Записки о Средневековье / Notatki o Średniowieczu / Medieval Notes
https://boosty.to/medievalnotes/donate
Купить рекламу: https://telega.in/c/medievalnotes
либо напрямую по адресу: @romanbudkov
https://knd.gov.ru/license?
id=676ba4211e4e233a717d308e®istryType=bloggersPermission
Купить рекламу: https://telega.in/c/medievalnotes
либо напрямую по адресу: @romanbudkov
https://knd.gov.ru/license?
id=676ba4211e4e233a717d308e®istryType=bloggersPermission
TGlist рейтинг
0
0
ТипАчык
Текшерүү
ТекшерилбегенИшенимдүүлүк
ИшенимсизОрдуРосія
ТилиБашка
Канал түзүлгөн датаApr 08, 2022
TGlistке кошулган дата
Aug 30, 2024Тиркелген топ
Записки о Средневековье
35
Рекорддор
10.04.202523:59
14.8KКатталгандар12.11.202423:59
500Цитация индекси24.03.202523:59
1.4K1 посттун көрүүлөрү07.04.202514:15
1.4K1 жарнама посттун көрүүлөрү28.01.202523:59
8.48%ER12.10.202423:59
9.52%ERRӨнүгүү
Катталуучулар
Citation индекси
Бир посттун көрүүсү
Жарнамалык посттун көрүүсү
ER
ERR
Записки о Средневековье / Notatki o Średniowieczu / Medieval Notes популярдуу жазуулары
29.03.202513:17
Появление христианской модели брака в средние века
Мужчина в Средние века имеет право предаваться чувственным удовольствиям, а женщина должна оставаться образцом верности и скромности. До XI в. в знатных семьях нередки близкородственные отношения, разводы из-за бесплодия супруги, измены и внебрачное сожительство, а также отказ от венчания при заключении брака. Григорианская реформа ставит своей целью закрепление христианской модели брака (который начиная с XIII в. невозможно заключить без таинства венчания) и борьбу с внебрачным сожительством священнослужителей. Победа григорианцев остается неполной: представители Церкви, уличенные в таком сожительстве, не подвергаются никакому наказанию со стороны епископа, за исключением случаев возникновения скандала. Христианская модель брака понемногу принимается обществом, но не без нарушений правил, с которыми Церковь не в силах справиться. Ей приходится освящать вторые и даже третьи браки, так как в конце Средневековья средняя продолжительность семейных отношений представителей аристократии не превышает 10–15 лет.
Проблемы, касающиеся супружеской неверности, вскоре перестают относиться к юрисдикции Церкви и часто решаются либо с помощью кровной мести, либо посредством жестокого народного суда (любовников раздевают догола и прогоняют по всей деревне). В XIII–XIV вв. юристы, занимающиеся гражданским правом, считают сожительство неофициальным браком. На проституцию зачастую просто закрывают глаза. Наконец, большая разница в возрасте между молодоженами – девушка 14–15 лет нередко выходит замуж за гораздо более зрелого мужчину – перестает являться чем-то постыдным. Обязательство обзавестись потомством, непременно связанное с христианской моделью брака, находит свое отражение в появившейся в XIII в. свадебной традиции обсыпания жениха и невесты зерном (при этом гости обычно кричат «больше, больше!»), а также в нередком публичном осмеянии пар, не имеющих детей. Тем не менее, женщины уже прибегают к искусственному прерыванию беременности (которое осуществляется с помощью различных трав, снадобий и умерщвления плода), более распространенному в городах, чем в сельской местности.
Мужчина в Средние века имеет право предаваться чувственным удовольствиям, а женщина должна оставаться образцом верности и скромности. До XI в. в знатных семьях нередки близкородственные отношения, разводы из-за бесплодия супруги, измены и внебрачное сожительство, а также отказ от венчания при заключении брака. Григорианская реформа ставит своей целью закрепление христианской модели брака (который начиная с XIII в. невозможно заключить без таинства венчания) и борьбу с внебрачным сожительством священнослужителей. Победа григорианцев остается неполной: представители Церкви, уличенные в таком сожительстве, не подвергаются никакому наказанию со стороны епископа, за исключением случаев возникновения скандала. Христианская модель брака понемногу принимается обществом, но не без нарушений правил, с которыми Церковь не в силах справиться. Ей приходится освящать вторые и даже третьи браки, так как в конце Средневековья средняя продолжительность семейных отношений представителей аристократии не превышает 10–15 лет.
Проблемы, касающиеся супружеской неверности, вскоре перестают относиться к юрисдикции Церкви и часто решаются либо с помощью кровной мести, либо посредством жестокого народного суда (любовников раздевают догола и прогоняют по всей деревне). В XIII–XIV вв. юристы, занимающиеся гражданским правом, считают сожительство неофициальным браком. На проституцию зачастую просто закрывают глаза. Наконец, большая разница в возрасте между молодоженами – девушка 14–15 лет нередко выходит замуж за гораздо более зрелого мужчину – перестает являться чем-то постыдным. Обязательство обзавестись потомством, непременно связанное с христианской моделью брака, находит свое отражение в появившейся в XIII в. свадебной традиции обсыпания жениха и невесты зерном (при этом гости обычно кричат «больше, больше!»), а также в нередком публичном осмеянии пар, не имеющих детей. Тем не менее, женщины уже прибегают к искусственному прерыванию беременности (которое осуществляется с помощью различных трав, снадобий и умерщвления плода), более распространенному в городах, чем в сельской местности.
26.03.202516:33
Средневековые витражи
С приходом готического стиля фрески понемногу заменяются витражами, а скульптурные украшения становятся все менее похожи на аналогичные детали романских церквей. Со временем витражи полностью заменяют настенные росписи и становятся основными декоративными элементами новых соборов. В Шартрском соборе, витражи в котором начинают устанавливать примерно в 1200 г., они состоят из множества стекол, на которые нанесены различные изображения на религиозные темы, вписанные в прямоугольные или круглые секции. Но вместе с тем в оформлении готических соборов начинают использоваться и скульптурные элементы. Площадь витражей Шартрского собора поражает воображение: 164 оконных проема, которые все вместе составляют более 2600 квадратных метров стекла. Их установка длилась примерно с 1200 по 1236 гг. Нижние элементы витражей выполнены в виде изображений, разделенных на небольшие секции, а на верхних представлены одна или две крупные фигуры. На розах трансепта (поперечного нефа) изображены отдельные персонажи, сгруппированные вокруг центрального сюжета. Такая сложная структура витражей со временем получает широкое распространение, а при их создании используются все новые изобразительные приемы: около 1270 г. художник, расписывающий витражи базилики Святого Урбана в Труа, умело играет на контрасте, изображая высокие ярко раскрашенные фигуры в окружении орнаментов, выполненных серой светящейся краской.
Начиная с 1310 г. (в основном в Руане) использование краски «желтое серебро» придает витражам дополнительную яркость. Теперь готическая архитектура начинает в полной мере соответствовать определению историка Андре Воше, который назовет ее «искусством света и ритма».
