Кремлевский шептун 🚀
Кремлевский шептун — паблик обо всем закулисье российской жизни. Подписывайтесь, у нас будет жарко. И не забывайте: пташки знают все!
По всем вопросам писать: @kremlin_varis
Анонимки: kremlin_sekrety@protonmail.com
По всем вопросам писать: @kremlin_varis
Анонимки: kremlin_sekrety@protonmail.com
订阅者
272 860
24 小时
988-0.4%一周
4 6041.7%一个月
1 6970.6%
引用指数
183
提及11频道上的转发0频道上的提及11
每帖平均覆盖率
166 079
12 小时149 714
38.9%24 小时166 079
65.7%48 小时102 179
24.4%
参与率 (ER)
0.82%
转发1.2K评论0反应0
覆盖率参与率 (ERR)
36.61%
24 小时0%一周
11.23%一个月
0.22%
每则广告帖子的平均覆盖率
86 224
1 小时27 65832.08%1 – 4 小时55 27764.11%4 - 24 小时10 73412.45%
"Кремлевский шептун 🚀" 群组最新帖子
07.04.202516:42
Америка снова ставит союзников перед выбором: либо платите за «мир по-американски», либо останетесь вне зоны безопасности. Пока ЕС пытается справиться с последствиями торговой войны и энергетического шока, Вашингтон требует новых миллиардов на подтверждение лояльности.
На прошлой неделе госсекретарь США Марк Рубио на встрече глав МИД стран НАТО предложил участникам альянса рассматривать целевой уровень оборонных расходов в размере 5% от ВВП. Это заявление прозвучало в критический для западного блока момент — на фоне торговых конфликтов, санкционных издержек, внутренней фрагментации и усталости от украинской кампании. Контекст предельно жесткий: США повысили пошлины почти на весь внешний импорт, включая европейский — до 20%. На фоне этих обстоятельств предложение повысить военные расходы до 5% выглядит не как усиление давления.
Сегодня даже норматив НАТО в 2% ВВП по-прежнему не соблюдается рядом крупных участников — в числе отстающих остаются Испания, Италия и Канада. Фактически ни одна страна альянса не дотягивает до уровня, предложенного Рубио. Лидеры по вложениям — Польша (4,12%) и Эстония (3,43%) — не представляют основную экономическую мощь ЕС. США сами расходуют 3,38% ВВП, что уже составляет почти $1 трлн. Ожидание, что европейские экономики смогут одномоментно адаптироваться к новой планке в условиях рецессии, деградации промышленности и миграции производств в США не выглядит реалистичным. Призыв к 5% — это не столько ориентир, сколько политический тест на лояльность и готовность стран ЕС подчиняться американской логике.
На этом фоне европейская стратегическая автономия выглядит всё более условной. Поставки энергоносителей из РФ обрезаны, конкурентоспособность подорвана, промышленная политика всё чаще зависит от решений в Вашингтоне. А теперь союзникам предлагается радикально нарастить закупки у американского ВПК. Брюсселя — скорее поиск компромиссов и отсрочек, чем принятие новых обязательств. Внутренне Европа всё меньше воспринимает США как союзника в классическом понимании. Всё чаще — как источник давления, от которого всё труднее защититься.
На прошлой неделе госсекретарь США Марк Рубио на встрече глав МИД стран НАТО предложил участникам альянса рассматривать целевой уровень оборонных расходов в размере 5% от ВВП. Это заявление прозвучало в критический для западного блока момент — на фоне торговых конфликтов, санкционных издержек, внутренней фрагментации и усталости от украинской кампании. Контекст предельно жесткий: США повысили пошлины почти на весь внешний импорт, включая европейский — до 20%. На фоне этих обстоятельств предложение повысить военные расходы до 5% выглядит не как усиление давления.
Сегодня даже норматив НАТО в 2% ВВП по-прежнему не соблюдается рядом крупных участников — в числе отстающих остаются Испания, Италия и Канада. Фактически ни одна страна альянса не дотягивает до уровня, предложенного Рубио. Лидеры по вложениям — Польша (4,12%) и Эстония (3,43%) — не представляют основную экономическую мощь ЕС. США сами расходуют 3,38% ВВП, что уже составляет почти $1 трлн. Ожидание, что европейские экономики смогут одномоментно адаптироваться к новой планке в условиях рецессии, деградации промышленности и миграции производств в США не выглядит реалистичным. Призыв к 5% — это не столько ориентир, сколько политический тест на лояльность и готовность стран ЕС подчиняться американской логике.
На этом фоне европейская стратегическая автономия выглядит всё более условной. Поставки энергоносителей из РФ обрезаны, конкурентоспособность подорвана, промышленная политика всё чаще зависит от решений в Вашингтоне. А теперь союзникам предлагается радикально нарастить закупки у американского ВПК. Брюсселя — скорее поиск компромиссов и отсрочек, чем принятие новых обязательств. Внутренне Европа всё меньше воспринимает США как союзника в классическом понимании. Всё чаще — как источник давления, от которого всё труднее защититься.
07.04.202515:09
Вологодский эксперимент с ограничением продажи алкоголя до двух часов в сутки, преподносившийся как решительный шаг к оздоровлению общества, обнажил целый ряд системных противоречий. Уже через месяц стало ясно: запрет не только не достиг целей, но и породил новые, более сложные проблемы.
Пить в регионе не перестали. Объем легальных продаж у крупных сетей сократился, но это лишь освободило поле для мелких торговцев и нелегальных каналов. Развитая за десятилетия культура бытового употребления спиртного не исчезает по указу — она уходит в тень. Именно туда, где отсутствует контроль за качеством, возрастает нагрузка на медицину, растёт уязвимость. В ряде районов зафиксирован рост потребления суррогатов и алкоголя домашнего производства. Это не только подрывает здоровье населения, но и создаёт криминогенную среду, которую будет гораздо труднее контролировать.
Социальное недовольство — ещё один критический фактор. Ограничения были восприняты не как забота, а как форма принудительной морализации и вмешательства в повседневную жизнь. Резкий рост жалоб, недоверие к властям, агрессия в адрес продавцов — всё это симптомы одной болезни: разрыв между управленческими решениями и реальным общественным запросом. Особенно в регионах, где алкоголь стал частью неформальной экономики и социальной коммуникации.
В связи с этим попытка некоторых депутатов Госдумы перенести этот опыт на федеральный уровень вызывает серьёзные сомнения. В отличие от точечных инициатив, масштабная репликация таких моделей при отсутствии институциональной готовности может привести к дестабилизации сразу по нескольким направлениям: экономическому, общественному и даже политическому. Унифицированные запреты, не учитывающие социокультурную ткань регионов, рискуют не снизить потребление, а лишь легализовать параллельные рынки, увеличить коррупционные практики и обострить недоверие между обществом и государством.
