Тайная канцелярия
Мы - уникальный telegram канал.
Пишем аналитику и моделируем будущие сценарии развития в России и Мире.
По всем вопросам пишите: @pr_polit
Пишем аналитику и моделируем будущие сценарии развития в России и Мире.
По всем вопросам пишите: @pr_polit
Рейтинг TGlist
0
0
ТипПублічний
Верифікація
Не верифікованийДовіреність
Не надійнийРозташуванняРосія
МоваІнша
Дата створення каналуЛют 06, 2025
Додано до TGlist
Вер 22, 2023Підписників
381 302
24 год.
3 2580.9%Тиждень
18 3525.1%Місяць
15 6404.3%
Індекс цитування
233
Згадок13Репостів на каналах0Згадок на каналах13
Середнє охоплення 1 допису
171 169
12 год.160 870
9.6%24 год.171 169
16.3%48 год.224 289
24.5%
Залученість (ER)
0.81%
Репостів1.3KКоментарів0Реакцій0
Залученість за охопленням (ERR)
54.09%
24 год.0%Тиждень0%Місяць
1.49%
Охоплення 1 рекл. допису
165 750
1 год.40 29724.31%1 – 4 год.92 99556.11%4 - 24 год.32 45819.58%
Всього дописів за 24 години
4
Динаміка
2
Останні публікації в групі "Тайная канцелярия"
07.04.202516:24
#аутсайдеры
В России государство всё чаще обращается к вопросу о справедливости, что является симптом более глубокой тенденции: реструктуризации модели собственности в условиях углубления суверенизации, а деприватизация стратегических активов – неотъемлемая часть этой политики.
Генпрокуратура подала иск о возврате АО «Саянскхимпласт» - крупнейшего производителя поливинилхлорида стоимостью 79 млрд рублей. Ответчики — олигарх Виктор Круглов, его семья, бывший гендиректор Мельник. Суть претензий — использование административного ресурса при приватизации, выведение активов за рубеж, начисление миллиардных дивидендов на фоне СВО. Но за юридической рамкой выстраивается более широкий смысл. Государство больше не смотрит на крупных владельцев сквозь пальцы — особенно если речь идёт о стратегических отраслях, в которых сплетены безопасность, импортозамещение и технологический суверенитет.
История с «Саянскхимпластом» совпала с рядом других кейсов: аресты, расследования, возврат активов. Это уже не единичные эпизоды, а проекция курса на деприватизацию — не в советском смысле, а в прагматическом. Государство возвращает контроль там, где нарушены базовые условия справедливого владения: конфликт интересов, выведение капитала, паразитирование на господдержке. Параллельно в общественном сознании происходят сдвиги. Крупные собственники больше не воспринимаются как «священные коровы». Они обязаны играть по правилам, синхронизированным с интересами страны, особенно в условиях санкционного давления и борьбы за внутреннюю экономическую устойчивость.
При этом важно отметить: речь не идёт об отказе от частной собственности как таковой. Скорее — о выстраивании новой системы координат, в которой крупный бизнес должен быть встроен в стратегические задачи государства, а не извлекать выгоду в изоляции от них. И дело Круглова — только один из тестов на способность этой системы пересобираться.
Если государство последовательно доведёт до конца такие процессы, оно не только восстановит контроль над ключевыми узлами экономики, но и вернет доверие к самой идее справедливости — институциональной, а не эмоциональной. И тогда деприватизация станет не возвратом к прошлому, а шагом к реальной модернизации.
В России государство всё чаще обращается к вопросу о справедливости, что является симптом более глубокой тенденции: реструктуризации модели собственности в условиях углубления суверенизации, а деприватизация стратегических активов – неотъемлемая часть этой политики.
Генпрокуратура подала иск о возврате АО «Саянскхимпласт» - крупнейшего производителя поливинилхлорида стоимостью 79 млрд рублей. Ответчики — олигарх Виктор Круглов, его семья, бывший гендиректор Мельник. Суть претензий — использование административного ресурса при приватизации, выведение активов за рубеж, начисление миллиардных дивидендов на фоне СВО. Но за юридической рамкой выстраивается более широкий смысл. Государство больше не смотрит на крупных владельцев сквозь пальцы — особенно если речь идёт о стратегических отраслях, в которых сплетены безопасность, импортозамещение и технологический суверенитет.
История с «Саянскхимпластом» совпала с рядом других кейсов: аресты, расследования, возврат активов. Это уже не единичные эпизоды, а проекция курса на деприватизацию — не в советском смысле, а в прагматическом. Государство возвращает контроль там, где нарушены базовые условия справедливого владения: конфликт интересов, выведение капитала, паразитирование на господдержке. Параллельно в общественном сознании происходят сдвиги. Крупные собственники больше не воспринимаются как «священные коровы». Они обязаны играть по правилам, синхронизированным с интересами страны, особенно в условиях санкционного давления и борьбы за внутреннюю экономическую устойчивость.
При этом важно отметить: речь не идёт об отказе от частной собственности как таковой. Скорее — о выстраивании новой системы координат, в которой крупный бизнес должен быть встроен в стратегические задачи государства, а не извлекать выгоду в изоляции от них. И дело Круглова — только один из тестов на способность этой системы пересобираться.
Если государство последовательно доведёт до конца такие процессы, оно не только восстановит контроль над ключевыми узлами экономики, но и вернет доверие к самой идее справедливости — институциональной, а не эмоциональной. И тогда деприватизация станет не возвратом к прошлому, а шагом к реальной модернизации.
07.04.202514:25
#источники
Российское руководство усиливает мирную риторику, однако четко выдерживает стратегическую линию в условиях попыток западных глобалистов сорвать разрешение украинского конфликта. Источники ТК сообщили, что Владимир Путин готов объявить временное перемирие на Пасху, а все вопросы по урегулированию конфликта на Украине решить на самите лидеров России и США.
Пауза на линии соприкосновения сама по себе не будет означать прекращение конфликта, по мнению источников она рассматривается как усиление переговорных позиций России. В Кремле понимают все и хорошо помнят историею Минских соглашений, ставших в своё время инструментом откладывания конфликта, а не его урегулирования. Сегодня Москва исходит из другого подхода : никакого «перемирия ради перемирия» — только в рамках более широкой архитектуры, в которой прописан не просто моментальный баланс, а устойчивый порядок. Это и есть ключевое отличие нынешней позиции России от прежней тактики ожидания и уступок.
Поддержка президентом Путиным идеи прекращения огня не противоречит логике — наоборот, она подчёркивает, что РФ готова к переговорам, но исключительно на предметных, контролируемых условиях. Без механизмов проверки и фиксации обязательств любое перемирие превращается в политическую ловушку: как только напряжение ослабевает, начинается перегруппировка ВСУ, милитаризация с помощью западных поставок и активизация тех сил, которые Киев объективно не контролирует.
Заявление Пескова о невозможности киевского режима обеспечить соблюдение договорённостей — не риторика, а прямой сигнал: Россия не видит на том конце стола ответственного субъекта. Решения в Киеве принимаются не президентом и не парламентом, а конгломератом внешних игроков, военных подрядчиков и идеологизированных групп, с которыми невозможен долгосрочный правовой контракт. Нельзя вести переговоры с тем, кто сам себе не хозяин.
Тем не менее, Москва демонстрирует стратегическую сдержанность. Ставка делается не на обострение, а на выстраивание долгосрочной модели, в которой любой шаг к деэскалации имеет институциональные гарантии. Именно поэтому Россия подчеркивает необходимость новой легитимной власти на Украине как результат проведения выборов. Отсюда и предложение закрепить будущий мирный договор на уровне Совбеза ООН — чтобы не повторился сценарий, когда подписанные бумаги обнуляются по политической конъюнктуре. Пока этого нет, любые паузы — лишь краткий отсчёт до следующего раунда. Перемирие возможно, но только как часть новой конфигурации, а Вашингтон для его реализации должен выступить гарантом, найдя методы воздействия на Киев и глобалистов, которые исключат саботаж ими мирного трека.
Российское руководство усиливает мирную риторику, однако четко выдерживает стратегическую линию в условиях попыток западных глобалистов сорвать разрешение украинского конфликта. Источники ТК сообщили, что Владимир Путин готов объявить временное перемирие на Пасху, а все вопросы по урегулированию конфликта на Украине решить на самите лидеров России и США.
Пауза на линии соприкосновения сама по себе не будет означать прекращение конфликта, по мнению источников она рассматривается как усиление переговорных позиций России. В Кремле понимают все и хорошо помнят историею Минских соглашений, ставших в своё время инструментом откладывания конфликта, а не его урегулирования. Сегодня Москва исходит из другого подхода : никакого «перемирия ради перемирия» — только в рамках более широкой архитектуры, в которой прописан не просто моментальный баланс, а устойчивый порядок. Это и есть ключевое отличие нынешней позиции России от прежней тактики ожидания и уступок.
Поддержка президентом Путиным идеи прекращения огня не противоречит логике — наоборот, она подчёркивает, что РФ готова к переговорам, но исключительно на предметных, контролируемых условиях. Без механизмов проверки и фиксации обязательств любое перемирие превращается в политическую ловушку: как только напряжение ослабевает, начинается перегруппировка ВСУ, милитаризация с помощью западных поставок и активизация тех сил, которые Киев объективно не контролирует.
Заявление Пескова о невозможности киевского режима обеспечить соблюдение договорённостей — не риторика, а прямой сигнал: Россия не видит на том конце стола ответственного субъекта. Решения в Киеве принимаются не президентом и не парламентом, а конгломератом внешних игроков, военных подрядчиков и идеологизированных групп, с которыми невозможен долгосрочный правовой контракт. Нельзя вести переговоры с тем, кто сам себе не хозяин.
