочные решения прошлого.
Работает это и на воссоздание исторической архитектуры — всё-таки, сваи рассчитаны на конкретный вес, поэтому ПИКовскую свечку на месте снесенной пятиэтажки не воткнешь даже при желании. Посмотрите великолепный интерактивный мастер-план Норильска: сейчас по нему там воссоздают снесенную сталинку 1952 года постройки. Причем перед сносом со здания сняли лепнину, чтобы отсканировать и воспроизвести в точности.
___
Раскрою небольшой секрет: логотип моего канала вдохновлён иллюстрациями Дмитриева к сказке Конёк-Горбунок (первое фото). С раннего детства я обожал разглядывать деревню на Чудо-юдо Рыбе-ките и воображать, как же там живётся. Спина Рыбы-кита постоянно колышется, дышит, двигается. Совершенно непонятно, как на ней удалось что-то построить — думал я, пока не узнал про строительство на мёрзлых грунтах.
Строить на мерзлоте — почти как на спине у Чудо-юдо. Почва со льдом живая, как кит. Если просто поставить на нее здание, то его разорвёт, поэтому самое сложное при строительстве в Арктике — это фундамент. Здесь есть три подхода:
1) Подстроиться под Кита.
Такой фундамент-триодетик как стабилизатор будет поглощать все колебания домкратами, распределяя нагрузку. Изобретен в Канаде, широко применяется на Чукотке, но подходит только строениям с легким деревянным каркасом.
2) Вколоть Киту местную анестезию.
Самый распространенный в России способ — термостабилизация грунта. В мерзлоту вставляют трубки с хладагентом, и они поддерживает постоянную отрицательную температуру, не давая почве пучиться. Требует регулярного ухода и ремонта, но большинство арктических городов стоят именно так.
3) Прибить Кита.
Где-то глубоко под Чудо-юдо есть морское дно — что если прошить Рыбу-кита сваей насквозь, и пригвоздить к этому дну? Также и под мерзлотой есть скальные породы — можно докопаться до них, и тогда здание будет стоять прочно, как будто оно и не в Арктике. Правда, это очень дорого и сложно — сваи надо бить на глубину в несколько десятков метров, намного выше самого дома. Такое применяется очень редко.
Но именно по третьей схеме возведен в 40-е и 50-е исторический центр Норильска. Ампирные дворцы с богатым декором строились заключенными Норильлага — поэтому вопросы дороговизны и сложности работ не волновали начальство. Выбивая в мерзлоте 20-метровые котлованы и вонзая 40-метровые сваи, узники пригвоздили Рыбу-кита Норильском к таймырским скалам.
И обрекли тем самым Норильск на воспроизводство. Сегодня обветшавшие дома в городе сносят, но построенные в 50-е ростверки невозможно, да и бессмысленно выкорчевывать. Наоборот, гораздо проще строить на них. Заключенные Норильлага создали градостроительный крестраж: практически любая новостройка в городе будет стоять на старом фундаменте, а значит — повторять, хотя-бы в общих чертах, планировочные решения прошлого.
Работает это и на воссоздание исторической архитектуры — всё-таки, сваи рассчитаны на конкретный вес, поэтому ПИКовскую свечку на месте снесенной пятиэтажки не воткнешь даже при желании. Посмотрите великолепный интерактивный мастер-план Норильска: сейчас по нему там воссоздают снесенную сталинку 1952 года постройки. Причем перед сносом со здания сняли лепнину, чтобы отсканировать и воспроизвести в точности.
20.04.202511:13
Поделился своими полевыми наблюдениями о любимой Чукотке c Заповедником (вместо того, чтобы писать диссер)
https://zapovednik.space/material/kita-dobyli-otmetili
https://zapovednik.space/material/kita-dobyli-otmetili
17.04.202506:27
Манифест критической архитектурной визуализации. О том, что не так с нашими рендерами, и как это (легко) изменить
В результате воркшопа "Во власти рендера: критическая практика архитектурной визуализации", который мы провели на полях Векторов в Шанинке с Артемом Никитиным, родился манифест! Собрали его в карточках — читайте и распространяйте! В нём мы рассуждаем о социальной роли рендеров, подробности — в лонгриде ниже.
ЧТО НЕ ТАК С РЕНДЕРАМИ?
На наш взгляд, это — не невинные картинки, а мощный инструмент конструирования образа будущего, который работает на деполитизацию, исключение и маргинализацию всего "сложного" и "некрасивого". Визуализация — не нейтральная проектная практика, она отражает и воспроизводит идеологию, в которой эстетическое ставится выше социального.
Отношение к людям на архитектурной графике как к "стаффажу" (второстепенным элементам композиции, создающим фон, окружение для архитектуры), которые не должны отвлекать от дизайна — бессознательно транслируется планировщиками в жизнь. Так горожане-индивиды становятся объективированными "пользователями", которые должны вести себя в городском пространстве строго согласно заложенным в проекте функциям, в противном случае — в "Яму" придет ОМОН.
Если взглянуть на визуализации в альбомах конкурса ФКГС и мастерпланов, то мы увидим, как из проекта в проект кочуют одни и те же люди. Набор персонажей и видов их деятельности строго ограничен — практически любой сюжет можно пересказать фразой
ПОЧЕМУ ТАК ПРОИСХОДИТ?
Мы живем в реальности, в которой архитектура и среда стали товаром, заказчиком которого является не общество, а федеральный чиновник или девелопер. Архитекторы проектируют для себеподобных, и изображают их же — в чеченском ауле и костромской глубинке на модном благоустройстве будут сидеть идентичные представители высшего и среднего класса из западного мегаполиса, скаченные из онлайн библиотек "люди png".