Реальное снижение алкоголизации требует долгосрочной стратегии: развития досуга, популяризации спорта, работы с зависимыми, воспитания новой культуры потребления. Всё остальное — административная иллюзия контроля, которая, как показал вологодский кейс, рушится при первом контакте с реальностью. Государству не нужны имитации.
https://www.kommersant.ru/doc/7638944?from=glavnoe_3
Пить в регионе не перестали. Объем легальных продаж у крупных сетей сократился, но это лишь освободило поле для мелких торговцев и нелегальных каналов. Развитая за десятилетия культура бытового употребления спиртного не исчезает по указу — она уходит в тень. Именно туда, где отсутствует контроль за качеством, возрастает нагрузка на медицину, растёт уязвимость. В ряде районов зафиксирован рост потребления суррогатов и алкоголя домашнего производства. Это не только подрывает здоровье населения, но и создаёт криминогенную среду, которую будет гораздо труднее контролировать.
Социальное недовольство — ещё один критический фактор. Ограничения были восприняты не как забота, а как форма принудительной морализации и вмешательства в повседневную жизнь. Резкий рост жалоб, недоверие к властям, агрессия в адрес продавцов — всё это симптомы одной болезни: разрыв между управленческими решениями и реальным общественным запросом. Особенно в регионах, где алкоголь стал частью неформальной экономики и социальной коммуникации.
В связи с этим попытка некоторых депутатов Госдумы перенести этот опыт на федеральный уровень вызывает серьёзные сомнения. В отличие от точечных инициатив, масштабная репликация таких моделей при отсутствии институциональной готовности может привести к дестабилизации сразу по нескольким направлениям: экономическому, общественному и даже политическому. Унифицированные запреты, не учитывающие социокультурную ткань регионов, рискуют не снизить потребление, а лишь легализовать параллельные рынки, увеличить коррупционные практики и обострить недоверие между обществом и государством.
Реальное снижение алкоголизации требует долгосрочной стратегии: развития досуга, популяризации спорта, работы с зависимыми, воспитания новой культуры потребления. Всё остальное — административная иллюзия контроля, которая, как показал вологодский кейс, рушится при первом контакте с реальностью. Государству не нужны имитации.
https://www.kommersant.ru/doc/7638944?from=glavnoe_3
07.04.202513:48
Когда речь идет о подрыве социально-экономической устойчивости ради антироссийской конъюнктуры - это бегство от свободы и здравого смысла, как верно подметил "Демиург".
Европа входит в фазу перерасчёта. Экономическая боль всё труднее оправдать моральным превосходством. Это делает попытки глобалистов продолжать политику санкционного давления всё более затратными и политически токсичными.
Санкционная эйфория, охватившая Европу в 2022 году, была недолгой. Теперь, по прошествии двух лет, подсчитаны первые реальные итоги: 544 млрд евро — переплата за энергоносители; 1,3 трлн — общие потери экономики; 1,6 трлн евро — недополученные доходы граждан ЕС. Это уже не риторика, а холодные цифры, которые фиксируют: антироссийский демарш оказался экономическим харакири с отсроченным эффектом. Проще говоря, в стремлении наказать внешнего врага, Европа наказала себя.
Удары оказались двойными. Сначала — по промышленности, завязанной на российские ресурсы. Затем — по социальной ткани: рост цен на энергию запустил цепную реакцию подорожания товаров, сократил реальные доходы, усилил давление на бюджеты домохозяйств. Публичный политический нарратив продолжает говорить о "цене свободы", но граждане видят иную реальность — обвал потребления, рост налогов, падение уровня жизни. Принцип коллективной ответственности обернулся коллективным разочарованием.
На этом фоне в общественном сознании активируются контрнарративы — от умеренного евроскептицизма до открытого антиглобализма. Прежний консенсус трещит: если раньше санкции были инструментом сдерживания, теперь они воспринимаются как фактор стагнации. Идеологическое единство сменяется прагматическим расслоением. В Италии, Австрии, Венгрии, Словакии и частично Франции политические элиты уже не готовы слепо следовать в фарватере Брюсселя и Вашингтона. Они ищут новую конфигурацию, где интересы собственных избирателей важнее внешнеполитических амбиций. Чем дальше, тем больше граждане зададут вопрос вопрос: не является ли настоящей угрозой для Европы не Россия, а её собственные иллюзии о безнаказанности идеологически мотивированных решений?
https://t.me/kremlinsekret/2782
Европа входит в фазу перерасчёта. Экономическая боль всё труднее оправдать моральным превосходством. Это делает попытки глобалистов продолжать политику санкционного давления всё более затратными и политически токсичными.
Санкционная эйфория, охватившая Европу в 2022 году, была недолгой. Теперь, по прошествии двух лет, подсчитаны первые реальные итоги: 544 млрд евро — переплата за энергоносители; 1,3 трлн — общие потери экономики; 1,6 трлн евро — недополученные доходы граждан ЕС. Это уже не риторика, а холодные цифры, которые фиксируют: антироссийский демарш оказался экономическим харакири с отсроченным эффектом. Проще говоря, в стремлении наказать внешнего врага, Европа наказала себя.
Удары оказались двойными. Сначала — по промышленности, завязанной на российские ресурсы. Затем — по социальной ткани: рост цен на энергию запустил цепную реакцию подорожания товаров, сократил реальные доходы, усилил давление на бюджеты домохозяйств. Публичный политический нарратив продолжает говорить о "цене свободы", но граждане видят иную реальность — обвал потребления, рост налогов, падение уровня жизни. Принцип коллективной ответственности обернулся коллективным разочарованием.
На этом фоне в общественном сознании активируются контрнарративы — от умеренного евроскептицизма до открытого антиглобализма. Прежний консенсус трещит: если раньше санкции были инструментом сдерживания, теперь они воспринимаются как фактор стагнации. Идеологическое единство сменяется прагматическим расслоением. В Италии, Австрии, Венгрии, Словакии и частично Франции политические элиты уже не готовы слепо следовать в фарватере Брюсселя и Вашингтона. Они ищут новую конфигурацию, где интересы собственных избирателей важнее внешнеполитических амбиций. Чем дальше, тем больше граждане зададут вопрос вопрос: не является ли настоящей угрозой для Европы не Россия, а её собственные иллюзии о безнаказанности идеологически мотивированных решений?
https://t.me/kremlinsekret/2782
07.04.202512:14
Европа превратилась в поле битвы между двумя стратегическими линиями, которые определяют глобальную мировую архитектуру. Глобалисты пытаются удержать архитектуру санкционного сдерживания через принуждение и подавление инакомыслия, трамисты – играют через союз с прагматиками и малым суверенитетом, создавая буфер для будущей разрядки с РФ.
В центре этой конструкции — ключевое условие России: отмена санкций и возврат активов. Это уже не вопрос морали, а вопрос процедур. И именно здесь европейская бюрократия сталкивается с внутренним сопротивлением. Венгрия и Словакия становятся критическими узлами в структуре ЕС. При сохранении механизма единогласия в Совете, Будапешт и Братислава теоретически могут заблокировать любое продление санкций против России. Для Трампа Орбан — не просто союзник, а точка опоры в европейской архитектуре. Разморозка активов, выведенная на повестку ЕС летом-осенью 2025 года, — это не гипотеза, а ожидаемый сценарий, если линия переговоров Москва–Вашингтон продолжит активно углубляться. Тем более что санкционное утомление нарастает не только в Восточной Европе, но и среди западноевропейских бизнес-кругов.