Тем не менее, Москва демонстрирует стратегическую сдержанность. Ставка делается не на обострение, а на выстраивание долгосрочной модели, в которой любой шаг к деэскалации имеет институциональные гарантии. Именно поэтому Россия подчеркивает необходимость новой легитимной власти на Украине как результат проведения выборов. Отсюда и предложение закрепить будущий мирный договор на уровне Совбеза ООН — чтобы не повторился сценарий, когда подписанные бумаги обнуляются по политической конъюнктуре. Пока этого нет, любые паузы — лишь краткий отсчёт до следующего раунда. Перемирие возможно, но только как часть новой конфигурации, а Вашингтон для его реализации должен выступить гарантом, найдя методы воздействия на Киев и глобалистов, которые исключат саботаж ими мирного трека.
Переслав з:
Demiurge
07.04.202513:39
Предложенные сценарии развития — рациональны, стройны, предсказуемы. Они чертят ровные линии по гладкой поверхности политического проектирования. Но поверхность давно уже вздута скрытым брожением. Возникает резонный вопрос: насколько эти модели улавливают ритмы, идущие не сверху, а снизу — с трещин, изломов, с периферии, где формируются нелинейные смыслы? Там, где появляются негосударственные сообщества, цифровые ордена, локальные фронтиры, живущие по своим кодам и законам. Их энергия не укладывается в модули институционального мышления. Но без неё — модернизация превращается в реконструкцию пустоты.
Институциональное укрепление — безусловно, привлекательный сценарий. Это апология порядка без насилия над природой системы. Но судьба этой модели зависит не от схем, а от нервной ткани — от качества обратной связи. В век, когда голос превращается в пиксель, а чувство — в алгоритм, именно цифровые платформы и искусственный интеллект могут стать артериями нового социального тела. Но смогут ли они передавать не только сигналы, но и смыслы? Это вопрос — не технический, а философский: как сохранить подлинный диалог в условиях тотальной дигитализации, где легко услышать всех, но трудно понять кого-то?
Сценарий суверенного плюрализма — уже не просто перспектива, а почти неизбежность. Он — о допуске новых акторов в игру, о признании права на иное, о принятии многоязычия социальных форм. Но важно, чтобы этот плюрализм не оказался театром с подставными зрителями и заранее распределёнными ролями. Не симулякр выбора, а настоящая сцена обновления. Лифты элит, приток живых смыслов, бунт молодых против усталых — всё это не угроза системе, а её спасение.
Устойчивость будущего — это не только архитектура институтов. Это ещё и доверие к ним. Без него любые конструкции превращаются в декорации. Именно доверие определит, будет ли траектория развития подлинно коллективной — не только управляемой, но и принятой, прожитой, разделённой. Консенсус — это не компромисс, это форма любви к общему. И только на этой почве политическое будущее может обрести глубину.
https://t.me/Taynaya_kantselyariya/12229
Институциональное укрепление — безусловно, привлекательный сценарий. Это апология порядка без насилия над природой системы. Но судьба этой модели зависит не от схем, а от нервной ткани — от качества обратной связи. В век, когда голос превращается в пиксель, а чувство — в алгоритм, именно цифровые платформы и искусственный интеллект могут стать артериями нового социального тела. Но смогут ли они передавать не только сигналы, но и смыслы? Это вопрос — не технический, а философский: как сохранить подлинный диалог в условиях тотальной дигитализации, где легко услышать всех, но трудно понять кого-то?
Сценарий суверенного плюрализма — уже не просто перспектива, а почти неизбежность. Он — о допуске новых акторов в игру, о признании права на иное, о принятии многоязычия социальных форм. Но важно, чтобы этот плюрализм не оказался театром с подставными зрителями и заранее распределёнными ролями. Не симулякр выбора, а настоящая сцена обновления. Лифты элит, приток живых смыслов, бунт молодых против усталых — всё это не угроза системе, а её спасение.
Устойчивость будущего — это не только архитектура институтов. Это ещё и доверие к ним. Без него любые конструкции превращаются в декорации. Именно доверие определит, будет ли траектория развития подлинно коллективной — не только управляемой, но и принятой, прожитой, разделённой. Консенсус — это не компромисс, это форма любви к общему. И только на этой почве политическое будущее может обрести глубину.
https://t.me/Taynaya_kantselyariya/12229
07.04.202512:16
#вызовы
Несмотря на попытки государства переосмысления миграционного вопроса он продолжает быть значительным вызовом для национальной безопасности, который требует ответа.
Рост особо тяжких преступлений, совершённых несовершеннолетними мигрантами в России, за последний год составил 82%. Эта цифра — не просто показатель, это симптом системной уязвимости, которую долгое время игнорировали. Преступления нередко совершаются группами, с выраженной этнической самоидентификацией, и сопровождаются демонстративным насилием. Эти инциденты всё чаще становятся не только уголовными кейсами, но и медийными триггерами, формирующими у населения ощущение потери контроля и слабости государственных институтов.
Формально в России проживает около 800 тысяч несовершеннолетних мигрантов. Это масштаб, сопоставимый с населением целого региона. Но за этой цифрой — институциональный вакуум. Образовательная система не имеет адекватных программ интеграции, органы профилактики и МВД — ограничены в ресурсах и полномочиях, а миграционные ведомства работают по старым моделям учёта и допуска. На практике это означает, что десятки тысяч несовершеннолетних не охвачены ни воспитательной средой, ни системой ценностной социализации. Результат предсказуем: формирование закрытых этнических подростковых групп с высокой степенью радикальности, уличной агрессии и криминальной сплочённости.
Ставка на «естественную ассимиляцию» не сработала. Более того, сама эта концепция сегодня дискредитирована — как в российском, так и в глобальном контексте. Именно поэтому предложения главы СК РФ Александра Бастрыкина выглядят не как ужесточение, а как попытка институционального восстановления контроля. Обязательная биометрическая регистрация, правовой фильтр при получении гражданства, целевая профилактика радикальных течений — это не репрессии. Это переход от латентной толерантности к модели превентивной устойчивости. И в этом смысле частичное заимствование практик таких стран, как ОАЭ, где миграция строго структурирована, а допуск неквалифицированной рабочей силы подчинён интересам безопасности, представляется разумным.
Критики подобных инициатив традиционно апеллируют к нарративу о «ксенофобии» . Однако в реальности речь идёт не о национальности, а о прогнозируемости и контроле. Общество, где подростки выходят с ножами на камеры, формируют уличные анклавы и игнорируют законы — это общество, движущееся к точке социальной неустойчивости. И государственный ответ должен быть не стихийным, а институционально оформленным и основанным на данных.
Миграция должна быть встроена в единую стратегию развития, где приоритет — безопасность граждан, социальная интеграция и поддержание культурного баланса. В противном случае инфраструктура риска, сформированная сегодня, станет проблемой на годы вперёд — с гораздо более тяжёлыми последствиями, чем рост преступности.
Несмотря на попытки государства переосмысления миграционного вопроса он продолжает быть значительным вызовом для национальной безопасности, который требует ответа.
Рост особо тяжких преступлений, совершённых несовершеннолетними мигрантами в России, за последний год составил 82%. Эта цифра — не просто показатель, это симптом системной уязвимости, которую долгое время игнорировали. Преступления нередко совершаются группами, с выраженной этнической самоидентификацией, и сопровождаются демонстративным насилием. Эти инциденты всё чаще становятся не только уголовными кейсами, но и медийными триггерами, формирующими у населения ощущение потери контроля и слабости государственных институтов.
Формально в России проживает около 800 тысяч несовершеннолетних мигрантов. Это масштаб, сопоставимый с населением целого региона. Но за этой цифрой — институциональный вакуум. Образовательная система не имеет адекватных программ интеграции, органы профилактики и МВД — ограничены в ресурсах и полномочиях, а миграционные ведомства работают по старым моделям учёта и допуска. На практике это означает, что десятки тысяч несовершеннолетних не охвачены ни воспитательной средой, ни системой ценностной социализации. Результат предсказуем: формирование закрытых этнических подростковых групп с высокой степенью радикальности, уличной агрессии и криминальной сплочённости.
Ставка на «естественную ассимиляцию» не сработала. Более того, сама эта концепция сегодня дискредитирована — как в российском, так и в глобальном контексте. Именно поэтому предложения главы СК РФ Александра Бастрыкина выглядят не как ужесточение, а как попытка институционального восстановления контроля. Обязательная биометрическая регистрация, правовой фильтр при получении гражданства, целевая профилактика радикальных течений — это не репрессии. Это переход от латентной толерантности к модели превентивной устойчивости. И в этом смысле частичное заимствование практик таких стран, как ОАЭ, где миграция строго структурирована, а допуск неквалифицированной рабочей силы подчинён интересам безопасности, представляется разумным.
Критики подобных инициатив традиционно апеллируют к нарративу о «ксенофобии» . Однако в реальности речь идёт не о национальности, а о прогнозируемости и контроле. Общество, где подростки выходят с ножами на камеры, формируют уличные анклавы и игнорируют законы — это общество, движущееся к точке социальной неустойчивости. И государственный ответ должен быть не стихийным, а институционально оформленным и основанным на данных.
Миграция должна быть встроена в единую стратегию развития, где приоритет — безопасность граждан, социальная интеграция и поддержание культурного баланса. В противном случае инфраструктура риска, сформированная сегодня, станет проблемой на годы вперёд — с гораздо более тяжёлыми последствиями, чем рост преступности.
07.04.202510:44
#global_vision
Мир входит в эпоху хаоса, причем вся конструкция преподносится в мировых СМИ как необдуманные шаги президента США, но за этим шоу кроются глубинные трансформации всей системы привычного миропорядка.
Наш прогноз о падении глобальных рынков, которое носит управляемый характер и реализуется в рамках трансформации существующего порядка полностью подтверждается.
