Колпинец
转发自:
SETTERS Media
21.02.202515:29
— Я тебе вот что скажу, твои соцсети мозг убивают) Придумали эти игрушки себе на погибель. Да, миллионы получают, но ты своей головой подумай?
Подумали своей головой, головой культуролога и исследователя новых медиа Кати Колпинец и отвечаем.
Подумали своей головой, головой культуролога и исследователя новых медиа Кати Колпинец и отвечаем.
18.02.202517:35
Пожалуй, единственный медиа проект, за которым я пристально слежу с начала года – Republic Weekly*. Тексты из тематических выпусков, посвященных дому, уехавшим-оставшимся (мой фаворит),страхам и суевериям хочется читать и пересылать друзьям. Поскольку часто там действительно есть что обсудить. Считаю, у Заговоры и Шавловского получилось почти невозможное по нынешним временам – сделать журнал с интересными текстами, не скатываясь в панику и штампы.
Для нового выпуска Weekly написала о том, почему три года назад мы все ушли из фейсбука в телеграм, завели себе маленькие каналы и продолжаем сидеть здесь до сих пор (спойлер: все дело в комфорте и в том, что рука государства и рынка дотянулась сюда в последнюю очередь). Текст под пэйволом, так что озвучу один из главных тейков здесь:
Телеграм-каналы дали возможность говорить о важных лично для вас вещах и делать это так, как вам того хочется. «Телеграмщиков», особенно если речь о небольших каналах, не интересует роль эксперта или публичного интеллектуала. Их набор социальных ролей другой и гораздо шире: антрополог-любитель, безработный философ, автор полуанонимной мемной критики, светский пересмешник, фланер, снимающий кружки с выставок, хейтер, друг художников или философов, академический сплетник, человек, делающий из своего канала перформанс. Причем ни одна из этих ролей не требует, чтобы говорящего воспринимали всерьез.
Во времена перегрузки аффективным контентом и рекламой, к которым привык каждый пользователь сети, Телеграм дает пользователям привилегию двигаться в своём темпе, как на уровне личного общения, так и на уровне телеграм-каналов. Подобной возможности больше не существует в Facebook, Instagram или Twitter, где цифровая социальность структурирована алгоритмами персонализации и пользователям остается только следовать рекомендациям.
Сколько бы вы не настраивали ленту FB, вы все равно будете видеть рекламу и спам. В Телеграме вы видите только свои чаты и подписки, а при наличии premium не видите даже рекламы, а также имеете возможность запретить другим пользователям отправлять вам голосовые и кружки. Ни одному современному приложению до сих пор не удалось совместить чувство пользовательского комфорта с ощущением осведомленности, пускай зачастую и иллюзорным.
*признан иноагентом
Для нового выпуска Weekly написала о том, почему три года назад мы все ушли из фейсбука в телеграм, завели себе маленькие каналы и продолжаем сидеть здесь до сих пор (спойлер: все дело в комфорте и в том, что рука государства и рынка дотянулась сюда в последнюю очередь). Текст под пэйволом, так что озвучу один из главных тейков здесь:
Телеграм-каналы дали возможность говорить о важных лично для вас вещах и делать это так, как вам того хочется. «Телеграмщиков», особенно если речь о небольших каналах, не интересует роль эксперта или публичного интеллектуала. Их набор социальных ролей другой и гораздо шире: антрополог-любитель, безработный философ, автор полуанонимной мемной критики, светский пересмешник, фланер, снимающий кружки с выставок, хейтер, друг художников или философов, академический сплетник, человек, делающий из своего канала перформанс. Причем ни одна из этих ролей не требует, чтобы говорящего воспринимали всерьез.
Во времена перегрузки аффективным контентом и рекламой, к которым привык каждый пользователь сети, Телеграм дает пользователям привилегию двигаться в своём темпе, как на уровне личного общения, так и на уровне телеграм-каналов. Подобной возможности больше не существует в Facebook, Instagram или Twitter, где цифровая социальность структурирована алгоритмами персонализации и пользователям остается только следовать рекомендациям.