Скульптурные украшения новых соборов также эволюционируют, но этот процесс происходит постепенно: на первых порах ясно прослеживается связь между декоративными элементами романских церквей Лангедока и Бургундии и статуями, впервые использованными в готической архитектуре (собор в Шартре).
Готическая скульптура поначалу отказывается от украшения капителей колонн, придавая большее значение порталу собора, который нередко делают тройным (как в том же Шартре): в центре западного портала изображен Иисус на престоле (окруженный сценами из Апокалипсиса), справа – Богородица на престоле (в окружении сцен детства и взросления Христа), а слева – Вознесение Христа. Между ними располагаются колонны со скульптурами. Визуально отделенные от колонн, которые служат им опорой, выдающиеся вперед статуи как будто парят над окружающим пространством. Недавний демонтаж одной из этих скульптур показал, что их задняя часть повторяет форму колонн, но они тем не менее не составляют с ними одно целое. В арках сводов можно увидеть скульптурные элементы, посвященные свободным наукам, а также изображения античных мудрецов, в чем можно усмотреть аллюзию на образование, получаемое в кафедральной школе Шартра.
С приходом готического стиля фрески понемногу заменяются витражами, а скульптурные украшения становятся все менее похожи на аналогичные детали романских церквей. Со временем витражи полностью заменяют настенные росписи и становятся основными декоративными элементами новых соборов. В Шартрском соборе, витражи в котором начинают устанавливать примерно в 1200 г., они состоят из множества стекол, на которые нанесены различные изображения на религиозные темы, вписанные в прямоугольные или круглые секции. Но вместе с тем в оформлении готических соборов начинают использоваться и скульптурные элементы. Площадь витражей Шартрского собора поражает воображение: 164 оконных проема, которые все вместе составляют более 2600 квадратных метров стекла. Их установка длилась примерно с 1200 по 1236 гг. Нижние элементы витражей выполнены в виде изображений, разделенных на небольшие секции, а на верхних представлены одна или две крупные фигуры. На розах трансепта (поперечного нефа) изображены отдельные персонажи, сгруппированные вокруг центрального сюжета. Такая сложная структура витражей со временем получает широкое распространение, а при их создании используются все новые изобразительные приемы: около 1270 г. художник, расписывающий витражи базилики Святого Урбана в Труа, умело играет на контрасте, изображая высокие ярко раскрашенные фигуры в окружении орнаментов, выполненных серой светящейся краской.
Начиная с 1310 г. (в основном в Руане) использование краски «желтое серебро» придает витражам дополнительную яркость. Теперь готическая архитектура начинает в полной мере соответствовать определению историка Андре Воше, который назовет ее «искусством света и ритма».
Скульптурные украшения новых соборов также эволюционируют, но этот процесс происходит постепенно: на первых порах ясно прослеживается связь между декоративными элементами романских церквей Лангедока и Бургундии и статуями, впервые использованными в готической архитектуре (собор в Шартре).
Готическая скульптура поначалу отказывается от украшения капителей колонн, придавая большее значение порталу собора, который нередко делают тройным (как в том же Шартре): в центре западного портала изображен Иисус на престоле (окруженный сценами из Апокалипсиса), справа – Богородица на престоле (в окружении сцен детства и взросления Христа), а слева – Вознесение Христа. Между ними располагаются колонны со скульптурами. Визуально отделенные от колонн, которые служат им опорой, выдающиеся вперед статуи как будто парят над окружающим пространством. Недавний демонтаж одной из этих скульптур показал, что их задняя часть повторяет форму колонн, но они тем не менее не составляют с ними одно целое. В арках сводов можно увидеть скульптурные элементы, посвященные свободным наукам, а также изображения античных мудрецов, в чем можно усмотреть аллюзию на образование, получаемое в кафедральной школе Шартра.
10.04.202513:14
Крупное землевладение в эпоху феодализма было неразрывно связано с властью над крестьянами, с политическим могуществом. Феодалы владели не только сёлами и городами, но и имели на территории своих вотчин укреплённые замки, содержали войска, собирали налоги, взимали проездные пошлины и торговые поборы. Они были привилегированным сословием, именовали себя «благородными», имели наследственные прозвища, знамёна и гербы. Феодалы могли судить своих крестьян, подвергать их заключению, пыткам, даже казнить. Помимо государственной администрации в вотчинах у крупных панов и монастырей были свои военачальники и воины, сборщики податей и пошлин, следователи и судьи, тюремщики и палачи. Крупные духовные и светские феодалы очень мало зависели от центрального правительства, не соблюдали его законов, многие магнаты чувствовали себя почти самостоятельными государями. Они воевали между собой, имели своих вассалов — рыцарей, раздавали им земли либо отдельные доходные статьи, которые отнимали по своему усмотрению. В самом низу феодальной иерархической лестницы находились мелкие земаны, державшие земли более крупных феодалов и обязанные за это нести службу, чаще всего военную, в пользу последних. Крупные феодалы в свою очередь являлись вассалами могущественных панов или богатых монастырей. Такая феодальная лестница насчитывала иной раз немало ступеней от мелкого шляхтича до короля, который считался верховным сюзереном всех феодалов страны. На практике королям приходилось покупать верность своих сильных вассалов подачками и уступками, так что земельные владения чешских королей постепенно сокращались, а вотчины панов, епископов и монастырей неуклонно росли.
Вотчины, принадлежавшие одному феодалу-владельцу, были фактически не связаны между собой сколько-нибудь прочными экономическими нитями. Хозяйство в них велось одинаково, результат был примерно один и тот же, и потому отдельные вотчины вполне могли обходиться одна без другой. Связующим звеном между ними выступал феодал, собственностью которого они являлись. При таком положении дел хозяйство велось в сущности одинаковым способом и во владениях магната, насчитывавшего десятки вотчин, и во владениях земана, всё имущество которого составлял полуразвалившийся, но укреплённый двор да несколько ланов земли.
В каждой вотчине пан или монастырь обычно присваивали себе лучшие и наиболее удобно расположенные участки. Поэтому барская запашка не представляла собой сплошного массива. Она была разбросана самым причудливым образом вперемежку с крестьянскими наделами. Неизбежная при этом чересполосица создавала в каждом феодальном хозяйстве принудительный севооборот. Господские участки обрабатывались и убирались принудительным барщинным трудом крестьян — держателей наделов. Сельскохозяйственная техника оставалась чрезвычайно низкой. Собственного сельскохозяйственного инвентаря феодалы обычно не имели или почти не имели. Крестьяне работали на барской запашке с помощью тех же орудий и скота, которыми пользовались на своих полосах. Так как подневольный труд крестьян был малопроизводителен, общий уровень сельскохозяйственного производства в стране поднимался очень медленно и главным источником повышения доходов феодала было усиление эксплуатации крестьян.
Вотчины, принадлежавшие одному феодалу-владельцу, были фактически не связаны между собой сколько-нибудь прочными экономическими нитями. Хозяйство в них велось одинаково, результат был примерно один и тот же, и потому отдельные вотчины вполне могли обходиться одна без другой. Связующим звеном между ними выступал феодал, собственностью которого они являлись. При таком положении дел хозяйство велось в сущности одинаковым способом и во владениях магната, насчитывавшего десятки вотчин, и во владениях земана, всё имущество которого составлял полуразвалившийся, но укреплённый двор да несколько ланов земли.