На этом фоне атака на Орбана — не эпизодическая, а системная. В ход идут классические тактики информационно-психологического давления: делегитимизация, дискредитация, моральное обнуление. Венгрии угрожают ограничением права голоса по 7-й статье Договора о ЕС. Параллельно вбрасывается идея реформы самой системы голосования — с переходом к квалифицированному большинству. Таким образом, механизм блокировки может быть устранён — не в рамках дискуссии, а под лозунгом “защиты европейских ценностей”. Это подготовка почвы для институционального давления, где мораль и права — лишь фасад, за которым стоит сугубо политический расчёт: убрать игрока, способного блокировать стратегические решения ЕС.
Если трампистский диалог с Москвой покажет устойчивость, часть европейского капитала начнёт играть в поддержку снятия ограничений. Это запустит цепную реакцию — от энергетики до агропрома. В ином случае, если будет принят формат квалифицированного большинства, ЕС получит не “гибкость”, а кризис легитимности. Именно поэтому ставка сделана на его дискредитацию. И именно поэтому атака на Венгрию — это атака на возможность новой конфигурации отношений США и России.
В центре этой конструкции — ключевое условие России: отмена санкций и возврат активов. Это уже не вопрос морали, а вопрос процедур. И именно здесь европейская бюрократия сталкивается с внутренним сопротивлением. Венгрия и Словакия становятся критическими узлами в структуре ЕС. При сохранении механизма единогласия в Совете, Будапешт и Братислава теоретически могут заблокировать любое продление санкций против России. Для Трампа Орбан — не просто союзник, а точка опоры в европейской архитектуре. Разморозка активов, выведенная на повестку ЕС летом-осенью 2025 года, — это не гипотеза, а ожидаемый сценарий, если линия переговоров Москва–Вашингтон продолжит активно углубляться. Тем более что санкционное утомление нарастает не только в Восточной Европе, но и среди западноевропейских бизнес-кругов.
На этом фоне атака на Орбана — не эпизодическая, а системная. В ход идут классические тактики информационно-психологического давления: делегитимизация, дискредитация, моральное обнуление. Венгрии угрожают ограничением права голоса по 7-й статье Договора о ЕС. Параллельно вбрасывается идея реформы самой системы голосования — с переходом к квалифицированному большинству. Таким образом, механизм блокировки может быть устранён — не в рамках дискуссии, а под лозунгом “защиты европейских ценностей”. Это подготовка почвы для институционального давления, где мораль и права — лишь фасад, за которым стоит сугубо политический расчёт: убрать игрока, способного блокировать стратегические решения ЕС.
Если трампистский диалог с Москвой покажет устойчивость, часть европейского капитала начнёт играть в поддержку снятия ограничений. Это запустит цепную реакцию — от энергетики до агропрома. В ином случае, если будет принят формат квалифицированного большинства, ЕС получит не “гибкость”, а кризис легитимности. Именно поэтому ставка сделана на его дискредитацию. И именно поэтому атака на Венгрию — это атака на возможность новой конфигурации отношений США и России.
07.04.202510:24
Позиционирование Татарстана как одного из флагманов цифрового управления и прозрачности накладывает особую ответственность.
Задержание руководства татарстанского филиала «Роскадастра» официально классифицируется как эпизод внутри федеральной структуры. Но логика общественного восприятия давно уже вышла за пределы ведомственной подотчётности. В глазах жителей региона и федерального центра этот кейс стал новым тестом для всей управленческой команды республики, создавая негативный фон для ее главы.
Согласно данным следствия, директор филиала Ильнур Хисматуллин и его заместитель Айназ Вафин выстроили схему фиктивного начисления премий, с последующим изъятием этих средств у подчинённых. Ущерб — более полутора миллионов рублей. По сути, классическая схема: старый сценарий, новая сцена. Но именно повторяемость таких историй меняет жанр — от уголовной хроники к политическому сигналу.
Татарстан традиционно воспринимается как регион управленческой дисциплины и цифровой вменяемости. Но именно этот образ делает инцидент чувствительным. Потому что он режет по репутации. И не впервые. В 2024 году в республике уже были возбуждены дела против ряда высокопоставленных чиновников, включая глав районов и бывших министров. Кейс «Роскадастра» — это уже не про неэффективную бухгалтерию. Это про связку: образ региона как носителя передовой модели управления и реакция на сбой внутри системы. Несоответствие между ними — не просто угроза для имиджа.
Если региональная власть проявит волю к самостоятельной проверке, не дожидаясь команд сверху — это станет сигналом: репутация важнее комфорта, а ответственность — выше бюрократической солидарности. В противном случае — вакуум. А в нынешних условиях, где центру важно не просто контролировать, а транслировать управляемость, вакуум заполняется быстро и жёстко. Вопрос к руководству Татарстана не только в том, насколько эффективно оно управляет цифрами. А в том, способен ли он сохранить смысл слова «эффективность», когда тестируют на глубину, а не на отчётность.
Задержание руководства татарстанского филиала «Роскадастра» официально классифицируется как эпизод внутри федеральной структуры. Но логика общественного восприятия давно уже вышла за пределы ведомственной подотчётности. В глазах жителей региона и федерального центра этот кейс стал новым тестом для всей управленческой команды республики, создавая негативный фон для ее главы.
Согласно данным следствия, директор филиала Ильнур Хисматуллин и его заместитель Айназ Вафин выстроили схему фиктивного начисления премий, с последующим изъятием этих средств у подчинённых. Ущерб — более полутора миллионов рублей. По сути, классическая схема: старый сценарий, новая сцена. Но именно повторяемость таких историй меняет жанр — от уголовной хроники к политическому сигналу.
Татарстан традиционно воспринимается как регион управленческой дисциплины и цифровой вменяемости. Но именно этот образ делает инцидент чувствительным. Потому что он режет по репутации. И не впервые. В 2024 году в республике уже были возбуждены дела против ряда высокопоставленных чиновников, включая глав районов и бывших министров. Кейс «Роскадастра» — это уже не про неэффективную бухгалтерию. Это про связку: образ региона как носителя передовой модели управления и реакция на сбой внутри системы. Несоответствие между ними — не просто угроза для имиджа.
Если региональная власть проявит волю к самостоятельной проверке, не дожидаясь команд сверху — это станет сигналом: репутация важнее комфорта, а ответственность — выше бюрократической солидарности. В противном случае — вакуум. А в нынешних условиях, где центру важно не просто контролировать, а транслировать управляемость, вакуум заполняется быстро и жёстко. Вопрос к руководству Татарстана не только в том, насколько эффективно оно управляет цифрами. А в том, способен ли он сохранить смысл слова «эффективность», когда тестируют на глубину, а не на отчётность.
07.04.202508:32
Проведение «дней региона» в Совете Федерации давно стало не только лоббистским ресурсом, но и площадкой для публичной оценки эффективности губернаторского корпуса. В случае с Пермским краем этот инструмент, вопреки ожиданиям, сработал в обратную сторону — и дал сигнал на ослабление управленческой связки в регионе.
Председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко открыто заявила о неуважении со стороны краевого руководства, указав, что в делегации отсутствует министр здравоохранения, несмотря на шквал жалоб на состояние больниц. Более того, даже ответственный вице-премьер не присутствовал в зале. Это не просто протокольный сбой — это манифестация управленческого разрыва.