Сколько бы вы не настраивали ленту FB, вы все равно будете видеть рекламу и спам. В Телеграме вы видите только свои чаты и подписки, а при наличии premium не видите даже рекламы, а также имеете возможность запретить другим пользователям отправлять вам голосовые и кружки. Ни одному современному приложению до сих пор не удалось совместить чувство пользовательского комфорта с ощущением осведомленности, пускай зачастую и иллюзорным.
*признан иноагентом
28.01.202510:35
увидела тут у монеточки* под видео коммент и прямо захотелось ей респект выразить. она буквально первый публичный человек кто сказал это вслух
21.01.202517:38
Три недели с начала нового года работала над первой главой новой книги. Первые 46 000 знаков дались тяжело, уже сижу и думаю, а надо ли продолжать? Как обычно все занимает больше времени, чем я думала. Гораздо больше времени. Тем более что первоначально, еще в середине прошлого года, хотела писать вторую книгу на основе текста кандидатской диссертации. В итоге после обсуждения с издателем поняла, что придется писать полностью новую книгу, имеющую к диссеру косвенное отношение.
Книга будет о десятилетии – конкретно о 2010-х – блогинга в мире и в России: YouTube и Instagram, их особенности и значение для современной массовой культуры. Три вещи, которым будет посвящена книга: интернет селебрити – культура социальных сетей – регулирование соцсетей/блогинга. С чего все начиналось в 2010-е и с чем мы пришли в 2020-е.
Много думаю обо всем этом. И в личном плане и в политическом.
Лучший друг написал мне недавно: «скучаю по телеграму конца десятых-начала двадцатых, была какая-то вольница и угар, которых сейчас почти нет»
И я задумалась, по какому времени в телеграме и, шире, в соцсетях скучаю сама?
По какому периоду «довоенного времени» скажем так? Когда телеграм каналы только появились в 2016? Или когда они появились уже у большинства моих друзей и знакомых в предпандемийном 2019?
Далекие, полузабытые времена, когда не было лайков, комментариев, бустов, встроенной рекламы в конце постов и между постами, порноботов и людей, рекламирующих свои каналы в чужих комментариях, не было тг премиум и всего связанного с ним навязчивого безумия, засоряющего эфир?
Когда не было необходимости сидеть здесь безвылазно, создавая и потребляя контент?
Возможно.
Или, может быть, я скучаю по фейсбуку середины 2010-х и «ламповой» статичной инсте тех же лет, где еще даже не появились сторис?
Тоже может быть. Тем более именно тогда я познакомилась там со многими классными людьми, с кем общаюсь до сих пор. За их страницами было интересно следить. Интересно было следить за лайками, своими и чужими. За стихийно возникающими срачами, которые меня совершенно не касались. За группами по съему и сдаче жилья.
Сейчас фейсбук представляет собой выжженную пустыню, где среди рекламных постов, идущих друг за другом, изредка вспыхивают очаги неадеквата, а местные лайки больше не стоят ничего.
Теперь захожу туда раз в несколько дней. В инстаграм в лучшем случае раз в неделю.
С наибольшей долей вероятности я скучаю по вконтакте образца 2008-2009,где познакомилась с самыми важными людьми в своей жизни, с кем дружу до сих пор. По музыкальным тематическим группам того времени, пабликов еще не было. По тому, как смотрела там пиратское кино. А пиратскую музыку слушаю до сих пор.
Когда я думаю об этом, то обнаруживаю, что всегда скучаю по людям и по самой себе того времени. Когда у меня не было даже смартфона. Только ноутбук и телефон раскладушка, с которого можно было слушать FM радио.
Книга будет о десятилетии – конкретно о 2010-х – блогинга в мире и в России: YouTube и Instagram, их особенности и значение для современной массовой культуры. Три вещи, которым будет посвящена книга: интернет селебрити – культура социальных сетей – регулирование соцсетей/блогинга. С чего все начиналось в 2010-е и с чем мы пришли в 2020-е.
Много думаю обо всем этом. И в личном плане и в политическом.
Лучший друг написал мне недавно: «скучаю по телеграму конца десятых-начала двадцатых, была какая-то вольница и угар, которых сейчас почти нет»
И я задумалась, по какому времени в телеграме и, шире, в соцсетях скучаю сама?
