ЛОБОЙКО
16.02.202510:01
Поделюсь своим комментарием для «Российской газеты» о региональных брендах и их значении в современной экономике. Тема, казалось бы, техническая, но на самом деле затрагивает фундаментальные вопросы территориального развития и культурной идентичности.
Вот что я отметил в интервью:
Полный текст доступен на сайте «Российской газеты». Тема, кстати, представляет исключительный интерес с точки зрения экономической географии и территориального брендинга.
Вот что я отметил в интервью:
«Статус регионального бренда в эпоху тотальной стандартизации становится бесценным преимуществом. Для территорий – это узнаваемость и привлечение туристов. Для локальных производителей – отстройка от конкурентов, повышение статуса продукта и выход на предсказуемый спрос. Для местных жителей – способ формирования идентичности и повод для регионального патриотизма. Особенно показателен пример Краснодарского края с его 27 позициями – очевидно, что регион последовательно выстраивает свою идентичность через гастрономическую специализацию.
В некотором смысле, они являются такими же «защищенными наименованиями происхождения», как французское шампанское или итальянский пармезан. Впрочем, регистрация бренда – это только начало пути. Ключевой вызов заключается в том, чтобы превратить формальный статус в реальную рыночную силу. И здесь многое будет зависеть от способности регионов выстроить эффективную систему продвижения своих брендов как внутри страны, так и на международной арене. На это, вероятно, будут закладываться бюджеты, но преимущество получат не те, кто освоит больше денег, а кто найдет креативные ходы и сможет "завирусить" свои бренды.»
Полный текст доступен на сайте «Российской газеты». Тема, кстати, представляет исключительный интерес с точки зрения экономической географии и территориального брендинга.
05.02.202514:28
Первое на пятом сроке: когда и о чём будет послание Путина?
О чем и когда именно будет послание президента РФ Федеральному собранию – загадка, ведь официально дата его оглашения до сих пор не озвучена. Вероятнее всего, оно состоится в марте – к годовщине избрания Владимира Путина на пятый срок. Послание обещает стать примечательной главой в российской политической истории. Четверть века у власти – достаточный срок, чтобы не просто отчитаться о достижениях, но и предъявить обществу нечто более существенное.
Экономический фон для торжественного события, прямо скажем, не самый благоприятный. Ослабление рубля, рост даже официальной инфляции, кадровый голод на фоне антимигрантских настроений, незавершенная СВО – всё это создает определенные сложности для победной риторики. Впрочем, эти «временные трудности» наверняка будут представлены как неизбежная плата за исторический выбор России.
На международной арене ситуация еще более интересная. Возвращение Дональда Трампа, вопреки определенным ожиданиям, не открыло окно новых возможностей. Его подход к урегулированию ситуации на Украине оказался далек от кремлевских ожиданий и больше напоминает ультиматум. Китай сохраняет стратегическую неопределенность, а поддержка со стороны Ирана и Северной Кореи, при всей ее важности, носит скорее тактический характер и не формирует образ широкого международного альянса.
В этих условиях послание должно решить несколько задач. Российским элитам необходимо продемонстрировать преимущества сохранения статус-кво. Внешним партнерам – бесперспективность давления на Россию, так как «мы за ценой не постоим». А российскому обществу – что всё идёт по плану, просто план этот несколько сложнее, чем казалось изначально.
Особенно любопытным представляется возможное оформление некоего подобия государственной идеологии. Не исключено, что будет предпринята попытка сформировать её на официальном уровне, вплоть до внесения поправок в 13-ю статью Конституции. Судя по риторике официальных спикеров, она может быть построена вокруг понятий суверенитета, традиционных ценностей и особой исторической миссии России. Вероятно, мы услышим много о «героизме» и «традициях» – этих неизменных спутниках российской государственной риторики.
Примечательно и то, что послание может содержать весьма изящный намек западным партнерам: в отличие от того же Трампа, ограниченного конституционными рамками пребывания в Белом доме, российское руководство располагает практически неограниченным временным горизонтом для реализации своего видения будущего мироустройства.
Словом, нас ждет масштабное политическое действо, призванное подтвердить, что стратегический курс останется неизменным, несмотря на определенные экономические сложности и внешнее давление. А «временные трудности», как нам наверняка объяснят, это лишь подтверждение правильности выбранного пути. Даже если ценой станет политика ещё большего изоляционизма.
О чем и когда именно будет послание президента РФ Федеральному собранию – загадка, ведь официально дата его оглашения до сих пор не озвучена. Вероятнее всего, оно состоится в марте – к годовщине избрания Владимира Путина на пятый срок. Послание обещает стать примечательной главой в российской политической истории. Четверть века у власти – достаточный срок, чтобы не просто отчитаться о достижениях, но и предъявить обществу нечто более существенное.
