Мы с нашими инструкторами в процессе подготовки поговорили, что в какие-то праздники, в моменты, когда есть чем гордиться – люди выставляют флаги. Все согласились, поцокали языком, сказали, хорошая идея, давайте сделаем.

…из Украины звонили. Это тогда еще, в 1991 году. Корреспондент спрашивает: „Ты ж что же москалям продався. А ну вертайся до дому!“. Это тогда еще. 91 год! Мобильных не было, на домашний телефон звонили. И сыну тоже.

Поднялся я туда с флагом, посмотрел вниз, вижу, башня Софора сходится вниз, к станции. Это примерно пятый этаж. Страшно. А под станцией еще четыреста километров до Земли. Но страшно только эти 15 метров до станции. К тому же, это был седьмой час работы, в скафандре закончилась вода для охлаждения, и только в тень вошел — началось запотевание... И светильники скафандра засвечивали стекло шлема, так что ничего не было видно.

«Сергей Крикалев совершил настоящий подвиг: он в одиночку выполнил большую часть программы выхода в открытый космос. Даже при малейшей неточности с закреплением Сергей мог оказаться в свободном полете и его некому было бы спасти. Скафандр командира в это время был подстыкован к бортовой системе жизнеобеспечения и оказать помощь он не смог бы».

Как заметили операторы, 19 августа после сообщения о том, что власть перешла в руки ГКЧП, на борту воцарилось недоуменное молчание. В последующие дни мы передавали на борт как указы ГКЧП, так и Указы Президента России. Наряду с программой «Время» транслировались передачи «Эхо Москвы». Но комментариев, возгласов не было, этот экипаж вообще отличается большой сдержанностью. К тому же именно на эти дни выпала особо напряженная работа по встрече очередного грузового корабля.

В Космическом агентстве собрали комиссию, на которой я представлял Токтара Аубакирова. На комиссии вместе со мной был и Вадим Иванович Петров. Но по тону, в котором проходило обсуждение, я понял: необходимо еще раз встречаться с Назарбаевым. Как я и предполагал, члены комиссии стали говорить о том, что есть график, все давно спланировано, подготовка космонавта к полету - очень трудоемкая работа, требует большого цикла, короче, "разводили" дело по большому кругу. Мы с ними немного поспорили, но до конфликта дело не дошло, а это было главным. Правда, я понял, что, хотя веских аргументов в защиту своей позиции у них нет, они все равно будут стоять на своем. Мы тоже остались при своем мнении, но зато теперь точно знали их позицию. Когда мы разошлись, они считали себя победителями и даже успокаивали Токтара: мол, он обязательно полетит в космос, но попозже. Мы тоже успокаивали расстроенного Токтара, и я ему сказал: теперь мы знаем, как их победить. <…> Он [Назарбаев] позвонил Язову, и второе указание министра обороны уже было воспринято как приказ - дело закрутилось немедленно. И уже через полгода Токтар полетел в космос. Мы были рады за него от души, были рады за казахов, что у них появился свой летчик-космонавт. И вдвойне приятно нам было то, что этот космонавт - летчик-испытатель с нашей фирмы.