Обвал на глобальных рынках, охвативший фондовые биржи США, Китая, Европы и криптовалютный сегмент, сигнализирует о начале этапа структурной коррекции. За два дня мировые рынки потеряли свыше $5 триллионов, индексы Nasdaq и S&P500 показали худшую динамику со времён «чёрного понедельника» 1987 года. Фьючерсы, криптовалюты и нефть синхронно теряли в цене. Падение затронуло и азиатские площадки: фондовый рынок Тайваня закрылся снижением на 9,7% — это исторический максимум по амплитуде падения. Индекс китайских акций обвалился на 13,74%, что стало худшим днём с 5 июня 1989 года. Акции Alibaba завершили торги в Гонконге с рекордным падением на 19% — самый тяжёлый день в истории компании. Формально причиной названы тарифные меры администрации Трампа и ожидания рецессии в США. Однако за контуром новостной ленты выстраивается картина, указывающая на управляемый характер кризиса с двумя параллельными целями.
Первая — внутреннеполитическая. В условиях, когда Трамп начал демонтаж прежней финансово-экономической конструкции, инициаторы обвала стремятся связать дестабилизацию рынков именно с его действиями. Сценарий уже знаком: за президентом закрепляется образ «деструктора», способного обрушить американскую экономику. Это создаёт основу для информационного давления на Белый дом, включая требования ограничить его полномочия в торговой и налоговой политике. Медийный нарратив выстраивается на контрасте: стабильность при глобалистах — против «хаоса» при Трампе.
Но это лишь верхний уровень. Второй слой — экономико-структурный. Глобалисты, контролирующие значительный объём институционального капитала, оказываются в выгодной позиции: при падении оценки активов происходит масштабное удешевление реального сектора. Речь идёт о добыче ресурсов, промышленности, оборонном производстве. Капитал, ранее зафиксированный в IT-компаниях и финансовых производных, выводится в сырьевые, энергетические и стратегические отрасли. Удешевление реального создаёт идеальные условия для консолидации — особенно в странах с ослабленной регуляцией.
По сути, реализуется сценарий, предложенный ещё в аналитических материалах начала 2010-х: пузырь сдувается по заданному контуру, а издержки перекладываются на домохозяйства, розничных инвесторов и малые фонды. Если в прошлом глобалисты накачивали рынок спекулятивной стоимостью, сегодня они изымают из него ликвидность, переводя её в осязаемые мощности — от оборонки и энергетики до сырьевых компаний и логистических хабов. Это не конец системы. Это её реструктуризация под новых собственников и старую идеологию доминирования. Бенефициарами текущего процесса становятся транснациональные корпорации, инвестиционные хедж-фонды, а также представители стратегического истеблишмента — те, кого условно можно обозначить как ядро глобалистского Deep State. Они получают доступ к реальным активам по сниженной цене, при этом переводят издержки через инструменты инфляции, сокращения бюджетов и повышенной налоговой нагрузки на массового потребителя и малый бизнес.
Мир входит в эпоху хаоса, причем вся конструкция преподносится в мировых СМИ как необдуманные шаги президента США, но за этим шоу кроются глубинные трансформации всей системы привычного миропорядка.
Наш прогноз о падении глобальных рынков, которое носит управляемый характер и реализуется в рамках трансформации существующего порядка полностью подтверждается.
Обвал на глобальных рынках, охвативший фондовые биржи США, Китая, Европы и криптовалютный сегмент, сигнализирует о начале этапа структурной коррекции. За два дня мировые рынки потеряли свыше $5 триллионов, индексы Nasdaq и S&P500 показали худшую динамику со времён «чёрного понедельника» 1987 года. Фьючерсы, криптовалюты и нефть синхронно теряли в цене. Падение затронуло и азиатские площадки: фондовый рынок Тайваня закрылся снижением на 9,7% — это исторический максимум по амплитуде падения. Индекс китайских акций обвалился на 13,74%, что стало худшим днём с 5 июня 1989 года. Акции Alibaba завершили торги в Гонконге с рекордным падением на 19% — самый тяжёлый день в истории компании. Формально причиной названы тарифные меры администрации Трампа и ожидания рецессии в США. Однако за контуром новостной ленты выстраивается картина, указывающая на управляемый характер кризиса с двумя параллельными целями.
Первая — внутреннеполитическая. В условиях, когда Трамп начал демонтаж прежней финансово-экономической конструкции, инициаторы обвала стремятся связать дестабилизацию рынков именно с его действиями. Сценарий уже знаком: за президентом закрепляется образ «деструктора», способного обрушить американскую экономику. Это создаёт основу для информационного давления на Белый дом, включая требования ограничить его полномочия в торговой и налоговой политике. Медийный нарратив выстраивается на контрасте: стабильность при глобалистах — против «хаоса» при Трампе.
Но это лишь верхний уровень. Второй слой — экономико-структурный. Глобалисты, контролирующие значительный объём институционального капитала, оказываются в выгодной позиции: при падении оценки активов происходит масштабное удешевление реального сектора. Речь идёт о добыче ресурсов, промышленности, оборонном производстве. Капитал, ранее зафиксированный в IT-компаниях и финансовых производных, выводится в сырьевые, энергетические и стратегические отрасли. Удешевление реального создаёт идеальные условия для консолидации — особенно в странах с ослабленной регуляцией.
По сути, реализуется сценарий, предложенный ещё в аналитических материалах начала 2010-х: пузырь сдувается по заданному контуру, а издержки перекладываются на домохозяйства, розничных инвесторов и малые фонды. Если в прошлом глобалисты накачивали рынок спекулятивной стоимостью, сегодня они изымают из него ликвидность, переводя её в осязаемые мощности — от оборонки и энергетики до сырьевых компаний и логистических хабов. Это не конец системы. Это её реструктуризация под новых собственников и старую идеологию доминирования. Бенефициарами текущего процесса становятся транснациональные корпорации, инвестиционные хедж-фонды, а также представители стратегического истеблишмента — те, кого условно можно обозначить как ядро глобалистского Deep State. Они получают доступ к реальным активам по сниженной цене, при этом переводят издержки через инструменты инфляции, сокращения бюджетов и повышенной налоговой нагрузки на массового потребителя и малый бизнес.
Переслав з:
Кремлевский шептун 🚀
07.04.202509:19
Анализ «Тайной канцелярии» предлагает интересную рамку для понимания направлений трансформации России, однако существует риск переоценки способности системной власти к адаптации вне учета социального капитала и уровня доверия к институтам. Даже технологически модернизированная система не гарантирует эффективности, если запрос на справедливость и участие остаётся неуслышанным или формализованным.
Также важно учитывать, что сценарий "управляемой турбулентности", несмотря на стратегическую рациональность, может создавать институциональную усталость — не столько у элит, сколько у граждан. Постоянный режим мобилизации, даже при сохранении политического каркаса, может снижать уровень субъектности граждан и замедлять обратную эволюцию к стабильным форматам.
Наконец, «суверенный плюрализм» — привлекательная модель, но она потребует гораздо большей прозрачности в кадровых решениях, перераспределении ресурсов и системах обратной связи, чем допускается в рамках действующей политической культуры. Без реального обновления механизмов представительства этот сценарий может остаться лишь формальным ребрендингом прежней парадигмы.
https://t.me/Taynaya_kantselyariya/12229
Также важно учитывать, что сценарий "управляемой турбулентности", несмотря на стратегическую рациональность, может создавать институциональную усталость — не столько у элит, сколько у граждан. Постоянный режим мобилизации, даже при сохранении политического каркаса, может снижать уровень субъектности граждан и замедлять обратную эволюцию к стабильным форматам.
Наконец, «суверенный плюрализм» — привлекательная модель, но она потребует гораздо большей прозрачности в кадровых решениях, перераспределении ресурсов и системах обратной связи, чем допускается в рамках действующей политической культуры. Без реального обновления механизмов представительства этот сценарий может остаться лишь формальным ребрендингом прежней парадигмы.
https://t.me/Taynaya_kantselyariya/12229
07.04.202508:21
#геополитика #анализ
В условиях глобальных трансформаций и нелинейного консенсуса на международной арене, мы получаем исторический шанс на золотую акцию. Углубление американо-китайского противостояния и экзистенциальная война команды Трампа с глобалистами открывают для России окно стратегических возможностей, которых не было со времён окончания «Холодной войны». В ситуации, когда США одновременно брошены на несколько направлений — от Тайваня до Ближнего Востока, от внутренней институциональной зачистки до трансформации глобального торгового порядка — у Вашингтона всё меньше ресурсов для ведения борьбы сразу на всех фронтах. А значит, всё больше стимулов искать точечные компромиссы с ключевыми странами, прежде воспринимавшимися как противники.
Россия оказывается в уникальной роли. Её потенциал сейчас не в экспансии, а в способности балансировать систему — не позволяя ни одному из полюсов окончательно доминировать. В логике Трампа Россия не входит в категорию экзистенциальных угроз: её идеологическая модель отдалена от глобалистских шаблонов, но и не интегрирована в китайский техноцентризм. Более того, Москва последовательно демонстрирует суверенизм и стратегическую автономность — качества, которые находят отклик у части трампистской элиты.
Для Трампа открытый конфликт с Москвой — это ловушка. Он объективно не заинтересован в продолжении прокси-войны на украинском треке, которая жжёт ресурсы, усиливает зависимость от НАТО и создаёт точку шантажа со стороны глобалистов. Противостояние с Китаем требует манёвра — а это возможно только в случае, если Россия сохраняет нейтральность, или как минимум, не играет на усиление Пекина. В этом и кроется «золотая акция»: Москва может зафиксировать нейтралитет, но в обмен — на изменение подхода Вашингтона к вопросам стратегической стабильности, санкционного давления и признания зоны интересов РФ.
