***
До какого-то космического предела,
до перекроя этой Вселенной, её передела
между силами тёмными, силами светлыми,
метеоритными ливнями, звёздными ветрами,
между стихиями, демонами галактик,
расписывающими космический батик
горячими вспышками гелия и водорода;
ещё до всего того, что сотворила Природа,
что натворила она в чёрном приступе эгомании,
до того, как мы с тобой встретились в "Кофемании",
до того, как ты промолчал, и я тоже, откинув чёлку,
и какой-то бес выглянул тут же в щёлку
моей старой памяти — старше, чем электричество;
до того как качество моей боли разложилось в количество,
регрессировало в аритмию и дрожь коленок,
до того, как мой ужас выбрался из застенок
репрессивного мира котиков и репостов,
до того, как всё стало ясно и очень просто —
я люблю тебя, ты меня нет — до всего до этого
я воздвигла в центре Вселенной своё поэтово
стальное и нерушимое Слово страшное,
сырое и неотёсанное, нераскрашенное,
и мне ничего не страшно и всё по силам,
и всё, о чём я Бога вчера просила,
сегодня становится буквой на мониторе,
абзацем в газете, ругательством на заборе,
то есть всем тем, из чего всё создано,
описано, классифицировано и роздано
во владение клеткам, туфелькам и инфузориям;
до того, как стало всё лепрозорием,
до того, как смерть всё облагородила,
до того, как вспыхнула моя Родина,
занялась глаголом — глаголом голым, глаголом наглым,
до того, как жизнь моя, истекая кровавой магмой,
превратилась в камушек, что ты подобрал в своём детстве —
Бог оставил мне Слово своё в наследство,
на, сказал, и не смей отлынивать и увиливать,
и твоя задача теперь — регистрировать и усиливать
незначительное в кошмарное, а пустяк в катастрофу,
ткать из лоскутов своей боли льняные строфы,
сшивать их иглой отчаяния в стихотворения,
и это без всякого Нобеля, всякого гения,
так обыденно и незаметно для окружающих,
ибо мало ли баб таких же, вечно рожающих,
и у каждой своя кручина, своя зазноба,
до горячей воды в стакане и до озноба,
димедрола с палёной водкой, реанимации,
бесконечных часов в какой-то глухой прострации,
в общем, сдюжишь... — и отступил, и как будто стихло,
а потом, как эхо со дна колодца, вернулось лихо,
лопнул мир, я очнулась одна в толпе,
и мой первый стих был, конечно же, о Тебе.
/2015/
#стихи_орлова