По какому периоду «довоенного времени» скажем так? Когда телеграм каналы только появились в 2016? Или когда они появились уже у большинства моих друзей и знакомых в предпандемийном 2019?
Далекие, полузабытые времена, когда не было лайков, комментариев, бустов, встроенной рекламы в конце постов и между постами, порноботов и людей, рекламирующих свои каналы в чужих комментариях, не было тг премиум и всего связанного с ним навязчивого безумия, засоряющего эфир?
Когда не было необходимости сидеть здесь безвылазно, создавая и потребляя контент?
Возможно.
Или, может быть, я скучаю по фейсбуку середины 2010-х и «ламповой» статичной инсте тех же лет, где еще даже не появились сторис?
Тоже может быть. Тем более именно тогда я познакомилась там со многими классными людьми, с кем общаюсь до сих пор. За их страницами было интересно следить. Интересно было следить за лайками, своими и чужими. За стихийно возникающими срачами, которые меня совершенно не касались. За группами по съему и сдаче жилья.
Сейчас фейсбук представляет собой выжженную пустыню, где среди рекламных постов, идущих друг за другом, изредка вспыхивают очаги неадеквата, а местные лайки больше не стоят ничего.
Теперь захожу туда раз в несколько дней. В инстаграм в лучшем случае раз в неделю.
С наибольшей долей вероятности я скучаю по вконтакте образца 2008-2009,где познакомилась с самыми важными людьми в своей жизни, с кем дружу до сих пор. По музыкальным тематическим группам того времени, пабликов еще не было. По тому, как смотрела там пиратское кино. А пиратскую музыку слушаю до сих пор.
Когда я думаю об этом, то обнаруживаю, что всегда скучаю по людям и по самой себе того времени. Когда у меня не было даже смартфона. Только ноутбук и телефон раскладушка, с которого можно было слушать FM радио.
21.02.202515:29
а также не могу не поделиться выдающимся прогревом от человека, ведущего телеграм канал сеттерс:
31.01.202514:32
Бросаю четвертую попытку читать Оливию Лэнг. Как же мощно она выкупила умение писать книги по идеальному рецепту:
• 1 столовая ложка любой философской концепции, на которую нет ответов: любовь, одиночество, смерть, подойдет что угодно.
• здоровенная ложка неймдропинга с горкой: можно не стесняться попсовых авторов или художников, напротив, смело их используем. отстраиваемся от так называемого андерграунда, куда нас, вероятно, не зовут, и слава богу.
• присыпать личным опытом: переезд, расставание, съем квартиры, работа руками в саду, опять же, смотря, что у нас происходит в жизни, и на что конкретно сейчас нужны деньги.
• псевдо интеллектуальность — добавить по вкусу. выставки, статьи, биографии художников, референсы к картинам. главное — запоминаем побольше деталей: лавки какого цвета стояли в музее или какой шрифт использует газета нью-йоркер.
• перемолоть школьные тетради по литературе с изложениями по темам «образ природы в стихотворениях 19 века» или «человек и город в современном мире». не забываем, что люди веками работали до нас, чтобы мы всегда могли сослаться на их произведения в своих, пусть эти описания займут хоть треть книги.
Запекать 12 месяцев, подавать ежегодно с благодарностями всем нью-йоркским друзьям на 3 страницы. Готово! Вы очень модная и популярная! И вы очень милая и приятная! Вы помните имена работников кофейни в библиотеке и включаете их в книгу вау! Вас ждет невероятный успех!
***
Ощущение, что я читаю чат GPT по промту «напиши роман, который понравился бы Лене Кончаловской и Майе Клугман». Жаль, что это вполне рабочая схема для всех, кто поверил в идею «любой опыт может стать книгой», и теперь мы вынуждены читать бесконечное количество текстов по 125 страниц за 900 рублей про тяжелое детство 90х и запутанную сексуальность разной степени таланта.
• 1 столовая ложка любой философской концепции, на которую нет ответов: любовь, одиночество, смерть, подойдет что угодно.