В этих условиях главной функцией визуализации стала реклама. Через рендер архитектор не вступает в диалог, а продает одним — и навязывает другим. Желание менять общество через архитектуру под стандарты своего класса и культуры, вера в знаменитое "бытие определяет сознание" — проявляется в стирании социальных различий на рендерах. Любая сложность, непонятная высоким заказчикам, может показаться им неэстетичной — а значит, не должна быть показана.
ЧТО МЫ МОЖЕМ СДЕЛАТЬ?
Мы предлагаем 10 шагов — простых и посложнее, как можно изменить подход к визуализации, приняв её общественную значимость. Из деполитизирующей рекламы рендер может стать инструментом социальной критики!
Благо тут нейросети могут помочь, исправив ограниченность png-наборов.
Несложное действие позволит изменить взгляд архитектора на территорию проектирования — не "сверху", а "изнутри". Это к тому же "сошьет" проектную деятельность: порой над разными частями проекта трудятся разные компании, почти не общаясь друг с другом. Рендеры вообще часто делают в последний момент, и отдают на аутсорс. В итоге над визуализациями работают люди, не принимавшие участие в предпроектном анализе и проектировании, и не имеющие представления о месте и его сообществе, даже если в команде проекта был антрополог.
Вообще, почти вся урбанистическая секция Векторов "спор за город" крутилась вокруг вопроса о том, как нам вкатить троянского коня политизации в ворота авторитарного урбанизма. Люди уже не просто констатируют проблему, а задумываются, как смягчить её последствия, ослабить её, или создать внутри неё лакуны общественного участия. Изменение собственных профессиональных практик — немногое, что нам доступно, но это может иметь серьёзный эффект.
В результате воркшопа "Во власти рендера: критическая практика архитектурной визуализации", который мы провели на полях Векторов в Шанинке с Артемом Никитиным, родился манифест! Собрали его в карточках — читайте и распространяйте! В нём мы рассуждаем о социальной роли рендеров, подробности — в лонгриде ниже.
ЧТО НЕ ТАК С РЕНДЕРАМИ?
На наш взгляд, это — не невинные картинки, а мощный инструмент конструирования образа будущего, который работает на деполитизацию, исключение и маргинализацию всего "сложного" и "некрасивого". Визуализация — не нейтральная проектная практика, она отражает и воспроизводит идеологию, в которой эстетическое ставится выше социального.
Отношение к людям на архитектурной графике как к "стаффажу" (второстепенным элементам композиции, создающим фон, окружение для архитектуры), которые не должны отвлекать от дизайна — бессознательно транслируется планировщиками в жизнь. Так горожане-индивиды становятся объективированными "пользователями", которые должны вести себя в городском пространстве строго согласно заложенным в проекте функциям, в противном случае — в "Яму" придет ОМОН.
Если взглянуть на визуализации в альбомах конкурса ФКГС и мастерпланов, то мы увидим, как из проекта в проект кочуют одни и те же люди. Набор персонажей и видов их деятельности строго ограничен — практически любой сюжет можно пересказать фразой
"На переднем плане женщина прогуливается с ребенком, на заднем плане сидя общается молодая гетеросексуальная пара, вокруг них играют дети".Вообще, визуализации сегодня больше всего напоминают тоталитарный соцреализм: такой китч, приторная картинка, из которой стерты любые конфликты и заретушированы любые социальные проблемы.
ПОЧЕМУ ТАК ПРОИСХОДИТ?
Мы живем в реальности, в которой архитектура и среда стали товаром, заказчиком которого является не общество, а федеральный чиновник или девелопер. Архитекторы проектируют для себеподобных, и изображают их же — в чеченском ауле и костромской глубинке на модном благоустройстве будут сидеть идентичные представители высшего и среднего класса из западного мегаполиса, скаченные из онлайн библиотек "люди png".
В этих условиях главной функцией визуализации стала реклама. Через рендер архитектор не вступает в диалог, а продает одним — и навязывает другим. Желание менять общество через архитектуру под стандарты своего класса и культуры, вера в знаменитое "бытие определяет сознание" — проявляется в стирании социальных различий на рендерах. Любая сложность, непонятная высоким заказчикам, может показаться им неэстетичной — а значит, не должна быть показана.
ЧТО МЫ МОЖЕМ СДЕЛАТЬ?
Мы предлагаем 10 шагов — простых и посложнее, как можно изменить подход к визуализации, приняв её общественную значимость. Из деполитизирующей рекламы рендер может стать инструментом социальной критики!
Архитектору придется стать этнографом, фиксирующим социальную реальность места и вписывающим свой проект в неё, а не наоборот.
Благо тут нейросети могут помочь, исправив ограниченность png-наборов.
Несложное действие позволит изменить взгляд архитектора на территорию проектирования — не "сверху", а "изнутри". Это к тому же "сошьет" проектную деятельность: порой над разными частями проекта трудятся разные компании, почти не общаясь друг с другом. Рендеры вообще часто делают в последний момент, и отдают на аутсорс. В итоге над визуализациями работают люди, не принимавшие участие в предпроектном анализе и проектировании, и не имеющие представления о месте и его сообществе, даже если в команде проекта был антрополог.
Вообще, почти вся урбанистическая секция Векторов "спор за город" крутилась вокруг вопроса о том, как нам вкатить троянского коня политизации в ворота авторитарного урбанизма. Люди уже не просто констатируют проблему, а задумываются, как смягчить её последствия, ослабить её, или создать внутри неё лакуны общественного участия. Изменение собственных профессиональных практик — немногое, что нам доступно, но это может иметь серьёзный эффект.
Reposted from:
Чернозём | У шамана три беды
10.04.202516:03
🏠 «Часть чукчей занималась оленеводством и просто отсутствовала в посёлке, когда выбирали место для их домов»
За последнюю сотню лет Чукотка пережила две волны реновации: в 1950-е, при советской национальной политике, и в начале 2000-х, под руководством олигарха Романа Абрамовича. Образ и условия жизни коренных народов полуострова менялись за считаные годы, но в лучшую или худшую сторону — вопрос, висящий в воздухе до сих пор.
