Гейдар Джемаль. Архив
Цитаты. Видео. Статьи. Фото
«Последние станут первыми»
https://www.kontrudar.com
https://www.poistine.org
https://youtube.com/@Geydar_Dzhemal
«Последние станут первыми»
https://www.kontrudar.com
https://www.poistine.org
https://youtube.com/@Geydar_Dzhemal
"Гейдар Джемаль. Архив" 群组最新帖子
16.04.202505:01
#цитата
С моей точки зрения, самым близким к исламу западным мыслителем в Европе был Декарт. Декарт бросил вызов европейской традиции, идущей от эллинов, от джахилей, от мушриков, которые были все пантеистами, которые рассматривали мир как бесконечное единство форм, перетекающих друг в друга. Декарт сказал, что реальность состоит из двух моментов - протяжённость и мысль. Протяжённость - которая, понятно, связана с принципом пространства - есть материя, а мысль ей противостоит, и является основой личного существования. Личное существование понято не как бытие вообще, а как существование мыслящего начала. Так вот, поскольку это мыслящее начало противостоит протяжённости, то естественно, что оно может быть представлено только точкой, потому что точка - это наиболее явный оппозит протяжённости, как "прокол", не имеющий измерений в пространстве. Точка и пространство. Вот эта точка геометрическая, как ни странно, она имеет в себе уровни, которые позволяют её рассмотреть как физическую точку, геометрическую точку, экзистенциальную точку ("мыслю - стало быть, существую"), и, наконец, теологическую точку. Точку, в которой мы понимаем, что это указание на субъекта, противостоящего всего тому, что тварно. Одна и та же точка, но понятая в четырёх разных аспектах, она становится как бы принципом единой вещи, которая организует бесконечные возможности противостоящей ей протяжённости. И на самом деле, принцип единства мира состоит не внутри этого мира; принцип единства мира находится вне этого мира; он находится в этой точке, которая противостоит. Если исходить из коранической метафизики, если исходить из интерпретации Корана, то понятно, что бесполезно искать в объективном пространстве, в объективном мире, какие-то подтверждения того, что мир един. Как это делают современные физики. На самом деле, реальность едина только во взгляде смотрящего, единственного смотрящего.
Из курса лекций «СМЫСЛ ВРЕМЕНИ». ЛЕКЦИЯ № 1. АНТРОПОЛОГИЯ КАК ИСТОЧНИК ПОЛИТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ, 2005 г.
С моей точки зрения, самым близким к исламу западным мыслителем в Европе был Декарт. Декарт бросил вызов европейской традиции, идущей от эллинов, от джахилей, от мушриков, которые были все пантеистами, которые рассматривали мир как бесконечное единство форм, перетекающих друг в друга. Декарт сказал, что реальность состоит из двух моментов - протяжённость и мысль. Протяжённость - которая, понятно, связана с принципом пространства - есть материя, а мысль ей противостоит, и является основой личного существования. Личное существование понято не как бытие вообще, а как существование мыслящего начала. Так вот, поскольку это мыслящее начало противостоит протяжённости, то естественно, что оно может быть представлено только точкой, потому что точка - это наиболее явный оппозит протяжённости, как "прокол", не имеющий измерений в пространстве. Точка и пространство. Вот эта точка геометрическая, как ни странно, она имеет в себе уровни, которые позволяют её рассмотреть как физическую точку, геометрическую точку, экзистенциальную точку ("мыслю - стало быть, существую"), и, наконец, теологическую точку. Точку, в которой мы понимаем, что это указание на субъекта, противостоящего всего тому, что тварно. Одна и та же точка, но понятая в четырёх разных аспектах, она становится как бы принципом единой вещи, которая организует бесконечные возможности противостоящей ей протяжённости. И на самом деле, принцип единства мира состоит не внутри этого мира; принцип единства мира находится вне этого мира; он находится в этой точке, которая противостоит. Если исходить из коранической метафизики, если исходить из интерпретации Корана, то понятно, что бесполезно искать в объективном пространстве, в объективном мире, какие-то подтверждения того, что мир един. Как это делают современные физики. На самом деле, реальность едина только во взгляде смотрящего, единственного смотрящего.
Из курса лекций «СМЫСЛ ВРЕМЕНИ». ЛЕКЦИЯ № 1. АНТРОПОЛОГИЯ КАК ИСТОЧНИК ПОЛИТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ, 2005 г.
15.04.202505:01
#цитата
Бытие. Никто не сумел доказать и объяснить, что бытие имеет смысл. Платон не пытался даже этого сделать. И Сократ не пытался этого сделать. Максимум, что они сказали, – что бытие есть Благо. Но Благо не есть смысл. Поэтому справедливость как смысл, которая как цветок поднимается на клумбе инструкции Халал/Харам, – это единственный костыль, опираясь на который человечество может сделать шаг к свободе – уходя от экономической, гражданской, политической и социальной псевдосвобод и не пускаясь в бурные, довольно мутные воды искусства, которые всё равно никуда не ведут.
Гейдар Джемаль, из книги "Познание смыслов", 2022 г.
Бытие. Никто не сумел доказать и объяснить, что бытие имеет смысл. Платон не пытался даже этого сделать. И Сократ не пытался этого сделать. Максимум, что они сказали, – что бытие есть Благо. Но Благо не есть смысл. Поэтому справедливость как смысл, которая как цветок поднимается на клумбе инструкции Халал/Харам, – это единственный костыль, опираясь на который человечество может сделать шаг к свободе – уходя от экономической, гражданской, политической и социальной псевдосвобод и не пускаясь в бурные, довольно мутные воды искусства, которые всё равно никуда не ведут.
Гейдар Джемаль, из книги "Познание смыслов", 2022 г.
14.04.202505:01
#цитата
Человека, чтобы он вернулся к самому себе, к рефлексии, к ощущению себя как здесь присутствующего, в значительной степени поддерживает язык. Язык как средство мышления. А сегодняшний язык благодаря глобальному обществу все больше и больше лишается статуса аппарата мышления и все больше и больше становится средством коммуникации, а потом — и посткоммуникацией. На финальном этапе язык превращается в набор сигналов, которые вы не можете связно воспроизвести, потому что там нет никакого содержания.
В качестве примера послушайте выступление какого-нибудь политика или чиновника, который должен вам объяснить, что всё не так уж плохо. Например, в Алма-Ате, на медиафоруме, куда я некоторое время ездил каждый год, выступали серьёзные люди. Например, сенатор США, который приехал для того, чтобы объяснить смену курса на миролюбие (только что Обама пришёл). И его спрашивают: «А почему вы из Афганистана не уходите? А почему вы отсюда не уходите?» И он, начиная отвечать, говорит: «Ну, прежде всего, позвольте мне выразить благодарность за ваши вопросы и за тот интерес, который вы проявляете». Это первая и последняя фраза, которую вы можете воспроизвести, потому что всё, что он дальше говорит, – это набор бессмысленных звуков.
Это сплошная мука. Я до этого уже разрабатывал теорию посткоммуникации в современном обществе и оказался перед живым примером своей собственной теории. Я сидел рядом с ним. Я слушал и не верил своим ушам. Я понимал все слова, но не мог понять ни одной мысли. Там люди сидели и тоже хлопали глазами.