• здоровенная ложка неймдропинга с горкой: можно не стесняться попсовых авторов или художников, напротив, смело их используем. отстраиваемся от так называемого андерграунда, куда нас, вероятно, не зовут, и слава богу.
• присыпать личным опытом: переезд, расставание, съем квартиры, работа руками в саду, опять же, смотря, что у нас происходит в жизни, и на что конкретно сейчас нужны деньги.
• псевдо интеллектуальность — добавить по вкусу. выставки, статьи, биографии художников, референсы к картинам. главное — запоминаем побольше деталей: лавки какого цвета стояли в музее или какой шрифт использует газета нью-йоркер.
• перемолоть школьные тетради по литературе с изложениями по темам «образ природы в стихотворениях 19 века» или «человек и город в современном мире». не забываем, что люди веками работали до нас, чтобы мы всегда могли сослаться на их произведения в своих, пусть эти описания займут хоть треть книги.
Запекать 12 месяцев, подавать ежегодно с благодарностями всем нью-йоркским друзьям на 3 страницы. Готово! Вы очень модная и популярная! И вы очень милая и приятная! Вы помните имена работников кофейни в библиотеке и включаете их в книгу вау! Вас ждет невероятный успех!
***
Ощущение, что я читаю чат GPT по промту «напиши роман, который понравился бы Лене Кончаловской и Майе Клугман». Жаль, что это вполне рабочая схема для всех, кто поверил в идею «любой опыт может стать книгой», и теперь мы вынуждены читать бесконечное количество текстов по 125 страниц за 900 рублей про тяжелое детство 90х и запутанную сексуальность разной степени таланта.
无法访问
媒体内容
媒体内容
27.01.202513:52
16.01.202519:28
Моя любимая картина Линча - эта.
Называется «Я бopюcь с caмим coбoй»
Называется «Я бopюcь с caмим coбoй»
21.02.202515:28
В Setters вышло вот такое интервью. Обсудили цайтгайст и ряд важных топиков: Маска, Трампа, тиктокеров, аффективный труд, уголовку за лайки, инфобизнес, твиттер активизм и максима ильяхова.
Получилось бодро. Больше чем интервью мне нравится только обложка
Получилось бодро. Больше чем интервью мне нравится только обложка
27.01.202513:52
«Без хейтеров мы никто». Мясорубка Алексея Алехина. Телесный капитал и драки в эпоху вирусных видео
II
Удивительно, что большинство знаковых событий в книге происходят в промежутке между 2019 и 2023 годом, то есть с бешеной скоростью и круто, что автор дает читателю возможность медленно и детально рассмотреть главных героев индустрии, чтобы лучше понять их мотивы.
2010-е были уникальным временем, где мода на кулачные бои совпала с бешеным развитием соцсетей, в первую очередь Ютуба, который снизил порог входа как для бойцов, так и для промоутеров. Если раньше на региональных соревнованиях за «волю к победе» и разбитое лицо бойцам в качестве приза дарили кружку с надписью «Калуга» (реальная история), то в ютуб-боях гонорар за участие в поединке мог доходить до нескольких миллионов рублей.
Отдельного респекта заслуживает подробное описание феномена хейтвотчинга. На мой взгляд, когда речь заходит о соцсетях и ютубе в частности, бесполезно мыслить категориями подписчика или фаната. Хейтеры и хейтвотчинг (просмотр контента с целью ощутить яркие негативные эмоции или испытать чувство собственного превосходства) стали локомотивом отдельных персонажей и целых жанров на ютубе, принося миллионы подписчиков и десятки миллионов просмотров. Алехин фиксирует уникальный момент, когда «чистый» спорт был уже не так интересен аудитории, как микс спорта, развлечения и вирусного контента:
Победы и поражения, также как и технические навыки бойцов были не самым главным в ютуб боях. Главным стал конфликт ярких персонажей, а промоушены типа «Hardcore» или «Нашего дела» превращали съемки боев в сериал, а точнее в реалити шоу, где сюжет вращался вокруг приключений интересных персонажей.
Как повторяет один из главных героев «Мясорубки» Артем Тарасов:
Вчерашний хейтер – сегодняшний фанат.