Кроме того, Москва становится потенциальным партнёром в войне с глобалистами. Россия уже обладает устойчивыми антилиберальными наратиками, поддерживает суверенные цифровые платформы, проводит политику консервативной реконфигурации — всё это резонирует с частью идеологической платформой MAGA. В медиаполе РФ способна формировать альтернативные смыслы, помогая разрушать монополию транснациональных корпораций на информационную повестку. В политическом плане — Россия может стать стратегическим соавтором новой многополярной идеологии, опирающейся на принципы силы, традиции и национального интереса.
В треке Китай–США Россия способна сыграть роль внешнего арбитра, не столько в качестве посредника, сколько в роли «тихого уравнителя»: её ресурсы, её внешнеполитическое поведение, её союзные предпочтения могут менять исход схватки. Для США важно, чтобы РФ не поставила плечо Пекину в момент пиковой конфронтации. Это даёт Москве пространство для переговоров — не на условиях капитуляции, а на условиях взвешенного обмена уступками.
На Ближнем Востоке — аналогичная модель. РФ имеет устойчивые каналы связи с Ираном, с Турцией, с ключевыми арабскими игроками. США нужны инструменты для деэскалации в условиях, когда прямая война с Тегераном нежелательна, а регион выходит из-под контроля. Россия здесь может выступить в роли балансира — не союзника Штатов, но посредника, способного обеспечить компромиссные форматы без потери лица для участников.
Таким образом, для Трампа осознание предела ресурсов и рост давления со стороны Китая и глобалистов создаёт новый ракурс отношения к РФ. В этом сценарии Кремль не должен стремиться к размену по мелочи, а стать инициатором ренессанса отношений с США. Стратегически важно предложить крупную сделку: нейтралитет и точечное посредничество — в обмен на отмену санкционных барьеров, признание легитимных интересов на постсоветском пространстве и допуск к реконструкции новой системы безопасности. Именно в этом контексте Россия становится субъектом формирования правил игры. Трамповская Америка — не партнёр, но и не враг.
В условиях глобальных трансформаций и нелинейного консенсуса на международной арене, мы получаем исторический шанс на золотую акцию. Углубление американо-китайского противостояния и экзистенциальная война команды Трампа с глобалистами открывают для России окно стратегических возможностей, которых не было со времён окончания «Холодной войны». В ситуации, когда США одновременно брошены на несколько направлений — от Тайваня до Ближнего Востока, от внутренней институциональной зачистки до трансформации глобального торгового порядка — у Вашингтона всё меньше ресурсов для ведения борьбы сразу на всех фронтах. А значит, всё больше стимулов искать точечные компромиссы с ключевыми странами, прежде воспринимавшимися как противники.
Россия оказывается в уникальной роли. Её потенциал сейчас не в экспансии, а в способности балансировать систему — не позволяя ни одному из полюсов окончательно доминировать. В логике Трампа Россия не входит в категорию экзистенциальных угроз: её идеологическая модель отдалена от глобалистских шаблонов, но и не интегрирована в китайский техноцентризм. Более того, Москва последовательно демонстрирует суверенизм и стратегическую автономность — качества, которые находят отклик у части трампистской элиты.
Для Трампа открытый конфликт с Москвой — это ловушка. Он объективно не заинтересован в продолжении прокси-войны на украинском треке, которая жжёт ресурсы, усиливает зависимость от НАТО и создаёт точку шантажа со стороны глобалистов. Противостояние с Китаем требует манёвра — а это возможно только в случае, если Россия сохраняет нейтральность, или как минимум, не играет на усиление Пекина. В этом и кроется «золотая акция»: Москва может зафиксировать нейтралитет, но в обмен — на изменение подхода Вашингтона к вопросам стратегической стабильности, санкционного давления и признания зоны интересов РФ.
Кроме того, Москва становится потенциальным партнёром в войне с глобалистами. Россия уже обладает устойчивыми антилиберальными наратиками, поддерживает суверенные цифровые платформы, проводит политику консервативной реконфигурации — всё это резонирует с частью идеологической платформой MAGA. В медиаполе РФ способна формировать альтернативные смыслы, помогая разрушать монополию транснациональных корпораций на информационную повестку. В политическом плане — Россия может стать стратегическим соавтором новой многополярной идеологии, опирающейся на принципы силы, традиции и национального интереса.
В треке Китай–США Россия способна сыграть роль внешнего арбитра, не столько в качестве посредника, сколько в роли «тихого уравнителя»: её ресурсы, её внешнеполитическое поведение, её союзные предпочтения могут менять исход схватки. Для США важно, чтобы РФ не поставила плечо Пекину в момент пиковой конфронтации. Это даёт Москве пространство для переговоров — не на условиях капитуляции, а на условиях взвешенного обмена уступками.
На Ближнем Востоке — аналогичная модель. РФ имеет устойчивые каналы связи с Ираном, с Турцией, с ключевыми арабскими игроками. США нужны инструменты для деэскалации в условиях, когда прямая война с Тегераном нежелательна, а регион выходит из-под контроля. Россия здесь может выступить в роли балансира — не союзника Штатов, но посредника, способного обеспечить компромиссные форматы без потери лица для участников.
Таким образом, для Трампа осознание предела ресурсов и рост давления со стороны Китая и глобалистов создаёт новый ракурс отношения к РФ. В этом сценарии Кремль не должен стремиться к размену по мелочи, а стать инициатором ренессанса отношений с США. Стратегически важно предложить крупную сделку: нейтралитет и точечное посредничество — в обмен на отмену санкционных барьеров, признание легитимных интересов на постсоветском пространстве и допуск к реконструкции новой системы безопасности. Именно в этом контексте Россия становится субъектом формирования правил игры. Трамповская Америка — не партнёр, но и не враг.
07.04.202505:14
#смыслы
Александр Овечкин побил, казалось бы, вечный рекорд Уэйна Гретцки, забросив 895-ю шайбу в НХЛ. Новая вершина. Новый миф. Новый герой. Но в этом событии важнее не цифры, а то, как оно раскладывается в коллективном сознании — по нарративам, смыслам, идентичностям. Один человек смог заставить мир снова восторгаться российскими спортсменами, которых глобалисты пытались дискредитировать со времен Олимпиады в Сочи, а с началом СВО просто обнулили.
Америка, с её утончённым культом спорта, заранее включилась в эпос «Ови против истории». Ведомая инерцией западного сторителлинга, лига запускала обратный отсчёт как в преддверии запуска шаттла: день, час, минута до того, как история изменится. Спортивный подвиг транслировался как акт глобального значения, сакрализованный через медиа, цифру и образ. Это классическая техника героизации, в которой индивидуальное достижение трансформируется в метафизический триумф человека над временем.
Но именно в этот момент эта спортивная история становится политической, когда идут сложные переговоры Москвы и Вашингтона, а мир в ожидании личной встречи Путина и Трампа.
Овечкин — москвич, воспитанник «Динамо», спортсмен, который никогда не прятал свои связи с Россией, даже в периоды геополитического холода. Его рекорд — это не просто восторг спортивной Америки, это вызов её представлениям о «приемлемом герое». Противоречие? Безусловно. Но именно в этом и заключается глубинная сила образа Овечкина: он способен преодолевать культурные и политические барьеры не лозунгами. Это редкий случай когнитивного диссонанса, когда медиа-машина Запада вынуждена аплодировать тому, кто не укладывается в привычную матрицу союзников и врагов, когда весь российский спорт под запретом.
На этом перекрёстке и рождаются современные нарративы влияния. Победа Овечкина — это триумф личной истории над геополитическим фоном, но также — пространство для новых стратегических смыслов -я русский. Это момент, когда фигура человека становится инструментом в большой игре за символическое превосходство. Его каждый гол теперь — не только рекорд, но и медиаресурс. Именно этот спортивный результат может позволить Администрации Трампа переломить негативные тренды, создаваемые глобалистами о России, чтобы восстановить отношения между нашими странами.
Александр Овечкин побил, казалось бы, вечный рекорд Уэйна Гретцки, забросив 895-ю шайбу в НХЛ. Новая вершина. Новый миф. Новый герой. Но в этом событии важнее не цифры, а то, как оно раскладывается в коллективном сознании — по нарративам, смыслам, идентичностям. Один человек смог заставить мир снова восторгаться российскими спортсменами, которых глобалисты пытались дискредитировать со времен Олимпиады в Сочи, а с началом СВО просто обнулили.
Америка, с её утончённым культом спорта, заранее включилась в эпос «Ови против истории». Ведомая инерцией западного сторителлинга, лига запускала обратный отсчёт как в преддверии запуска шаттла: день, час, минута до того, как история изменится. Спортивный подвиг транслировался как акт глобального значения, сакрализованный через медиа, цифру и образ. Это классическая техника героизации, в которой индивидуальное достижение трансформируется в метафизический триумф человека над временем.
Но именно в этот момент эта спортивная история становится политической, когда идут сложные переговоры Москвы и Вашингтона, а мир в ожидании личной встречи Путина и Трампа.
Овечкин — москвич, воспитанник «Динамо», спортсмен, который никогда не прятал свои связи с Россией, даже в периоды геополитического холода. Его рекорд — это не просто восторг спортивной Америки, это вызов её представлениям о «приемлемом герое». Противоречие? Безусловно. Но именно в этом и заключается глубинная сила образа Овечкина: он способен преодолевать культурные и политические барьеры не лозунгами. Это редкий случай когнитивного диссонанса, когда медиа-машина Запада вынуждена аплодировать тому, кто не укладывается в привычную матрицу союзников и врагов, когда весь российский спорт под запретом.
На этом перекрёстке и рождаются современные нарративы влияния. Победа Овечкина — это триумф личной истории над геополитическим фоном, но также — пространство для новых стратегических смыслов -я русский. Это момент, когда фигура человека становится инструментом в большой игре за символическое превосходство. Его каждый гол теперь — не только рекорд, но и медиаресурс. Именно этот спортивный результат может позволить Администрации Трампа переломить негативные тренды, создаваемые глобалистами о России, чтобы восстановить отношения между нашими странами.