Гейдар Джемаль, из книги "Познание смыслов", 2022 г.
Человека, чтобы он вернулся к самому себе, к рефлексии, к ощущению себя как здесь присутствующего, в значительной степени поддерживает язык. Язык как средство мышления. А сегодняшний язык благодаря глобальному обществу все больше и больше лишается статуса аппарата мышления и все больше и больше становится средством коммуникации, а потом — и посткоммуникацией. На финальном этапе язык превращается в набор сигналов, которые вы не можете связно воспроизвести, потому что там нет никакого содержания.
В качестве примера послушайте выступление какого-нибудь политика или чиновника, который должен вам объяснить, что всё не так уж плохо. Например, в Алма-Ате, на медиафоруме, куда я некоторое время ездил каждый год, выступали серьёзные люди. Например, сенатор США, который приехал для того, чтобы объяснить смену курса на миролюбие (только что Обама пришёл). И его спрашивают: «А почему вы из Афганистана не уходите? А почему вы отсюда не уходите?» И он, начиная отвечать, говорит: «Ну, прежде всего, позвольте мне выразить благодарность за ваши вопросы и за тот интерес, который вы проявляете». Это первая и последняя фраза, которую вы можете воспроизвести, потому что всё, что он дальше говорит, – это набор бессмысленных звуков.
Это сплошная мука. Я до этого уже разрабатывал теорию посткоммуникации в современном обществе и оказался перед живым примером своей собственной теории. Я сидел рядом с ним. Я слушал и не верил своим ушам. Я понимал все слова, но не мог понять ни одной мысли. Там люди сидели и тоже хлопали глазами.
Гейдар Джемаль, из книги "Познание смыслов", 2022 г.
13.04.202505:01
#цитата
У обычного круга 360 градусов, а у круга, который описывается вращающимся небом — 365 дней-стоянок. Согласно зороастрийской доктрине, каждый день есть особая самостоятельная сущность, имеющая своего ангела. Строго говоря, зороастриец может праздновать каждый день в году, воздавая почести ангелу этого дня. Но если говорить серьёзно, временная ангелология из зороастризма целиком перешла в христианство, и новорожденных там называют в честь ангелов того дня, в котором они родились, хотя роль этих «ангелов» играют персонажи религиозной истории — святые. Само слово «святой» имеет индоевропейский корень и также является ключевым термином зороастризма и манихейства — «свента». Свента-Манью — это Святой дух, Спаситель, обычно изображаемый в виде белого голубя — одно из лиц зороастрийской троицы, состоящей кроме него из бога-отца Зервана и бога-сына Ахура-Мазды, которого европейцы знают под именем Ормузд.
Кстати, одна из его манифестаций — Митра, имеет при рождении человеком свой «день ангела» — 25 декабря. На митраистских иконах он изображался юношей-пастухом с агнцем на плече (то есть возвращающим заблудшую овцу в стадо). Иначе говоря, и эта дата заимствована христианами, потому что у евреев был, естественно, лунный календарь и даты по солнечному календарю там просто не фигурировали.
Походя отметим, что иудеи как единобожники вообще не отмечали дней рождения — это строго иранская традиция... Что же касается «фраварти» или ангела, относящегося к первому января, дню, когда ничего не происходит, потому что все адепты этого ритуала находятся в тяжёлом похмелье — это ангел обманутых надежд и горького сокрушения. Ибо каждый очередной год, с которым и советская «ботва», и их «отцы-командиры» связывали свои робкие ожидания, оказывался если и не безусловно хуже, чем предыдущий, то по-своему не менее ужасный. Были, конечно, веховые годы в истории профанизма, победившего на одной шестой, но каждая такая веха вбита в целое озеро крови. Следует признать, что переход с 31 декабря на 1 января — одна из самых зловещих из регулярно повторяющихся дат в истории человечества.
Разумеется, то, что является бедствием для обитателей Содома и Гоморры, то с точки зрения праведного Лота — лишь постигшая этих мерзавцев участь.
Гейдар Джемаль, С НОВЫМ ГОДОМ, С НОВЫМ ШИРКОМ! 2012 г.
У обычного круга 360 градусов, а у круга, который описывается вращающимся небом — 365 дней-стоянок. Согласно зороастрийской доктрине, каждый день есть особая самостоятельная сущность, имеющая своего ангела. Строго говоря, зороастриец может праздновать каждый день в году, воздавая почести ангелу этого дня. Но если говорить серьёзно, временная ангелология из зороастризма целиком перешла в христианство, и новорожденных там называют в честь ангелов того дня, в котором они родились, хотя роль этих «ангелов» играют персонажи религиозной истории — святые. Само слово «святой» имеет индоевропейский корень и также является ключевым термином зороастризма и манихейства — «свента». Свента-Манью — это Святой дух, Спаситель, обычно изображаемый в виде белого голубя — одно из лиц зороастрийской троицы, состоящей кроме него из бога-отца Зервана и бога-сына Ахура-Мазды, которого европейцы знают под именем Ормузд.
Кстати, одна из его манифестаций — Митра, имеет при рождении человеком свой «день ангела» — 25 декабря. На митраистских иконах он изображался юношей-пастухом с агнцем на плече (то есть возвращающим заблудшую овцу в стадо). Иначе говоря, и эта дата заимствована христианами, потому что у евреев был, естественно, лунный календарь и даты по солнечному календарю там просто не фигурировали.
Походя отметим, что иудеи как единобожники вообще не отмечали дней рождения — это строго иранская традиция... Что же касается «фраварти» или ангела, относящегося к первому января, дню, когда ничего не происходит, потому что все адепты этого ритуала находятся в тяжёлом похмелье — это ангел обманутых надежд и горького сокрушения. Ибо каждый очередной год, с которым и советская «ботва», и их «отцы-командиры» связывали свои робкие ожидания, оказывался если и не безусловно хуже, чем предыдущий, то по-своему не менее ужасный. Были, конечно, веховые годы в истории профанизма, победившего на одной шестой, но каждая такая веха вбита в целое озеро крови. Следует признать, что переход с 31 декабря на 1 января — одна из самых зловещих из регулярно повторяющихся дат в истории человечества.
Разумеется, то, что является бедствием для обитателей Содома и Гоморры, то с точки зрения праведного Лота — лишь постигшая этих мерзавцев участь.
Гейдар Джемаль, С НОВЫМ ГОДОМ, С НОВЫМ ШИРКОМ! 2012 г.
12.04.202505:01
#цитата
Для философа знание есть лишь то, что фактически освоено человеком (человечеством) на данный момент в итоге тех усилий, испытаний, экзамена, которые человеку пришлось пройти в конфликте со всеобщим неведомым. Главное, знание - это результат. Нельзя знать, что ты будешь знать, пока ты этого не узнал.
Тут-то и проявляется трансабсурдизм теологии как парадоксальной формы сознания. Теология есть способ знать о своем будущем знании. Собственно говоря, такой подход скрытым образом уже заложен в знаменитой декартовской максиме: ведь "мыслить" означает проецировать, а "существовать" означает "быть теперь"! Таким образом, мысль есть несуществующее будущее, которое оказывается пребывающим здесь и теперь реальным субъектом. Однако тайный потенциал этого подхода - "знать о будущем знании" - неизмеримо шире. Он предполагает даже теоретические аспекты, как, например, познание атрибутов божественного субъекта, которые сами по себе не известны актуально мыслящему теологу, но предъявлены ему как открывающаяся эсхатологическая перспектива познания.