В каждой вотчине пан или монастырь обычно присваивали себе лучшие и наиболее удобно расположенные участки. Поэтому барская запашка не представляла собой сплошного массива. Она была разбросана самым причудливым образом вперемежку с крестьянскими наделами. Неизбежная при этом чересполосица создавала в каждом феодальном хозяйстве принудительный севооборот. Господские участки обрабатывались и убирались принудительным барщинным трудом крестьян — держателей наделов. Сельскохозяйственная техника оставалась чрезвычайно низкой. Собственного сельскохозяйственного инвентаря феодалы обычно не имели или почти не имели. Крестьяне работали на барской запашке с помощью тех же орудий и скота, которыми пользовались на своих полосах. Так как подневольный труд крестьян был малопроизводителен, общий уровень сельскохозяйственного производства в стране поднимался очень медленно и главным источником повышения доходов феодала было усиление эксплуатации крестьян.
21.03.202513:04
От романской до готической архитектуры
Ч.2
Начиная с 1140 г. основным религиозным архитектурным стилем становится готика (термин введен Рафаэлем, который хотел таким образом выразить свое пренебрежительное отношение к ней). Изначально для его обозначения используют выражение opus francigenum («французское искусство»), так как впервые здания такого типа начинают строить в Париже и его окрестностях. Принципы этой новой архитектуры изложены Сугерием (годы жизни – около 1081–1151), аббатом монастыря Сен-Дени. Он считает, что поскольку Бог является светом, создавшим все сущее, то и в здание, предназначенное для его прославления, должно проникать как можно больше света. В стенах оставляются длинные узкие щели, в которые вставляются массивные витражи, а своды облегчаются (теперь они поддерживаются стрельчатыми арками) и устремляются до головокружительных высот (что иногда становится причиной их обрушения, как это произошло с собором в Бове в 1284 г.). В архитектурном облике доминируют вертикальные линии – считается, что так молитвы верующих быстрее доходят до неба. Стрельчатые арки и контрфорсы (наружные опорные ребра) облегчают вставку массивных окон и витражей.
В 1140 г. Сугерий отдает распоряжение перестроить церковь монастыря Сен-Дени. В частности, убираются перегородки, отделяющие боковые приделы, благодаря чему дневной свет начинает попадать на балконы хоров через витражи. В этом же году открывается собор в Сансе – в нем сооружают шестигранный свод, лежащий на чередующихся сильных и слабых опорах колонн, как в Соборе Парижской Богоматери (начало строительства – 1163 г.). В важных городах страны появляются готические соборы весьма внушительных размеров. Решающую роль в этом строительстве приобретают архитекторы, например Виллар де Оннекур (годы жизни 1200–1250). Собор в Нуайоне (построен в 1150–1235 гг.) оснащают четырехуровневым фасадом, используя аркады, галереи, глухие аркатуры и сильно вытянутые в высоту окна. Соборы в Реймсе и Амьене знаменуют собой апогей готического стиля, называемый «лучезарной готикой». После 1260 г. новая архитектура доходит до юга Франции (Нарбонна, Клермон-Ферран, Лимож, Тулуза), Бургундии, восточных регионов (Мец) и Нормандии (аббатство Сент-Уэн в Руане), при этом строятся в основном соборы с единственным нефом. В начале XIV в. возникает «пламенеющая готика», для которой характерно богатое внешнее оформление, как правило – ажурные орнаменты из камня (соборы Святого Урбана в Труа, а также Святого Северина и Сен-Жермен л’Осеруа в Париже).
Ч.2
Начиная с 1140 г. основным религиозным архитектурным стилем становится готика (термин введен Рафаэлем, который хотел таким образом выразить свое пренебрежительное отношение к ней). Изначально для его обозначения используют выражение opus francigenum («французское искусство»), так как впервые здания такого типа начинают строить в Париже и его окрестностях. Принципы этой новой архитектуры изложены Сугерием (годы жизни – около 1081–1151), аббатом монастыря Сен-Дени. Он считает, что поскольку Бог является светом, создавшим все сущее, то и в здание, предназначенное для его прославления, должно проникать как можно больше света. В стенах оставляются длинные узкие щели, в которые вставляются массивные витражи, а своды облегчаются (теперь они поддерживаются стрельчатыми арками) и устремляются до головокружительных высот (что иногда становится причиной их обрушения, как это произошло с собором в Бове в 1284 г.). В архитектурном облике доминируют вертикальные линии – считается, что так молитвы верующих быстрее доходят до неба. Стрельчатые арки и контрфорсы (наружные опорные ребра) облегчают вставку массивных окон и витражей.
В 1140 г. Сугерий отдает распоряжение перестроить церковь монастыря Сен-Дени. В частности, убираются перегородки, отделяющие боковые приделы, благодаря чему дневной свет начинает попадать на балконы хоров через витражи. В этом же году открывается собор в Сансе – в нем сооружают шестигранный свод, лежащий на чередующихся сильных и слабых опорах колонн, как в Соборе Парижской Богоматери (начало строительства – 1163 г.). В важных городах страны появляются готические соборы весьма внушительных размеров. Решающую роль в этом строительстве приобретают архитекторы, например Виллар де Оннекур (годы жизни 1200–1250). Собор в Нуайоне (построен в 1150–1235 гг.) оснащают четырехуровневым фасадом, используя аркады, галереи, глухие аркатуры и сильно вытянутые в высоту окна. Соборы в Реймсе и Амьене знаменуют собой апогей готического стиля, называемый «лучезарной готикой». После 1260 г. новая архитектура доходит до юга Франции (Нарбонна, Клермон-Ферран, Лимож, Тулуза), Бургундии, восточных регионов (Мец) и Нормандии (аббатство Сент-Уэн в Руане), при этом строятся в основном соборы с единственным нефом. В начале XIV в. возникает «пламенеющая готика», для которой характерно богатое внешнее оформление, как правило – ажурные орнаменты из камня (соборы Святого Урбана в Труа, а также Святого Северина и Сен-Жермен л’Осеруа в Париже).