Поскольку я давно интересуюсь темой блогинга и социальных сетей, больше всего в книге меня захватили истории превращения боев в востребованный ютуб-контент, аффективная динамика подобных видео. Также я думала, что тема с хейтвотчингом довольно плохо переносится в другие контексты, например в телеграм каналы. Где людям часто не прощают резких выпадов (даже в шутку) и скорее работает формула «Вчерашний фанат, сегодняшний хейтер».
Кстати это первая книга, где я присутствую как спикер и эксперт в одной из глав, посвященной как раз таки блогингу. Довольно необычное ощущение видеть себя в чужой книге.
Каждый из сюжетов мясорубки — всплытие с социального дна с помощью поединков на голых кулаках, классовые конфликты создателей промоушенов, государственное регулирование боев, связь боев и ставок на спорт — достоин отдельного социологического исследования
II
Удивительно, что большинство знаковых событий в книге происходят в промежутке между 2019 и 2023 годом, то есть с бешеной скоростью и круто, что автор дает читателю возможность медленно и детально рассмотреть главных героев индустрии, чтобы лучше понять их мотивы.
2010-е были уникальным временем, где мода на кулачные бои совпала с бешеным развитием соцсетей, в первую очередь Ютуба, который снизил порог входа как для бойцов, так и для промоутеров. Если раньше на региональных соревнованиях за «волю к победе» и разбитое лицо бойцам в качестве приза дарили кружку с надписью «Калуга» (реальная история), то в ютуб-боях гонорар за участие в поединке мог доходить до нескольких миллионов рублей.
Отдельного респекта заслуживает подробное описание феномена хейтвотчинга. На мой взгляд, когда речь заходит о соцсетях и ютубе в частности, бесполезно мыслить категориями подписчика или фаната. Хейтеры и хейтвотчинг (просмотр контента с целью ощутить яркие негативные эмоции или испытать чувство собственного превосходства) стали локомотивом отдельных персонажей и целых жанров на ютубе, принося миллионы подписчиков и десятки миллионов просмотров. Алехин фиксирует уникальный момент, когда «чистый» спорт был уже не так интересен аудитории, как микс спорта, развлечения и вирусного контента:
«умение расшевелить аудиторию оказалось важнее, чем спортивный класс, а подписчики и просмотры стали главным показателем успеха».
Победы и поражения, также как и технические навыки бойцов были не самым главным в ютуб боях. Главным стал конфликт ярких персонажей, а промоушены типа «Hardcore» или «Нашего дела» превращали съемки боев в сериал, а точнее в реалити шоу, где сюжет вращался вокруг приключений интересных персонажей.
Как повторяет один из главных героев «Мясорубки» Артем Тарасов:
Вчерашний хейтер – сегодняшний фанат.
Поскольку я давно интересуюсь темой блогинга и социальных сетей, больше всего в книге меня захватили истории превращения боев в востребованный ютуб-контент, аффективная динамика подобных видео. Также я думала, что тема с хейтвотчингом довольно плохо переносится в другие контексты, например в телеграм каналы. Где людям часто не прощают резких выпадов (даже в шутку) и скорее работает формула «Вчерашний фанат, сегодняшний хейтер».
Кстати это первая книга, где я присутствую как спикер и эксперт в одной из глав, посвященной как раз таки блогингу. Довольно необычное ощущение видеть себя в чужой книге.
Каждый из сюжетов мясорубки — всплытие с социального дна с помощью поединков на голых кулаках, классовые конфликты создателей промоушенов, государственное регулирование боев, связь боев и ставок на спорт — достоин отдельного социологического исследования
无法访问
媒体内容
媒体内容
16.01.202519:14
На фото мой родной поселок под названием Таёжный в Пермском крае. Одно время он носил название «Твин Пикс». Просто кто-то перекрасил надпись при въезде — этого хватило для переименования посёлка на несколько лет . Это были 90е, когда сериал показывали по ТВ. Никто мне никогда не рассказал, кто это сделал, но как же я охуел, когда в сознательном возрасте посмотрел Твин Пикс и понял, что я вырос в нём, в этом мире безумца Линча. Он меня произвел.