06.04.202518:35
#global_vision
Глобальные вызовы формируют устойчивые позиции России на международной арене в условиях нелинейного консенсуса и конфликтов развязанных США на всех возможных векторах. Команда Трампа вступила в фазу многофронтовой политической и геоэкономической войны, которая определит архитектуру нового миропорядка. Это уже не вопрос электоральной борьбы, а сценарий выживания в условиях сжатия пространства манёвра. Каждый фронт требует одновременного реагирования, а масштаб вызовов исключает инерционную политику.
1. Стратегическое сдерживание Китая, позиционирующего себя как альтернативный центр силы. В отличие от Обамы и Байдена, Трамп делает ставку не на формальные союзы, а на разрывание цепочек зависимости: торговая война, удушение высокотехнологичных секторов, репатриация промышленности в США. Это не просто протекционизм — это системный разрыв с парадигмой глобализации. Особая точка напряжения — Тайвань: Вашингтон намерен не допустить сценария реинтеграции острова , что критически усилит КНР. Для этого активизируются антикитайские союзы в Азии и ставится задача формирования внутренней дестабилизации в КНР.
2. Борьба с глобалистским истеблишментом. Deep State не только саботирует внешнюю политику Белого дома, но и использует лояльную медиасреду, суды и бюрократию для изматывания администрации. В ответ команда Трампа перекраивает повестку: атака на гендерные и климатические догмы, упразднение ESG-финансирования, зачистка лоббистских каналов в федеральных агентствах. Еще одно важное измерение – борьба за переформатирование политического поля ЕС, где трамписты пытаются создать пул лояльных политиков из консерваторов-евроскептиков, заменить ими евроглобалистов.
3. Внутриреспубликанское противостояние. Здесь фронт проходит не между партиями, а внутри одной: трамписты — против неоконсервативного истеблишмента. Особый вызов — фрагментация лагеря MAGA. Конфликт между технократами и идеологами выходит в публичную плоскость. Пример — Илон Маск, фактически бросивший вызов Питеру Наварро по тарифной политике. Этот конфликт подрывает единство команды и может стать точкой входа для внешнего влияния, в том числе через старую республиканскую элиту.
4. Украинский кейс. Трамп стремится к заморозке конфликта, рассчитывая обеспечить как минимум нейтралитет РФ в конфликте с Китаем. Это трезвый расчёт, но на пути — сопротивление евроглобалистов и их украинских прокси-групп, которые заинтересованы в продолжении войны как механизме удержания власти и финансирования. Кроме того, Конгресс по-прежнему подвержен влиянию глобалистских лоббистов, блокирующих мирные инициативы.
5. Ближний Восток. Поддержка Израиля не просто декларативна — она встроена в логику региональной стабилизации. Для Трампа ключевой задачей остаётся контроль над торговыми артериями, прежде всего — Баб-эль-Мандебским проливом. Бомбардировки хуситов направлены на нейтрализацию угрозы, вторая цель — ультиматум Ирану по ядерной программе. Это часть широкой конфигурации давления на Тегеран, с элементами сдерживания, но без войны.
6. Финансово-валютный фронт. Борьба за сохранение гегемонии доллара — борьба за американское будущее. Трамп осознаёт угрозу, исходящую от альянсов типа БРИКС, от цифровых валют и параллельных механизмов расчётов. Однако торговая война, которую начал Белый дом усиливает эти альтернативы. Потому вопрос стоит о том, кто перехватит контроль над переходной фазой: США — через управляемый перезапуск, или альтернативные блоки — через ускорение деглобализации.
Вся конструкция напоминает узел сдержек и противовесов, где каждая ошибка на одном из направлений может обрушить общую стратегию. Но и выигрыши носят каскадный характер. Поскольку фронты взаимосвязаны, то успех на одном (например, перезапуск отношений с РФ) может разблокировать целые сегменты давления на Китай и Иран. Для Трампа это не игра на удержание — это наступательная кампания с элементами геополитической реконфигурации.
Глобальные вызовы формируют устойчивые позиции России на международной арене в условиях нелинейного консенсуса и конфликтов развязанных США на всех возможных векторах. Команда Трампа вступила в фазу многофронтовой политической и геоэкономической войны, которая определит архитектуру нового миропорядка. Это уже не вопрос электоральной борьбы, а сценарий выживания в условиях сжатия пространства манёвра. Каждый фронт требует одновременного реагирования, а масштаб вызовов исключает инерционную политику.
1. Стратегическое сдерживание Китая, позиционирующего себя как альтернативный центр силы. В отличие от Обамы и Байдена, Трамп делает ставку не на формальные союзы, а на разрывание цепочек зависимости: торговая война, удушение высокотехнологичных секторов, репатриация промышленности в США. Это не просто протекционизм — это системный разрыв с парадигмой глобализации. Особая точка напряжения — Тайвань: Вашингтон намерен не допустить сценария реинтеграции острова , что критически усилит КНР. Для этого активизируются антикитайские союзы в Азии и ставится задача формирования внутренней дестабилизации в КНР.
2. Борьба с глобалистским истеблишментом. Deep State не только саботирует внешнюю политику Белого дома, но и использует лояльную медиасреду, суды и бюрократию для изматывания администрации. В ответ команда Трампа перекраивает повестку: атака на гендерные и климатические догмы, упразднение ESG-финансирования, зачистка лоббистских каналов в федеральных агентствах. Еще одно важное измерение – борьба за переформатирование политического поля ЕС, где трамписты пытаются создать пул лояльных политиков из консерваторов-евроскептиков, заменить ими евроглобалистов.
3. Внутриреспубликанское противостояние. Здесь фронт проходит не между партиями, а внутри одной: трамписты — против неоконсервативного истеблишмента. Особый вызов — фрагментация лагеря MAGA. Конфликт между технократами и идеологами выходит в публичную плоскость. Пример — Илон Маск, фактически бросивший вызов Питеру Наварро по тарифной политике. Этот конфликт подрывает единство команды и может стать точкой входа для внешнего влияния, в том числе через старую республиканскую элиту.
4. Украинский кейс. Трамп стремится к заморозке конфликта, рассчитывая обеспечить как минимум нейтралитет РФ в конфликте с Китаем. Это трезвый расчёт, но на пути — сопротивление евроглобалистов и их украинских прокси-групп, которые заинтересованы в продолжении войны как механизме удержания власти и финансирования. Кроме того, Конгресс по-прежнему подвержен влиянию глобалистских лоббистов, блокирующих мирные инициативы.
5. Ближний Восток. Поддержка Израиля не просто декларативна — она встроена в логику региональной стабилизации. Для Трампа ключевой задачей остаётся контроль над торговыми артериями, прежде всего — Баб-эль-Мандебским проливом. Бомбардировки хуситов направлены на нейтрализацию угрозы, вторая цель — ультиматум Ирану по ядерной программе. Это часть широкой конфигурации давления на Тегеран, с элементами сдерживания, но без войны.
6. Финансово-валютный фронт. Борьба за сохранение гегемонии доллара — борьба за американское будущее. Трамп осознаёт угрозу, исходящую от альянсов типа БРИКС, от цифровых валют и параллельных механизмов расчётов. Однако торговая война, которую начал Белый дом усиливает эти альтернативы. Потому вопрос стоит о том, кто перехватит контроль над переходной фазой: США — через управляемый перезапуск, или альтернативные блоки — через ускорение деглобализации.
Вся конструкция напоминает узел сдержек и противовесов, где каждая ошибка на одном из направлений может обрушить общую стратегию. Но и выигрыши носят каскадный характер. Поскольку фронты взаимосвязаны, то успех на одном (например, перезапуск отношений с РФ) может разблокировать целые сегменты давления на Китай и Иран. Для Трампа это не игра на удержание — это наступательная кампания с элементами геополитической реконфигурации.
Переслав з:
Foresight
06.04.202517:31
На фоне продолжающегося системного кризиса в западной политике, выступление Кирилла Дмитриева в США не следует воспринимать только как дипломатическую миссию, как отмечает «Тайная канцелярия». Это управляемая коммуникационная конструкция — форма когнитивного тестирования и медиапрививки, адресованная прежде всего американским элитам, ориентированным на возврат управляемости и восстановление «сильных фигур» в мировой политике. Здесь важно не только что он говорит, но и как это встроено в текущий медиаконтекст.
Главный акцент делается на образе «лидера, которого можно услышать». Не идеологического, не антагонистичного, а рационального — способного заключать сделки и удерживать сложную архитектуру баланса. На фоне расползающейся фрагментации в США, где традиционные институты доверия рушатся, такой образ — редкость. Дмитриев сознательно встраивает Владимира Путина в ментальную матрицу американского республиканского электората — того, кто ищет сильного лидера и предсказуемость в эпоху турбулентности. А в финале простраивается едва заметный, но чёткий мост: Путин и Трамп — как «связка», на которой может быть перезапущена система глобального согласования. Это уже не просто диалог, а прямая апелляция к будущей конфигурации мира.
Главный акцент делается на образе «лидера, которого можно услышать». Не идеологического, не антагонистичного, а рационального — способного заключать сделки и удерживать сложную архитектуру баланса. На фоне расползающейся фрагментации в США, где традиционные институты доверия рушатся, такой образ — редкость. Дмитриев сознательно встраивает Владимира Путина в ментальную матрицу американского республиканского электората — того, кто ищет сильного лидера и предсказуемость в эпоху турбулентности. А в финале простраивается едва заметный, но чёткий мост: Путин и Трамп — как «связка», на которой может быть перезапущена система глобального согласования. Это уже не просто диалог, а прямая апелляция к будущей конфигурации мира.