30.03.202513:13
Питание в средние века
В период раннего Средневековья происходит активная экспансия на север таких южноевропейских продуктов, как хлеб, вино и растительное масло. Каноны Бенедикта Нурсийского предписывают монахам питаться в основном ими, благодаря чему в эпоху Каролингов они распространяются по всей Западной Европе, когда в 817 г. все отшельники начинают дружно следовать этим правилам. Кроме того, отказ от мяса и животных жиров в некоторые даты церковного календаря (канун Рождества, периоды поста и все пятницы) заставляет верующих использовать растительное масло в качестве заменителя жира и сала. В Средние века сельские жители выращивают много грубых злаков, которые требуют минимального ухода: ячмень, овес, полбу, пшено, сорго, просо и особенно рожь. В XI в. крестьяне начинают сеять злаковые культуры еще более активно из-за сокращения пастбищ и лесов, а также запрета эксплуатации лесных ресурсов со стороны представителей местной знати. Из-за этого рацион питания крестьян становится более скудным и состоит теперь по большей части из продуктов растительного происхождения: овощей и все тех же злаков, тогда как употребление мяса остается привилегией богатой аристократии. Городское население вносит разнообразие в свое питание благодаря распространению рынков, где продаются фрукты и овощи, а также говядина и баранина. Но такое привилегированное положение городских жителей, имеющих преимущество в выборе продуктов, испаряется в случае неурожаев: цены резко повышаются, а небогатые горожане не располагают никаким участком земли для выращивания овощей и фруктов, в отличие от крестьян, имеющих собственный сад и огород. В городе самым продаваемым злаком является пшеница: из нее выпекают белый хлеб, который ценится выше, чем черный крестьянский хлеб из ржаной муки. Кроме хлеба (итальянское слово companatico («начинка») буквально означает – «то, что едят с хлебом») сельские жители также добавляют в свой рацион разнообразные каши, супы, бобовые (фасоль и чечевицу), а также выпечку из муки плодов хлебного дерева. В период с XI по XIII вв. таких деревьев во Франции растет очень много. Соленая или чаще копченая рыба (к примеру, сельдь начинают ловить в Ла-Манше начиная с XI в.) становится важным элементом питания, к которому также нужно добавить слабоалкогольные напитки брожения: вино и пиво.
В конце Средневековья (с 1300 г.) при дворах принцев и другой богатой знати получают распространение кулинарные книги с рецептами новых блюд, в которые добавляют различные пряности (имбирь, корицу, перец и гвоздику). Отныне аристократ – это не тот, кто ест много (как это было в период раннего Средневековья), а тот, кто знает толк в изысканной и разнообразной кухне. Теперь в нее входят супы-пюре, всяческие мясные блюда, сдобренные разнообразными соусами, а также всевозможные овощи. Кроме того, в медицинских трудах той эпохи подчеркивается, что каждый должен принимать пищу в соответствии со своим социальным статусом. Другими словами, у богача начнутся проблемы с желудком, если он отведает жирный крестьянский суп, а грубый организм деревенского жителя окажется непривычен к изысканным блюдам аристократов (см. Глава XI, Здоровье и медицина). В этих же книгах говорится о том, что более благородной пищей является та, которую нужно срывать с деревьев (фрукты) или ловить в полях (мясо дикой птицы); при этом более простыми (соответственно и более подходящими для сельских жителей) считаются продукты, которые растут на земле или под ней. По пищевому рациону различных классов средневекового общества мы можем получить представление о социальной разнице между ними.
В период раннего Средневековья происходит активная экспансия на север таких южноевропейских продуктов, как хлеб, вино и растительное масло. Каноны Бенедикта Нурсийского предписывают монахам питаться в основном ими, благодаря чему в эпоху Каролингов они распространяются по всей Западной Европе, когда в 817 г. все отшельники начинают дружно следовать этим правилам. Кроме того, отказ от мяса и животных жиров в некоторые даты церковного календаря (канун Рождества, периоды поста и все пятницы) заставляет верующих использовать растительное масло в качестве заменителя жира и сала. В Средние века сельские жители выращивают много грубых злаков, которые требуют минимального ухода: ячмень, овес, полбу, пшено, сорго, просо и особенно рожь. В XI в. крестьяне начинают сеять злаковые культуры еще более активно из-за сокращения пастбищ и лесов, а также запрета эксплуатации лесных ресурсов со стороны представителей местной знати. Из-за этого рацион питания крестьян становится более скудным и состоит теперь по большей части из продуктов растительного происхождения: овощей и все тех же злаков, тогда как употребление мяса остается привилегией богатой аристократии. Городское население вносит разнообразие в свое питание благодаря распространению рынков, где продаются фрукты и овощи, а также говядина и баранина. Но такое привилегированное положение городских жителей, имеющих преимущество в выборе продуктов, испаряется в случае неурожаев: цены резко повышаются, а небогатые горожане не располагают никаким участком земли для выращивания овощей и фруктов, в отличие от крестьян, имеющих собственный сад и огород. В городе самым продаваемым злаком является пшеница: из нее выпекают белый хлеб, который ценится выше, чем черный крестьянский хлеб из ржаной муки. Кроме хлеба (итальянское слово companatico («начинка») буквально означает – «то, что едят с хлебом») сельские жители также добавляют в свой рацион разнообразные каши, супы, бобовые (фасоль и чечевицу), а также выпечку из муки плодов хлебного дерева. В период с XI по XIII вв. таких деревьев во Франции растет очень много. Соленая или чаще копченая рыба (к примеру, сельдь начинают ловить в Ла-Манше начиная с XI в.) становится важным элементом питания, к которому также нужно добавить слабоалкогольные напитки брожения: вино и пиво.
В конце Средневековья (с 1300 г.) при дворах принцев и другой богатой знати получают распространение кулинарные книги с рецептами новых блюд, в которые добавляют различные пряности (имбирь, корицу, перец и гвоздику). Отныне аристократ – это не тот, кто ест много (как это было в период раннего Средневековья), а тот, кто знает толк в изысканной и разнообразной кухне. Теперь в нее входят супы-пюре, всяческие мясные блюда, сдобренные разнообразными соусами, а также всевозможные овощи. Кроме того, в медицинских трудах той эпохи подчеркивается, что каждый должен принимать пищу в соответствии со своим социальным статусом. Другими словами, у богача начнутся проблемы с желудком, если он отведает жирный крестьянский суп, а грубый организм деревенского жителя окажется непривычен к изысканным блюдам аристократов (см. Глава XI, Здоровье и медицина). В этих же книгах говорится о том, что более благородной пищей является та, которую нужно срывать с деревьев (фрукты) или ловить в полях (мясо дикой птицы); при этом более простыми (соответственно и более подходящими для сельских жителей) считаются продукты, которые растут на земле или под ней. По пищевому рациону различных классов средневекового общества мы можем получить представление о социальной разнице между ними.
01.04.202512:44
Армия Византии
Ч.4
Византийская армия располагала достаточно обширным и строго регламентированным институтом командиров, осуществляющих управление воинскими подразделениями на различных ступенях, от самого маленького по численности отряда до огромных армий. Должностные обязанности были строго распределены между командирами разных звеньев, имеющими возможность продвинутся по служебной лестнице не только в силу своего знатного происхождения (что было немаловажно), но и в силу личных качеств и военной удачи2 (хотя это было и нечасто, особенно после с перехода армии на фемный принцип комплектования). При фемном принципе организации византийской армии, ставшим господствующим в империи с VII—VIII вв, большинство командиров были из числа крупных провинциальных землевладельцев. Среди византийских офицеров, особенно в пограничных провинциях, было определенное число командиров, вышедших из среды наемников и сделавших военную карьеру в императорской армии, начав службу в качестве рядового воина. Как правило, такие представители из числа наемников начинали свою карьеру в одном из соединений «тагматы», а затем становились командирами провинциальных соединений.