Экономический фон для торжественного события, прямо скажем, не самый благоприятный. Ослабление рубля, рост даже официальной инфляции, кадровый голод на фоне антимигрантских настроений, незавершенная СВО – всё это создает определенные сложности для победной риторики. Впрочем, эти «временные трудности» наверняка будут представлены как неизбежная плата за исторический выбор России.
На международной арене ситуация еще более интересная. Возвращение Дональда Трампа, вопреки определенным ожиданиям, не открыло окно новых возможностей. Его подход к урегулированию ситуации на Украине оказался далек от кремлевских ожиданий и больше напоминает ультиматум. Китай сохраняет стратегическую неопределенность, а поддержка со стороны Ирана и Северной Кореи, при всей ее важности, носит скорее тактический характер и не формирует образ широкого международного альянса.
В этих условиях послание должно решить несколько задач. Российским элитам необходимо продемонстрировать преимущества сохранения статус-кво. Внешним партнерам – бесперспективность давления на Россию, так как «мы за ценой не постоим». А российскому обществу – что всё идёт по плану, просто план этот несколько сложнее, чем казалось изначально.
Особенно любопытным представляется возможное оформление некоего подобия государственной идеологии. Не исключено, что будет предпринята попытка сформировать её на официальном уровне, вплоть до внесения поправок в 13-ю статью Конституции. Судя по риторике официальных спикеров, она может быть построена вокруг понятий суверенитета, традиционных ценностей и особой исторической миссии России. Вероятно, мы услышим много о «героизме» и «традициях» – этих неизменных спутниках российской государственной риторики.
Примечательно и то, что послание может содержать весьма изящный намек западным партнерам: в отличие от того же Трампа, ограниченного конституционными рамками пребывания в Белом доме, российское руководство располагает практически неограниченным временным горизонтом для реализации своего видения будущего мироустройства.
Словом, нас ждет масштабное политическое действо, призванное подтвердить, что стратегический курс останется неизменным, несмотря на определенные экономические сложности и внешнее давление. А «временные трудности», как нам наверняка объяснят, это лишь подтверждение правильности выбранного пути. Даже если ценой станет политика ещё большего изоляционизма.
13.01.202505:14
«Полный идиот. И это доказуемо». Случай Василия Якеменко
Удивительное зрелище являет собой бывший министр по делам молодежи Василий Якеменко в недавнем интервью блогеру Станиславу Роженькову. С как бы философской небрежностью он рассыпает определения человеческой глупости направо и налево, демонстрируя поистине впечатляющую уверенность в собственной интеллектуальной исключительности. Но демонстрирует нечто иное, отсылающее к Древней Греции…
– безапелляционно заявляет экс-министр о гражданах, выходящих на площадь отстаивать свои права. При этом сам Якименко с обезоруживающей прямотой признается:
Особенно трогательно выглядит его нынешняя трансформация из «наивного люберецкого парня, который ничего в своей жизни, кроме наркотиков, не видел» в философствующего отшельника. До 42 лет, по его собственному признанию, он даже не открывал ничего сложнее художественной литературы. Но теперь, накопив «адское количество денег» (источник которых деликатно остается за кадром, но в иной ситуации мог бы заинтересовать налоговые и правоохранительные органы), он посвящает себя чтению и «поиску внутренней свободы».
С особым упоением наш герой рассуждает о природе языка и мышления:
Примечательно, что сам Якименко с завидным постоянством использует слово «идиот», видимо, не подозревая о его исходном древнегреческом значении: человек, живущий в отрыве от общественной жизни, не участвующий в политическом управлении полисом.
Публичное конструирование образа «независимого интеллектуала» выглядит особенно занятно на фоне его же признаний в циничном прагматизме прошлых лет. Якименко старательно демонстрирует «радикальный конструктивизм в восприятии социальной реальности» и «скептическое отношение к возможности целенаправленного социального действия». Но эта показная философская отрешенность почему-то не мешает ему по-прежнему появляться в медиа и рассказывать о своем принципиальном неучастии в общественной жизни.
Весь этот интеллектуальный маскарад – с цитированием Бейтсона, рассуждениями о природе сознания и демонстративным отказом от социальных амбиций – выглядит как попытка неофита выдать собственную ограниченность за просветление. Впрочем, возможно, именно в этой непреднамеренной самоиронии и кроется особый шарм бывшего чиновника, который так и не понял, что само его желание казаться умнее других – лучшее доказательство обратного.
Иными словами, если следовать излюбленной манере нашего героя и использовать его же лексику – перед нами человек, который с академической точностью описал собственное состояние. И это, как любит говорить сам Якименко, «доказуемо».
P.S. Разумеется, не желая кого-то обидеть, мы обращаемся к исходному значению слова «идиот».
P.P.S. Случай Василия Якименко интересен тем, что он является не уникальным представителем современной номенклатуры.