Говоря практически, этот подход в чистом виде есть еще не представимая сегодня по масштабу и глубине трансформация человеческого фактора. И если даже скрытые намеки на теологизм в методе Декарта дали эффект в виде грянувшего на Западе Нового времени, если марксизм, как искаженная "до наоборот" материалистическая теология, дал беспрецедентный в мировой истории мобилизационный эффект по отношению к трети человечества, что же ожидать от теологического метода, если он будет осмыслен и применен как основа гуманитарного сознания в чистом и правильном виде!
Понятно, что "физики" сегодня уже безнадежно проиграли, поскольку они не способны мыслить в рамках глобального коллективного субъекта, ставить перед ним задачи, выходить за рамки "разумно существующего". (Между прочим, Эйнштейн, оценивая истинность физических теорий их безумием, инстинктивно пытался ввести в них лирический, а может быть даже теологический - вспомним Тертуллиана! - элемент.) Будущее исторического авангарда, которым удалось стать в начале ХХ в. России, состоит только в развитии "гуманитарного" сознания, способного перешагнуть через свою гуманитарность благодаря теологической ориентированности.
Гейдар Джемаль, Теология в Высшей школе, 2004 г.
Для философа знание есть лишь то, что фактически освоено человеком (человечеством) на данный момент в итоге тех усилий, испытаний, экзамена, которые человеку пришлось пройти в конфликте со всеобщим неведомым. Главное, знание - это результат. Нельзя знать, что ты будешь знать, пока ты этого не узнал.
Тут-то и проявляется трансабсурдизм теологии как парадоксальной формы сознания. Теология есть способ знать о своем будущем знании. Собственно говоря, такой подход скрытым образом уже заложен в знаменитой декартовской максиме: ведь "мыслить" означает проецировать, а "существовать" означает "быть теперь"! Таким образом, мысль есть несуществующее будущее, которое оказывается пребывающим здесь и теперь реальным субъектом. Однако тайный потенциал этого подхода - "знать о будущем знании" - неизмеримо шире. Он предполагает даже теоретические аспекты, как, например, познание атрибутов божественного субъекта, которые сами по себе не известны актуально мыслящему теологу, но предъявлены ему как открывающаяся эсхатологическая перспектива познания.
Говоря практически, этот подход в чистом виде есть еще не представимая сегодня по масштабу и глубине трансформация человеческого фактора. И если даже скрытые намеки на теологизм в методе Декарта дали эффект в виде грянувшего на Западе Нового времени, если марксизм, как искаженная "до наоборот" материалистическая теология, дал беспрецедентный в мировой истории мобилизационный эффект по отношению к трети человечества, что же ожидать от теологического метода, если он будет осмыслен и применен как основа гуманитарного сознания в чистом и правильном виде!
Понятно, что "физики" сегодня уже безнадежно проиграли, поскольку они не способны мыслить в рамках глобального коллективного субъекта, ставить перед ним задачи, выходить за рамки "разумно существующего". (Между прочим, Эйнштейн, оценивая истинность физических теорий их безумием, инстинктивно пытался ввести в них лирический, а может быть даже теологический - вспомним Тертуллиана! - элемент.) Будущее исторического авангарда, которым удалось стать в начале ХХ в. России, состоит только в развитии "гуманитарного" сознания, способного перешагнуть через свою гуманитарность благодаря теологической ориентированности.
Гейдар Джемаль, Теология в Высшей школе, 2004 г.
11.04.202505:01
#цитата
Главный праздник советского человека был и остаётся Новый год. Понятно почему: он не имеет отношения к идеологии, к «7 ноября» и «1 мая», от него не коробило тех, кто держал фигу в кармане, да и блюстители идеологической чистоты могли расслабиться заодно с простыми «хомячками» под бой курантов. С другой стороны, Новый год как бы намекал на некоторое обновление, на брезжащую надежду, что завтра всё может быть по-иному, то есть в этом празднике, помимо его политической «обнулённости», была и чисто человеческая, где-то даже «гуманистическая» составляющая.
Но вообще-то говоря, Новый год — это праздник Времени. Времени в чистом виде.
Раньше, в традиционном обществе, счёт годов маркировался в тех цивилизациях, которые исповедовали культ солнца и космические сезоны, теми или иными астрологическими событиями. Наиболее известным до сих пор является «Навруз» — начало нового года, совпадающее с весенним равноденствием.
В либеральном посттрадиционном обществе даже такие «космистские» намёки и смыслы убраны: новый год, который наступает в ночь с 31-го декабря на 1-е января, не связан абсолютно ни с чем — ни с мифологическими фигурами культурных героев, ни с космическими событиями… Как есть чистое время!..
Культ времени существовал в древнем доисламском Иране. Имя этого «бога» — Зерван, откуда название древнейшей религии ариев — «зерванизм». Древним грекам тот же «бог» был известен как Отец-время, Кронос, он же Сатурн римлян. Уран-небо и Кронос-время у греков разделены на два разных эона, следующих один за другим. У иранцев время и небо совпадали, отсюда выражение «чархи-фаляк» — «колесо рока» или вечно вращающееся небо, которое как кукловод поднимает из шкатулки марионеток и снова сбрасывает их, стуча костями, на дно, когда они отыграют свою роль.
Этот зороастрийский образ с замечательной художественной силой использовал в одном из своих рубаи Омар Хайям — в целом, вполне ортодоксальный шафиитский мулла.
Гейдар Джемаль, С НОВЫМ ГОДОМ, С НОВЫМ ШИРКОМ! 2012 г.
Главный праздник советского человека был и остаётся Новый год. Понятно почему: он не имеет отношения к идеологии, к «7 ноября» и «1 мая», от него не коробило тех, кто держал фигу в кармане, да и блюстители идеологической чистоты могли расслабиться заодно с простыми «хомячками» под бой курантов. С другой стороны, Новый год как бы намекал на некоторое обновление, на брезжащую надежду, что завтра всё может быть по-иному, то есть в этом празднике, помимо его политической «обнулённости», была и чисто человеческая, где-то даже «гуманистическая» составляющая.
Но вообще-то говоря, Новый год — это праздник Времени. Времени в чистом виде.
Раньше, в традиционном обществе, счёт годов маркировался в тех цивилизациях, которые исповедовали культ солнца и космические сезоны, теми или иными астрологическими событиями. Наиболее известным до сих пор является «Навруз» — начало нового года, совпадающее с весенним равноденствием.
В либеральном посттрадиционном обществе даже такие «космистские» намёки и смыслы убраны: новый год, который наступает в ночь с 31-го декабря на 1-е января, не связан абсолютно ни с чем — ни с мифологическими фигурами культурных героев, ни с космическими событиями… Как есть чистое время!..