Мы поговорили с антропологом архитектуры, изучающим чукотскую модернизацию, автором тг-канала «Воздушные избы» Гавриилом Малышевым о том, как на Чукотке архитектурные проекты напрямую связаны с политическими и как сделать так, чтобы ошибки прошлого не повторились в грядущих реформах.
👁 Читайте интервью на нашем сайте: https://chernoz.ru/teksty/modernizaciya-chukotki
🏴Беседовала Владислава Куз
За последнюю сотню лет Чукотка пережила две волны реновации: в 1950-е, при советской национальной политике, и в начале 2000-х, под руководством олигарха Романа Абрамовича. Образ и условия жизни коренных народов полуострова менялись за считаные годы, но в лучшую или худшую сторону — вопрос, висящий в воздухе до сих пор.
Мы поговорили с антропологом архитектуры, изучающим чукотскую модернизацию, автором тг-канала «Воздушные избы» Гавриилом Малышевым о том, как на Чукотке архитектурные проекты напрямую связаны с политическими и как сделать так, чтобы ошибки прошлого не повторились в грядущих реформах.
👁 Читайте интервью на нашем сайте: https://chernoz.ru/teksty/modernizaciya-chukotki
🏴Беседовала Владислава Куз
07.04.202515:59
🧵 воркшоп / финал сессии «в/на полях урбанистики: к пересмотру профессиональных знаний» / 13.04
Начинаем с конца и рассказываем про заключительную часть программы секции «Спор за город: критика извне и изнутри городских исследований и практик».
во власти рендера:
критическая практика архитектурной визуализации
Архитектурная визуализация окружает нас повсюду: на баннерах в общественном транспорте, строительных заборах, в медиа и печатных изданиях. Через нее мы воображаем и узнаем будущее города, закрепляем его ценности и нормы. Рендеры давно стали не просто инструментом коммуникации, но и механизмом идеологического производства. Возникает вопрос: чье будущее эти изображения конструируют?
Мы приглашаем критически оценить роль архитектурных визуализаций в производстве социального пространства. На воркшопе мы совместно пройдем этапы создания архитектурной визуализации, чтобы исследовать стоящие за ними властные отношения.
Что мы видим в рендерах: утопические образы будущего, или воспроизводство набивших оскомину клише? Способ наладить демократичный диалог с горожанами, или коммерческую манипуляцию? Притягательную эстетику, или ретуширующее любые сложности упрощения? И наконец, что можно противопоставить этому медиуму?
Модераторы воркшопа:
❣️ Гавриил Малышев
Магистрант Культурной Антропологии, 2025 / Факультет Антропологии, Европейский Университет СПб
❣️ Артем Никитин
MA Smart Cities and Urban Informatics, 2025 / Faculty of Social Science, Department of Geography, HUJI
➡️ Когда: 13 апреля, 14:00—15:00
➡️ Где: Шанинка, Газетный переулок, 3–5 ст.
➡️ Для участия в воркшопе необходимо предварительно зарегистрироваться по ссылке.
До встречи в Шанинке!
Начинаем с конца и рассказываем про заключительную часть программы секции «Спор за город: критика извне и изнутри городских исследований и практик».
во власти рендера:
критическая практика архитектурной визуализации
Архитектурная визуализация окружает нас повсюду: на баннерах в общественном транспорте, строительных заборах, в медиа и печатных изданиях. Через нее мы воображаем и узнаем будущее города, закрепляем его ценности и нормы. Рендеры давно стали не просто инструментом коммуникации, но и механизмом идеологического производства. Возникает вопрос: чье будущее эти изображения конструируют?
Мы приглашаем критически оценить роль архитектурных визуализаций в производстве социального пространства. На воркшопе мы совместно пройдем этапы создания архитектурной визуализации, чтобы исследовать стоящие за ними властные отношения.
Что мы видим в рендерах: утопические образы будущего, или воспроизводство набивших оскомину клише? Способ наладить демократичный диалог с горожанами, или коммерческую манипуляцию? Притягательную эстетику, или ретуширующее любые сложности упрощения? И наконец, что можно противопоставить этому медиуму?
Модераторы воркшопа:
❣️ Гавриил Малышев
Магистрант Культурной Антропологии, 2025 / Факультет Антропологии, Европейский Университет СПб
❣️ Артем Никитин
MA Smart Cities and Urban Informatics, 2025 / Faculty of Social Science, Department of Geography, HUJI
➡️ Когда: 13 апреля, 14:00—15:00
➡️ Где: Шанинка, Газетный переулок, 3–5 ст.
➡️ Для участия в воркшопе необходимо предварительно зарегистрироваться по ссылке.
До встречи в Шанинке!
07.04.202515:59
Кто в Москве, приходите в воскресенье порассуждать о жанре архитектурной визуализации в Шанинку!
02.04.202514:42
Чумовой капитал: когда народное жилище становится госуслугой. Сложные вопросы о равенстве и патернализме
___
Увы, вчерашний пост был первоапрельской шуткой. Но он основан на совершенно реальной практике, которая существует на Ямале с 2021 года. С тех пор любая молодая семья, относящаяся к коренным народам (ненцы, ханты, селькупы) и ведущая кочевой образ жизни, может при рождении третьего (а с этого года - и второго) ребенка претендовать на получение чумового комплекта.
Это позиционируется как расширение программы материнского капитала, поскольку чум не является объектом недвижимости, и потратить на него эти средства не получится. Правда чумовой капитал выдается не деньгами, как в случае с материнским при покупке квартиры, а готовым набором: 40 жердей, два зимних нюка — покрытия из выделанных оленьих шкур, и два летних — из брезента, доски для пола, печка-буржуйка и двое саней-нарт.