Матвиенко, никогда не формулирует претензии в лоб — её заявления всегда работают как маркер накопленных противоречий. Когда звучит предложение направить министра в Соликамск и потребовать письменный отчёт лично председателю Совфеда — это уже не рекомендация, а мягкий ультиматум. Контраст особенно заметен на фоне других регионов, которые используют «дни» в верхней палате для стратегического усиления позиций. Пермь же допустила превращение этого института в площадку критики, что ослабляет доверие центра и может повлиять на дальнейшую поддержку инициатив края.
Сам по себе кейс с больницами — лишь триггер. На его фоне проявляются глубинные дефициты: отсутствие коммуникационной координации внутри команды, слабый контроль за социальными системами, игнорирование механизмов обратной связи с обществом. Это не кризис отдельного министерства — это размывание ответственности в вертикали.
Для губернатора Махонина подобный публичный сигнал, прозвучавший в высшем законодательном органе страны, может стать началом репутационного дрейфа. А в условиях нарастающего спроса на управляемость, прозрачность и результативность — даже единичный эпизод при участии федерального центра может перерасти в повод для более глубоких кадровых оценок.
Председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко открыто заявила о неуважении со стороны краевого руководства, указав, что в делегации отсутствует министр здравоохранения, несмотря на шквал жалоб на состояние больниц. Более того, даже ответственный вице-премьер не присутствовал в зале. Это не просто протокольный сбой — это манифестация управленческого разрыва.
Матвиенко, никогда не формулирует претензии в лоб — её заявления всегда работают как маркер накопленных противоречий. Когда звучит предложение направить министра в Соликамск и потребовать письменный отчёт лично председателю Совфеда — это уже не рекомендация, а мягкий ультиматум. Контраст особенно заметен на фоне других регионов, которые используют «дни» в верхней палате для стратегического усиления позиций. Пермь же допустила превращение этого института в площадку критики, что ослабляет доверие центра и может повлиять на дальнейшую поддержку инициатив края.
Сам по себе кейс с больницами — лишь триггер. На его фоне проявляются глубинные дефициты: отсутствие коммуникационной координации внутри команды, слабый контроль за социальными системами, игнорирование механизмов обратной связи с обществом. Это не кризис отдельного министерства — это размывание ответственности в вертикали.
Для губернатора Махонина подобный публичный сигнал, прозвучавший в высшем законодательном органе страны, может стать началом репутационного дрейфа. А в условиях нарастающего спроса на управляемость, прозрачность и результативность — даже единичный эпизод при участии федерального центра может перерасти в повод для более глубоких кадровых оценок.
07.04.202507:04
Анализ «Тайной канцелярии» предлагает интересную рамку для понимания направлений трансформации России, однако существует риск переоценки способности системной власти к адаптации вне учета социального капитала и уровня доверия к институтам. Даже технологически модернизированная система не гарантирует эффективности, если запрос на справедливость и участие остаётся неуслышанным или формализованным.
Также важно учитывать, что сценарий "управляемой турбулентности", несмотря на стратегическую рациональность, может создавать институциональную усталость — не столько у элит, сколько у граждан. Постоянный режим мобилизации, даже при сохранении политического каркаса, может снижать уровень субъектности граждан и замедлять обратную эволюцию к стабильным форматам.
Наконец, «суверенный плюрализм» — привлекательная модель, но она потребует гораздо большей прозрачности в кадровых решениях, перераспределении ресурсов и системах обратной связи, чем допускается в рамках действующей политической культуры. Без реального обновления механизмов представительства этот сценарий может остаться лишь формальным ребрендингом прежней парадигмы.
https://t.me/Taynaya_kantselyariya/12229
Также важно учитывать, что сценарий "управляемой турбулентности", несмотря на стратегическую рациональность, может создавать институциональную усталость — не столько у элит, сколько у граждан. Постоянный режим мобилизации, даже при сохранении политического каркаса, может снижать уровень субъектности граждан и замедлять обратную эволюцию к стабильным форматам.
Наконец, «суверенный плюрализм» — привлекательная модель, но она потребует гораздо большей прозрачности в кадровых решениях, перераспределении ресурсов и системах обратной связи, чем допускается в рамках действующей политической культуры. Без реального обновления механизмов представительства этот сценарий может остаться лишь формальным ребрендингом прежней парадигмы.
https://t.me/Taynaya_kantselyariya/12229
转发自:
БОЛЬШОЙ ТРАНСФЕР
07.04.202506:21
Итоги недели 31.03 - 06.04
Главной темой недели стали новые пошлины, анонсированные Трампом и вступающие в силу с 10 апреля. Китай уже анонсировал зеркальные пошлины в размере 34%, а лидеры ЕС планируют обсудить ответные действия на встрече 8 апреля.
Если два ключевых торговых партнера не последуют совету министра финансов США С. Бессента "расслабиться и принять новые пошлины, не вводить ответных мер", то мировую экономику ждет шок, сопоставимый, а по оценкам некоторых аналитиков, и больший, чем в 2008 году.
Не может отступить и Трамп. Дело не в его последовательности или эго: дефицит бюджета США стабильно держится выше $1,5 трлн в год, и для вашингтонской администрации критически важно снизить его, а в идеале сделать профицитным.
Пошлины Трампа должны пополнить бюджет примерно на $600 млрд в год, еще около $1 трлн пообещал оптимизировать Маск. Если не сделать этого, то США будет просто не у кого занимать ежегодно такую огромную сумму: все бывшие союзники сами погрязли в долгах и не способны дать в долг даже $500 млрд, а другие страны с опаской смотрят на вложения в американский госдолг.
Единственным доступным источником покрытия дефицита тогда станет печатный станок, следствием чего станет инфляция и новый виток роста дефицита бюджета. Так будет продолжаться спираль за спиралью, пока не реализуется главная пугалка антиамериканистов — дефолт США. Проблема лишь в том, что под руинами доллара будет похоронена и вся остальная мировая экономика, в том числе и страна-лидер по экспорту "крови экономики" — энергоносителей.
Кроме решения главной задачи — покрытия дефицита бюджета, пошлины помогают и реиндустриализации США. Своими действиями американская администрация принуждает бизнес переносить производства к себе, повышая тем самым конкурентоспособность на самом лакомом рынке в мире. Надо признать, что уже после анонса пошлин многие компании поспешили начать перенос своих заводов в США. Когда же пошлины начнут влиять на прибыль, большинство компаний поспешат переехать на американскую территорию.
Трамп не врет, заявляя, что нынешнее падение капитализации фондового рынка на $6 трлн — это наследие безрассудной политики Байдена. Демократы поставили Трампа в цугцванг: либо падение фондового рынка, рост инфляции из-за ответных пошлин и временное падение уровня жизни американцев, либо бесконтрольный рост госдолга, инфляция и дефолт США, разрушающий всю мировую экономику. Оба варианта хуже.
Известно, куда бы вели мир демократы-глобалисты, будь стрелок в Пенсильвании точнее: мировая война, в огне которой сгорели бы все долги США, и новый "План Маршалла", перезагружающий американскую экономику.
