У американо-российского социального философа Бориса Гройса есть интересное обоснование, почему в мире (в т.ч. и в России) больше невозможны коллективные политические действия:
«В чём заключается разница между рабочим движением и нынешней ситуацией: каждый рабочий был занят своей работой. Это критиковал Маркс в том числе. Один рабочий что-то привинчивает, другой что-то отвинчивает, их труд специализирован и отчуждён. Но теперь мы видим, что это их и спасало. Это создавало механизм солидарности. Если один отвинчивает, а другой привинчивает, они не портят друг другу жизнь. Они могут объединиться и выдвинуть совместные требования, потому что они не конкурируют.
Потребитель и производитель были разведены. Например, крепостные крестьяне работали, а помещик потреблял.
Мы же живём в обществе, где каждый делает всё. И каждый делает одинаково. Например, все работают в одном и том же месте - в интернете; во-вторых, кто бы что ни делал, все конкурируют со всеми - и солидарность в принципе невозможна. Субъект нынешнего положения вещей не только производитель и потребитель в одно и то же время, что ломает его психику, он ещё рабочий и буржуа в одно и то же время. Работает он как рабочий, а конкурирует как буржуа. Почему возможна пролетарская революция? Потому что пролетариат может объединиться. Буржуазия не может объединиться, потому что каждый буржуа конкурирует с другим буржуа. Объединяются они только в случае кризиса, но в нормальное время это невозможно.
Буржуазию считают классом только рабочие. Но буржуа не считают себя классом, и вот этот буржуазный индивидуализм сейчас стал универсальным. Это означает, что каждый - индивидуалист, каждый знает только свои интересы, интересы эти таковы же, как и интересы всех остальных. Именно поэтому они противоречат интересам остальных. Каждый может делать работу каждого, и каждый делает всё».
(Далее мысль Гройса – «объединяться и найти своё место можно через обращение к очень простым формулам своей культурной идентичности». Например – к исламу, чем и объясняется его победное шествие в нашем индивидуализированном мире; или к феминизму; или на микроуровне – в фанатских группировках спортивных клубов.
По этим же причинам возник феномен популистских движений – у которых нет стройных идеологий, а есть просто мешанина из острых проблем/запросов частей общества. С такой мешаниной успешно работал Трамп (от мигрантов на границе до бедности бывшего пролетариата в «ржавом поясе», от отмены гендеров до обещаний сделать новые социальные лифты для низов). Также работает АдГ в Германии. У нас в России такую же популистскую мешанину нёс Навальный (посмертно в списке террористов и экстремистов; я ещё 8 лет назад говорил, что Навальный – русский Трамп), а самым первым не только в России, но и, пожалуй, в мире – Жириновский. Он верно ещё в начале 1990-х понял, что надо давить на самые простые запросы общества, без идеологии «Мы за русских, мы за бедных!», «Каждому мужику по бутылке водки, каждой бабе – по мужику», «Пусть курит наш народ! Кончат курить - все будут вешаться», «Если у начальника бутерброд с икрой - обеспечь народ хотя бы бутербродом с селёдкой».