06.04.202515:28
#форкаст #Росси_на_горизонте
Трансформация системы власти происходит в неразрывном процессе с международными процессами, за время президентства Владимира Путина мы проходили различные этапы взаимоотношения с Западом и Китаем, внутриполитический вектор определяли люди эпохи-Владислав Сурков, Вечеслав Володин, а теперь Сергей Кириенко. Россия — одна из немногих стран, где политическая система сочетает устойчивость и способность к адаптации, но каким будет вектор её развития в ближайшие несколько лет, этот вопрос актуален сегодня для всех?
Форсат-анализ, применяемый в стратегическом планировании, позволяет выделить несколько вероятных сценариев. Это не прогноз, а рабочие модели будущего, основанные на текущих трендах, институциональных сигналах и управленческих решениях.
Первый сценарий — институциональное укрепление. Курс на суверенитет и внутреннюю консолидацию получает продолжение. Система модернизируется не через смену основ, а через настройку механизмов. Растёт роль цифровых платформ обратной связи с обществом, появляется больше гибких форм участия граждан в управлении — от «народного запроса» через различные платформы до экспертных советов при институтах власти разного уровня. Повышается технологичность политического процесса — ИИ и большие данные начинают использоваться в управлении не только экономикой, но и социальной сферой.
Второй сценарий — управляемая турбулентность. Усиление давления извне, санкционные удары и попытки раскачать систему снизу могут привести к временной мобилизационной модели. При этом политическая система сохраняется, но её оперативное управление временно переходит в "режим спецоперации". Это может сопровождаться усилением роли силовых и надпартийных структур, развитием новых инструментов контроля и стабилизации. Подобная модель возможна в случае новых глобальных кризисов и вызовов, но и она не исключает последующей нормализации.
Третий сценарий — суверенный плюрализм. Его предпосылка — геополитическая разрядка и стабилизация экономики. В этом случае возможна управляемая трансформация политического поля. Появляются новые форматы общественного участия — через платформенные движения, сетевые инициативы, тематические коалиции. Обновляется и повестка: от традиционного "стабильность против хаоса" к "эффективность и справедливость".
Во всех трёх сценариях очевиден тренд: растёт запрос общества на прозрачность и дискурс, на новые формы представительства, на включённость в решение стратегических задач. Идёт смещение от ритуалов к результатам, от лозунгов к инфраструктуре управления.
У кого будет инструмент прогноза с возможными сценариями изменений и адаптации, способных сформировать смысловую надстройку для глубинного народа, тот и сформирует облик России в ближайшие годы. Не смотря на глобальные вызовы и сложный переговорный процесс с Администрацией Трампа, важно какая будет страна внутри в условиях нелинейного консенсуса на международной арене.
https://t.me/Taynaya_kantselyariya/12155
Трансформация системы власти происходит в неразрывном процессе с международными процессами, за время президентства Владимира Путина мы проходили различные этапы взаимоотношения с Западом и Китаем, внутриполитический вектор определяли люди эпохи-Владислав Сурков, Вечеслав Володин, а теперь Сергей Кириенко. Россия — одна из немногих стран, где политическая система сочетает устойчивость и способность к адаптации, но каким будет вектор её развития в ближайшие несколько лет, этот вопрос актуален сегодня для всех?
Форсат-анализ, применяемый в стратегическом планировании, позволяет выделить несколько вероятных сценариев. Это не прогноз, а рабочие модели будущего, основанные на текущих трендах, институциональных сигналах и управленческих решениях.
Первый сценарий — институциональное укрепление. Курс на суверенитет и внутреннюю консолидацию получает продолжение. Система модернизируется не через смену основ, а через настройку механизмов. Растёт роль цифровых платформ обратной связи с обществом, появляется больше гибких форм участия граждан в управлении — от «народного запроса» через различные платформы до экспертных советов при институтах власти разного уровня. Повышается технологичность политического процесса — ИИ и большие данные начинают использоваться в управлении не только экономикой, но и социальной сферой.
Второй сценарий — управляемая турбулентность. Усиление давления извне, санкционные удары и попытки раскачать систему снизу могут привести к временной мобилизационной модели. При этом политическая система сохраняется, но её оперативное управление временно переходит в "режим спецоперации". Это может сопровождаться усилением роли силовых и надпартийных структур, развитием новых инструментов контроля и стабилизации. Подобная модель возможна в случае новых глобальных кризисов и вызовов, но и она не исключает последующей нормализации.
Третий сценарий — суверенный плюрализм. Его предпосылка — геополитическая разрядка и стабилизация экономики. В этом случае возможна управляемая трансформация политического поля. Появляются новые форматы общественного участия — через платформенные движения, сетевые инициативы, тематические коалиции. Обновляется и повестка: от традиционного "стабильность против хаоса" к "эффективность и справедливость".
Во всех трёх сценариях очевиден тренд: растёт запрос общества на прозрачность и дискурс, на новые формы представительства, на включённость в решение стратегических задач. Идёт смещение от ритуалов к результатам, от лозунгов к инфраструктуре управления.
У кого будет инструмент прогноза с возможными сценариями изменений и адаптации, способных сформировать смысловую надстройку для глубинного народа, тот и сформирует облик России в ближайшие годы. Не смотря на глобальные вызовы и сложный переговорный процесс с Администрацией Трампа, важно какая будет страна внутри в условиях нелинейного консенсуса на международной арене.
https://t.me/Taynaya_kantselyariya/12155
06.04.202512:07
#форкаст
Переформатирование экономического порядка и геополитические изменения, связанные с торговой войной, имеют важное измерение для внутриполитической повестки США, в рамках которой глобалисты готовят полноценный реванш.
Financial Times, издание с многолетним опытом выражения интересов транснационального капитала, открытым текстом заявляет: если тарифная политика Трампа обернётся рецессией, республиканцев в 2026-м ждёт «кровавая баня» на выборах в Конгресс. Это не анализ — это сигнал. Под видом экономического прогноза закладывается когнитивная рамка: рецессия приравнивается к трамповскому курсу, следовательно — поражение неизбежно.
Так запускается упреждающая интерпретация будущего кризиса через обрушение глобалистами финансовых рынков. Демпартия готовится управлять восприятием рецессии как «рукотворной катастрофы», спровоцированной именно политикой Трампа. Даже если спад будет результатом внешних факторов или системного кризиса глобального рынка — его упакуют как следствие торговых войн MAGA.
Медиамашина глобалистов начинает операцию по связыванию экономической турбулентности с конкретным политическим субъектом. Логика предельно проста: чем глубже обрушение — тем мощнее откат к «нормальности», под которой понимается возврат к контролируемой системой политике. Любая просадка фондового рынка, рост безработицы, инфляционный всплеск — всё будет подано как личный просчет Трампа. На этом фоне демократы надеются вернуть себе большинство в обеих палатах Конгресса. Если Демпартия получит контроль над ними в 2026 году, она сможет не просто тормозить инициативы президента — но и парализовать всю его повестку через комиссии, бюджетные конфликты, законодательные блокировки.
Таким образом, выборы в Конгресс становятся точкой бифуркации. Если Демпартия получает большинство, она берет экономический кризис под контроль — не для решения, а для управления. А Трамп оказывается в положении изолированного лидера, окружённого саботажем и перманентным шантажом через финансовые механизмы.
Переформатирование экономического порядка и геополитические изменения, связанные с торговой войной, имеют важное измерение для внутриполитической повестки США, в рамках которой глобалисты готовят полноценный реванш.
Financial Times, издание с многолетним опытом выражения интересов транснационального капитала, открытым текстом заявляет: если тарифная политика Трампа обернётся рецессией, республиканцев в 2026-м ждёт «кровавая баня» на выборах в Конгресс. Это не анализ — это сигнал. Под видом экономического прогноза закладывается когнитивная рамка: рецессия приравнивается к трамповскому курсу, следовательно — поражение неизбежно.
Так запускается упреждающая интерпретация будущего кризиса через обрушение глобалистами финансовых рынков. Демпартия готовится управлять восприятием рецессии как «рукотворной катастрофы», спровоцированной именно политикой Трампа. Даже если спад будет результатом внешних факторов или системного кризиса глобального рынка — его упакуют как следствие торговых войн MAGA.
Медиамашина глобалистов начинает операцию по связыванию экономической турбулентности с конкретным политическим субъектом. Логика предельно проста: чем глубже обрушение — тем мощнее откат к «нормальности», под которой понимается возврат к контролируемой системой политике. Любая просадка фондового рынка, рост безработицы, инфляционный всплеск — всё будет подано как личный просчет Трампа. На этом фоне демократы надеются вернуть себе большинство в обеих палатах Конгресса. Если Демпартия получит контроль над ними в 2026 году, она сможет не просто тормозить инициативы президента — но и парализовать всю его повестку через комиссии, бюджетные конфликты, законодательные блокировки.
Таким образом, выборы в Конгресс становятся точкой бифуркации. Если Демпартия получает большинство, она берет экономический кризис под контроль — не для решения, а для управления. А Трамп оказывается в положении изолированного лидера, окружённого саботажем и перманентным шантажом через финансовые механизмы.
06.04.202510:33
#источники
На Старой площади запущен непростой процесс трансформации всей модели функционирования Администрации Президента. Ключевым катализатором изменений стало аппаратное усиление позиции Сергея Кириенко, продемонстрировавшего высокую эффективность в управлении кризисной ситуацией в Абхазии.
Выборы в этом союзном для России государстве проходили в условиях крайней нестабильности, и большинство прогнозов указывали на невозможность перелома ситуации в пользу пророссийского кандидата. За месяц до голосования курирование направления было передано Кириенко, при этом ставка была сделана на компромиссную фигуру — Бадру Гунбу, представлявшего окружение экс-президента Аслана Бжания и не обладавшего широкой электоральной поддержкой. Его соперник — представитель оппозиции Адгур Ардзинба — обладал значительно более высокой узнаваемостью и ресурсами.