Видимо, такое решение было принято из-за сложности контролировать целевое расходование средств. Государственная поддержка традиционных образов жизни — это прекрасно, но возникает вопрос: можно ли поддержать традиции нетрадиционными методами? Есть опасения насчет того, как политика чумового капитала скажется на навыке чумостроительства у коренных народов.
Умения отбора жердей, выделки шкур, строительства нарт и шитья покрытий в результате могут профессионализироваться, превратиться в индустрию. Раньше семья по мере расширения строила чум самостоятельно, или заказывала у родственников. Теперь новый чум покупает государство через тендерную процедуру, по стандарту, регламентирующему всё от высоты жердей до количества шкур в покрытии. Естественно, кочующим в тундре мастерам вряд-ли удастся встроиться в рынок госзакупок: у них нет ИП, юристов да и регулярного доступа в интернет. Скорее, заказы будут получать городские производства, или, например, ямальские колонии: в печально известном Харпе заключенных уже учили выделывать шкуры для чума.
Производство чума — трудоемкий процесс, который занимает много времени, и понятно, почему семьи рады освободить себя от этой работы. Но именно умение делать это самостоятельно делало ненцев по-настоящему автономными.
***
Вот так вот, в антропологии и прикол — научный метод. В основе любой шутки — парадокс, нарушение наших ожиданий. А поскольку вся наша наука построена на поиске и описании разнообразных способов жить эту жизнь, антропологам должно быть просто шутить: то, что в одном обществе считается нормой, при прямом переносе в другое общество будет ощущаться как парадокс, и вызывать смех. Но это позволяет под новым углом взглянуть на привычное — а это и есть главная задача антропологи.
___
Увы, вчерашний пост был первоапрельской шуткой. Но он основан на совершенно реальной практике, которая существует на Ямале с 2021 года. С тех пор любая молодая семья, относящаяся к коренным народам (ненцы, ханты, селькупы) и ведущая кочевой образ жизни, может при рождении третьего (а с этого года - и второго) ребенка претендовать на получение чумового комплекта.
Это позиционируется как расширение программы материнского капитала, поскольку чум не является объектом недвижимости, и потратить на него эти средства не получится. Правда чумовой капитал выдается не деньгами, как в случае с материнским при покупке квартиры, а готовым набором: 40 жердей, два зимних нюка — покрытия из выделанных оленьих шкур, и два летних — из брезента, доски для пола, печка-буржуйка и двое саней-нарт.
Видимо, такое решение было принято из-за сложности контролировать целевое расходование средств. Государственная поддержка традиционных образов жизни — это прекрасно, но возникает вопрос: можно ли поддержать традиции нетрадиционными методами? Есть опасения насчет того, как политика чумового капитала скажется на навыке чумостроительства у коренных народов.
Умения отбора жердей, выделки шкур, строительства нарт и шитья покрытий в результате могут профессионализироваться, превратиться в индустрию. Раньше семья по мере расширения строила чум самостоятельно, или заказывала у родственников. Теперь новый чум покупает государство через тендерную процедуру, по стандарту, регламентирующему всё от высоты жердей до количества шкур в покрытии. Естественно, кочующим в тундре мастерам вряд-ли удастся встроиться в рынок госзакупок: у них нет ИП, юристов да и регулярного доступа в интернет. Скорее, заказы будут получать городские производства, или, например, ямальские колонии: в печально известном Харпе заключенных уже учили выделывать шкуры для чума.
Производство чума — трудоемкий процесс, который занимает много времени, и понятно, почему семьи рады освободить себя от этой работы. Но именно умение делать это самостоятельно делало ненцев по-настоящему автономными.
Справедливая борьба за равенство средствами патернализма приведёт к утрате ими их привилегии жить вне государства. (Хотя совсем не факт, что она им нужна).Вместе с этим навыком множество традиций уйдет из практики на страницы этнографий. Сегодня чум из народного мастерства превращается в госуслугу, и у этого наверняка будут самые любопытные последствия: навостряйте лыжи, дорогие этнографы.
***
Вот так вот, в антропологии и прикол — научный метод. В основе любой шутки — парадокс, нарушение наших ожиданий. А поскольку вся наша наука построена на поиске и описании разнообразных способов жить эту жизнь, антропологам должно быть просто шутить: то, что в одном обществе считается нормой, при прямом переносе в другое общество будет ощущаться как парадокс, и вызывать смех. Но это позволяет под новым углом взглянуть на привычное — а это и есть главная задача антропологи.
01.04.202511:28
⚡️Россиян обеспечат избокомплектами
___
Успешный опыт Ямала в решении жилищного вопроса и поддержки традиционного образа жизни решили распространить на центральные регионы страны.
Избовой капитал — весомая поддержка молодым семьям, живущим на селе или желающим переехать в деревню. Минстроем РФ были выделены средства для приобретения первой тысячи избокомплектов. Стоимость единицы — 200 200 рублей. Заявку на приобретение можно оставить на Госуслугах. Получатель поддержки должен иметь более двух детей или крупный рогатый скот, необходимо также подтвердить наличие предков крестьянского происхождения.
Избокомплект прост в установке и не требует специальных плотницких и строительных навыков: технология позволяет при помощи ножного насоса в течение 40 минут в одиночку возвести традиционный русский дом.
Предполагается, что мера поддержки будет эффективна для восстановления населения в опустевших деревнях средней полосы России. Первые получатели избовых наборов уже отмечают новоселье.
___
Успешный опыт Ямала в решении жилищного вопроса и поддержки традиционного образа жизни решили распространить на центральные регионы страны.
Избовой капитал — весомая поддержка молодым семьям, живущим на селе или желающим переехать в деревню. Минстроем РФ были выделены средства для приобретения первой тысячи избокомплектов. Стоимость единицы — 200 200 рублей. Заявку на приобретение можно оставить на Госуслугах. Получатель поддержки должен иметь более двух детей или крупный рогатый скот, необходимо также подтвердить наличие предков крестьянского происхождения.