Так или иначе, всему миру придется "скинуться на пропитание" США, хотим мы того или нет. В английском есть такой термин "too big to fail" — "слишком большой для неудачи". Америка слишком большая, чтобы упасть и не утащить за собой в ад всю мировую экономику, а значит, вариант, предложенный Бессентом, не так уж и плох, если посмотреть на него не с позиции шкурных интересов отдельных стран, а со стороны всей мировой экономики, которая переживает, возможно, острейший кризис за всю свою историю.
Россия — одна из немногих стран, пошлины против которой не вводятся, а значит, и наши потери при таком раскладе невелики. В случае же общемирового кризиса с дефолтом США можно будет на долгое время забыть о высоком спросе на энергоресурсы, а значит, и о высоких ценах на них. Чем в таком случае пополнять бюджет — одним противникам Набиуллиной и Силуанова известно. Все остальные могут посмотреть на стоимость нефти в ковидный 2020 год, упавшую ниже $20 за баррель, а ведь та ситуация лишь "цветочки" по сравнению с дефолтом США.
Главной темой недели стали новые пошлины, анонсированные Трампом и вступающие в силу с 10 апреля. Китай уже анонсировал зеркальные пошлины в размере 34%, а лидеры ЕС планируют обсудить ответные действия на встрече 8 апреля.
Если два ключевых торговых партнера не последуют совету министра финансов США С. Бессента "расслабиться и принять новые пошлины, не вводить ответных мер", то мировую экономику ждет шок, сопоставимый, а по оценкам некоторых аналитиков, и больший, чем в 2008 году.
Не может отступить и Трамп. Дело не в его последовательности или эго: дефицит бюджета США стабильно держится выше $1,5 трлн в год, и для вашингтонской администрации критически важно снизить его, а в идеале сделать профицитным.
Пошлины Трампа должны пополнить бюджет примерно на $600 млрд в год, еще около $1 трлн пообещал оптимизировать Маск. Если не сделать этого, то США будет просто не у кого занимать ежегодно такую огромную сумму: все бывшие союзники сами погрязли в долгах и не способны дать в долг даже $500 млрд, а другие страны с опаской смотрят на вложения в американский госдолг.
Единственным доступным источником покрытия дефицита тогда станет печатный станок, следствием чего станет инфляция и новый виток роста дефицита бюджета. Так будет продолжаться спираль за спиралью, пока не реализуется главная пугалка антиамериканистов — дефолт США. Проблема лишь в том, что под руинами доллара будет похоронена и вся остальная мировая экономика, в том числе и страна-лидер по экспорту "крови экономики" — энергоносителей.
Кроме решения главной задачи — покрытия дефицита бюджета, пошлины помогают и реиндустриализации США. Своими действиями американская администрация принуждает бизнес переносить производства к себе, повышая тем самым конкурентоспособность на самом лакомом рынке в мире. Надо признать, что уже после анонса пошлин многие компании поспешили начать перенос своих заводов в США. Когда же пошлины начнут влиять на прибыль, большинство компаний поспешат переехать на американскую территорию.
Трамп не врет, заявляя, что нынешнее падение капитализации фондового рынка на $6 трлн — это наследие безрассудной политики Байдена. Демократы поставили Трампа в цугцванг: либо падение фондового рынка, рост инфляции из-за ответных пошлин и временное падение уровня жизни американцев, либо бесконтрольный рост госдолга, инфляция и дефолт США, разрушающий всю мировую экономику. Оба варианта хуже.
Известно, куда бы вели мир демократы-глобалисты, будь стрелок в Пенсильвании точнее: мировая война, в огне которой сгорели бы все долги США, и новый "План Маршалла", перезагружающий американскую экономику.
Так или иначе, всему миру придется "скинуться на пропитание" США, хотим мы того или нет. В английском есть такой термин "too big to fail" — "слишком большой для неудачи". Америка слишком большая, чтобы упасть и не утащить за собой в ад всю мировую экономику, а значит, вариант, предложенный Бессентом, не так уж и плох, если посмотреть на него не с позиции шкурных интересов отдельных стран, а со стороны всей мировой экономики, которая переживает, возможно, острейший кризис за всю свою историю.
Россия — одна из немногих стран, пошлины против которой не вводятся, а значит, и наши потери при таком раскладе невелики. В случае же общемирового кризиса с дефолтом США можно будет на долгое время забыть о высоком спросе на энергоресурсы, а значит, и о высоких ценах на них. Чем в таком случае пополнять бюджет — одним противникам Набиуллиной и Силуанова известно. Все остальные могут посмотреть на стоимость нефти в ковидный 2020 год, упавшую ниже $20 за баррель, а ведь та ситуация лишь "цветочки" по сравнению с дефолтом США.
07.04.202505:39
Федеральный министр транспорта Роман Старовойт обозначил публично то, о чём в регионах давно говорят шёпотом: система реагирования на инфраструктурные сбои в регионах работает с перебоями. Его резкая оценка ситуации на трассе Р-243 в Удмуртии — это не столько упрёк подрядчику, сколько демонстративный сигнал федеральным ведомствам. Отказ работать по принципу «сделал-забыл» больше не проходит. Если на обращения губернатора, причём пятикратные, с сентября по февраль, нет должной реакции — это уже не производственный брак, а системная поломка.
Критика в адрес Росавтодора и его главы Романа Новикова — не эмоция, а заявка на изменение модели взаимодействия с субъектами. Контекст особенно чувствителен для Удмуртии. Регион, расположенный на пересечении важнейших логистических потоков, сталкивается с инфраструктурной пробкой на подъезде к Ижевску. Эта точка давно требует федерального внимания. Губернатор Александр Бречалов, несмотря на политическую устойчивость, оказался в ситуации, когда его усилия девальвированы неэффективной обратной связью. Для главы республики это репутационно чувствительный эпизод: с одной стороны, он выполнил всё возможное в пределах своих полномочий; с другой — результат отсутствует, и население видит лишь недоделанную трассу.
Проблема выходит за рамки одной дороги. Она высвечивает разрыв в вертикали: центр декларирует ускорение темпов модернизации, но механизм исполнения буксует. Сигнал Старовойта — о необходимости выстраивать не вертикаль контрольных отчётов, а вертикаль функциональной ответственности. Иначе даже самые инициативные губернаторы будут превращаться в статистов, неспособных добиться результата.
На этом фоне позитивная реакция федерального министра может сыграть на усиление позиций Бречалова, если будет сопровождаться конкретными решениями. В противном случае в публичном восприятии образ «слабой реакции» закрепится уже за регионом в целом, что в условиях предвыборной подготовки особенно чувствительно.
Критика в адрес Росавтодора и его главы Романа Новикова — не эмоция, а заявка на изменение модели взаимодействия с субъектами. Контекст особенно чувствителен для Удмуртии. Регион, расположенный на пересечении важнейших логистических потоков, сталкивается с инфраструктурной пробкой на подъезде к Ижевску. Эта точка давно требует федерального внимания. Губернатор Александр Бречалов, несмотря на политическую устойчивость, оказался в ситуации, когда его усилия девальвированы неэффективной обратной связью. Для главы республики это репутационно чувствительный эпизод: с одной стороны, он выполнил всё возможное в пределах своих полномочий; с другой — результат отсутствует, и население видит лишь недоделанную трассу.
