Dr. Bormotucher

Например, по стословному списку выходило, что ближайшим родственником татарского языка является узбекский язык. Но те, кто знаком с тюркологией прекрасно видят, что на территории Поволжья в качестве литературного языка до 20-х гг. XX-го века использовался язык, так называемый, «поволжский тюрки», который был основан на чагатайской норме(*). Чагатайский язык исторически – это язык Чагатаева улуса, то есть территории современной Средней Азии. Это язык тюркского населения, потомком которого является узбекский. То есть, у них была узбекская языковая норма с некоторым поволжскими вкраплениями. В словарь попадали слова, которые были типичными для престижного литературного чагатайского языка. Разумеется, не исчезали те свои слова, которые находили поддержку в этом же чагатайском языке".

Чужеродный литературный язык в процессе его использования приспосабливается к языковым (прежде всего фонетическим) нормам родного языка. Поэтому рецитация и издание «Кысса-и Юсуф» [Кул Гали] должны следовать нормам татарского языка, как и рецитация и издание любого памятника древней литературы, связанного функциональными отношениями с иноязычной средой. Однако огузированный язык ["Кысса-и Юсуф"] - не единственный представитель литературного языка тюркоязычного Поволжья в XIII—XIV вв.
Другой вид литературного языка воплощен в прозаическом произведении «Кысас-уль-Анбия» Рабгузи, сохраняющем в наибольшей степени хорезмско-тюркскую основу, граничащую с более древней караханидско-уйгурской.
Третий вид - язык поэмы «Хосров и Ширин» Кутба, продолжающий поволжско-кипчакскую традицию.
В более позднее время (XVI-XVII вв.) появляется еще один вид,
основанный на чагатайской традиции. Все эти разновидности поволжского «тюрки», как принято именовать в научной литературе язык, можно было бы назвать, имея в виду конкретную обстановку, региональными вариантами старотатарского литературного языка. Каждый из вариантов связан с определенным литературным направлением.
Нельзя не заметить эти направления в развитии литературного языка Поволжья XIII-XIV вв.: одна группа писателей и поэтов придерживалась архаизованного и для того времени языка, другая использовала язык, хранящий общекипчакскую основу, третья прибегала к языку с огузской окраской; на смену им пришел язык, в наибольшей мере отражавший народную основу.
...Следует говорить не об отсутствии нормы, а о ее вариативности... Исходя из этого представления, язык «Кысса-и Юсуф» надо считать одним из региональных вариантов старотатарского (или древнетатарского) литературного языка.
Следует помнить и другое. Названные выше произведения обладали, очевидно, в свое время огромной силой эстетического, художественного воздействия на слушателей. Не случайно некоторые из них сохранились в народном обиходе до настоящего времени: это «Кыссас-уль-Анбия» Рабгузи и в особенности «Кысса-и Юсуф» Кул Гали.

В частности, они говорят: турецкий язык уже разработан. Лучше принять уже разработанный язык [в качестве литературного], чем мучиться, дорабатывая казанский язык... Это все равно, что предлагать маленькому ребенку, одетому в повседневную детскую одежду, одеть не по размеру большую, красиво пошитую отцовскую шубу... Таким же недоразумением является предлагать казанцам, в сфере науки и образования, языка и литературы подобным детям, безоговорочно принять турецкий язык. Еще говорят, что говорящих на казанском языке очень мало, тогда как на турецком языке говорит около 100 миллионов мусульман. Я же утверждаю, что книгу, написанную на казанском языке, поймет около 15 миллионов российских тюрков. Понимающих же книгу, написанную на турецком языке, уснащенном арабскими заимствованиями, и в самой Турции наберется не более 3-4 миллионов, что признают и сами турецкие писатели... Для единства тюрок не обязательно, чтобы все тюркские народы говорили и писали на одном языке или наречии. Достаточно, чтобы используемые ими языки были тюркскими. Ибо кроме этого есть ислам, объединяющий не только тюрков, но и всех правоверных, и нет более мощного объединяющего фактора.

Область применения "тюрки" расширяется за счет арабского языка. Так хутба (обязательная проповедь во время праздничного богослужения в пятницу) всегда произносилась на арабском языке, причем молящиеся мусульмане, не понимая этой проповеди, часто дремали или думали каждый о своем. В последнее же время некоторые из молодых мулл начали прибегать во время проповеди к татарскому языку(*). В отчетном году появился целый сборник мусульманских проповедей на языке "тюрки", под названием "Тюрки хутбалар" ("Проповеди на языке тюрки", соч. муллы Нияза Сулейманова Омского, изд. в Оренбурге). Татарская пресса немедленно оценила по достоинству это явление и усердно рекомендовала издание вниманию приходских мулл России. В мектебах и отчасти медресах язык "тюрки" все более применяется также и при преподавании религии и религиозного учения о нравственности. Молитвы, тексты Корана, изречения, предания помещаются в учебниках для школ с переводом на татарский язык. Даже классические сочинения средневековых мусульманских авторов переводятся на ”тюрки” (пока невысокого достоинства в смысле чистоты и удобопонятности). В отчетном году издан даже арабский текст Корана с вольным переводом его на татарский язык казанского, будто бы, наречия (”Тасгиль ель-баян фи тафсир-ель-Коран”, соч. М.С.Иманкулова. Казань, 1910 г.)(**). При существовании мусульманского учения для перевода, указанное выше издание является большим торжеством языка ”тюрки”. Что же касается преподавания общих предметов в мусульманской школе, то оно исключительно ведется на языке ”тюрки”, причем в конце отчетного года было приступлено к ознакомлению учащихся с ”тюрки”, как с языком изящной литературы, изданием особой учебной хрестоматии (”Мектебда миллий адабиат дарсляри”, т.е. ”Уроки национальной изящной литературы в мектебе” т. 1-й, сост. Абдалла Тукаев, Казань). Эта хрестоматия содержит в себе отрывки из лучших сочинений современных татарских писателей и очевидно рассчитана на большое распространение в мектебах России.

Всевышний Аллах - Тенгри
Пророк (С.А.В.) - Тенгри ильчиси(**)
Коран - ярлык (букв. "указ, приказ").

Главною особенностью произведений печати на татарском языке, как прогрессивного, так и открыто оппозиционного направлений, является их сильно выраженный националистический характер: им отличается даже единственный в татарской печати умеренный орган, еженедельник ”Терджиман” ("Переводчик” — в Бахчисарае), придерживающийся в общеполитических вопросах программы Союза 17-го октября. Правда, в настоящем своем виде ни повременная пресса, ни книжная печать вообще, не могут служить верными показателями общего настроения мусульманской интеллигенции: условия, в которые поставлена ныне печать, делают невозможным явную пропаганду противогосударственных идей. Однако, если, по сравнению с последним шестилетием, считая с 1905 года, передовая часть татарского общества — насколько это проявляется в прессе — как бы отказалась от своих широких планов достижения национальной автономии, отчасти намеченных на 1-м Всероссийском съезде мусульман, то, вместе с тем, эта интеллигенция не сделала также ни одного шага, чтобы приблизиться к пониманию своих задач, в качестве неразрывной части того государства, в котором она живет и интересы которого она должна была бы, прежде всего, иметь в виду. Отчуждение от России и всего русского красной нитью проходит через всю татарскую литературу, занятую исключительно интересами местными и узкоплеменными, или же всего мусульманства, как целого, в религиозном и политическом отношениях.