⬇️ Если уйти от западноцентристского взгляда, согласно которому концепт «государства-цивилизации» имеет смысл рассматривать только в его противоположении по отношению к «государству-нации», то открываются далеко идущие перспективы, в том числе и в плане научных изысканий. Когда мы не ищем государства-цицилизации среди «только» государств, желающих по тем или иным причинам выйти из общего ряда, а усматриваем их среди цивилизаций, то есть утверждаем их как особый тип цивилизаций, мы встаём на более фундаментальную исследовательскую и мировоззренческую позицию, не только политологическую, но и, главным образом, историософскую.
Диалектической парой государства-цивилизации должны быть признаны вовсе не государства-нации (поскольку это разнопорядковые явления, как, например, Россия и Эстония, или Индия и Бангладеш) — такой диалектической парой могли бы быть признаны другие цивилизации, которые не склонны или неспособны к политическому объединению, исторически развиваются как многополярные в социально-политическом плане системы. Сама идея «государства-нации» зародилась в Западной Европе в довестфальскую эпоху как своего рода выход из тупика «войны всех против всех». В этом выразилось подспудное признание Европой неспособности к становлению на её основе государства-цивилизации (все попытки такого становления от империи Карла Великого, борьбы папы и императора за доминирование, войн за имперское наследство, вплоть до проектов Наполеона, Гитлера и теперь Европейского союза (?) — быстро приводили к краху такого рода иллюзий).
Цивилизационные платформы — более фундаментальные и устойчивые образования, чем какие бы то ни было государства, они могут переживать многочисленные смены режимов, империй, династий, формаций, разделений и воссоединений народов и союзов. При этом определённые государственные традиции могут быть лидерами цивилизационных ареалов и постоянно возрождаться в этом лидерском качестве.
В этой связи, возможно, более точной была бы не формула «цивилизационного государства», а формула «цивилизационной государственности». (...)
Для цивилизаций, и в особенности для государств-цивилизаций, характерно высоко ценить не столько конкретную форму государства, конкретный его исторический этап (что было бы чревато политическим фундаментализмом и узко ограниченным взглядом на прошлое), но ценить именно государственность как проходящую сложные и противоречивые перипетии, развивающуюся и воспроизводящуюся традицию-систему, успешно накапливающую исторически опыт и формирующую своеобразную политическую культуру. Такое бывает свойственно только стабильным и жизнестойким общностям, способным к выживанию и регенерации в особо сложных неравновесных состояниях внешней геостратегической среды. Даже отрицание предыдущего опыта на революционных переломных этапах в конечном счёте изживается и на смену ему приходит осознание более глубоких линий преемственности, которые очень сложно было бы искоренить или отбросить.