Посёлок расселили, Таёжного больше нет, как и его автора Дэвида Линча.
Посёлок расселили, Таёжного больше нет, как и его автора Дэвида Линча.
20.02.202518:22
«Робер Мартен Лезюир, автор романа «Французский авантюрист» (1782), уточняет в предисловии, что его герой «не интриган и не мошенник, как можно вообразить, судя по имени: мы окрестили его авантюристом, ибо с ним всяческие авантюры приключаются». В реальной жизни такой человек не столько переносит удары судьбы, сколько притягивает их. Для него приключения – верный путь к преуспеянию. Всегда и везде он посторонний, он «всеми принят, изгнан отовсюду». Рыцарь удачи не может и не хочет делать карьеру проторенными путями, как то положено дипломату, финансисту, военному или чиновнику. Он аккумулирует энергию, которая не находит применения в стабильном обществе. Он – паразит, необходимый для хорошей работы социального механизма. Авантюрист служит посредником между культурами и социальными слоями, между жизнью и смертью, искусством и реальностью».
Наконец-то(снова)наша любимая тема! Для меня образует неочевидную смысловую связку с героями Мясорубки Алехина, кто тоже любил появиться из ниоткуда чтобы испытать судьбу
Наконец-то(снова)наша любимая тема! Для меня образует неочевидную смысловую связку с героями Мясорубки Алехина, кто тоже любил появиться из ниоткуда чтобы испытать судьбу
30.01.202510:10
когда вы слышите словосочетание «нижний телеграм» какие каналы первым делом приходят вам на ум?
27.01.202513:52
«Без хейтеров мы никто». Мясорубка Алексея Алехина. Телесный капитал и драки в эпоху вирусных видео
I
Довольно странно, что до сих пор никто не написал про «Мясорубку» в социологическом ключе, с бурдьевских позиций. Мир ютуб боев кажется диким только на первый взгляд. Персонажи типа Хасбика, Пельменя, Дацика, Асхаба Тамаева или события вроде скандалов и массовых драк на пресс-конференциях перед турнирами выглядят ярко, но мое внимание в книге было приковано к теме шансов и возможностей.
Кулачные и ютуб бои в России 2010-х стали отлично работающим социальным лифтом, где человек без привилегий, блата, а часто и продвинутых спортивных навыков мог заработать денег и быстро сделать себе имя. Причем это была серийная, а не разовая история успеха.
В одной из глав Алехин пишет:
Первым о ком я подумала, когда начала читать «Мясорубку» был Лоик Вакан и его книга о боксерских клубах в бедных районах Чикаго и работе телесного капитала. Три года, практически каждый день Вакан тренировался в спортивном зале клуба мальчиков Стоунлэнда, устраивая спарринги с профессионалами и любителями, параллельно он вел дневник, который потом лег в основу книги. В «Мясорубке» тоже много включенного наблюдения и личных интервью с героями, что сразу вовлекает в контекст человека, который до этого не интересовался боями на голых кулаках (как я)
I
Довольно странно, что до сих пор никто не написал про «Мясорубку» в социологическом ключе, с бурдьевских позиций. Мир ютуб боев кажется диким только на первый взгляд. Персонажи типа Хасбика, Пельменя, Дацика, Асхаба Тамаева или события вроде скандалов и массовых драк на пресс-конференциях перед турнирами выглядят ярко, но мое внимание в книге было приковано к теме шансов и возможностей.
Кулачные и ютуб бои в России 2010-х стали отлично работающим социальным лифтом, где человек без привилегий, блата, а часто и продвинутых спортивных навыков мог заработать денег и быстро сделать себе имя. Причем это была серийная, а не разовая история успеха.
В одной из глав Алехин пишет:
В стране живет множество молодых парней с продвинутыми бойцовскими навыками и полным отсутствием перспектив. Многие работают охранниками, продавцами, парикмахерами и в ритуальных услугах. Большинство не выиграли бы мировых титулов, но бить и принимать удары они умеют. Опыт уличных драк делает бои без перчаток для них привычными. Кулачка стала в России для бойца самым быстрым способом сделать себе имя – быстрее, чем в любом боксерском и ММА промоушене, без больших финансовых вливаний и выдающегося спортивного уровня.
