Мы согласны с тем, что Чили не нуждается в новой Конституции, но что конституционный режим, действовавший в 1973 году, нуждается в улучшении путем проведения определенных реформ.
Основываясь на авторитарной концепции государства, которая не доверяет народу и стремится максимально сконцентрировать осуществление политической власти, она (т.е. новая конституция) установила в качестве постоянного режима для Чили настоящий президентский цезаризм. [...]
Этот проект противоречит чилийской демократической традиции и историческому опыту прогрессивной национальной демократизации, чтобы вместо этого увековечить правление доминирующей в настоящее время плутократической олигархии.
Марио Вердуго говорит, что «при всей критике Конституции 1980 года и несмотря на то, что я входил в „Группу 24“, я не могу терять объективности. Конституционный закон № 3, содержащий конституционные права и обязанности, был очень хорошим достижением. В нем, помимо прочего, содержатся механизмы защиты, а это тоже важно». Он добавляет: «Конституция также добавляет права, такие как право на жизнь, на частную жизнь, на личную честь. А также право жить в экологически чистой среде».
Кастрюли и сковородки как форма политического протеста не являются чем-то новым; на самом деле, они имеют давнюю историю – повторение обрядов предков, записанных со средневековых времен в Европе (Usunáriz, 2005: 245) – в так называемых cencerradas или charivari, практическом примере общинного правосудия в эпоху модерна, в котором каждая соседская община выражала свое мнение по различным социальным вопросам, но прежде всего в отношении местного самоуправления: в культурном плане это был тип социального контроля, с помощью которого можно было бы выразить «неодобрение определенного поведения».
В разгар охоты на ведьм в Европе, когда голод был обычным явлением, его изображали посреди больших банкетов. Пустой котел, символ голода, был постоянным ужасом. Призрак пустого котла проносится через мифологии, где магические котлы, обеспечивающие «вечное изобилие и абсолютное знание» (Wilson 2013: 49), появляются по всему миру. «Приготовление пищи в одной кастрюле - это приготовление пищи в условиях дефицита: нехватки дров, нехватки посуды, нехватки ингредиентов. Ничего не пропадает зря. Не случайно суп почти всегда был едой, которую раздавали бедным в столовых. Если его не хватает на всех, просто добавьте немного воды и варите подольше» (Wilson, 2013: 49).
Во Франции мобилизованные низшие классы увидели в этом обряде (charivari) возможность стать видимыми и символически суверенными. […] Политический обряд сохраняет ритуальную форму шумов с самодельными и диссонирующими инструментами, а также сбора вокруг дома «обвиняемого», выкрикивания оскорблений, криков и пения в течение ночи. В отличие от сельского мира, эта символическое действие было городским, практиковалась молодежью и представителями буржуазии (в первую очередь). [...] Его символом стал котел пролетариата, который в 1832 году массово демонстрировался по всей Франции (Fureix, 2015).
Из Европы касероласо как форма социального протеста распространилась в такие места, как Алжир, в 1961 году, в контексте алжирских войн, и проходила всегда в ночное время.
Изменение значения горшка в Чили произошло впервые в стране в 1947 году, когда так называемые «женщины угля» — жены, матери и дочери — шахтеров, против которых Габриэль Гонсалес Видела — последний радикальный (т.е. либеральный) президент Чили в период с 1946 по 1952 год — выступили против его антирабочей политики и вышли со своими горшками на улицы, знаменуя собой новую форму протеста в особенно сложный год для Гонсалеса Виделы.
Я архифранкист, потому что почувствовал, что генералиссимус – это спаситель Испании, потому что я понял, какая он прославленная личность, как счастливы с ним люди, как хорошо они работают и какой экономический прогресс замечается. И следует отметить, что в Испании сегодня существует абсолютная свобода, понятая и ориентированная на общее благо, а не на удовлетворение абсурдного принципа Французской революции «Свобода», тяготеющего к распущенности.