Избокомплект прост в установке и не требует специальных плотницких и строительных навыков: технология позволяет при помощи ножного насоса в течение 40 минут в одиночку возвести традиционный русский дом.
Предполагается, что мера поддержки будет эффективна для восстановления населения в опустевших деревнях средней полосы России. Первые получатели избовых наборов уже отмечают новоселье.
27.03.202511:12
Ведическое кварталобесие: о разнице между вестернизацией и модернизацией. Или о двух очень похожих градостроительных проектах с разной судьбой
______
Начало XVIII века. Просвещённый монарх строит новую столицу своему государству. Город будет назван в честь его создателя и впервые возведён с нуля по регулярному плану. Этим амбициозным проектом молодой правитель преследует несколько целей: военное закрепление территории, реформирование аграрного общества в сторону большей открытости для международной торговли, создание научного центра — для чего здесь строится первая в стране обсерватория.
Речь, разумеется, об индийском Джайпуре. Сходств с Петербургом настолько много, что волей-неволей в голову приходят эзотерические гипотезы в духе пассионарного толчка, одновременно поразившего умы царя Петра I и махараджи Джай Сингха II. Оба увлекались науками и градостроительством, вели несвойственный своему статусу аскетичный образ жизни. Сегодня основанные ими города даже примерно совпадают по численности населения.
Градостроительные идеи, положенные в основу новых столиц, схожи: это ортогональная сетка, революционная для хаотичных российских и индийских городов того времени. Джайпур 1725 года, как и Петербург по плану Трезини-Леблона 1716 г., обнесён крепостными стенами. Основные доминанты, на которые ориентированы оси плана, — форты с храмами: Гарх-Ганеша и Петропавловский собор. Ширина улиц, размеры типовых домов и площадей — всё строго регламентировано: в Индии — по кастовой системе, в России — по сословной.
Но принципиальное отличие — в источнике знаний. Пётр Великий проводил вестернизацию своей империи, приглашая иностранных специалистов, чтобы создать город по последнему слову европейской градостроительной науки. Джай Сингх действовал ровно наоборот: он возвращался к истокам, делая Индию (своё удельное княжество) великой снова, — его взгляд был устремлён в прошлое.
Главным архитектором нового города был не заезжий европеец Леблон, а потомственный знаток вед, брахман Бхаттачарья. Ортогональная планировка для Джайпура была не западной инновацией, а возрождением мудрости предков: раджа руководствовался древними санскритскими текстами «Васту-шастра», в которых геометрическая сетка систематизировала ведическую космологию и ранее служила руководством для храмового строительства.
***
Возможно, именно в этом различии и кроются причины столь разных судеб похожих модернизационных проектов Петра и Джай Сингха. Европейский колониализм XVIII—XIX веков опирался на идеологию Просвещения, провозгласившую Европу единственной современной цивилизацией, достойной нести свет прогресса погрязшим в варварстве народам. Наличие собственных прогрессистских моделей развития, опиравшихся на свои системы знания в колонизируемых обществах, — в эту картину мира не вписывалось. Модернизация могла быть только одной — вестернизацией.
Петербургская модель была распространена на всю Россию, перекроив средневековые грады прямоугольными кварталами. Джайпур же остался уникальным явлением в Индии: вскоре новые города начали проектировать британцы. Об автохтонном ведическом градостроительстве вспомнит лишь Корбюзье, спроектировавший новый Чандигарх для только что обретшей независимость Индии использовав джайпурскую сетку.
Здесь интересно порассуждать о неизбежности вестернизации в Новое время: ты либо проводишь её сам, либо её проведут за тебя — каким бы прогрессивным ты ни был. Ключевое — не качество знания, а его происхождение. Возможно, единственная мудрость, которой не хватило радже Джай Сингху, — пригласить европейских специалистов проектировать свой Джайпур. Они бы с умным видом ссылались на Гипподама Милетского, а он многозначительно кивал бы, держа в уме, что создаваемая сетка на самом деле — ведическая.
______
Начало XVIII века. Просвещённый монарх строит новую столицу своему государству. Город будет назван в честь его создателя и впервые возведён с нуля по регулярному плану. Этим амбициозным проектом молодой правитель преследует несколько целей: военное закрепление территории, реформирование аграрного общества в сторону большей открытости для международной торговли, создание научного центра — для чего здесь строится первая в стране обсерватория.
Речь, разумеется, об индийском Джайпуре. Сходств с Петербургом настолько много, что волей-неволей в голову приходят эзотерические гипотезы в духе пассионарного толчка, одновременно поразившего умы царя Петра I и махараджи Джай Сингха II. Оба увлекались науками и градостроительством, вели несвойственный своему статусу аскетичный образ жизни. Сегодня основанные ими города даже примерно совпадают по численности населения.
Градостроительные идеи, положенные в основу новых столиц, схожи: это ортогональная сетка, революционная для хаотичных российских и индийских городов того времени. Джайпур 1725 года, как и Петербург по плану Трезини-Леблона 1716 г., обнесён крепостными стенами. Основные доминанты, на которые ориентированы оси плана, — форты с храмами: Гарх-Ганеша и Петропавловский собор. Ширина улиц, размеры типовых домов и площадей — всё строго регламентировано: в Индии — по кастовой системе, в России — по сословной.
Но принципиальное отличие — в источнике знаний. Пётр Великий проводил вестернизацию своей империи, приглашая иностранных специалистов, чтобы создать город по последнему слову европейской градостроительной науки. Джай Сингх действовал ровно наоборот: он возвращался к истокам, делая Индию (своё удельное княжество) великой снова, — его взгляд был устремлён в прошлое.