Проблема выходит за рамки одной дороги. Она высвечивает разрыв в вертикали: центр декларирует ускорение темпов модернизации, но механизм исполнения буксует. Сигнал Старовойта — о необходимости выстраивать не вертикаль контрольных отчётов, а вертикаль функциональной ответственности. Иначе даже самые инициативные губернаторы будут превращаться в статистов, неспособных добиться результата.
На этом фоне позитивная реакция федерального министра может сыграть на усиление позиций Бречалова, если будет сопровождаться конкретными решениями. В противном случае в публичном восприятии образ «слабой реакции» закрепится уже за регионом в целом, что в условиях предвыборной подготовки особенно чувствительно.
06.04.202516:49
Культура отмены русских постепенно теряет форму эмоциональной реакции и превращается в новый западный ритуал. Когда российских и белорусских дипломатов не допускают к участию в памятных церемониях в Бранденбурге, речь уже не о частном решении или политическом сигнале — это часть новой культурной литургии, в которой Россия вымарывается из коллективной памяти. Речь не о банальной русофобии, а о системной зачистке исторического кода: из Победы над нацизмом методично вычёркивается тот, кто был её главным носителем. Россия становится лишней в нарративе, где Европа одновременно — жертва и герой, а СССР — только тень, нежелательная в кадре.
Исторический ревизионизм в этом контексте — не просто искажение фактов, а высшая форма лицемерия. Те, кто обязан русскому солдату своей свободой, пытаются переписать прошлое так, чтобы этот солдат исчез, не войдя даже в титры. Механика памяти становится оружием: стирая Россию из истории XX века, создают пространство для новой легитимности — уже не на основе благодарности и памяти, а на основе обвинений и санкций. Отмена России в символическом поле — это подготовка к её отмене в политическом и экономическом. Именно поэтому исчезновение России из школьных учебников, музейных экспозиций и международных церемоний — не случайность, а спланированная инженерия.
Однако этот процесс имеет и обратное течение. Россия, будучи вытесненной из западной системы коллективной памяти, получает возможность реконструировать свою историческую субъектность. Победа больше не требует согласования с чужим взглядом: она возвращается как автономная точка идентичности, как политическая матрица, в которой не нужно оправдываться. Исключение России из «общей» памяти позволяет ей строить свою — не унифицированную, не отредактированную, но живую. В этой памяти Сталинград и Курск остаются, потому что они не ритуал — они фундамент. И чем агрессивнее Европа перепрошивает свою идентичность без России, тем устойчивее Россия становится в своей.
https://t.me/kremlinsekret/2771
Исторический ревизионизм в этом контексте — не просто искажение фактов, а высшая форма лицемерия. Те, кто обязан русскому солдату своей свободой, пытаются переписать прошлое так, чтобы этот солдат исчез, не войдя даже в титры. Механика памяти становится оружием: стирая Россию из истории XX века, создают пространство для новой легитимности — уже не на основе благодарности и памяти, а на основе обвинений и санкций. Отмена России в символическом поле — это подготовка к её отмене в политическом и экономическом. Именно поэтому исчезновение России из школьных учебников, музейных экспозиций и международных церемоний — не случайность, а спланированная инженерия.
Однако этот процесс имеет и обратное течение. Россия, будучи вытесненной из западной системы коллективной памяти, получает возможность реконструировать свою историческую субъектность. Победа больше не требует согласования с чужим взглядом: она возвращается как автономная точка идентичности, как политическая матрица, в которой не нужно оправдываться. Исключение России из «общей» памяти позволяет ей строить свою — не унифицированную, не отредактированную, но живую. В этой памяти Сталинград и Курск остаются, потому что они не ритуал — они фундамент. И чем агрессивнее Европа перепрошивает свою идентичность без России, тем устойчивее Россия становится в своей.
https://t.me/kremlinsekret/2771
06.04.202515:03
Неумение высшими некоторых чиновников признавать ошибки и вместо извинений придумывать откровенно нелепые «антикризисы» играет против них и подрывает доверие к власти.
История с кортежем главы Чувашии Олега Николаева, который оказался на пути машины скорой помощи с пациентом, подключённым к кислороду, стала в медийной повестке больше, чем просто транспортный инцидент. Ведь в общественном мнении она воспринималась как серьезная пропасть между региональной властью и народом, что однозначно негативно повлияет на губернатора в преддверии выборов.
Судя по хронологии, ситуация развивалась в несколько этапов. Сначала — пробка на Московском проспекте в Чебоксарах, вызванная ДТП и усиленная действиями сотрудников ГАИ, сопровождавших губернаторский кортеж. Затем — задержка скорой, которая не могла проехать вовремя и давление в отношении водителя, который выполнял свой долг. В течение восьми дней региональные власти, по сути, вырабатывали позицию, которая в итоге оказалась скорее репутационной репутационным провалом, чем антикризисом: в подконтрольных медиа была запущена версия, где глава республики якобы помогал проезду скорой.
Содержательно такая реакция вызвала обратный эффект. Общество ожидало ответа на вопросы: были ли нарушены регламенты? Почему не было немедленного признания проблемы? Что сделано для исключения подобных ситуаций в будущем? Вместо этого акцент сместился на попытку объяснительной информационной кампании, не соответствующей визуальным фактам, распространённым в сети.
В целом кейс иллюстрирует системную проблему на региональном уровне — конфликт между имиджевыми практиками и базовыми стандартами управления. В условиях повышенной чувствительности общества к вопросам здравоохранения, дорожной доступности и равенства перед системой, даже один такой эпизод способен спровоцировать широкий общественный резонанс. Причина не только в самом факте, но и в характере ответа на него.
С точки зрения последствий, кейс Николаева не станет причиной серьёзного политического кризиса. Однако он входит в список тех управленческих историй, которые фиксируют дефицит адаптивности и чувствительности к ожиданиям граждан. Чем больше таких ситуаций будет скапливаться — тем выше будет уровень усталости от формальной коммуникации и тем очевиднее станет необходимость в обновлении подходов, а не только риторики.
История с кортежем главы Чувашии Олега Николаева, который оказался на пути машины скорой помощи с пациентом, подключённым к кислороду, стала в медийной повестке больше, чем просто транспортный инцидент. Ведь в общественном мнении она воспринималась как серьезная пропасть между региональной властью и народом, что однозначно негативно повлияет на губернатора в преддверии выборов.
Судя по хронологии, ситуация развивалась в несколько этапов. Сначала — пробка на Московском проспекте в Чебоксарах, вызванная ДТП и усиленная действиями сотрудников ГАИ, сопровождавших губернаторский кортеж. Затем — задержка скорой, которая не могла проехать вовремя и давление в отношении водителя, который выполнял свой долг. В течение восьми дней региональные власти, по сути, вырабатывали позицию, которая в итоге оказалась скорее репутационной репутационным провалом, чем антикризисом: в подконтрольных медиа была запущена версия, где глава республики якобы помогал проезду скорой.
Содержательно такая реакция вызвала обратный эффект. Общество ожидало ответа на вопросы: были ли нарушены регламенты? Почему не было немедленного признания проблемы? Что сделано для исключения подобных ситуаций в будущем? Вместо этого акцент сместился на попытку объяснительной информационной кампании, не соответствующей визуальным фактам, распространённым в сети.