Культ времени существовал в древнем доисламском Иране. Имя этого «бога» — Зерван, откуда название древнейшей религии ариев — «зерванизм». Древним грекам тот же «бог» был известен как Отец-время, Кронос, он же Сатурн римлян. Уран-небо и Кронос-время у греков разделены на два разных эона, следующих один за другим. У иранцев время и небо совпадали, отсюда выражение «чархи-фаляк» — «колесо рока» или вечно вращающееся небо, которое как кукловод поднимает из шкатулки марионеток и снова сбрасывает их, стуча костями, на дно, когда они отыграют свою роль.
Этот зороастрийский образ с замечательной художественной силой использовал в одном из своих рубаи Омар Хайям — в целом, вполне ортодоксальный шафиитский мулла.
Гейдар Джемаль, С НОВЫМ ГОДОМ, С НОВЫМ ШИРКОМ! 2012 г.
10.04.202505:01
#цитата
Самое главное. Есть две вещи, на мой взгляд. Принципиальные две вещи, противостоящие друг другу. Есть мудрость и есть мышление. Это враждебные друг другу вещи, они воюют. Мудрость — это вещь, которая основана на символе, на интуиции, а её языком является музыка, образ. Мудрость — это как раз взаимопроникновение вот этих идей, которые были возможностями, но стали идеями. Что значит идея? Это невербальная форма. Музыка — вроде бы мы все понимаем музыку, слушаем Бетховена, и вроде бы у нас есть некое понимание. Но это понимание нерасшифровываемое, это некое чувство реальности, интуирование её во всей полноте. И есть мышление. Мышление — это, прежде всего, работа с именами, которые превращают хаос в порядок. Потому что, на самом деле, что такое мышление? Это оперирование именами, которые пятна Роршаха делают подлинными концептами. Мышление существует только потому, что у человека есть центральная позиция. То есть он равноудален от всего, для него что заяц, что звезда, что женщина с коромыслом, что елка — все одинаково далёкие вещи, а он как бы сидит на пригорке в центре и устанавливает связи между ними через имена, которые имеют точкой сборки только его как свидетеля. То есть мышление — это оперативное, непрерывное восстановление его центральности на земле. Поэтому вот этот процесс мышления создаёт при правильном применении ту самую ткань, которая начинает резонировать с замыслом, то есть, которая отражает сюжет.
Гейдар Джемаль, Анатомия молчания, 2011 г.
Самое главное. Есть две вещи, на мой взгляд. Принципиальные две вещи, противостоящие друг другу. Есть мудрость и есть мышление. Это враждебные друг другу вещи, они воюют. Мудрость — это вещь, которая основана на символе, на интуиции, а её языком является музыка, образ. Мудрость — это как раз взаимопроникновение вот этих идей, которые были возможностями, но стали идеями. Что значит идея? Это невербальная форма. Музыка — вроде бы мы все понимаем музыку, слушаем Бетховена, и вроде бы у нас есть некое понимание. Но это понимание нерасшифровываемое, это некое чувство реальности, интуирование её во всей полноте. И есть мышление. Мышление — это, прежде всего, работа с именами, которые превращают хаос в порядок. Потому что, на самом деле, что такое мышление? Это оперирование именами, которые пятна Роршаха делают подлинными концептами. Мышление существует только потому, что у человека есть центральная позиция. То есть он равноудален от всего, для него что заяц, что звезда, что женщина с коромыслом, что елка — все одинаково далёкие вещи, а он как бы сидит на пригорке в центре и устанавливает связи между ними через имена, которые имеют точкой сборки только его как свидетеля. То есть мышление — это оперативное, непрерывное восстановление его центральности на земле. Поэтому вот этот процесс мышления создаёт при правильном применении ту самую ткань, которая начинает резонировать с замыслом, то есть, которая отражает сюжет.
Гейдар Джемаль, Анатомия молчания, 2011 г.
09.04.202505:01
#цитата
Период истории, в котором мы сегодня живем – это та эпоха, которая выпадает на долю лишь одного поколения из 20-ти. Тот период, когда глобальное общество подобно змее меняет шкуру. В мире происходят конвульсивные тектонические подвижки, потому что на пороге стоит новая общественно-экономическая формация, говоря устаревшим, но местами еще адекватным марксистским языком.
Примерно такого масштаба перемены происходили около 1500 года: закончилась Реконкиста на Иберийском полуострове, началось поглощение Нового света. Европа была охвачена горячей лихорадкой Возрождения, импульсы которого задали бегущие от османов византийские интеллектуалы. Феодализм завершался, старое католичество умерло и религиозное сознание поляризовалось между Реформацией и Контрреформацией. В Передней Азии прочно встала на ноги Высокая Порта, мощно двинувшаяся на Балканы и в Средиземноморье. Иран возник снова как огромное самостоятельное государство после столетий политической комы. На геополитическом небосклоне появилась империя Великих Моголов в Северной Индии. И все это вместе было торжественной романтической преамбулой к будущему безобразию капитализма.
Теперь мы тоже на пороге подобного превращения, отработаны в экспериментальном порядке различные версии тоталитаризма и анархии, казарменного социализма и всевозможного набора «человеческих лиц». Но самое главное, что происходит на наших глазах и с нами: человек перестает быть «мерой всех вещей», каковой он стал 500-550 лет назад после долгого периода углубленной скромности и понимания, что его место в порядке вещей где-то «№ 8».
Как-то меня спросили: что произойдет с обычным городским человеком, полностью отформатированным банальной матрицей повседневной беззубой пошлости, которая часто носит ярлык «либерального мировоззрения», что произойдет с таким человеком, если внезапно раздернуть перед ним завесу и посвятить его в то, как «на самом деле»? Показать ему, этому городскому обывателю, кто он, где его место в порядке вещей и в какой щели находится то, что он считает неисчерпаемым мирозданием вокруг себя? На этот вопрос я искренне ответил, что 99% мгновенно сойдут с ума, а 1% самых «продвинутых» среди этих посредственностей после недолгого размышления покончат с собой. Это, правда, касается современного человека. У наших далеких средневековых предков была другая стратегия: они, наоборот, стремились представить себя как можно более ничтожными, исчезающе малыми, чтобы на рубеже, еще отделяющем их меркнущее существование от полной тьмы, шагнуть в слияние с Богом. Ход острый, сильный. Но предполагающий совершенно другую конституцию, нежели та, которой располагают наши современники.
Не значит ли это, что в ближайшее время огромному большинству ныне живущих предстоит сойти с ума, не говоря уже о необратимом шаге выхода из этого мира вон? Ведь ближайшие события откроют людям с той или иной степенью достоверности некоторую онтологическую правду. Некоторые, возможно, познакомятся даже с более серьезным, а именно, метафизическим аспектом этой правды. Перенести это, возможно, смогут лишь единицы.
Уже сейчас кое-что из этого пробивается в повседневность через потоки мутного вранья и политической рекламы. В частности, беженцы в Европе и их судьба. В частности, утонувший мальчик на берегу. Не выражает ли этот образ в какой-то степени ситуацию всего человечества: мертвый малыш подобно выброшенному на берег дохлому тюленю на краю бесконечности?
