Предыдущую публичную войну с собаками помню отчетливо. Лет восемь лет назад в СМИ грянула явно заказная антисобачья кампания, по результатам которой впечатлительные граждане начали с ужасом отмахиваться авоськами и оседать в сугроб, едва завидев более или менее крупную собаку в дальнем конце аллеи. Вскоре, к счастью, истерия захлебнулась -- так же внезапно, как и началась.
Говорила тогда, хочу повторить сегодня:
опытные «собачники» знают: потенциально опасных собак нет — есть потенциально опасные хозяева. Однако их в черные списки внести трудно. А поскольку защищенность граждан, в первую очередь детей, — превыше всего, приходится регулировать то, что поддается контролю. Это понятно.
Списки опасных пород действуют во многих странах мира. Как правило, туда включены несколько наименований. Наиболее долгий перечень нежелательных бобиков, судя по открытым источникам, изобрели в стране 404 — более восьми десятков пород. Исключительно на коротком поводке, не снимая намордника, по самостийным землям обязаны гулять не только сенбернары с леонбергерами, но даже фокстерьеры и далматинцы. Лишний раз убеждаешься, что кинофобия не напрасно причисляется к психическим расстройствам и действительно бывает спутницей шизофрении — порой у целых государств.
Россия, в отличие от Украины, когда-то славилась своей кинологической школой. Россия, в отличие от Украины, вывела целый ряд великолепных пород собак. Не все из них пробились через барьеры Международной кинологической федерации, некоторые с трудом сохранились в наплевательские 90-е, а легендарный племенной питомник Минобороны «Красная звезда» в те лихие годы вообще еле выжил...
Меры защиты невинных граждан от граждан безответственных предполагают, на мой взгляд, наведение порядка в кинологическом хозяйстве, его развитие, а не уничтожение.
И да, достижения отечественной кинологии являются национальным достоянием.
«Вопрос культуры — это собачий вопрос», — утверждал герой Михаила Зощенко. Верно и обратное: собачий вопрос — это вопрос культуры. Мы плакали над судьбой белого Бима с его непородным ухом, восхищались Мухтаром, декламировали «Я сегодня сбилась с ног — у меня пропал щенок» и пели в школьном хоре «Не дразните собак, не гоняйте кошек». Вся великая культурная индустрия внушала нам, что «Человек собаке друг» и «Преданней собаки нету существа». И что питомец — неизменно слепок с хозяина, а потому стихи предназначены «для пионеров, а не для такс и фокстерьеров».
На протяжении нескольких десятилетий в отечественном искусстве нелюбовь к собакам была характеристикой сомнительных персонажей — от домработницы в исполнении Рины Зеленой до домомучительницы, озвученной Фаиной Раневской. «Вам предоставлена отдельная квартира, там и гуляйте!», «Собаку — на живодерку, хозяйку — под суд» — подобными репликами выражалась чудовищная душевная тупость.
Мой любимый писатель Юрий Яковлев, придумавший не только Умку, но и категорический императив «У человека должна быть собака», автор рассказов, которые невозможно читать без кома в горле, оставил такие строки: «Собака должна сослужить еще одну службу человеку — она должна пробудить в сердце его ребенка доброе чувство».