В целом кейс иллюстрирует системную проблему на региональном уровне — конфликт между имиджевыми практиками и базовыми стандартами управления. В условиях повышенной чувствительности общества к вопросам здравоохранения, дорожной доступности и равенства перед системой, даже один такой эпизод способен спровоцировать широкий общественный резонанс. Причина не только в самом факте, но и в характере ответа на него.
С точки зрения последствий, кейс Николаева не станет причиной серьёзного политического кризиса. Однако он входит в список тех управленческих историй, которые фиксируют дефицит адаптивности и чувствительности к ожиданиям граждан. Чем больше таких ситуаций будет скапливаться — тем выше будет уровень усталости от формальной коммуникации и тем очевиднее станет необходимость в обновлении подходов, а не только риторики.
06.04.202513:11
Антикоррупционные кейсы в РФ могут выглядеть по-разному: на поверхностном уровне это выглядит как демонстрация борьбы со взяточничеством и злоупотреблениями, но под медиаслоем просматривается иная логика — сигнальное перераспределение контроля над финансовыми потоками и теневыми альянсами внутри.
В ЯНАО усиливается турбулентность. Арест гендиректора АО «Ямалавтодор» Дмитрия Сарашвили — фигуры, приближённой к региональной инфраструктурной политике, — совпал по времени с публичным заявлением губернатора Дмитрия Артюхова о наличии коррупционных нарушений в сфере АПК. В связке эти события создают не обычный новостной шум, а устойчивый негативный фон, который уже начал формировать новые сценарии интерпретации происходящего.
Сам факт, что губернатор делает антикоррупционные заявления в момент, когда громкое дело уже выходит в публичную плоскость, может свидетельствовать не о силе контроля, а об опережающем реагировании на навязанную повестку. Публичная активность в таких случаях — не акт инициативы, а вынужденная тактика сохранения легитимности. Чем раньше ты назовешь проблему, тем меньше вероятность, что тебя с ней идентифицируют.
На фоне этого выстраивается типичный для поздней вертикали РФ сценарий: регион демонстрирует признаки уязвимости, а центр наблюдает за тем, как элита будет справляться — удержанием баланса или распадом управляемости. Это тест на системную устойчивость, где каждая посадка становится лакмусовой бумажкой: насколько глубока связка между администрацией и бенефициарами контрактов.
Особый интерес вызывает сфера АПК. В округе, где в первую очередь важны инфраструктура, газ и северные проекты, сельское хозяйство часто используется как прокси-канал перераспределения субсидий и аффилированных тендеров. Публичная маркировка именно этой сферы как проблемной — не просто управленческое решение, а возможно, попытка вынести конфликт вовне, принеся в жертву одну из отраслей ради сохранения конструкции в целом. Медиакампания вокруг ЯНАО в этой логике — это не просто кризис, а предупреждение системе: регион стал точкой потенциального репозиционирования элитного баланса. И если волна подобных арестов продолжится, Ямал может оказаться не в эпицентре «зачистки», а в фокусе переформатирования всей управленческой модели.
В ЯНАО усиливается турбулентность. Арест гендиректора АО «Ямалавтодор» Дмитрия Сарашвили — фигуры, приближённой к региональной инфраструктурной политике, — совпал по времени с публичным заявлением губернатора Дмитрия Артюхова о наличии коррупционных нарушений в сфере АПК. В связке эти события создают не обычный новостной шум, а устойчивый негативный фон, который уже начал формировать новые сценарии интерпретации происходящего.
Сам факт, что губернатор делает антикоррупционные заявления в момент, когда громкое дело уже выходит в публичную плоскость, может свидетельствовать не о силе контроля, а об опережающем реагировании на навязанную повестку. Публичная активность в таких случаях — не акт инициативы, а вынужденная тактика сохранения легитимности. Чем раньше ты назовешь проблему, тем меньше вероятность, что тебя с ней идентифицируют.
На фоне этого выстраивается типичный для поздней вертикали РФ сценарий: регион демонстрирует признаки уязвимости, а центр наблюдает за тем, как элита будет справляться — удержанием баланса или распадом управляемости. Это тест на системную устойчивость, где каждая посадка становится лакмусовой бумажкой: насколько глубока связка между администрацией и бенефициарами контрактов.
Особый интерес вызывает сфера АПК. В округе, где в первую очередь важны инфраструктура, газ и северные проекты, сельское хозяйство часто используется как прокси-канал перераспределения субсидий и аффилированных тендеров. Публичная маркировка именно этой сферы как проблемной — не просто управленческое решение, а возможно, попытка вынести конфликт вовне, принеся в жертву одну из отраслей ради сохранения конструкции в целом. Медиакампания вокруг ЯНАО в этой логике — это не просто кризис, а предупреждение системе: регион стал точкой потенциального репозиционирования элитного баланса. И если волна подобных арестов продолжится, Ямал может оказаться не в эпицентре «зачистки», а в фокусе переформатирования всей управленческой модели.
06.04.202512:13
Когда Дмитриев рассказывает американцам о Путине как о «человеке слова», он не просто транслирует личное мнение. Он встраивает Путина в канонический образ «исторического лидера», который не только восстановил территорию и экономику, но и стал воплощением суверенной стабильности. В этом портрете нет ни случайности, ни импровизации — он отшлифован годами, и создавался разными руками. Причем основный смысл траслируется на аудиторию Трампа, тех кто устал от глобалистов и ждет реконструкции консервативных ценностей.
Дмитриев — лишь один из спикеров России, его голос — отражение того, как российская власть экспортирует свой образ вовне: рациональный, сильный, предсказуемый. При этом внутри она давно управляется через когнитивные конструкции, подмену понятий и гибкое манипулирование ожиданиями.
Исторический лидер — это не только про прошлое. Это про механизм будущего, который уже встроен в структуру воспроизводства России в условиях глобальных вызовов.
https://t.me/Taynaya_kantselyariya/12225
Дмитриев — лишь один из спикеров России, его голос — отражение того, как российская власть экспортирует свой образ вовне: рациональный, сильный, предсказуемый. При этом внутри она давно управляется через когнитивные конструкции, подмену понятий и гибкое манипулирование ожиданиями.
Исторический лидер — это не только про прошлое. Это про механизм будущего, который уже встроен в структуру воспроизводства России в условиях глобальных вызовов.
https://t.me/Taynaya_kantselyariya/12225
06.04.202510:10
В кулуарах Кремля миссия Дмитриева в Вашингтон оценивается как своевременный и эффективный перехват инициативы. Несмотря на попытки глобалистских медиа подать ее как «второстепенную», на деле речь идет о стратегической паузе, позволившей стабилизировать архитектуру диалога между Москвой и Вашингтоном. И в этот раз ключевой акцент сделан не только на политический трек, но и на экономику — как наиболее прагматичную основу для восстановления доверия. По данным источников, российская сторона донесла не только позицию Москвы, но и обрисовала конкретные границы возможных компромиссов — без привычной риторики ультиматумов.