Конечно, без жесточайшего сопротивления тут не обойдется. Само грядущее безумие людских толп будет формой сопротивления, способом уйти от страшной правды того, что человек больше не только не «мера всех вещей», но даже и не «вещь в себе». Безумие – это эскапизм. Если в него уходят физические индивидуумы, это трагично. Хотя возможно не лишено шекспировского эстетизма. Что будет, когда начнут сходит с ума субъекты международного права, большие страны, которым внезапно скажут, что они - «никто и звать их никак»?
А вот, когда правительство США действительно «слетит с катушек», это будет по-настоящему интересно.
Гейдар Джемаль. Из лекции 20 сентября 2015 г.
Период истории, в котором мы сегодня живем – это та эпоха, которая выпадает на долю лишь одного поколения из 20-ти. Тот период, когда глобальное общество подобно змее меняет шкуру. В мире происходят конвульсивные тектонические подвижки, потому что на пороге стоит новая общественно-экономическая формация, говоря устаревшим, но местами еще адекватным марксистским языком.
Примерно такого масштаба перемены происходили около 1500 года: закончилась Реконкиста на Иберийском полуострове, началось поглощение Нового света. Европа была охвачена горячей лихорадкой Возрождения, импульсы которого задали бегущие от османов византийские интеллектуалы. Феодализм завершался, старое католичество умерло и религиозное сознание поляризовалось между Реформацией и Контрреформацией. В Передней Азии прочно встала на ноги Высокая Порта, мощно двинувшаяся на Балканы и в Средиземноморье. Иран возник снова как огромное самостоятельное государство после столетий политической комы. На геополитическом небосклоне появилась империя Великих Моголов в Северной Индии. И все это вместе было торжественной романтической преамбулой к будущему безобразию капитализма.
Теперь мы тоже на пороге подобного превращения, отработаны в экспериментальном порядке различные версии тоталитаризма и анархии, казарменного социализма и всевозможного набора «человеческих лиц». Но самое главное, что происходит на наших глазах и с нами: человек перестает быть «мерой всех вещей», каковой он стал 500-550 лет назад после долгого периода углубленной скромности и понимания, что его место в порядке вещей где-то «№ 8».
Как-то меня спросили: что произойдет с обычным городским человеком, полностью отформатированным банальной матрицей повседневной беззубой пошлости, которая часто носит ярлык «либерального мировоззрения», что произойдет с таким человеком, если внезапно раздернуть перед ним завесу и посвятить его в то, как «на самом деле»? Показать ему, этому городскому обывателю, кто он, где его место в порядке вещей и в какой щели находится то, что он считает неисчерпаемым мирозданием вокруг себя? На этот вопрос я искренне ответил, что 99% мгновенно сойдут с ума, а 1% самых «продвинутых» среди этих посредственностей после недолгого размышления покончат с собой. Это, правда, касается современного человека. У наших далеких средневековых предков была другая стратегия: они, наоборот, стремились представить себя как можно более ничтожными, исчезающе малыми, чтобы на рубеже, еще отделяющем их меркнущее существование от полной тьмы, шагнуть в слияние с Богом. Ход острый, сильный. Но предполагающий совершенно другую конституцию, нежели та, которой располагают наши современники.
Не значит ли это, что в ближайшее время огромному большинству ныне живущих предстоит сойти с ума, не говоря уже о необратимом шаге выхода из этого мира вон? Ведь ближайшие события откроют людям с той или иной степенью достоверности некоторую онтологическую правду. Некоторые, возможно, познакомятся даже с более серьезным, а именно, метафизическим аспектом этой правды. Перенести это, возможно, смогут лишь единицы.
Уже сейчас кое-что из этого пробивается в повседневность через потоки мутного вранья и политической рекламы. В частности, беженцы в Европе и их судьба. В частности, утонувший мальчик на берегу. Не выражает ли этот образ в какой-то степени ситуацию всего человечества: мертвый малыш подобно выброшенному на берег дохлому тюленю на краю бесконечности?
Конечно, без жесточайшего сопротивления тут не обойдется. Само грядущее безумие людских толп будет формой сопротивления, способом уйти от страшной правды того, что человек больше не только не «мера всех вещей», но даже и не «вещь в себе». Безумие – это эскапизм. Если в него уходят физические индивидуумы, это трагично. Хотя возможно не лишено шекспировского эстетизма. Что будет, когда начнут сходит с ума субъекты международного права, большие страны, которым внезапно скажут, что они - «никто и звать их никак»?
А вот, когда правительство США действительно «слетит с катушек», это будет по-настоящему интересно.
Гейдар Джемаль. Из лекции 20 сентября 2015 г.
08.04.202505:01
#цитата
Самое лучшее в мужчине – это его способность умереть во имя того, что его не касается. Именно этот момент женщина никогда не будет способна понять, да и не хотела понимать в пассионарных мужчинах. Именно чистое самопожертвование, вне связи с практической и обыденной защитой семьи, рода, собственности дает смысл смерти, а смерть, в свою очередь, дает смысл жизни. Женщина же – это чистая жизнь в ее стихии, которой непонятен выход за ее рамки. Женщины, кстати, символизируют для мужчины Жизнь в ее отвлеченности – что-то вроде колеса фортуны. Именно с этим связано чувство ревности. Обнаружить измену для мужчины – все равно, что быть отвергнутым (символически, конечно) самой Жизнью. В конечном счете, ревность – это страх смерти. Кроме того, не забывайте о том, что фундамент отношений между мужчиной и женщиной – это война полов. Оба пола стремятся к несводимым друг к другу целям и ценностям. Женщина стремится к безопасности, сохранению «статус кво», устранению непредсказуемого. Ее оптимальный мир – это гомеостазис с упразднением всех возможных угроз в его адрес. Алгоритм мужчины – это борьба и победа. Здесь начинают разделяться мужские типы. Есть мужчины, для которых понятны только победы относительные, те, плодами которых можно воспользоваться, после которых можно жить в порожденном ими пространстве. Это мужчины типа маршала Жукова, пользующиеся территорией и имуществом оккупированного врага. Такая победа понятна женщинам, и такую победу мужчины хотят с женщинами делить. Однако абсолютная победа является финалом победителя. За этой победой для прежнего человека ничего нет. Это переход на совершенно иную ступень, которая реальна для кого-то иного, не для того, кто боролся. Таков путь, например, религиозного мученичества. Поэтому этот тип мужественной любви часто сочетается с аскезой или, по крайней мере, с внутренней «неангажированностью» мужчины в мире женщины.
Гейдар Джемаль, МУЖЕСТВО В ЭПОХУ ТОТАЛЬНОГО ФЕМИНИЗМА
, 2006 г.