Главным архитектором нового города был не заезжий европеец Леблон, а потомственный знаток вед, брахман Бхаттачарья. Ортогональная планировка для Джайпура была не западной инновацией, а возрождением мудрости предков: раджа руководствовался древними санскритскими текстами «Васту-шастра», в которых геометрическая сетка систематизировала ведическую космологию и ранее служила руководством для храмового строительства.
***
Возможно, именно в этом различии и кроются причины столь разных судеб похожих модернизационных проектов Петра и Джай Сингха. Европейский колониализм XVIII—XIX веков опирался на идеологию Просвещения, провозгласившую Европу единственной современной цивилизацией, достойной нести свет прогресса погрязшим в варварстве народам. Наличие собственных прогрессистских моделей развития, опиравшихся на свои системы знания в колонизируемых обществах, — в эту картину мира не вписывалось. Модернизация могла быть только одной — вестернизацией.
Петербургская модель была распространена на всю Россию, перекроив средневековые грады прямоугольными кварталами. Джайпур же остался уникальным явлением в Индии: вскоре новые города начали проектировать британцы. Об автохтонном ведическом градостроительстве вспомнит лишь Корбюзье, спроектировавший новый Чандигарх для только что обретшей независимость Индии использовав джайпурскую сетку.
Здесь интересно порассуждать о неизбежности вестернизации в Новое время: ты либо проводишь её сам, либо её проведут за тебя — каким бы прогрессивным ты ни был. Ключевое — не качество знания, а его происхождение. Возможно, единственная мудрость, которой не хватило радже Джай Сингху, — пригласить европейских специалистов проектировать свой Джайпур. Они бы с умным видом ссылались на Гипподама Милетского, а он многозначительно кивал бы, держа в уме, что создаваемая сетка на самом деле — ведическая.
24.03.202510:21
Хиджаб для здания: как смягчить социальные ограничения с помощью архитектуры
----
Архитектор не может отменить несправедливый закон. Но он может попытаться взломать его, расширив пространство вне контроля — где его исполнение не обязательно.
Так поступили в моём любимом архитектурном бюро, иранском ZAV architects. В 2018 они построили приют для девочек-сирот в небольшом и очень консервативном городке Хонсар.
Закон в Иране обязывает всех женщин носить хиджаб на улице с 12 лет, нарушения жёстко наказываются. Но участь беспризорниц ещё тяжелее: правила запрещают выходить на улицу без сопровождения. Лучшие годы своего детства им предначертано было провести вдали от мира и вне любой возможности самовыражения. Но за них вступились архитекторы!
— говорит архитектор проекта Мохаммедреза Годуси.
Здание приюта снабдили большими балконами, буквально нависающими над улицей. Каждый балкон имеет покрывало— хиджаб: закрыв его, девочки могут проводить время на улице в том виде и за теми занятиями, какими им захочется. Кроме того, по проекту каждая комната общежития может выбрать облачение своему балкону на свой вкус.
Архитектор не может отменить несправедливый закон, но он может создать архитектуру, которая забирала бы часть возложенных этим законом запретов и обязанностей на себя. Пока балконы приюта носят хиджаб, его жительницы проживают более свободное девичество.
----
Архитектор не может отменить несправедливый закон. Но он может попытаться взломать его, расширив пространство вне контроля — где его исполнение не обязательно.
Так поступили в моём любимом архитектурном бюро, иранском ZAV architects. В 2018 они построили приют для девочек-сирот в небольшом и очень консервативном городке Хонсар.
Закон в Иране обязывает всех женщин носить хиджаб на улице с 12 лет, нарушения жёстко наказываются. Но участь беспризорниц ещё тяжелее: правила запрещают выходить на улицу без сопровождения. Лучшие годы своего детства им предначертано было провести вдали от мира и вне любой возможности самовыражения. Но за них вступились архитекторы!
«Этим девочкам не разрешается выходить в город когда им заблагорассудится, поэтому вместо того, чтобы отгородиться от внешнего мира, мы подумали, почему бы нам не принести город внутрь к ним?»
— говорит архитектор проекта Мохаммедреза Годуси.
Здание приюта снабдили большими балконами, буквально нависающими над улицей. Каждый балкон имеет покрывало— хиджаб: закрыв его, девочки могут проводить время на улице в том виде и за теми занятиями, какими им захочется. Кроме того, по проекту каждая комната общежития может выбрать облачение своему балкону на свой вкус.
Архитектор не может отменить несправедливый закон, но он может создать архитектуру, которая забирала бы часть возложенных этим законом запретов и обязанностей на себя. Пока балконы приюта носят хиджаб, его жительницы проживают более свободное девичество.
04.03.202505:12
Почему в Омане нет небоскребов? Архитектурно-антропологическая задачка
_____
Антропология — наука о культурных различиях. При поступлении на факультет обычно просят объяснить какое-то из них. Вот вам задачка от Воздушных Изб. Пишите свои гипотезы!
Крупные города арабских государств Персидского Залива похожи между собой как две капли воды. Саудовская Аравия, Эмираты, Бахрейн, Катар и Кувейт: всюду — скайлайн из небоскребов. Исключение — Оман. Политическое устройство, география, геология и экономика в этой стране идентичны соседям: абсолютная исламская монархия, разбогатевшая на нефти, пустыня и горы. Казалось бы, строй небоскребы: но здесь нет ни одного. Почему так? Не претендуя на истину, сделаю своё предположение исходя из трех особенностей страны: истории, религии и демографии.
Оманский империализм
Ибадизм: толерантный ислам. Второе отличие Омана — в религии. Это единственная в мире страна, в которой господствует ибадизм, древнее течение ислама, которое поощряет аскетизм и веротерпимость. В отличии от суннитов и шиитов, ибадиты никогда не стремились к построению своего халифата и обращению людей в свою веру. Это в свое время и позволило Оману стать колониальной империей: чтобы мочь обратить африканцев в рабство, нужно мочь НЕ обращать их в ислам.