Цепкий Регбист прочувствовал это массовое ощущение неприкаянности, когда стал пересекаться с бойцами в залах единоборств. Многие умели драться в разы лучше, чем он, но не имели и сотой доли его популярности. В кулаки часто приходили ребята, которые просто не могли развиваться в российском боксе и ММА. Иногда им для этого не хватало спортивных навыков, иногда социальных, чтобы находить спонсоров, тренеров. В кулачке они становились звездами за несколько появлений. Платили за первые поединки совсем немного, но для большинства бойцов это не было главным. Они шли туда, чтобы прославиться, прокачать инстаграм и изменить свою жизнь».
Первым о ком я подумала, когда начала читать «Мясорубку» был Лоик Вакан и его книга о боксерских клубах в бедных районах Чикаго и работе телесного капитала. Три года, практически каждый день Вакан тренировался в спортивном зале клуба мальчиков Стоунлэнда, устраивая спарринги с профессионалами и любителями, параллельно он вел дневник, который потом лег в основу книги. В «Мясорубке» тоже много включенного наблюдения и личных интервью с героями, что сразу вовлекает в контекст человека, который до этого не интересовался боями на голых кулаках (как я)
30.12.202415:43
Последняя книга, о которой хочу рассказать в уходящем году – «Algorithms of Resistance: The Everyday Fight against Platform Power» итальянских медиаисследователей Тициано Бонини и Эмильяно Трере посвящена трем темам: власти платформ, агентности пользователей и алгоритмическому сопротивлению. Бонини и Трере начали масштабное полевое исследование того, как алгоритмы одновременно порождают угнетение и вместе с тем могут быть использованы пользователями для сопротивления власти технологических компаний, еще в доковидные времена. Книга вышла только в этом году, узнала про нее благодаря Ване Неткачеву.
Из множества категорий пользователей, кто ежедневно сталкиваются с силой платформ и алгоритмов, Бонини и Трере рассматривают три — это работники гиг-экономики, такие как таксисты или курьеры, художники, музыканты, представители общественных движений и политические активисты. Хотя исследователи признают дисбаланс власти между платформами и пользователями, они также предлагает более сложное и нюансированное видение данного конфликта.
Исследуя то, как люди встречаются с алгоритмами в своей работе, творчестве или политической деятельности, Бонини и Трере наглядно демонстрируют, как пользователи изобретают практики и тактики для обхода алгоритмической власти, особенно в тех случаях, когда они способны организоваться и действовать коллективно. И тут я сразу вспомнила два других текста из прошлого десятилетия – об алгоритмическом воображаемом Тины Бухер и алгоритмических сплетнях Софи Бишоп.
Основываясь на полевых исследованиях и глубинных интервью с курьерами и водителями онлайн-платформ доставки еды в Индии, Китае, Мексике, Италии и Испании, Бонини и Трере показывают, что формы сопротивления работе алгоритмов ─ это рациональные практики, обусловленные иными мотивами, чем те, что закодированы в алгоритмах платформ такси или доставки еды. Пользователи платформ начали самоорганизовываться, объединяясь сначала в неформальные группы солидарности, такие как частные онлайн-группы в WhatsApp, Telegram и Facebook, а затем и в официальные ассоциации. Например, в Неаполе члены частной группы курьеров в WhatsApp организовали Casa del Rider – городское пространство, где можно было встречаться и отдыхать от работы. Нечто подобное происходило в Джакарте, где возникли сотни неформальных ассоциаций курьеров, построивших придорожные приюты для курьеров и водителей, где они могли бы обменяться информацией, подзарядить смартфоны и дождаться следующего заказа. Помимо Индонезии, подобные ассоциации взаимопомощи, координируемые через WhatsApp, возникли в Китае, Мексике и других странах Глобального Юга.