Самое лучшее в мужчине – это его способность умереть во имя того, что его не касается. Именно этот момент женщина никогда не будет способна понять, да и не хотела понимать в пассионарных мужчинах. Именно чистое самопожертвование, вне связи с практической и обыденной защитой семьи, рода, собственности дает смысл смерти, а смерть, в свою очередь, дает смысл жизни. Женщина же – это чистая жизнь в ее стихии, которой непонятен выход за ее рамки. Женщины, кстати, символизируют для мужчины Жизнь в ее отвлеченности – что-то вроде колеса фортуны. Именно с этим связано чувство ревности. Обнаружить измену для мужчины – все равно, что быть отвергнутым (символически, конечно) самой Жизнью. В конечном счете, ревность – это страх смерти. Кроме того, не забывайте о том, что фундамент отношений между мужчиной и женщиной – это война полов. Оба пола стремятся к несводимым друг к другу целям и ценностям. Женщина стремится к безопасности, сохранению «статус кво», устранению непредсказуемого. Ее оптимальный мир – это гомеостазис с упразднением всех возможных угроз в его адрес. Алгоритм мужчины – это борьба и победа. Здесь начинают разделяться мужские типы. Есть мужчины, для которых понятны только победы относительные, те, плодами которых можно воспользоваться, после которых можно жить в порожденном ими пространстве. Это мужчины типа маршала Жукова, пользующиеся территорией и имуществом оккупированного врага. Такая победа понятна женщинам, и такую победу мужчины хотят с женщинами делить. Однако абсолютная победа является финалом победителя. За этой победой для прежнего человека ничего нет. Это переход на совершенно иную ступень, которая реальна для кого-то иного, не для того, кто боролся. Таков путь, например, религиозного мученичества. Поэтому этот тип мужественной любви часто сочетается с аскезой или, по крайней мере, с внутренней «неангажированностью» мужчины в мире женщины.
Гейдар Джемаль, МУЖЕСТВО В ЭПОХУ ТОТАЛЬНОГО ФЕМИНИЗМА
, 2006 г.
07.04.202505:01
#цитата
Демократия сегодня закрывается как тема. Потому что, повторяю, сами демократические институты в значительной мере базировались на том, что потребитель одновременно был единицей электората, который оказывал влияние на избирательный процесс. И угодить его позиции было важно, потому что они голосовали кошельками. Сумма кошельков электората — это был важный финансовый фактор. А сегодня потребительский рынок становится все менее значимым адресом мировых финансовых потоков, которые зацикливаются, замыкаются на гиперпроекты, а гиперпроекты обслуживаются кредитами, которые относятся к реальным авуарам банковской системы как один к ста. Если Маркс, говоря о Капитале с большой буквы, имел в виду принцип, то сейчас этот принцип уже состоялся как факт. Все капиталы замкнулись в единый капитал, и мировой кредит превышает его в сто раз. После этого зачем они вообще нужны, эти люди, которые голосуют? Ими можно управлять, но не обязательно полицейской дубинкой, лучше и эффективнее — информационным потоком. Моделирование внутреннего состояния людей решает все проблемы, снимает муниципальные, региональные и прочие ненужные выходы общественной озабоченности в создание комитетов каких-то озабоченных граждан — это все решается за счет превращения всего человеческого потенциала в субстрат информационного общества.
Информационное общество — это та база, на которой утверждается железная пята мировой олигархии. Мировая олигархия закрывает всю эту бодягу с парламентскими выборами, с представительными институтами, с земствами, с какими-то там округами, с четвертой властью, с местным самоуправлением — это все не нужно. Это все становится вчерашним днем, потому что это была пляска сильных мира сего — для того, чтобы существовал человеческий фактор. Информационное общество — нужно выделить как раз этот тезис — информационное общество является синонимом смерти человеческого фактора в истории.
Гейдар Джемаль, Из сборника "Освобождение ислама", 2004 г.
Демократия сегодня закрывается как тема. Потому что, повторяю, сами демократические институты в значительной мере базировались на том, что потребитель одновременно был единицей электората, который оказывал влияние на избирательный процесс. И угодить его позиции было важно, потому что они голосовали кошельками. Сумма кошельков электората — это был важный финансовый фактор. А сегодня потребительский рынок становится все менее значимым адресом мировых финансовых потоков, которые зацикливаются, замыкаются на гиперпроекты, а гиперпроекты обслуживаются кредитами, которые относятся к реальным авуарам банковской системы как один к ста. Если Маркс, говоря о Капитале с большой буквы, имел в виду принцип, то сейчас этот принцип уже состоялся как факт. Все капиталы замкнулись в единый капитал, и мировой кредит превышает его в сто раз. После этого зачем они вообще нужны, эти люди, которые голосуют? Ими можно управлять, но не обязательно полицейской дубинкой, лучше и эффективнее — информационным потоком. Моделирование внутреннего состояния людей решает все проблемы, снимает муниципальные, региональные и прочие ненужные выходы общественной озабоченности в создание комитетов каких-то озабоченных граждан — это все решается за счет превращения всего человеческого потенциала в субстрат информационного общества.
Информационное общество — это та база, на которой утверждается железная пята мировой олигархии. Мировая олигархия закрывает всю эту бодягу с парламентскими выборами, с представительными институтами, с земствами, с какими-то там округами, с четвертой властью, с местным самоуправлением — это все не нужно. Это все становится вчерашним днем, потому что это была пляска сильных мира сего — для того, чтобы существовал человеческий фактор. Информационное общество — нужно выделить как раз этот тезис — информационное общество является синонимом смерти человеческого фактора в истории.
Гейдар Джемаль, Из сборника "Освобождение ислама", 2004 г.
06.04.202505:01
#цитата
Под этим я имею в виду, что фоном человеческого общества, зеркалом человеческого общества в его исторической динамике, структурировании, в его процессах, деятельности является «человек молчащий», пассивный, – те, которые представляют собой огромное большинство живущих на планете. И – что самое удивительное – которых гораздо больше в городе, чем, например, в селе. То есть в селе человек – не молчащий, но человек, попадая из села в город, становится человеком молчащим.
«Молчаливое большинство» – так называют этих людей. Название давно уже отработанное, – правда, применялось в разных случаях с разным углом зрения. Есть еще другое выражение, примененное, по-моему, американскими социологами, – dispossessed majority, «обездоленное большинство». Я считаю, что это очень тесно связанные термины, но мне предпочтительно говорить о «молчаливом большинстве», потому что «молчаливое большинство» соответствует другой, позже возникающей проблематике, – наступлению посткоммуникативной эры. То есть посткоммуникация как некая форма антидискурса, или контрдискурса, который возникает на очень поздних этапах развития бюрократического государства. Это очень тесно связано с феноменологией «молчаливого большинства».
«Молчаливое большинство» – это, как я уже сказал, в основе своей человек пассивный. Есть в теологической антропологии достаточно условное, но тем не менее на практике эффективное подразумевание, что есть два типа человеческих существ. Пассивные люди и активные люди. Мы пока не будем вдаваться, что такое пассивность, активность, мы ограничимся интуитивно схватываемым объемом этих понятий. Просто укажем на то, что, естественно, активные люди в меньшинстве, а пассивные люди в огромном большинстве. И вот, эти пассивные люди составляют то зеркало, более или менее статичное и вынужденное принимать все, что на него падает, а активные люди участвуют как исторические агенты в процессах, образующих сюжетную ткань истории. Можно сравнить, конечно, вот это «молчаливое большинство» со зрителями в театральном зале. Сравнение будет очень емкое и подходящее со многих сторон. Действительно, в театральном зале зрители молчат, пассивны, они смотрят, – и на сцене происходит собственно действо, которое имеет смысл, временную развертку, сюжетную динамику перехода от одного акта к другому, и у него есть начало и конец, катарсис и некий выход на конечный итог. Но сравнение будет неполным, потому что то, что происходит на сцене, происходит таким образом, что сидящие в зале – это бенефициары смыслового послания. Это для них разыгрывается, это им все посылается, это они должны сопережить катарсис на сцене и выйти очищенными, обновленными и приблизившимися к какому-то «схватыванию» своего собственного участия в «макропьесе». А вот в жизни «молчаливое большинство» не является бенефициаром, оно является, наоборот, дающей, эксплуатируемой, выжимаемой, отчуждаемой стороной.