Не-арабские меньшинства. Благодаря вышеперечисленному, Оман остается мультикультурнее соседей: в стране существует значимое историческое не-арабское и не-исламское меньшинство. Потомки торговцев-индусов, белуджей и африканских рабов суахили являются сегодня равноправными гражданами. Некоторые из них исповедуют индуизм и христианство. Это разительно отличает Оман от соседних стран Залива, где гражданами могут быть за редким исключением только арабы-мусульмане.
Для ответа разберемся: что такое условный дубайский небоскреб? Это спекулятивная недвижимость, спроектированная американским архитектором, построенная трудовым мигрантом из Бангладеш и проданная европейскому инвестору. Во всех крупных городах Залива экспаты без гражданства составляют большую часть населения, до 90% в Дубае. Небоскребы существуют для них, а для местных это — символ будущего, вернее, его образа, созданного Западной цивилизацией. Оману всего этого совсем не нужно.
В Омане — самый низкий процент иностранцев в регионе. Нежелание принимать экспатов вызвано тем, что им не так просто будет отказать в гражданстве. Парадоксально, влияет толерантность общества: в стране есть уже значимые нац. меньшинства, и арабская элита не хочет, чтобы они стали большинством. Если здесь уже живет гражданин-индус, чьи предки тут с XVIII века, то как отказать в гражданстве современному мигранту-индусу? Лучше просто не давать ему повода приехать. Нет мега-строек небоскребов — нет и работы для мигрантов.
Да и на иностранцев европейского происхождения в Омане смотрят не со скрытым восхищением, а как на равного себе. Оман не был колонией, и ему не удалось привить идею превосходства Белого человека — в результате не возникает желания подражать Нью-Йорку и звать к себе западного профессионала, надеясь, что тот будет подтягивать государство до западных стандартов. Нет желания вестернизироваться — нет и небоскребов.
Наконец, в наследство от собственного империализма государство получило миф о Золотом Веке. Если для большинства стран залива величие только началось с открытием нефти, то для Омана оно — в прошлом. В результате, здесь очень понятное нам, но нетипичное для устремленных в будущее соседей отношение к старинной архитектуре: она признается наследием, тщательно охраняется и реставрируется. Одержимый прошлым небоскребы строить не станет (привет Питеру!).
_____
Антропология — наука о культурных различиях. При поступлении на факультет обычно просят объяснить какое-то из них. Вот вам задачка от Воздушных Изб. Пишите свои гипотезы!
Крупные города арабских государств Персидского Залива похожи между собой как две капли воды. Саудовская Аравия, Эмираты, Бахрейн, Катар и Кувейт: всюду — скайлайн из небоскребов. Исключение — Оман. Политическое устройство, география, геология и экономика в этой стране идентичны соседям: абсолютная исламская монархия, разбогатевшая на нефти, пустыня и горы. Казалось бы, строй небоскребы: но здесь нет ни одного. Почему так? Не претендуя на истину, сделаю своё предположение исходя из трех особенностей страны: истории, религии и демографии.
Оманский империализм
. Все вышеперечисленные страны до XX века были колониями: Османской и Британской империй. Но не Оман — освободившись в XVII веке от португальского владычества, он сам основал свою колониальную морскую империю. Успешно конкурируя с европейцами, во время своего наивысшего расцвета в XIX веке его колонии простирались от Африки до Индии. Ибадизм: толерантный ислам. Второе отличие Омана — в религии. Это единственная в мире страна, в которой господствует ибадизм, древнее течение ислама, которое поощряет аскетизм и веротерпимость. В отличии от суннитов и шиитов, ибадиты никогда не стремились к построению своего халифата и обращению людей в свою веру. Это в свое время и позволило Оману стать колониальной империей: чтобы мочь обратить африканцев в рабство, нужно мочь НЕ обращать их в ислам.
Не-арабские меньшинства. Благодаря вышеперечисленному, Оман остается мультикультурнее соседей: в стране существует значимое историческое не-арабское и не-исламское меньшинство. Потомки торговцев-индусов, белуджей и африканских рабов суахили являются сегодня равноправными гражданами. Некоторые из них исповедуют индуизм и христианство. Это разительно отличает Оман от соседних стран Залива, где гражданами могут быть за редким исключением только арабы-мусульмане.
Как это все привело к тому, что в государстве был введен запрет на строительство зданий выше 7 этажей?
Для ответа разберемся: что такое условный дубайский небоскреб? Это спекулятивная недвижимость, спроектированная американским архитектором, построенная трудовым мигрантом из Бангладеш и проданная европейскому инвестору. Во всех крупных городах Залива экспаты без гражданства составляют большую часть населения, до 90% в Дубае. Небоскребы существуют для них, а для местных это — символ будущего, вернее, его образа, созданного Западной цивилизацией. Оману всего этого совсем не нужно.
В Омане — самый низкий процент иностранцев в регионе. Нежелание принимать экспатов вызвано тем, что им не так просто будет отказать в гражданстве. Парадоксально, влияет толерантность общества: в стране есть уже значимые нац. меньшинства, и арабская элита не хочет, чтобы они стали большинством. Если здесь уже живет гражданин-индус, чьи предки тут с XVIII века, то как отказать в гражданстве современному мигранту-индусу? Лучше просто не давать ему повода приехать. Нет мега-строек небоскребов — нет и работы для мигрантов.
Да и на иностранцев европейского происхождения в Омане смотрят не со скрытым восхищением, а как на равного себе. Оман не был колонией, и ему не удалось привить идею превосходства Белого человека — в результате не возникает желания подражать Нью-Йорку и звать к себе западного профессионала, надеясь, что тот будет подтягивать государство до западных стандартов. Нет желания вестернизироваться — нет и небоскребов.
