На самом деле та критика, которую Делёз адресует Лакану в «Анти-Эдипе», до сих пор толком не отрефлексирована. Поскольку даже после 50+ лет после первой публикации «Капитализма и шизофрении» никто так и не обновил теоретические основания психоанализа, чтобы вытащить его из лужи «мелкобуржуазного идиотизма», т.е. описания богатого внутреннего мира сумасшедших представителей «среднего класса» («высококвалифицированных специалистов») и замороченной европейской аристократии.
Например, немногие знают (делезианцы знают), что в классическом фрейдистском анализе «клинического случая» судьи Шрёбера, полностью упущено то обстоятельство, что отец Шрёбера не был просто «знаменитым врачом». Он был фанатичным сторонником теории расовой чистоты и автором целой концепции «гармоничного развития личности», который испытывал свои гениальные идеи по улучшению человеческой породы на собственных детях (на картинке – кусок статьи про него из русской Википедии). В результате этих экспериментов его старший сын кончил жизнь самоубийством, а младший (герой Фрейда) – в психиатрической лечебнице.
То есть «клинический случай» судьи Шрёбера никак нельзя считать «типовым», нормальным. Шрёбера даже трудно назвать «больным» в том смысле, что перед нами не столько органический сумасшедший, сколько «социальный конструкт», живое воплощение политических фантазий о расово совершенной Германии (прекрасной немецкой девушке, защищающей Эльзас от грязных французских захватчиков). Понятно, что если обезьяну засунуть в корсет и выдрессировать ее ходить вверх ногами (а детство Шрёбера прошло примерно таким образом) – она и будет ходить вверх ногами. Является ли это патологией? Безусловно. Можно ли по ней судить об обустройстве психического аппарата всех обезьян?
Почему бы и нет? Курьезный случай (вроде заспиртованного урода в банке), а в медицине они традиционно ценятся. Тем не менее, Делёз настаивает, что рассматривать его только в контексте эдипального треугольника «мама, папа и я» не имеет никакого научного смысла, так как причиной страданий Шрёбера очевидно является не Отец как родоплеменная категория, а родоплеменная категория отца в данном случае служит всего лишь проводником более масштабного, политического безумия – а именно чистой мелкобуржуазной страсти к воспитанию «совершенных граждан». В этом смысле воображаемая фигура Отца в нуклеарной семье современного типа является репрессивной не в силу какого-то сказочного «патриархата», а просто потому, что в дисциплинарном обществе государственный чмор (принцип «надзирать и наказывать») также переносится на родоплеменные, семейные отношения – свидетельством чего является бедняга Шрёбер, проведший всё своё детство в качестве цирковой обезьяны («высокоразвитой личности»).
Но как бы ни были произвольны спекуляции Фрейда, Лакан совершенно прав, что только в контексте этих спекуляций можно что-то узнать о природе языка. А природа человеческого языка такова, что она не сводится только к коммуникации (т.е. безличному взаимодействию «желающих машин») – в ней есть нечто принципиально интимное, «мелкобуржуазное» в смысле маленьких грязных секретов и злобной мстительности. Но парадокс этой интимности в том, что она также является чем-то сугубо внешним, касающимся всего общества в целом. Например, нет такого пропагандистского, патриотического плаката, который нельзя было бы использовать в качестве мастурбационной фантазии в жанре BDSM (мечты Шрёбера о превращении в Родину-Мать, которую пытаются изнасиловать Враги). И наоборот: нет такой сексуальной фантазии в жанре BDSM, из которой нельзя было бы сделать политическую программу по улучшению всего общества («надзирать и наказывать»).