Визит спецпредставителя Кремля способствовал прогрессу и пониманию сторон, исходя из следующих параметров:
1. Дмитриев Донес позицию Путина не только до высшего руководства, но и до деловых кругов США, дезавуировав вбросы глобалистских СМИ о недоговороспособности РФ. Очерчены рамки следующей встречи переговорных групп в течение двух недель.
2. Россия и США выработали общие подходы к реконструкции двусторонних отношений – пересмотр санкционного режима, согласовали возобновление прямого авиасообщения, очертили перспективы совместных российско-американских экономических проектов, тайминг и условия возвращения американских компаний в РФ. Особый интерес вызвали идеи о потенциальных совместных проектах и запуске прямых каналов взаимодействия между деловыми кругами двух стран. Этот подход, по отзывам собеседников, расценивался американцами как «неожиданно взвешенным» и «экономически обоснованный».
3. По украинскому треку продолжается поиск решений по выходу из тупика в кейсе легитимности киевской власти – Вашингтон продавит Киев на проведение выборов президента и Верховной Рады в текущем году, а также согласование механизмов полного прекращения огня и контроля над ним. США разделяют требование РФ о невозможности задействования стран НАТО в качестве миротворцев, а также подчеркивают снятие с повестки вступления Украины в НАТО.
В этом контексте миссия Дмитриева рассматривается как элемент «большой игры», в которой Трамп демонстрирует способность договариваться, не ломая при этом ключевые принципы. Именно это вызывает наибольшее раздражение у глобалистского крыла — как в США, так и в ЕС, где подобный поворот воспринимается как угроза стратегической конфигурации давления на Россию.
Визит спецпредставителя Кремля способствовал прогрессу и пониманию сторон, исходя из следующих параметров:
1. Дмитриев Донес позицию Путина не только до высшего руководства, но и до деловых кругов США, дезавуировав вбросы глобалистских СМИ о недоговороспособности РФ. Очерчены рамки следующей встречи переговорных групп в течение двух недель.
2. Россия и США выработали общие подходы к реконструкции двусторонних отношений – пересмотр санкционного режима, согласовали возобновление прямого авиасообщения, очертили перспективы совместных российско-американских экономических проектов, тайминг и условия возвращения американских компаний в РФ. Особый интерес вызвали идеи о потенциальных совместных проектах и запуске прямых каналов взаимодействия между деловыми кругами двух стран. Этот подход, по отзывам собеседников, расценивался американцами как «неожиданно взвешенным» и «экономически обоснованный».
3. По украинскому треку продолжается поиск решений по выходу из тупика в кейсе легитимности киевской власти – Вашингтон продавит Киев на проведение выборов президента и Верховной Рады в текущем году, а также согласование механизмов полного прекращения огня и контроля над ним. США разделяют требование РФ о невозможности задействования стран НАТО в качестве миротворцев, а также подчеркивают снятие с повестки вступления Украины в НАТО.
В этом контексте миссия Дмитриева рассматривается как элемент «большой игры», в которой Трамп демонстрирует способность договариваться, не ломая при этом ключевые принципы. Именно это вызывает наибольшее раздражение у глобалистского крыла — как в США, так и в ЕС, где подобный поворот воспринимается как угроза стратегической конфигурации давления на Россию.
06.04.202506:59
Спустя годы терпимости к «эффективному менеджменту» Чубайса, который фактически функционировал в параллельной институциональной реальности, государство системно возвращает себе контроль над активами и ответственностью. Символ постсоветской приватизации превращается в фигуранта уголовной и финансовой ответственности.
Иск «Роснано» к Анатолию Чубайсу на 5,6 млрд рублей — это не только юридическое требование, но и репутационная точка, в которой прежняя система негласных иммунитетов окончательно пересекается с новой логикой управления. Десятилетиями Чубайс символизировал неформальный социальный контракт между либеральной технократией и государственным капитализмом: ты — репутация, мы — инфраструктура. Но сейчас это уходит в прошлое.
Речь идет не просто о споре между корпорацией и бывшими менеджерами. Этот кейс символичен: через Чубайса происходит отмежевание от эпохи, где инновации воспринимались как нечто не подлежащее ревизии, где результат подменялся концепцией, а ответственность растворялась в глобальных терминах. В условиях текущей экономической мобилизации и переоценки внутреннего суверенитета, модели 2000-х — с их особым отношением к отчетности и управленческой автономии — начинают не просто устаревать, но вступать в прямой конфликт с текущими приоритетами власти.
С политической точки зрения, кейс Чубайса работает как канализация негативного прошлого в управляемом формате. Вместо абстрактной критики приватизации или сомнительных госкорпораций — конкретный процесс, конкретный ответчик, конкретный убыток. Это позволяет избежать размытой коллективной вины и перенести фокус на индивидуальный прецедент. В условиях, где внутренние институты проходят стадию пересборки, подобный подход важен для удержания легитимности: наказание адресное, а система в процессе самокоррекции.
На уровне глубинных тенденций это может быть только первым звеном. Точка в истории Чубайса, скорее всего, не будет исключением, а станет началом цепочки ретроспективной оценки управленческих стратегий. Фигуры вроде Чубайса — это не просто отголосок 90-х, а системные носители подхода, который нынешняя власть сознательно выводит из политической обоймы.
Иск «Роснано» к Анатолию Чубайсу на 5,6 млрд рублей — это не только юридическое требование, но и репутационная точка, в которой прежняя система негласных иммунитетов окончательно пересекается с новой логикой управления. Десятилетиями Чубайс символизировал неформальный социальный контракт между либеральной технократией и государственным капитализмом: ты — репутация, мы — инфраструктура. Но сейчас это уходит в прошлое.
Речь идет не просто о споре между корпорацией и бывшими менеджерами. Этот кейс символичен: через Чубайса происходит отмежевание от эпохи, где инновации воспринимались как нечто не подлежащее ревизии, где результат подменялся концепцией, а ответственность растворялась в глобальных терминах. В условиях текущей экономической мобилизации и переоценки внутреннего суверенитета, модели 2000-х — с их особым отношением к отчетности и управленческой автономии — начинают не просто устаревать, но вступать в прямой конфликт с текущими приоритетами власти.
С политической точки зрения, кейс Чубайса работает как канализация негативного прошлого в управляемом формате. Вместо абстрактной критики приватизации или сомнительных госкорпораций — конкретный процесс, конкретный ответчик, конкретный убыток. Это позволяет избежать размытой коллективной вины и перенести фокус на индивидуальный прецедент. В условиях, где внутренние институты проходят стадию пересборки, подобный подход важен для удержания легитимности: наказание адресное, а система в процессе самокоррекции.
На уровне глубинных тенденций это может быть только первым звеном. Точка в истории Чубайса, скорее всего, не будет исключением, а станет началом цепочки ретроспективной оценки управленческих стратегий. Фигуры вроде Чубайса — это не просто отголосок 90-х, а системные носители подхода, который нынешняя власть сознательно выводит из политической обоймы.
记录
04.04.202519:23
278.1K订阅者31.12.202423:59
3000引用指数07.04.202513:10
166.1K每帖平均覆盖率27.02.202514:49
300.5K广告帖子的平均覆盖率24.01.202523:59
11.00%ER09.09.202423:59
71.05%ERR登录以解锁更多功能。