Однако применённая модель избирательной кампании позволила не только добиться убедительной победы в первом туре с более чем 10-процентным отрывом, но и нейтрализовать угрозу уличных протестов, которыми активно оперировала оппозиция. Этот результат стал репутационным сигналом: Кириенко способен решать задачи стратегического уровня на внешнем контуре.
После выборов в Абхазии встал вопрос об эффективности кураторской системы в целом — особенно в чувствительных, приграничных регионах, где ранее доминировала отчётная модель без реальных инструментов влияния.
Стратегическая уязвимость России заключается в отсутствии архитектуры "мягкой силы". Мы по-прежнему не формируем устойчивые системы влияния — будь то СМИ, Telegram-каналы, НКО или политические лидеры — ограничиваясь цифрами и отчётами. Именно этот дисбаланс стал причиной постепенного ослабления целого ряда влиятельных игроков — от Глазьева до Суркова и Козака. Они не меняли систему, а лишь выстраивали надстройки без глубинной трансформации. Без системной перестройки инструментария влияния — результаты и в будущем останутся нестабильными и ситуативными.
На Старой площади запущен непростой процесс трансформации всей модели функционирования Администрации Президента. Ключевым катализатором изменений стало аппаратное усиление позиции Сергея Кириенко, продемонстрировавшего высокую эффективность в управлении кризисной ситуацией в Абхазии.
Выборы в этом союзном для России государстве проходили в условиях крайней нестабильности, и большинство прогнозов указывали на невозможность перелома ситуации в пользу пророссийского кандидата. За месяц до голосования курирование направления было передано Кириенко, при этом ставка была сделана на компромиссную фигуру — Бадру Гунбу, представлявшего окружение экс-президента Аслана Бжания и не обладавшего широкой электоральной поддержкой. Его соперник — представитель оппозиции Адгур Ардзинба — обладал значительно более высокой узнаваемостью и ресурсами.
Однако применённая модель избирательной кампании позволила не только добиться убедительной победы в первом туре с более чем 10-процентным отрывом, но и нейтрализовать угрозу уличных протестов, которыми активно оперировала оппозиция. Этот результат стал репутационным сигналом: Кириенко способен решать задачи стратегического уровня на внешнем контуре.
После выборов в Абхазии встал вопрос об эффективности кураторской системы в целом — особенно в чувствительных, приграничных регионах, где ранее доминировала отчётная модель без реальных инструментов влияния.
Стратегическая уязвимость России заключается в отсутствии архитектуры "мягкой силы". Мы по-прежнему не формируем устойчивые системы влияния — будь то СМИ, Telegram-каналы, НКО или политические лидеры — ограничиваясь цифрами и отчётами. Именно этот дисбаланс стал причиной постепенного ослабления целого ряда влиятельных игроков — от Глазьева до Суркова и Козака. Они не меняли систему, а лишь выстраивали надстройки без глубинной трансформации. Без системной перестройки инструментария влияния — результаты и в будущем останутся нестабильными и ситуативными.
06.04.202508:59
#геополитика #форкаст
«Экономический прагматизм» Трампа превращается в катализатор мировой трансформации, где уже не только силы, но и смыслы меняются местами. Геоэкономический ландшафт 2025-35 гг. — это не просто турбулентность. Это эпоха смены правил, где на наших глазах трансформируются идентичности, союзы и точки роста. Международные процессы меняются в корне, формируя нелинейный консенсус геополитического ландшафта, при этом выделяются следующие ключевые линии:
1. Противостояние с Китаем. Тарифные удары, которые США нанесли по Китаю не про экономику — это геостратегический слом. Америка больше не верит в глобализм, который сама же и породила. Экономический национализм превращается в главную доктрину: рвать цепочки поставок, репатриировать производство, закрывать технологический трансфер. Смысл войны — контроль над будущим: США хотят «откатить» глобализацию до модели 1980-х, Китай — «переписать» её под себя, встраивая Глобальный Юг в свою орбиту. Это не война тарифов. Это столкновение моделей цивилизационного устройства: униполярного контроля против децентрализованной сети. Ключевой элемент — переформатирование архитектуры: США выводят капитал из Востока, субсидируют собственные корпорации, чтобы создать «новую индустриализацию». Это попытка не просто ослабить Пекин, а выстроить заново технологическую вертикаль мира. Китай, в свою очередь, действует как империя на подъёме: он не играет в оборону. Пекин отвечает не только симметрично (пошлины, санкции, инвестиционные барьеры), но и системно
2. Активизировалась старая, но недоразрешённая линия конфликта — между американским национал-капитализмом и евроатлантической моделью транснационального регулирования. ЕС, Канада и часть англо-саксонской элиты давно воспринимают Трампа не просто как политического оппонента, а как экзистенциальную угрозу. Его подход — разрушение «мягкой силы» и трансформаций, связанных с институциональной стабильностью, — противоречит самому коду глобалистов, базирующемуся на наднациональных структурах, климатических пактах, миграционных режимах и экономической интеграции. Макрон, фон дер Ляйен, Карни и даже условно правоконсервативные фигуры, как Мелони, вынужденно выстраиваются в неформальную антитрамповскую коалицию. Их цель — спасти остатки прежней модели. Трамп де-факто запустил процесс «распада коллективного Запада» изнутри. США больше не воспринимаются как лидер, а как источник дестабилизации.
3. БРИКС как альтернатива старому миру. Трамп подрывает ВТО — БРИКС отвечает строительством инфраструктурных союзов. США ограничивают экспорт технологий — Индия и Китай формируют собственные цепочки производства. Американские санкции на долларовые расчёты — стимул к юаневым свопам и диверсификации резервов. Расширение БРИКС, рост объёмов торговли в национальных валютах, институционализация независимых платёжных систем, инициативы по созданию рейтинговых агентств, а также политические диалоги на полях глобального Юга — всё это признаки рождения «контрмодели». БРИКС предлагает то, чего не было в западной модели — равноправие и суверенитет. Фактически, Вашингтон, разрушая прежние правила, невольно помогает Глобальному Югу обрести субъектность. В этом смысле БРИКС — не «антизапад», а «постзапад»: структура, где центр принятия решений размыт, но согласован, где правила меняются в зависимости от интересов участников, а не задаются извне. Именно эта модель становится конкурентной в условиях мирового хаоса.
«Экономический прагматизм» Трампа превращается в катализатор мировой трансформации, где уже не только силы, но и смыслы меняются местами. Геоэкономический ландшафт 2025-35 гг. — это не просто турбулентность. Это эпоха смены правил, где на наших глазах трансформируются идентичности, союзы и точки роста. Международные процессы меняются в корне, формируя нелинейный консенсус геополитического ландшафта, при этом выделяются следующие ключевые линии:
1. Противостояние с Китаем. Тарифные удары, которые США нанесли по Китаю не про экономику — это геостратегический слом. Америка больше не верит в глобализм, который сама же и породила. Экономический национализм превращается в главную доктрину: рвать цепочки поставок, репатриировать производство, закрывать технологический трансфер. Смысл войны — контроль над будущим: США хотят «откатить» глобализацию до модели 1980-х, Китай — «переписать» её под себя, встраивая Глобальный Юг в свою орбиту. Это не война тарифов. Это столкновение моделей цивилизационного устройства: униполярного контроля против децентрализованной сети. Ключевой элемент — переформатирование архитектуры: США выводят капитал из Востока, субсидируют собственные корпорации, чтобы создать «новую индустриализацию». Это попытка не просто ослабить Пекин, а выстроить заново технологическую вертикаль мира. Китай, в свою очередь, действует как империя на подъёме: он не играет в оборону. Пекин отвечает не только симметрично (пошлины, санкции, инвестиционные барьеры), но и системно
2. Активизировалась старая, но недоразрешённая линия конфликта — между американским национал-капитализмом и евроатлантической моделью транснационального регулирования. ЕС, Канада и часть англо-саксонской элиты давно воспринимают Трампа не просто как политического оппонента, а как экзистенциальную угрозу. Его подход — разрушение «мягкой силы» и трансформаций, связанных с институциональной стабильностью, — противоречит самому коду глобалистов, базирующемуся на наднациональных структурах, климатических пактах, миграционных режимах и экономической интеграции. Макрон, фон дер Ляйен, Карни и даже условно правоконсервативные фигуры, как Мелони, вынужденно выстраиваются в неформальную антитрамповскую коалицию. Их цель — спасти остатки прежней модели. Трамп де-факто запустил процесс «распада коллективного Запада» изнутри. США больше не воспринимаются как лидер, а как источник дестабилизации.
3. БРИКС как альтернатива старому миру. Трамп подрывает ВТО — БРИКС отвечает строительством инфраструктурных союзов. США ограничивают экспорт технологий — Индия и Китай формируют собственные цепочки производства. Американские санкции на долларовые расчёты — стимул к юаневым свопам и диверсификации резервов. Расширение БРИКС, рост объёмов торговли в национальных валютах, институционализация независимых платёжных систем, инициативы по созданию рейтинговых агентств, а также политические диалоги на полях глобального Юга — всё это признаки рождения «контрмодели». БРИКС предлагает то, чего не было в западной модели — равноправие и суверенитет. Фактически, Вашингтон, разрушая прежние правила, невольно помогает Глобальному Югу обрести субъектность. В этом смысле БРИКС — не «антизапад», а «постзапад»: структура, где центр принятия решений размыт, но согласован, где правила меняются в зависимости от интересов участников, а не задаются извне. Именно эта модель становится конкурентной в условиях мирового хаоса.
06.04.202507:34
#мнение #смыслы
Формирование новой архитектуры взаимоотношений с США происходит на смысловом уровне, заявление Дмитриева — это не просто дипломатический ход, это технология международного soft power-интервью, адресованного западной аудитории, с задачей рефрейминга образа Путина. Это маркер для американской аудитории, через который прокладывается траектория переформатирования восприятия российского президента в глазах западного истеблишмента. Сигнал в будущее, ориентированный на возможную ось «Путин – Трамп», как на потенциально последнюю надежду на деэскалацию и «великое соглашение».