Из книги «Логика монотеизма», 2021 г.
Под этим я имею в виду, что фоном человеческого общества, зеркалом человеческого общества в его исторической динамике, структурировании, в его процессах, деятельности является «человек молчащий», пассивный, – те, которые представляют собой огромное большинство живущих на планете. И – что самое удивительное – которых гораздо больше в городе, чем, например, в селе. То есть в селе человек – не молчащий, но человек, попадая из села в город, становится человеком молчащим.
«Молчаливое большинство» – так называют этих людей. Название давно уже отработанное, – правда, применялось в разных случаях с разным углом зрения. Есть еще другое выражение, примененное, по-моему, американскими социологами, – dispossessed majority, «обездоленное большинство». Я считаю, что это очень тесно связанные термины, но мне предпочтительно говорить о «молчаливом большинстве», потому что «молчаливое большинство» соответствует другой, позже возникающей проблематике, – наступлению посткоммуникативной эры. То есть посткоммуникация как некая форма антидискурса, или контрдискурса, который возникает на очень поздних этапах развития бюрократического государства. Это очень тесно связано с феноменологией «молчаливого большинства».
«Молчаливое большинство» – это, как я уже сказал, в основе своей человек пассивный. Есть в теологической антропологии достаточно условное, но тем не менее на практике эффективное подразумевание, что есть два типа человеческих существ. Пассивные люди и активные люди. Мы пока не будем вдаваться, что такое пассивность, активность, мы ограничимся интуитивно схватываемым объемом этих понятий. Просто укажем на то, что, естественно, активные люди в меньшинстве, а пассивные люди в огромном большинстве. И вот, эти пассивные люди составляют то зеркало, более или менее статичное и вынужденное принимать все, что на него падает, а активные люди участвуют как исторические агенты в процессах, образующих сюжетную ткань истории. Можно сравнить, конечно, вот это «молчаливое большинство» со зрителями в театральном зале. Сравнение будет очень емкое и подходящее со многих сторон. Действительно, в театральном зале зрители молчат, пассивны, они смотрят, – и на сцене происходит собственно действо, которое имеет смысл, временную развертку, сюжетную динамику перехода от одного акта к другому, и у него есть начало и конец, катарсис и некий выход на конечный итог. Но сравнение будет неполным, потому что то, что происходит на сцене, происходит таким образом, что сидящие в зале – это бенефициары смыслового послания. Это для них разыгрывается, это им все посылается, это они должны сопережить катарсис на сцене и выйти очищенными, обновленными и приблизившимися к какому-то «схватыванию» своего собственного участия в «макропьесе». А вот в жизни «молчаливое большинство» не является бенефициаром, оно является, наоборот, дающей, эксплуатируемой, выжимаемой, отчуждаемой стороной.
Из книги «Логика монотеизма», 2021 г.
05.04.202507:01
#цитата
К сожалению, Россия представляет собой не партнера, а сателлита США. Те, кто думают, что Россия противостоит американской политике в мире, глубоко заблуждаются, потому что Россия эту американскую политику обеспечивает и поддерживает. Россия является функцией от западной политики в регионе, и все. На самом деле существует масса иллюзий и мифов, которые мешают это понять. В частности — что американцы добивались свержения Асада. Они никогда этого не делали и всегда удерживали его на месте. Если снять шоры с глаз, то становится понятным, что деятельность России является продолжением деятельности Запада.
С 2011 года нам вешают лапшу по поводу того, то Запад хочет свергнуть Асада. Но грязная работа достается России, а Соединенные Штаты выступают перед мусульманами мира, показывая, что они сторонники их воли и Асад должен быть свергнут, должен уйти. Если США скажут, что Асад их любимый и вполне нужный им диктатор, то это будет вызов мировой исламской общественности, которая воспринимает Асада как кровавого диктатора. Поэтому они говорят, что он должен уйти, а на практике они делают все, чтобы его оставить. Фактически исполнителями по этому вопросу являются Россия и Иран. Иран тоже позиционируется в качестве антиамериканской страны, но на самом деле, подковерно он очень плотно работает с американцами.
Из интервью для Sobesednik.ru, 2016 г.
К сожалению, Россия представляет собой не партнера, а сателлита США. Те, кто думают, что Россия противостоит американской политике в мире, глубоко заблуждаются, потому что Россия эту американскую политику обеспечивает и поддерживает. Россия является функцией от западной политики в регионе, и все. На самом деле существует масса иллюзий и мифов, которые мешают это понять. В частности — что американцы добивались свержения Асада. Они никогда этого не делали и всегда удерживали его на месте. Если снять шоры с глаз, то становится понятным, что деятельность России является продолжением деятельности Запада.
С 2011 года нам вешают лапшу по поводу того, то Запад хочет свергнуть Асада. Но грязная работа достается России, а Соединенные Штаты выступают перед мусульманами мира, показывая, что они сторонники их воли и Асад должен быть свергнут, должен уйти. Если США скажут, что Асад их любимый и вполне нужный им диктатор, то это будет вызов мировой исламской общественности, которая воспринимает Асада как кровавого диктатора. Поэтому они говорят, что он должен уйти, а на практике они делают все, чтобы его оставить. Фактически исполнителями по этому вопросу являются Россия и Иран. Иран тоже позиционируется в качестве антиамериканской страны, но на самом деле, подковерно он очень плотно работает с американцами.
Из интервью для Sobesednik.ru, 2016 г.
05.04.202505:01
Подпишитесь на новый канал, посвященный трудам Гейдара Джемаля, в Инстаграм.
https://www.instagram.com/heydar_dzhemal?igsh=MXNxc2tzN255YnV4bA==
https://www.instagram.com/heydar_dzhemal?igsh=MXNxc2tzN255YnV4bA==
04.04.202505:01
#цитата
Прежде всего, есть несколько сценариев: есть сценарий традиционалистского клуба, который стремится вытеснить с исторической сцены либералов и восстановить свои властные полномочия и реальный статус, существовавшие до 1914 года. Этот план заключается в том, что должны быть разгромлены такие империалистические страны «третьего порядка», как Россия, Китай и Индия, которые являются точками сборки для национальных суверенитетов меньшего уровня, так называемых «стран-объектов». После этого будет ликвидирована республиканская конституционная модель государственного управления в США.
Бжезинский в своей книге «Великая Шахматная доска» писал, что конституционная модель республиканской политической организации США не позволяет осуществить мобилизацию общества имперского типа такого уровня, который требуется при серьёзных вызовах критического масштаба, когда есть необходимость переходить к «ручному управлению» миром и в буквальном смысле ставить его на колени.