Выходцы из кочевой среды могли начинать свою службу сразу в приграничных областях и провинциальных подразделениях. Значительное число византийских офицеров были выходцами из Армении, жители которой в большом количестве поступали на службу в армию императора. Особенно престижной служба в подразделениях византийской армии считалась в среде мелкой армянской знати, поскольку давала возможность обогатиться за счет службы и подняться вверх по социальной лестнице. Следует отметить, что служба в императорских подразделениях была достаточно традиционной для представителей армянской знати еще со времен правления императора Юстиниана, а возможно, что и со времен императора Константина.
Верховное руководство византийской армией в целом, ее западной (Балканы) и восточной (Малая Азия) группами войск осуществлял лично император либо один из стратегов (стратигов), получавших титул верховного главнокомандующего — стратегавтократор. Данный титул позволял военачальнику вести войну по своему усмотрению. Звание стратега являлось наивысшим в византийской военной иерархии и в чем-то соответствовало различным современным ступеням генеральского звания — его носили не только командующие группировками войск, но и командиры отдельных армий, входящих в группировку, а также командиры крупных военных соединений. В византийской военной системе существовали стратеги пяти разрядов. Стратеги четвертого разряда командовали морскими военными контингентами, остальные были пехотными либо кавалерийскими стратегами. Звание стратега первого разряда было наивысшим среди разрядов стратегов византийской армии. У стратега, являющегося командующим военным округом, территориально практически всегда совпадающим с провинцией империи, было три помощника из числа гражданских лиц. Эти лица занимали должности протонариуса, претора и картулариуса. Протонариус отвечал за снабжение войск и выплату жалования. Претор являлся специалистом по юридическим и административным вопросам, фактически являясь гражданским управителем провинции. Картулариус был ответственен за сбор налогов на территории округа, управляемого стратегом. К должности стратега фактически приравнивалась должность доместика — командира «Сколы», самого старого из полков «тагматы». Должность доместика была настолько почетной, что нередко именно доместик «Сколы», а не стратег осуществлял командование войсками в случае отсутствия императора. Следует отметить, что любой представитель командования «тагматы» по своему социальному статусу и положению в военной иерархии превосходил командира такого же по численности соединения провинциального войска. В отличие от остальных полков «тагма ты» командующий полком «Вилга» носил звание (титул) дхонгариус (друнгарии), а не доместик. Чем было вызвано такое отличие наименования должности командира «Вилги» от остальных командующих «тагматой», к сожалению, не известно. Доместик имел несколько заместителей — топотертов.
Ч.4
Византийская армия располагала достаточно обширным и строго регламентированным институтом командиров, осуществляющих управление воинскими подразделениями на различных ступенях, от самого маленького по численности отряда до огромных армий. Должностные обязанности были строго распределены между командирами разных звеньев, имеющими возможность продвинутся по служебной лестнице не только в силу своего знатного происхождения (что было немаловажно), но и в силу личных качеств и военной удачи2 (хотя это было и нечасто, особенно после с перехода армии на фемный принцип комплектования). При фемном принципе организации византийской армии, ставшим господствующим в империи с VII—VIII вв, большинство командиров были из числа крупных провинциальных землевладельцев. Среди византийских офицеров, особенно в пограничных провинциях, было определенное число командиров, вышедших из среды наемников и сделавших военную карьеру в императорской армии, начав службу в качестве рядового воина. Как правило, такие представители из числа наемников начинали свою карьеру в одном из соединений «тагматы», а затем становились командирами провинциальных соединений.
Выходцы из кочевой среды могли начинать свою службу сразу в приграничных областях и провинциальных подразделениях. Значительное число византийских офицеров были выходцами из Армении, жители которой в большом количестве поступали на службу в армию императора. Особенно престижной служба в подразделениях византийской армии считалась в среде мелкой армянской знати, поскольку давала возможность обогатиться за счет службы и подняться вверх по социальной лестнице. Следует отметить, что служба в императорских подразделениях была достаточно традиционной для представителей армянской знати еще со времен правления императора Юстиниана, а возможно, что и со времен императора Константина.
Верховное руководство византийской армией в целом, ее западной (Балканы) и восточной (Малая Азия) группами войск осуществлял лично император либо один из стратегов (стратигов), получавших титул верховного главнокомандующего — стратегавтократор. Данный титул позволял военачальнику вести войну по своему усмотрению. Звание стратега являлось наивысшим в византийской военной иерархии и в чем-то соответствовало различным современным ступеням генеральского звания — его носили не только командующие группировками войск, но и командиры отдельных армий, входящих в группировку, а также командиры крупных военных соединений. В византийской военной системе существовали стратеги пяти разрядов. Стратеги четвертого разряда командовали морскими военными контингентами, остальные были пехотными либо кавалерийскими стратегами. Звание стратега первого разряда было наивысшим среди разрядов стратегов византийской армии. У стратега, являющегося командующим военным округом, территориально практически всегда совпадающим с провинцией империи, было три помощника из числа гражданских лиц. Эти лица занимали должности протонариуса, претора и картулариуса. Протонариус отвечал за снабжение войск и выплату жалования. Претор являлся специалистом по юридическим и административным вопросам, фактически являясь гражданским управителем провинции. Картулариус был ответственен за сбор налогов на территории округа, управляемого стратегом. К должности стратега фактически приравнивалась должность доместика — командира «Сколы», самого старого из полков «тагматы». Должность доместика была настолько почетной, что нередко именно доместик «Сколы», а не стратег осуществлял командование войсками в случае отсутствия императора. Следует отметить, что любой представитель командования «тагматы» по своему социальному статусу и положению в военной иерархии превосходил командира такого же по численности соединения провинциального войска. В отличие от остальных полков «тагма ты» командующий полком «Вилга» носил звание (титул) дхонгариус (друнгарии), а не доместик. Чем было вызвано такое отличие наименования должности командира «Вилги» от остальных командующих «тагматой», к сожалению, не известно. Доместик имел несколько заместителей — топотертов.
02.04.202510:01
Средневековые купеческие компании
В XV, особенно в XVI-XVIIвеках создаются уже целые купеческие компании, в том числе привилегированные, то есть имевшие исключительные, монопольные права на торговлю в стране известным товаром или в известном месте. Такие компании, как лондонская богатейшая Ост-Индская компания, имевшая монополию на торговлю с Индией, принадлежали к числу так называемых «ливрейных», их члены-учредители могли носить ливрею наподобие дворян; да они и становились в большинстве случаев дворянами, покупая себе звания и роднясь с представителями знатных родов, промотавших свои состояния. Богатейшие привилегированные компании купцов и банкиров Генуи, Венеции и некоторых других итальянских городов имели в основе замкнутые семейные кланы — Барди, Фрискобальдини и другие, которые обрастали компаньонами со стороны, многочисленными служащими, имели свои филиалы-фактории по всей Западной Европе и ссужали деньгами иностранных монархов — взамен новых привилегий.