Ключевые акценты — «человек слова», «исторический лидер», «возрождение страны», — это всё элементы нарратива из арсенала когнитивного восприятия, направленных на реставрацию доверия. Дмитриев действует как медиатор не только от России, но и как тестировщик ландшафта: насколько американский политический класс, а главное, американский бизнес, готовы заново услышать эту историю. Его речь — это упакованная в soft power форма вербовки: не к альянсу, но к диалогу, где Путин — рациональный архитектор, а не образ врага.
Важно и то, с кем он говорит. Такая риторика в американском медиа-пространстве работает на тех, кто устал от «хаоса» и ищет управляемость, предсказуемость, силу. Иными словами — на ту часть элит, для которой образ «сильного лидера» с «внятным планом» вновь становится актуальным. Дмитриев же не просто описывает Путина — он апеллирует к травмам американской идентичности: потеря контроля, глобальный упадок, внутренняя фрагментация.
Риторическая связка «Путин – Трамп» в финале — это уже не аналитика, а сценарное моделирование. Скрытое внушение: «всё зависит от этих двух лидеров». Образ тандема создаётся как альтернатива статус-кво. И это уже не просто внешний сигнал — это элемент архитектуры альтернативной реальности, в которой возможен реванш консервативного консенсуса в противовес глобалистам.
Формирование новой архитектуры взаимоотношений с США происходит на смысловом уровне, заявление Дмитриева — это не просто дипломатический ход, это технология международного soft power-интервью, адресованного западной аудитории, с задачей рефрейминга образа Путина. Это маркер для американской аудитории, через который прокладывается траектория переформатирования восприятия российского президента в глазах западного истеблишмента. Сигнал в будущее, ориентированный на возможную ось «Путин – Трамп», как на потенциально последнюю надежду на деэскалацию и «великое соглашение».
Ключевые акценты — «человек слова», «исторический лидер», «возрождение страны», — это всё элементы нарратива из арсенала когнитивного восприятия, направленных на реставрацию доверия. Дмитриев действует как медиатор не только от России, но и как тестировщик ландшафта: насколько американский политический класс, а главное, американский бизнес, готовы заново услышать эту историю. Его речь — это упакованная в soft power форма вербовки: не к альянсу, но к диалогу, где Путин — рациональный архитектор, а не образ врага.
Важно и то, с кем он говорит. Такая риторика в американском медиа-пространстве работает на тех, кто устал от «хаоса» и ищет управляемость, предсказуемость, силу. Иными словами — на ту часть элит, для которой образ «сильного лидера» с «внятным планом» вновь становится актуальным. Дмитриев же не просто описывает Путина — он апеллирует к травмам американской идентичности: потеря контроля, глобальный упадок, внутренняя фрагментация.
Риторическая связка «Путин – Трамп» в финале — это уже не аналитика, а сценарное моделирование. Скрытое внушение: «всё зависит от этих двух лидеров». Образ тандема создаётся как альтернатива статус-кво. И это уже не просто внешний сигнал — это элемент архитектуры альтернативной реальности, в которой возможен реванш консервативного консенсуса в противовес глобалистам.
Рекорди
04.04.202523:59
381.3KПідписників28.02.202523:59
7250Індекс цитування30.01.202523:59
270.9KОхоплення 1 допису30.01.202513:11
558.2KОхоп рекл. допису09.01.202523:59
4.31%ER11.08.202417:39
105.90%ERRПереслав з:Кремлевский шептун 🚀
21.03.202519:50
❗️РОСНЕДРА - продолжение❗️
Как ранее указывали авторитетные источники, Минприроды и Роснедра погрязли в коррупции. Открываем часть серьезной фактуры.
27 декабря 2024 года, обычно Козлов, Гермаханов и Казанов не ходят в баню, а просто по заявительному принципу переоформляют или уже продают для себя лицензии на россыпное или коренное золото (по официальной информации госбаланса 60% выданных лицензий - «спящие» или не дали новых месторождений), но в этот раз был другой крупный объект грабежа, лицензия с ценным металлом, речь о марганце.
В России существует уникальное крупнейшее месторождение марганца, одно из крупнейших в мире. Общие запасы месторождения превышают 200 миллионов тонн марганца. Проект разработки предусматривал строительство горно-обогатительного комплекса на месторождении, который должен был производить марганцевый концентрат с проектной мощностью более 700 тысяч тонн руды в год. Металлургам и военным как воздух сегодня требуется ценный металл, тратятся огромные деньги на его импорт, но что-то идёт не так, давайте разбираться.
ЗАО «ЧЕК-СУ.ВК» после получения лицензии на марганец должно было построить ГОК, естественно, ничего построено не было, Козлов и Казанов дождались удачного момента и 27 декабря на последней комиссии ТПИ в 2024 году просто тихонько «вжух» и 17 миллиардов государственных долгов списали, «вжух» и без аукциона (оценка месторождения - 4,5 миллиарда стартовый платёж), за взятку переоформили лицензию на свою организацию ООО «Запсибруда». Абсолютно без опыта и абсолютно бесплатно, естественно. Теперь данная «авторитетная» организация совершенно «бесплатно» владеет лицензией, на одно из крупнейших месторождений в мире, дальше хоть в Китай (как планировалось), хоть здесь предлагай, что делал Такиев со своими вновь привлеченными организациями.
Справочно: существует всего два механизма снятия уведомления, далее переоформления лицензии:
1. Выполнение всех обязательств, построенный ГОК и выпуск марганцевого концентрата (что логично); 2. Заново проводимый аукцион, стартовый платёж, деньги в бюджет России. Больше никаких по закону оснований на снятие уведомления и переоформления лицензий не существует, что также логично.
В целом по МПР и Роснедрам развивается «классическая» для коррупционеров ситуация: Казанов уже пытается бежать напрямую выше, перепрыгивает через голову Козлова, хочет всячески сбросить его с себя и говорит: «Я производственник, я не связан с Козловым, он меня заставляет подписывать документы, я не субъектен, он мошенник, помогите.» Просто для понимания сумма взяток за такие объекты у «честного труженика» Казанова составляет от 240 до 370 млн. рублей. Подставляет своих замов, чтобы они подписывали, естественно и друга Гермаханова. Козлов также естественно уже везде говорит: «Казанов не мой, он заигрался, он действительно коррупционер, посадим, я разберусь и наведу порядок.» Страну грабят, деньги получают, так и живут. Выше представлены исключительно факты, сделан анализ, всё имеются в открытом доступе. Единственный вопрос: когда именно это всё закончится…
А Вы, друзья, как не садитесь, всё в музыканты не годитесь.
Как ранее указывали авторитетные источники, Минприроды и Роснедра погрязли в коррупции. Открываем часть серьезной фактуры.
27 декабря 2024 года, обычно Козлов, Гермаханов и Казанов не ходят в баню, а просто по заявительному принципу переоформляют или уже продают для себя лицензии на россыпное или коренное золото (по официальной информации госбаланса 60% выданных лицензий - «спящие» или не дали новых месторождений), но в этот раз был другой крупный объект грабежа, лицензия с ценным металлом, речь о марганце.
В России существует уникальное крупнейшее месторождение марганца, одно из крупнейших в мире. Общие запасы месторождения превышают 200 миллионов тонн марганца. Проект разработки предусматривал строительство горно-обогатительного комплекса на месторождении, который должен был производить марганцевый концентрат с проектной мощностью более 700 тысяч тонн руды в год. Металлургам и военным как воздух сегодня требуется ценный металл, тратятся огромные деньги на его импорт, но что-то идёт не так, давайте разбираться.
ЗАО «ЧЕК-СУ.ВК» после получения лицензии на марганец должно было построить ГОК, естественно, ничего построено не было, Козлов и Казанов дождались удачного момента и 27 декабря на последней комиссии ТПИ в 2024 году просто тихонько «вжух» и 17 миллиардов государственных долгов списали, «вжух» и без аукциона (оценка месторождения - 4,5 миллиарда стартовый платёж), за взятку переоформили лицензию на свою организацию ООО «Запсибруда». Абсолютно без опыта и абсолютно бесплатно, естественно. Теперь данная «авторитетная» организация совершенно «бесплатно» владеет лицензией, на одно из крупнейших месторождений в мире, дальше хоть в Китай (как планировалось), хоть здесь предлагай, что делал Такиев со своими вновь привлеченными организациями.
Справочно: существует всего два механизма снятия уведомления, далее переоформления лицензии:
1. Выполнение всех обязательств, построенный ГОК и выпуск марганцевого концентрата (что логично); 2. Заново проводимый аукцион, стартовый платёж, деньги в бюджет России. Больше никаких по закону оснований на снятие уведомления и переоформления лицензий не существует, что также логично.
В целом по МПР и Роснедрам развивается «классическая» для коррупционеров ситуация: Казанов уже пытается бежать напрямую выше, перепрыгивает через голову Козлова, хочет всячески сбросить его с себя и говорит: «Я производственник, я не связан с Козловым, он меня заставляет подписывать документы, я не субъектен, он мошенник, помогите.» Просто для понимания сумма взяток за такие объекты у «честного труженика» Казанова составляет от 240 до 370 млн. рублей. Подставляет своих замов, чтобы они подписывали, естественно и друга Гермаханова. Козлов также естественно уже везде говорит: «Казанов не мой, он заигрался, он действительно коррупционер, посадим, я разберусь и наведу порядок.» Страну грабят, деньги получают, так и живут. Выше представлены исключительно факты, сделан анализ, всё имеются в открытом доступе. Единственный вопрос: когда именно это всё закончится…
А Вы, друзья, как не садитесь, всё в музыканты не годитесь.
Видалено21.03.202514:33
20.03.202507:03
Увійдіть, щоб розблокувати більше функціональності.