Наконец, в наследство от собственного империализма государство получило миф о Золотом Веке. Если для большинства стран залива величие только началось с открытием нефти, то для Омана оно — в прошлом. В результате, здесь очень понятное нам, но нетипичное для устремленных в будущее соседей отношение к старинной архитектуре: она признается наследием, тщательно охраняется и реставрируется. Одержимый прошлым небоскребы строить не станет (привет Питеру!).
19.02.202515:16
Вышла запись моей лекции "Зачем антропология и архитектура нужны друг другу"!
Главный ответ случайно попал на превью к видео: действительно, мы живём в мире представлений, которые различны в каждой культуре, если вообще не индивидуальны. И в современных условиях глобального разделения труда это — архитектурная проблема. Ведь заказывают строительство люди одной культуры, проектируют и возводят — другой, а пользуются зданиями — третьей. Антропология, как наука о представлениях, может починить этот испорченный телефон. Ну или по крайней мере зафиксировать его поломку.
В полтора часа я попытался уместить краткую историю культурной антропологии как науки, что, разумеется, невозможно без сильного упрощения. Но цель лекции - вдохновить, и познакомить архитекторов с особенностью антропологического взгляда на мир, показав многообразие современных исследовательсих направлений, в которых архитектура может стать предметом изучения, или даже самим исследовательским инструментом.
Как писал Латур, "проблема со зданиями в том, что они выглядят отчаянно статичными. Когда мы представляем себе здание, оно всегда видится фиксированной, неподвижной структурой, сошедшей со страниц глянцевых журналов, которые клиенты листают в приемных архитекторов. Кажется почти невозможным понять его как движение, как полет, как серию преобразований... " Мне кажется, антропология — это именно то средство, которое позволяет нам помыслить архитектуру в движении!
Смотрите:
https://vkvideo.ru/video-40195014_456239498
Главный ответ случайно попал на превью к видео: действительно, мы живём в мире представлений, которые различны в каждой культуре, если вообще не индивидуальны. И в современных условиях глобального разделения труда это — архитектурная проблема. Ведь заказывают строительство люди одной культуры, проектируют и возводят — другой, а пользуются зданиями — третьей. Антропология, как наука о представлениях, может починить этот испорченный телефон. Ну или по крайней мере зафиксировать его поломку.
В полтора часа я попытался уместить краткую историю культурной антропологии как науки, что, разумеется, невозможно без сильного упрощения. Но цель лекции - вдохновить, и познакомить архитекторов с особенностью антропологического взгляда на мир, показав многообразие современных исследовательсих направлений, в которых архитектура может стать предметом изучения, или даже самим исследовательским инструментом.
Как писал Латур, "проблема со зданиями в том, что они выглядят отчаянно статичными. Когда мы представляем себе здание, оно всегда видится фиксированной, неподвижной структурой, сошедшей со страниц глянцевых журналов, которые клиенты листают в приемных архитекторов. Кажется почти невозможным понять его как движение, как полет, как серию преобразований... " Мне кажется, антропология — это именно то средство, которое позволяет нам помыслить архитектуру в движении!
Смотрите:
https://vkvideo.ru/video-40195014_456239498
Reposted from:
Земляки и земляне
02.02.202511:34
Избяной космос
В начале ХХ века был такой крестьянский поэт Николай Клюев (1884-1937). Есенин считал его своим учителем. В 1937 году Николая Клюева расстреляли в Томске и похоронили в общей могиле.
Исследователи творчества Клюева часто используют выражение "избяной космос". Космос здесь - в древнегреческом смысле слова - упорядоченное целое. Изба - это вся Вселенная. Стены, крыша, декор, убранство, вещи и снедь - составляют в поэзии Клюева самодостаточный и гармоничный мир.
В стихотворении "Земля и железо" (1916) крестьянская изба буквально взмывает в космос:
В кручине по крыльям, пригожих лицом
Мы «соколом ясным» и «павой» зовем.
Узнайте же ныне: на кровле конек
Есть знак молчаливый, что путь наш далек.
Изба - колесница, колеса - углы,
Слетят серафимы из облачной мглы,
И Русь избяная - несметный обоз! -
Вспарит на распутье взывающих гроз...
Сметутся народы, иссякнут моря,
Но будет шелками расшита заря,-
То девушки наши, в поминок векам,
Расстелют ширинки по райским лугам.
На картине Владимира Ельчанинова «Встреча в Клушино» (1987) Юрий Гагарин в стиле Шагала пролетает над избами родной деревни
В начале ХХ века был такой крестьянский поэт Николай Клюев (1884-1937). Есенин считал его своим учителем. В 1937 году Николая Клюева расстреляли в Томске и похоронили в общей могиле.
Исследователи творчества Клюева часто используют выражение "избяной космос". Космос здесь - в древнегреческом смысле слова - упорядоченное целое. Изба - это вся Вселенная. Стены, крыша, декор, убранство, вещи и снедь - составляют в поэзии Клюева самодостаточный и гармоничный мир.
В стихотворении "Земля и железо" (1916) крестьянская изба буквально взмывает в космос:
В кручине по крыльям, пригожих лицом
Мы «соколом ясным» и «павой» зовем.
Узнайте же ныне: на кровле конек
Есть знак молчаливый, что путь наш далек.
Изба - колесница, колеса - углы,
Слетят серафимы из облачной мглы,
И Русь избяная - несметный обоз! -
Вспарит на распутье взывающих гроз...
Сметутся народы, иссякнут моря,
Но будет шелками расшита заря,-
То девушки наши, в поминок векам,
Расстелют ширинки по райским лугам.
На картине Владимира Ельчанинова «Встреча в Клушино» (1987) Юрий Гагарин в стиле Шагала пролетает над избами родной деревни
16.01.202506:44
Records
12.05.202523:59
2.5KSubscribers25.01.202523:59
100Citation index24.03.202518:50
1.9KAverage views per post08.04.202519:36
337Average views per ad post08.04.202515:26
11.24%ER28.02.202518:50
82.33%ERRLog in to unlock more functionality.