По своей структуре городские общности могли быть простыми и сложными. Если обычный цех объединял, к примеру, изготовителей карет, или мечей, или шляп, то знаменитый цех суконщиков «Лана» (во Флоренции) объединял более двадцати подчиненных ему цехов. Собственно суконщики были торговцами, и очень богатыми. Но они держали в руках производство сукон, процесс которого разбивается на десятков отдельных операций (от мытья и чесания шерсти-сырца, ее прядения — до окраски готовых тканей и их окончательной обработки, так называемой «аппретуры»). Корпорация «Лана», дом собраний которой и сегодня украшает центральную площадь Флоренции, торговала сукнами по всей Западной Европе, поэтому каждая из операций их изготовления требовала десятки рук. И по каждой из операций существовал свой цех. Эти цехи автономии не имели, они не были корпорациями, их члены были практически наемными работниками «Ланы». Однажды бедные чесальщики шерсти, чомпи, из-за тяжелых условий труда и низкой оплаты подняли во Флоренции знаменитое восстание (XIV век), которое было подавлено — и все осталось по-прежнему. Подобными структурами обладали цехи производителей льна, процесс производства которого также распадался на ряд самостоятельных операций.
Примером сложной корпорации иного рода служат, например, университеты, которые начиная с XII столетия располагались в городах Западной Европы. Так, университеты Болоньи или Парижа не были замкнутыми корпорациями, но имели свои уставы и привилегии, выводящие их из власти и компетенции городского права. Однако внутри университета существовала замкнутая корпорация профессоров и ряд студенческих землячеств, также со своими уставами и ограничениями. При университетах группировались цехи, создающие книги, главным образом пособия, необходимые студентам (или школярам, как их часто называли в то время). Прежде чем попасть в университетскую библиотеку, книги проходили путь от переписчиков до переплетчиков. Подарочная книга от писцов переходила к иллюминаторам разной специализации — художникам, которые разрисовывали заглавные буквы и делали иллюстрации, а от переплетчиков — к ювелирам, которые украшали переплет. Все эти специалисты были организованы в цехи, которые — кроме ювелиров — зависели и от университета, и от города.
В XV, особенно в XVI-XVIIвеках создаются уже целые купеческие компании, в том числе привилегированные, то есть имевшие исключительные, монопольные права на торговлю в стране известным товаром или в известном месте. Такие компании, как лондонская богатейшая Ост-Индская компания, имевшая монополию на торговлю с Индией, принадлежали к числу так называемых «ливрейных», их члены-учредители могли носить ливрею наподобие дворян; да они и становились в большинстве случаев дворянами, покупая себе звания и роднясь с представителями знатных родов, промотавших свои состояния. Богатейшие привилегированные компании купцов и банкиров Генуи, Венеции и некоторых других итальянских городов имели в основе замкнутые семейные кланы — Барди, Фрискобальдини и другие, которые обрастали компаньонами со стороны, многочисленными служащими, имели свои филиалы-фактории по всей Западной Европе и ссужали деньгами иностранных монархов — взамен новых привилегий.
По своей структуре городские общности могли быть простыми и сложными. Если обычный цех объединял, к примеру, изготовителей карет, или мечей, или шляп, то знаменитый цех суконщиков «Лана» (во Флоренции) объединял более двадцати подчиненных ему цехов. Собственно суконщики были торговцами, и очень богатыми. Но они держали в руках производство сукон, процесс которого разбивается на десятков отдельных операций (от мытья и чесания шерсти-сырца, ее прядения — до окраски готовых тканей и их окончательной обработки, так называемой «аппретуры»). Корпорация «Лана», дом собраний которой и сегодня украшает центральную площадь Флоренции, торговала сукнами по всей Западной Европе, поэтому каждая из операций их изготовления требовала десятки рук. И по каждой из операций существовал свой цех. Эти цехи автономии не имели, они не были корпорациями, их члены были практически наемными работниками «Ланы». Однажды бедные чесальщики шерсти, чомпи, из-за тяжелых условий труда и низкой оплаты подняли во Флоренции знаменитое восстание (XIV век), которое было подавлено — и все осталось по-прежнему. Подобными структурами обладали цехи производителей льна, процесс производства которого также распадался на ряд самостоятельных операций.
Примером сложной корпорации иного рода служат, например, университеты, которые начиная с XII столетия располагались в городах Западной Европы. Так, университеты Болоньи или Парижа не были замкнутыми корпорациями, но имели свои уставы и привилегии, выводящие их из власти и компетенции городского права. Однако внутри университета существовала замкнутая корпорация профессоров и ряд студенческих землячеств, также со своими уставами и ограничениями. При университетах группировались цехи, создающие книги, главным образом пособия, необходимые студентам (или школярам, как их часто называли в то время). Прежде чем попасть в университетскую библиотеку, книги проходили путь от переписчиков до переплетчиков. Подарочная книга от писцов переходила к иллюминаторам разной специализации — художникам, которые разрисовывали заглавные буквы и делали иллюстрации, а от переплетчиков — к ювелирам, которые украшали переплет. Все эти специалисты были организованы в цехи, которые — кроме ювелиров — зависели и от университета, и от города.
03.04.202512:47
Описание повара у Джефри Чосера
Они с собою Повара везли,
Чтоб он цыплят варил им, беф-буйи,
И запекал им в соусе румяном
С корицей пудинги иль с майораном.
Умел варить, тушить он, жарить, печь;
Умел огонь как следует разжечь;
Похлебку он на славу заправлял;
Эль лондонский тотчас же узнавал.
Джефри Чосер. Общий пролог к «Кентерберийским рассказам»
Среди паломников у Джефри Чосера был повар. В «Кентерберийских рассказах» описан человек, прекрасно владеющий всеми техниками приготовления пищи, которые преобладали в Англии конца периода Средневековья. Этот повар-горожанин умеет готовить мясные блюда и пользоваться специями – скорее всего, он обслуживает элиту, ведь специи считались предметами роскоши. Повар – любитель удовольствий и эля. То, что он отправляется в паломничество в качестве наемного работника, характеризует его как любителя приключений. Паломники, происходившие из самых разных социальных слоев, служили проводниками кулинарных перемен, поскольку оказывали влияние и на те места, которые посещали, и на дома, в которые возвращались. Путешествия были источником кулинарного новаторства, и неслучайно поэма Чосера открывается сценой трапезы, а дальше превращается в состязание – кто лучше всех расскажет историю, причем призом служит еще одна трапеза в конце пути. Средневековая Европа отнюдь не была изолирована от неевропейских культур питания. Специи попадали в Европу как по морю, так и по суше, их поиски служили мощным толчком к новым странствиям.
Они с собою Повара везли,
Чтоб он цыплят варил им, беф-буйи,
И запекал им в соусе румяном
С корицей пудинги иль с майораном.
Умел варить, тушить он, жарить, печь;
Умел огонь как следует разжечь;
Похлебку он на славу заправлял;
Эль лондонский тотчас же узнавал.