В конце книги Бонини и Трере приходят к выводу, что платформенному капитализму требуется время, чтобы превратить пользователей – будь то курьеры Deliveroo или инста блогеры – в дисциплинированных работников, строго следующих правилам и конкурирующих друг с другом. Подобно тому, как в XVIII-XIX веках возник английский рабочий класс, постепенно формируется новый платформенный «рабочий класс» со своей собственной специфической культурой, резко контрастирующей с культурой платформ.
Книга оставляет оптимистичное впечатление и довольно сильно контрастирует с тейками в духе Зубофф или Ловинка о «смартфонах и платформах, которые превращают нас в рабов», где миллиарды пользователей рассматриваются либо с осуждением — как пчелки, которые трудятся на благо кремниевой долины — либо с сожалением — как бессильные жертвы очередного заговора элит. Пока и первая и второй отказывают пользователям в агентности, Бонини и Трере показывают, что люди в очередной раз оказались смелее, хитрее, продуманнее и человечней, чем о них привыкли думать респектабельные теоретики медиа из стран «первого мира». Рекомендую всем, кто интересуется темой низового движа в гиг-экономике
Из множества категорий пользователей, кто ежедневно сталкиваются с силой платформ и алгоритмов, Бонини и Трере рассматривают три — это работники гиг-экономики, такие как таксисты или курьеры, художники, музыканты, представители общественных движений и политические активисты. Хотя исследователи признают дисбаланс власти между платформами и пользователями, они также предлагает более сложное и нюансированное видение данного конфликта.
Исследуя то, как люди встречаются с алгоритмами в своей работе, творчестве или политической деятельности, Бонини и Трере наглядно демонстрируют, как пользователи изобретают практики и тактики для обхода алгоритмической власти, особенно в тех случаях, когда они способны организоваться и действовать коллективно. И тут я сразу вспомнила два других текста из прошлого десятилетия – об алгоритмическом воображаемом Тины Бухер и алгоритмических сплетнях Софи Бишоп.
Основываясь на полевых исследованиях и глубинных интервью с курьерами и водителями онлайн-платформ доставки еды в Индии, Китае, Мексике, Италии и Испании, Бонини и Трере показывают, что формы сопротивления работе алгоритмов ─ это рациональные практики, обусловленные иными мотивами, чем те, что закодированы в алгоритмах платформ такси или доставки еды. Пользователи платформ начали самоорганизовываться, объединяясь сначала в неформальные группы солидарности, такие как частные онлайн-группы в WhatsApp, Telegram и Facebook, а затем и в официальные ассоциации. Например, в Неаполе члены частной группы курьеров в WhatsApp организовали Casa del Rider – городское пространство, где можно было встречаться и отдыхать от работы. Нечто подобное происходило в Джакарте, где возникли сотни неформальных ассоциаций курьеров, построивших придорожные приюты для курьеров и водителей, где они могли бы обменяться информацией, подзарядить смартфоны и дождаться следующего заказа. Помимо Индонезии, подобные ассоциации взаимопомощи, координируемые через WhatsApp, возникли в Китае, Мексике и других странах Глобального Юга.
В конце книги Бонини и Трере приходят к выводу, что платформенному капитализму требуется время, чтобы превратить пользователей – будь то курьеры Deliveroo или инста блогеры – в дисциплинированных работников, строго следующих правилам и конкурирующих друг с другом. Подобно тому, как в XVIII-XIX веках возник английский рабочий класс, постепенно формируется новый платформенный «рабочий класс» со своей собственной специфической культурой, резко контрастирующей с культурой платформ.
Книга оставляет оптимистичное впечатление и довольно сильно контрастирует с тейками в духе Зубофф или Ловинка о «смартфонах и платформах, которые превращают нас в рабов», где миллиарды пользователей рассматриваются либо с осуждением — как пчелки, которые трудятся на благо кремниевой долины — либо с сожалением — как бессильные жертвы очередного заговора элит. Пока и первая и второй отказывают пользователям в агентности, Бонини и Трере показывают, что люди в очередной раз оказались смелее, хитрее, продуманнее и человечней, чем о них привыкли думать респектабельные теоретики медиа из стран «первого мира». Рекомендую всем, кто интересуется темой низового движа в гиг-экономике
显示 1 - 11 共 11
登录以解锁更多功能。