«Нет никакой свободы, кроме как в рамках приказа», — сказал Франко.
Франкистский режим установил корпоративную систему, существенно отличающуюся от плюралистической демократии. Вся его правовая система была построена так, чтобы просуществовать после смерти Франко, с единственным вариантом полного восстановления монархии, юридически уже решенным по инициативе самого Франко, при условии, что это будет соответствовать описанной политической цели.
[...]
Чилийский случай радикально отличается.
Вооруженные силы и силы правопорядка никогда не способствовали установлению в Чили политического режима, отличающегося от плюралистической демократии, присущей нашим традициям и особенностям. Уже в Декларации принципов нынешнего правительства в 1974 году была поставлена цель создать в Чили новую институциональную структуру, которая устранит недостатки нашей старой системы.
Наконец, есть веские основания полагать, что определенная несправедливость может возникнуть в результате ошибочного применения системы частного предпринимательства, при этом сам режим не подвергается сомнению. Структура традиционного капиталистического предприятия, которая отказывает рабочему во всяком доступе к собственности, управлению и прибылям предприятия, имеет тенденцию представлять собой источник предосудительного неравенства в распределении национального дохода, но преодоление этого обстоятельства вполне возможно без необходимости двигаться в сторону этатизма.
Не факт, что время доказало правильность оптимизма Гусмана. Он предполагает, что экономические свободы могут быть достаточными для придания смысла политическому порядку. Парадоксально, что это утверждение в какой-то степени разделяет типично марксистскую иллюзию, согласно которой изменение материальных условий жизни автоматически изменяет социальные надстройки, и что эти изменения можно предсказать с некоторой точностью.
На вопрос «Какая книга, кроме религиозных текстов, повлияла на вас больше всего?» он отвечал «Маленький принц» Сент-Экзюпери и «Государство и революция» Ленина.
Ильянес: ...Учитывая наши традиции и культурный уровень страны, считаешь ли ты, что демократия в какой-то мере способствует или стимулирует демагогию?
Наша секция призвана начать разговор как о новых способах мыслить и проговаривать политическое, так и о проблеме Нового внутри самого политического — реактивации утопического воображения, практикам экстраординарной политики, формам учредительной власти, новациям в политическом языке и всему тому, что вступает в оживленное противостояние с известной и почти аксиоматической фразой Маргарет Тэтчер, гласящей: «альтернативы нет».
Когда во время наполеоновских войн португальская императорская семья бежала в Бразилию, она вместе с собой вывезла всю свиту и придворных художников и архитекторов.
Благодаря этому Бразильская школа классической архитектуры и искусства была основана лучшими художниками эпохи расцвета португальской империи.
То, в какой упадок всю эту ослепительную красоту привели десятилетия урбанизма и социалистической политики — по уровню ущерба сравнимо только с коммунистической революцией в России.
[...]
Каждый раз прогуливаясь по Санта Терезе, по историческому центру Рио и Копакабане, меня с новой силой охватывает ненависть к левакам. Превратить такую красоту в такую помойку могли только бесы.
...Мы сосредоточились на работе в период с 1973 по 1978 год, когда комиссия Ортусара выпустила соответствующий предварительный проект. Мы провели тщательный, спокойный, иногда даже скрупулезный анализ каждой из идей, которые были предложены или подняты [в комиссии], а также тех, которые были предложены в период действия Конституции 1925 года, главным образом в Национальном конгрессе, а также политическими партиями, не входящими в Конгресс. […] Атмосфера, царившая в комиссии, всегда была необычайно уважительной, серьезной, приятной и стала для меня опытом, который я вспоминаю с настоящим удовольствием и интеллектуальным интересом.
У нас не было идеологии, мы хотели только создать Конституцию, которая всегда могла бы предложить жителям Чили что-то лучшее. Мы были хорошей командой, в которой никто не хотел превзойти или навязать себя другим. Уважение было важным элементом, в такой обстановке мы работали.