Джефри Чосер. Общий пролог к «Кентерберийским рассказам»
Среди паломников у Джефри Чосера был повар. В «Кентерберийских рассказах» описан человек, прекрасно владеющий всеми техниками приготовления пищи, которые преобладали в Англии конца периода Средневековья. Этот повар-горожанин умеет готовить мясные блюда и пользоваться специями – скорее всего, он обслуживает элиту, ведь специи считались предметами роскоши. Повар – любитель удовольствий и эля. То, что он отправляется в паломничество в качестве наемного работника, характеризует его как любителя приключений. Паломники, происходившие из самых разных социальных слоев, служили проводниками кулинарных перемен, поскольку оказывали влияние и на те места, которые посещали, и на дома, в которые возвращались. Путешествия были источником кулинарного новаторства, и неслучайно поэма Чосера открывается сценой трапезы, а дальше превращается в состязание – кто лучше всех расскажет историю, причем призом служит еще одна трапеза в конце пути. Средневековая Европа отнюдь не была изолирована от неевропейских культур питания. Специи попадали в Европу как по морю, так и по суше, их поиски служили мощным толчком к новым странствиям.
25.03.202513:39
Средневековые туалеты Лондона
В средневековом Лондоне у некоторых горожан в домах была личная водопроводно-канализационная система для очистки уборных и кухни, вроде той, что построили в Вестминстерском дворце. Только, разумеется, другого масштаба. Это подтверждается документом, датированным 1449–1450 годами, по которому некий Томас Брайтфилд должен был построить за свой счет в доме, где он жил, в приходе Святого Мартина, большую свинцовую емкость для сбора дождевой воды (с трубой, которая отводила бы излишки в городской водосток), и рядом с ней туалет. Так что хотя сэр Джон Харрингтон и заслуженно претендует на честь изобретения унитаза с водяным смывом, это не означает, что он был первым, кто придумал смывать нечистоты. Система промывки туалета и трубы для сброса кухонных отходов с помощью дождевой воды описана и еще как минимум в одном документе — в записи о многоквартирном доме в средневековом Лондоне, где тоже собирали дождевую воду в емкость, откуда она протекала через туалеты и кухню и уходила вместе с отходами в выгребную яму.
Еще веком с лишним ранее пыталась использовать смыв и некая Элис Уэйд, но выбрала она не самый разумный способ. В 1314–1315 годах разбиралась жалоба на то, что она провела из туалета в соларе на верхнем этаже своего дома деревянную трубу к общему водосточному желобу. Соседи жаловались, что нечистоты из ее уборной закупоривают желоб и сильно воняют (тем более что он вообще был предназначен только для отвода дождевой воды). Суд велел Элис Уэйд удалить трубу.
Причем строили их так, что сама уборная обычно находилась около жилых комнат, а выгребная яма где-то подальше, и соединялись они трубами. Например, в 1308 году скорняк Уильям де Ханигтон приказал построить большой дом, в подвале которого была устроена выгребная яма с ведущими в нее двумя трубами от туалетов. А в 1330–1331 годах произошел случай, из-за которого некий Уильям Абель и его жена судились с соседом — труба из их уборной по договору вела в его выгребную яму, но он незаконно удалил ее.
Туалеты вообще были достаточно важной частью дома, чтобы упоминаться не только в документах, связанных с какими-то тяжбами, касающимися отхожих мест. Так, например, завещание некого Генри «le Gaugeur», составленное в 1324 году, гласит, что Генри завещает своей жене часть дома, состоящую из небольшого зала, гостиной, комнаты с камином, коридора, ведущего к туалету, и самого туалета.
Сохранилось также немало документов, касающихся строительства уборных, и по ним ясно, что это было недешевое удовольствие — в том числе и потому, что выгребная яма была не просто дырой в земле, а крепким помещением, выстроенным из камня. Судя по смете на строительство туалета одного из доходных домов около Лондонского моста в 1391–1392 годах, он обошелся владельцам в сумму около четырех фунтов, что равнялось зарплате квалифицированного рабочего за 4–5 месяцев.
В богатых домах выгребная яма располагалась на максимально возможном удалении от жилых помещений, была обложена камнем, и в нее от туалета вела труба. Иногда, как уже было сказано выше, яма могла быть даже одна на два соседствующих дома. Хотя слишком длинную систему труб лишний раз все-таки старались не строить, потому что они могли забиваться и вонять, и тогда приходилось нанимать людей, чтобы все это разобрать и прочистить.
Бедные же люди не могли себе позволить такой роскоши, как теплый домашний туалет с обложенной камнями ямой, поэтому у них уборная чаще всего находилась во дворе и представляла из себя небольшое деревянное строение, в котором выгребная яма располагалась непосредственно под полом. В лондонских сводках происшествий за 1326 год есть запись о печальном случае, когда некий Ричард Рейкер пошел в уборную, прогнившие доски пола под ним подломились, и он упал в выгребную яму, где его уже мертвым обнаружил его товарищ Уильям Скотт.
На изображении: иллюстрация к книге Боккаччо «Декамерон». Хитрая дама заманила богатого гостя, ночью он пошел в туалет и провалился, потому что пол оказался подпилен. XV век, Франция.
В средневековом Лондоне у некоторых горожан в домах была личная водопроводно-канализационная система для очистки уборных и кухни, вроде той, что построили в Вестминстерском дворце. Только, разумеется, другого масштаба. Это подтверждается документом, датированным 1449–1450 годами, по которому некий Томас Брайтфилд должен был построить за свой счет в доме, где он жил, в приходе Святого Мартина, большую свинцовую емкость для сбора дождевой воды (с трубой, которая отводила бы излишки в городской водосток), и рядом с ней туалет. Так что хотя сэр Джон Харрингтон и заслуженно претендует на честь изобретения унитаза с водяным смывом, это не означает, что он был первым, кто придумал смывать нечистоты. Система промывки туалета и трубы для сброса кухонных отходов с помощью дождевой воды описана и еще как минимум в одном документе — в записи о многоквартирном доме в средневековом Лондоне, где тоже собирали дождевую воду в емкость, откуда она протекала через туалеты и кухню и уходила вместе с отходами в выгребную яму.
Еще веком с лишним ранее пыталась использовать смыв и некая Элис Уэйд, но выбрала она не самый разумный способ. В 1314–1315 годах разбиралась жалоба на то, что она провела из туалета в соларе на верхнем этаже своего дома деревянную трубу к общему водосточному желобу. Соседи жаловались, что нечистоты из ее уборной закупоривают желоб и сильно воняют (тем более что он вообще был предназначен только для отвода дождевой воды). Суд велел Элис Уэйд удалить трубу.
Причем строили их так, что сама уборная обычно находилась около жилых комнат, а выгребная яма где-то подальше, и соединялись они трубами. Например, в 1308 году скорняк Уильям де Ханигтон приказал построить большой дом, в подвале которого была устроена выгребная яма с ведущими в нее двумя трубами от туалетов. А в 1330–1331 годах произошел случай, из-за которого некий Уильям Абель и его жена судились с соседом — труба из их уборной по договору вела в его выгребную яму, но он незаконно удалил ее.
Туалеты вообще были достаточно важной частью дома, чтобы упоминаться не только в документах, связанных с какими-то тяжбами, касающимися отхожих мест. Так, например, завещание некого Генри «le Gaugeur», составленное в 1324 году, гласит, что Генри завещает своей жене часть дома, состоящую из небольшого зала, гостиной, комнаты с камином, коридора, ведущего к туалету, и самого туалета.
