Верую
Смеркалось. В небольшом деревянном храме, стоящем на берегу реки в стороне от городских построек, недавно закончилась вечерняя служба. Прихожане вместе со служителями потихоньку расходились по домам.
«Батюшка, я пошёл!» — негромко произнёс молодой худощавый мужчина с острой бородкой и поклонился священнику, стоящему в алтарной части. «Иди, иди, брат Пётр, я сам всё закрою», — ответил ему батюшка. Ушедший было мужчина вернулся: «Там какая-то женщина хочет с вами поговорить. Я говорю ей, что мы уже закрываемся, но она настаивает на встрече с вами. Что ей сказать?».
Священник устремил взгляд за окно. Там при свете фонарей в тихом танце кружились и мягко опускались на землю снежинки. Коснувшись земли, они мгновенно таяли, словно церковный воск в лампадах. «Да, что-то в этом году зимы толком и нет. Природа каждый раз удивляет», — задумчиво произнес батюшка. И, повернувшись к Петру, улыбнулся своей доброй и теплой улыбкой. Тени причудливо легли на лицо священника. Множество тонких морщинок лучиками разбежались к уже чуть тронутым серебром седины вискам. На какой-то миг перед Петром предстал не молодой еще батюшка, которого он хорошо знал, а умудренный опытом и знаниями старец, словно сошедший с икон. «Пригласи ее, — сказал батюшка. — Я сейчас подойду».
Выйдя в центр храма, священник увидел эту женщину и отметил про себя, что обратил на нее внимание во время службы. Все прихожане стояли вместе, дружно отвечали на вопросы во время молитвы и с чувством исполняли песнопения. А эта женщина держалась особняком, теребила пуговицы на пальто и постоянно поправляла съезжающий с головы платок. И вот теперь она стояла перед ним, и ее можно было рассмотреть поближе.
На вид ей было лет 45-50, невысокая, измождённая, с заострившимися чертами лица. Тёмные круги под глазами и припухшие веки выдавали в ней человека, который недавно много плакал. Дрожащие губы, потухший взгляд, какая-то надломленность в фигуре — всё говорило о том, что она страдает и какое-то горе гложет её изнутри.
«Милая, что случилось?..» — едва сдерживая рвущиеся наружу рыдания, женщина поведала свою историю батюшке. От мужа, которого она так горячо, безумно любит, уже полгода нет никаких вестей. Куда только она не звонила и не писала. Подняла на ноги всех знакомых и незнакомых людей. Обошла все учреждения, которые могли бы хоть что-то сказать ей и, может быть, успокоить. Но нигде нет никакой информации. Вот и сегодня в очередной конторе сидящая напротив женщина в форме капитана в который раз набирала на клавиатуре запросы в войсковую часть, где служил муж. Все безрезультатно — в списке погибших его нет, в госпиталях такого бойца тоже нет. «Ждите информацию. Если она появится, мы сразу вам сообщим». Сухие, строгие, казенные ответы.
«Батюшка, я больше так не выдержу. Мне кажется, я начинаю сходить с ума. Не могу спать, не могу работать, не могу жить. Все мои мысли и чаяния о нём. По ночам я слышу его голос. Он как будто пытается что-то мне сказать, но я не понимаю, что именно. Мои друзья, конечно, стараются поддерживать меня, как могут. Но от этого мне ещё больнее. У них всё хорошо в жизни». Их любимые рядом, они могут поговорить с ними, обнять, прижать к себе. Я даже начинаю потихоньку ненавидеть этих счастливых людей. Понимаю, что нельзя носить в душе такую злость, но что, что мне делать? Меня разрывает на части боль, она впивается в меня осколками. И каждый день эти осколки своими острыми краями проворачиваются во мне.
«Должна ли я продолжать надеяться и верить в то, что муж ещё жив и вернётся ко мне? Я не уверена, что смогу это выдержать. Кто даст мне силы справиться с этим?..» — произнеся последнее предложение, женщина заплакала. Слёз становилось всё больше и больше. Словно прорвавшая плотину вода, слёзы ручьями текли по её лицу.
«Полно, милая, полно. Поплачь, выпусти через слёзы боль и обиду. Пусть с ними уйдут тьма и беспросветность. Открой сердце надежде и вере. Очисти свою душу и впусти в неё Бога. Он поможет тебе справиться и поддержит. Уповай на Него, ибо только Ему под силу сотворить чудо.
