В книге «Риторика реакции» Альберт Хиршман довольно остроумно обобщает типичные аргументы «реакционеров» до трёх шаблонов:
1) Тезис о тщетности: попытка реформы чего-либо обречена на неудачу, ибо будет иллюзорной, тогда как «глубинные» структуры общества останутся нетронутыми
2) Тезис об извращении: попытка продвинуть общество в некотором направлении приведет к его движению в направлении, прямо противоположном задуманному
3) Тезис об опасности: новая реформа, если ее провести, поставит под угрозу столь ценимую недавно проведенную старую реформу
Но, как человек не лишённый интеллектуальной честности, отдельную главу Хиршман посвящает «прогрессивным» доппельгангерам этой троицы.
Так, тезис о тщетности превращается в «тезис о том, что история на нашей стороне»:
С тех самых пор, как появились представители естественных наук со своими законами, управляющими физической вселенной, исследователи общества также стали стремиться к открытию общих законов, управляющих социальным миром. То, что экономисты, однажды попав под влияние Фрейда, стали называть «завистью к физике», издавно было отличительной чертой всех социальных наук.
Если сущностью «реакционного» тезиса о тщетности была естественная законоподобная неизменность неких социоэкономических феноменов, то его «прогрессивный» двойник — это утверждение о схожем законоподобном движении вперед, о прогрессе. Любое утверждение о том, что человеческое общество неизбежно проходит ограниченное число восходящих стадий, является близким (прогрессистским) родственником описанного здесь реакционного тезиса о тщетности.
Несколько обобщая, получается следующее: людям нравится ощущать (пусть даже и смутно), что «история на их стороне», от осознания данного факта они получают огромный заряд уверенности. Это представление было типичным наследником более раннего типа уверенности — особенно чаемой всеми воинами уверенности в том, что на твоей стороне сам Бог.
Тезис об извращении становится «тезисом о том, что извращать тут нечего»:
Берковская критика, делающая акцент на эффекте извращения, побудила поборников радикальных перемен культивировать «ощущение нахождения в отчаянном положении», а также то, что в моих прежних исследованиях политических программ в Латинской Америки было названо крахоманией (fracasomania), т.е. убеждением в том, что все по пытки решения национальных проблем окончатся сокрушительным провалом. Там, где подобные установки превалируют, тезис Берка о возможности постепенных перемен и совершенствования существующих институтов эффективно парируется и преломляется в ином свете. Будируя образ отчаянного положения, в котором оказались люди, а также подчеркивая провал прежних попыток реформ, имплицитно или эксплицитно утверждается, что старый порядок должен быть сокрушен, а новый — создан с чистого листа вне зависимости от того, с какими контрпродуктивными
последствиями это может быть связано. Таким образом, подчеркивание образа отчаянного положения может рассматриваться как риторический маневр эскалации, направленный на нейтрализацию и блокирование тезиса об извращении.
Ну а тезис об опасности даже раздваивается:
Трансформация тезиса об опасности дает нам две типичные «прогрессивные» позиции: синергийное заблуждение о гармоничном и поддерживающем друг друга отношении между старыми и новыми реформами; тезис о неминуемой опасности, повествующий о необходимости не затягивать с реформами из-за опасностей, грозящих в силу их отсутствия.
Склонность говорить об этой удачной, позитивной взаимосвязи, о взаимной
поддержке (так я это называю) есть одна из основных черт прогрессивного склада ума. Прогрессисты полностью убеждены в том, что «все хорошее идет рука об руку», и в этом смысле их ментальность противоположна ментальности реакционеров, выстроенной вокруг принципа игры с нулевой суммой, вокруг тезиса ceci tuera cela.
Надо сказать, что астрологи предсказывают очередное обострение франкмасонмании «фракасомании» во вторую неделю марта.