Конституционный строй не позволяет эффективно мобилизовать нацию. Этот вопрос будет решен также, какон решался в древнем Риме при переходе от республики к империи, когда фактическая империя, будучи юридически республикой, не могла в достаточной мере встретить вызовы со стороны окружающего мира. Поэтому возникла необходимость создавать систему вертикальной власти, имперскую диктатуру, автократию. Вот сегодня в США будет произведена попытка это осуществить. Это практически неизбежно.
Следующим этапом будет попытка ликвидации национальных суверенитетов. Речь идёт о россыпи стран-объектов в геополитической игре, составляющих массовку в Ассамблее ООН.
Будет формироваться глобальная диктатура на базе сегодняшних международных институтов и структур, будут формироваться частные военные компании, которые встанут на смену национальных армий. Этот процесс уже запущен в полной мере, и таких компаний многие десятки, действующих по всему миру.
Следующий этап будет переход от политэкономической формации потребительского общества к постпотребительскому обществу с неэкономическими методами принуждения, с неофеодальной организацией труда, при которой экономика будет «умной экономикой».
Но это будет экономика, основанная на сверхжёсткой эксплуатации людей, «прикованных» к терминалам компьютеров. Эти интеллектуальные рабы будут в круглосуточном режиме компьютерного интерактива решать разнообразные проблемы в интересах бенефициаров, иными словами, сверхэлит. Они будут реализовывать технические и научные проекты для удовлетворения материальных потребностей этого достаточно узкого круга. Все остальные будут выведены за пределы этого глобального мегаполиса и превратятся в человеческий балласт, постепенно сводимый на «нет».
Однако не всё так гладко у «хозяев жизни»! Этим планам противостоит в наши дни поднимающее голову протестное движение, которое связано с вызовом мировому порядку со стороны политического ислама, который бросает вызов глобальной системе. Планы «верхов» столкнутся с всеобщей гражданской войной. Она будет развязана по всему миру теми самыми массами, выведение из истории и постепенное уничтожение которых предполагается Традиционалистским клубом. Катализатором и опорой этого сопротивления будут только радикалы, в первую очередь, политический ислам.
Из интервью АМИ «Новости-Азербайджан», 2015 г.
Прежде всего, есть несколько сценариев: есть сценарий традиционалистского клуба, который стремится вытеснить с исторической сцены либералов и восстановить свои властные полномочия и реальный статус, существовавшие до 1914 года. Этот план заключается в том, что должны быть разгромлены такие империалистические страны «третьего порядка», как Россия, Китай и Индия, которые являются точками сборки для национальных суверенитетов меньшего уровня, так называемых «стран-объектов». После этого будет ликвидирована республиканская конституционная модель государственного управления в США.
Бжезинский в своей книге «Великая Шахматная доска» писал, что конституционная модель республиканской политической организации США не позволяет осуществить мобилизацию общества имперского типа такого уровня, который требуется при серьёзных вызовах критического масштаба, когда есть необходимость переходить к «ручному управлению» миром и в буквальном смысле ставить его на колени.
Конституционный строй не позволяет эффективно мобилизовать нацию. Этот вопрос будет решен также, какон решался в древнем Риме при переходе от республики к империи, когда фактическая империя, будучи юридически республикой, не могла в достаточной мере встретить вызовы со стороны окружающего мира. Поэтому возникла необходимость создавать систему вертикальной власти, имперскую диктатуру, автократию. Вот сегодня в США будет произведена попытка это осуществить. Это практически неизбежно.
Следующим этапом будет попытка ликвидации национальных суверенитетов. Речь идёт о россыпи стран-объектов в геополитической игре, составляющих массовку в Ассамблее ООН.
Будет формироваться глобальная диктатура на базе сегодняшних международных институтов и структур, будут формироваться частные военные компании, которые встанут на смену национальных армий. Этот процесс уже запущен в полной мере, и таких компаний многие десятки, действующих по всему миру.
Следующий этап будет переход от политэкономической формации потребительского общества к постпотребительскому обществу с неэкономическими методами принуждения, с неофеодальной организацией труда, при которой экономика будет «умной экономикой».
Но это будет экономика, основанная на сверхжёсткой эксплуатации людей, «прикованных» к терминалам компьютеров. Эти интеллектуальные рабы будут в круглосуточном режиме компьютерного интерактива решать разнообразные проблемы в интересах бенефициаров, иными словами, сверхэлит. Они будут реализовывать технические и научные проекты для удовлетворения материальных потребностей этого достаточно узкого круга. Все остальные будут выведены за пределы этого глобального мегаполиса и превратятся в человеческий балласт, постепенно сводимый на «нет».
Однако не всё так гладко у «хозяев жизни»! Этим планам противостоит в наши дни поднимающее голову протестное движение, которое связано с вызовом мировому порядку со стороны политического ислама, который бросает вызов глобальной системе. Планы «верхов» столкнутся с всеобщей гражданской войной. Она будет развязана по всему миру теми самыми массами, выведение из истории и постепенное уничтожение которых предполагается Традиционалистским клубом. Катализатором и опорой этого сопротивления будут только радикалы, в первую очередь, политический ислам.
Из интервью АМИ «Новости-Азербайджан», 2015 г.
03.04.202505:01
#цитата
Слово «революция» даже на бессознательном, инстинктивном уровне, обладает странной зажигающей притягательностью. Оно заставляет человека внутренне дрогнуть, мобилизоваться.
Отвлекаясь от бездонной перспективы сопоставления традиции и революции, следует отметить, что есть особое качество, которое лежит на человеке, называющим себя революционером. На нем лежит особая харизматическая печать. Часто в таких нонконформистских кругах, которые противостоят социуму, можно услышать споры о том, кто является революционером больше, кто меньше, у кого только революционная фраза и слово, а у кого — дело. За этим стоит инстинктивное понимание того, что революционер — это человек, отмеченный особым качеством экзистенции. Он просто по своей биохимии является носителем экстремальной альтернативы существующему. В некотором смысле, революционер — это своего рода посвященный по рождению, включенный в некое особое, сопряженное со многими тайнами существования, измерение.
Гейдар Джемаль, Из книги "Революция пророков".
Слово «революция» даже на бессознательном, инстинктивном уровне, обладает странной зажигающей притягательностью. Оно заставляет человека внутренне дрогнуть, мобилизоваться.
Отвлекаясь от бездонной перспективы сопоставления традиции и революции, следует отметить, что есть особое качество, которое лежит на человеке, называющим себя революционером. На нем лежит особая харизматическая печать. Часто в таких нонконформистских кругах, которые противостоят социуму, можно услышать споры о том, кто является революционером больше, кто меньше, у кого только революционная фраза и слово, а у кого — дело. За этим стоит инстинктивное понимание того, что революционер — это человек, отмеченный особым качеством экзистенции. Он просто по своей биохимии является носителем экстремальной альтернативы существующему. В некотором смысле, революционер — это своего рода посвященный по рождению, включенный в некое особое, сопряженное со многими тайнами существования, измерение.
Гейдар Джемаль, Из книги "Революция пророков".
记录
10.04.202523:59
5.5K订阅者11.01.202523:59
200引用指数03.10.202423:59
32.2K每帖平均覆盖率26.03.202523:59
1.4K广告帖子的平均覆盖率14.03.202523:59
14.41%ER03.10.202423:59
648.32%ERR登录以解锁更多功能。