Сохранилось также немало документов, касающихся строительства уборных, и по ним ясно, что это было недешевое удовольствие — в том числе и потому, что выгребная яма была не просто дырой в земле, а крепким помещением, выстроенным из камня. Судя по смете на строительство туалета одного из доходных домов около Лондонского моста в 1391–1392 годах, он обошелся владельцам в сумму около четырех фунтов, что равнялось зарплате квалифицированного рабочего за 4–5 месяцев.
В богатых домах выгребная яма располагалась на максимально возможном удалении от жилых помещений, была обложена камнем, и в нее от туалета вела труба. Иногда, как уже было сказано выше, яма могла быть даже одна на два соседствующих дома. Хотя слишком длинную систему труб лишний раз все-таки старались не строить, потому что они могли забиваться и вонять, и тогда приходилось нанимать людей, чтобы все это разобрать и прочистить.
Бедные же люди не могли себе позволить такой роскоши, как теплый домашний туалет с обложенной камнями ямой, поэтому у них уборная чаще всего находилась во дворе и представляла из себя небольшое деревянное строение, в котором выгребная яма располагалась непосредственно под полом. В лондонских сводках происшествий за 1326 год есть запись о печальном случае, когда некий Ричард Рейкер пошел в уборную, прогнившие доски пола под ним подломились, и он упал в выгребную яму, где его уже мертвым обнаружил его товарищ Уильям Скотт.
На изображении: иллюстрация к книге Боккаччо «Декамерон». Хитрая дама заманила богатого гостя, ночью он пошел в туалет и провалился, потому что пол оказался подпилен. XV век, Франция.
04.04.202503:05
Образование в средние века
Для подавляющего большинства населения средневековья образования как такового не существует, обучение происходит в лоне семьи и общины (деревня, приход), а у ремесленников – через ученичество. В этом мире книга и письменность, как правило, отсутствуют, хотя некоторая тенденция к их проникновению все же появляется. Некий Гибер де Ножан, живший в начале XII века, уже может написать следующие строки:
Во времена, непосредственно предшествовавшие моему детству, и во время оного, нехватка школьных учителей была такова, что их было почти невозможно найти в бургах. Даже в городах они находились с трудом. И что с того, что иногда они случайно попадались? Их ученость была столь мала, что не могла сравниться сегодня даже с ученостью блуждающих мелких клириков…
Даже если мы ничего не знаем о глобальных результатах этого гигантского усилия, по оценкам, около 1450 года доля, умевших писать и читать среди населения Западной Европы, составляла 10–15 % с большими вариациями в зависимости от региона. В таком городе, как Реймс, около 1300 года обучение грамоте уже прочно пустило корни, и это образует один из элементов, позволивших городу утвердить свое превосходство над деревнями, почти сплошь неграмотными.
Письменность и книга выходят за рамки одного только церковного мира, но тем не менее монахи сохраняют ведущую роль в экономике образования, а, получив динамический импульс от реформы церкви, их школы активизируются еще больше. Бенедиктинская реформа начинается в середине X века в Клюни, затем появляются новые религиозные ордены: цистерианский, основанный в 1098 году монахами аббатства Молем, желавшими восстановить изначальный бенедиктинский устав. Премонстранты – конгрегация регулярных каноников, возникшая близ Лана в 1121 году, а после распространившаяся по всей Европе. Везде образование и книга занимают центральное место. Первая община картезианцев основана Бруно Кёльнским (ум. 1101) в Великой Шартрёзе (1084), а в первые десятилетия XII века создается и сам орден. Картезианцы принимают только молодых людей старше двадцати лет – возраст, в котором братья чаще всего полностью или частично завершают свое обучение. В своей деятельности они отводят большое место переписыванию рукописей, которые должны пополнить их библиотеку, чтению и экзегезе. Во всех этих монастырях можно найти библиотеку, школу, зачастую также мастерскую переписчиков, к которой иногда прикреплена переплетная мастерская, а позднее и мастерская ксилографии, и даже книгопечатня (во второй половине XV века). Под Парижем школа бенедиктинцев из Сен-Дени славится преподаванием греческого языка и богатой библиотекой аббатства, притягивающей к себе ученых мужей и студентов: здесь получает образование Сугерий и читает книги Абеляр. В конце XV века это собрание насчитывало около 1500 томов. В Кёльне, городе св. Бруно, собор святой Барбары также известен своей богатейшей библиотекой.
Для подавляющего большинства населения средневековья образования как такового не существует, обучение происходит в лоне семьи и общины (деревня, приход), а у ремесленников – через ученичество. В этом мире книга и письменность, как правило, отсутствуют, хотя некоторая тенденция к их проникновению все же появляется. Некий Гибер де Ножан, живший в начале XII века, уже может написать следующие строки:
Во времена, непосредственно предшествовавшие моему детству, и во время оного, нехватка школьных учителей была такова, что их было почти невозможно найти в бургах. Даже в городах они находились с трудом. И что с того, что иногда они случайно попадались? Их ученость была столь мала, что не могла сравниться сегодня даже с ученостью блуждающих мелких клириков…
Даже если мы ничего не знаем о глобальных результатах этого гигантского усилия, по оценкам, около 1450 года доля, умевших писать и читать среди населения Западной Европы, составляла 10–15 % с большими вариациями в зависимости от региона. В таком городе, как Реймс, около 1300 года обучение грамоте уже прочно пустило корни, и это образует один из элементов, позволивших городу утвердить свое превосходство над деревнями, почти сплошь неграмотными.
Письменность и книга выходят за рамки одного только церковного мира, но тем не менее монахи сохраняют ведущую роль в экономике образования, а, получив динамический импульс от реформы церкви, их школы активизируются еще больше. Бенедиктинская реформа начинается в середине X века в Клюни, затем появляются новые религиозные ордены: цистерианский, основанный в 1098 году монахами аббатства Молем, желавшими восстановить изначальный бенедиктинский устав. Премонстранты – конгрегация регулярных каноников, возникшая близ Лана в 1121 году, а после распространившаяся по всей Европе. Везде образование и книга занимают центральное место. Первая община картезианцев основана Бруно Кёльнским (ум. 1101) в Великой Шартрёзе (1084), а в первые десятилетия XII века создается и сам орден. Картезианцы принимают только молодых людей старше двадцати лет – возраст, в котором братья чаще всего полностью или частично завершают свое обучение. В своей деятельности они отводят большое место переписыванию рукописей, которые должны пополнить их библиотеку, чтению и экзегезе. Во всех этих монастырях можно найти библиотеку, школу, зачастую также мастерскую переписчиков, к которой иногда прикреплена переплетная мастерская, а позднее и мастерская ксилографии, и даже книгопечатня (во второй половине XV века). Под Парижем школа бенедиктинцев из Сен-Дени славится преподаванием греческого языка и богатой библиотекой аббатства, притягивающей к себе ученых мужей и студентов: здесь получает образование Сугерий и читает книги Абеляр. В конце XV века это собрание насчитывало около 1500 томов. В Кёльне, городе св. Бруно, собор святой Барбары также известен своей богатейшей библиотекой.
Көбүрөөк функцияларды ачуу үчүн кириңиз.