Удивительное зрелище являет собой бывший министр по делам молодежи Василий Якеменко в недавнем интервью блогеру Станиславу Роженькову. С как бы философской небрежностью он рассыпает определения человеческой глупости направо и налево, демонстрируя поистине впечатляющую уверенность в собственной интеллектуальной исключительности. Но демонстрирует нечто иное, отсылающее к Древней Греции…
«Это полные идиоты. Это причем доказуемо»,
– безапелляционно заявляет экс-министр о гражданах, выходящих на площадь отстаивать свои права. При этом сам Якименко с обезоруживающей прямотой признается:
«Меня вообще в этой жизни ничего кроме женщин не интересовало никогда. Для меня все эти вещи – это была возможность приблизиться к женщинам в том или ином виде».
Особенно трогательно выглядит его нынешняя трансформация из «наивного люберецкого парня, который ничего в своей жизни, кроме наркотиков, не видел» в философствующего отшельника. До 42 лет, по его собственному признанию, он даже не открывал ничего сложнее художественной литературы. Но теперь, накопив «адское количество денег» (источник которых деликатно остается за кадром, но в иной ситуации мог бы заинтересовать налоговые и правоохранительные органы), он посвящает себя чтению и «поиску внутренней свободы».
С особым упоением наш герой рассуждает о природе языка и мышления:
«Когда мне начинают говорить глупости... мне кажется, что люди, которые так говорят, они пользуются каким-то языком, природу которого они просто не понимают».
Примечательно, что сам Якименко с завидным постоянством использует слово «идиот», видимо, не подозревая о его исходном древнегреческом значении: человек, живущий в отрыве от общественной жизни, не участвующий в политическом управлении полисом.
Публичное конструирование образа «независимого интеллектуала» выглядит особенно занятно на фоне его же признаний в циничном прагматизме прошлых лет. Якименко старательно демонстрирует «радикальный конструктивизм в восприятии социальной реальности» и «скептическое отношение к возможности целенаправленного социального действия». Но эта показная философская отрешенность почему-то не мешает ему по-прежнему появляться в медиа и рассказывать о своем принципиальном неучастии в общественной жизни.
Весь этот интеллектуальный маскарад – с цитированием Бейтсона, рассуждениями о природе сознания и демонстративным отказом от социальных амбиций – выглядит как попытка неофита выдать собственную ограниченность за просветление. Впрочем, возможно, именно в этой непреднамеренной самоиронии и кроется особый шарм бывшего чиновника, который так и не понял, что само его желание казаться умнее других – лучшее доказательство обратного.
Иными словами, если следовать излюбленной манере нашего героя и использовать его же лексику – перед нами человек, который с академической точностью описал собственное состояние. И это, как любит говорить сам Якименко, «доказуемо».
P.S. Разумеется, не желая кого-то обидеть, мы обращаемся к исходному значению слова «идиот».
P.P.S. Случай Василия Якименко интересен тем, что он является не уникальным представителем современной номенклатуры.
16.02.202506:00
Постскриптум к политической эпохе
Парадокс современной российской действительности в том, что некоторые тексты обретают статус исторического документа еще до того, как успевают дойти до читателя. Именно такая метаморфоза произошла с книгой «Патриот» Алексея Навального (российские власти считают его экстремистом и террористом), опубликованной после трагических событий февраля 2024 года. То, что задумывалось как политический манифест, превратилось в своеобразное завещание. Завещание целой эпохи российской политической истории.
Мой экземпляр книги, с автографом Юлии Навальной, я читал за границей – привезти его домой в Россию сейчас кажется не лучшей идеей. Мы живем в удивительное время, когда наличие определенной литературы в домашней библиотеке может иметь непредсказуемые последствия. Некоторые тексты действительно лучше читать на расстоянии от Родины и это само по себе весьма показательный комментарий к текущему моменту.
«Патриот» – произведение жанрово неоднородное и тем интересно. Здесь сочетаются элементы мемуаров, политической аналитики и тюремного дневника. Примечательны главы о детстве автора, где личные воспоминания о Чернобыльской катастрофе и последующем крахе советской системы органично переплетаются с размышлениями о природе государственной лжи и ее влиянии на формирование политического сознания.
Текст демонстрирует сочетание острого политического анализа и личной рефлексии. Интересен критический взгляд автора на реформы 1990-х годов, которые, по его мнению, заложили фундамент современной российской системы. Любопытно сравнить эти идеи с их интерпретацией в недавнем документальном проекте «Предатели», где изначальный замысел Навального оказался, увы, значительно упрощен и сведен к довольно поверхностным обобщениям.
Тюремные дневники – финальная часть книги – читаются как отдельное произведение. Здесь автор демонстрирует редкое сочетание стойкости духа и иронии, описывая будни заключенного через призму поп-культурных отсылок и философских размышлений. Примечательно его замечание о «кармическом воздаянии» – идея о том, что текущая политическая система является прямым следствием решений, принятых в 1990-е годы.
Публикация книги совпала с периодом глубокого кризиса в российском оппозиционном движении. За год, прошедший после февральских событий 2024 года, политические наследники автора продемонстрировали удивительную способность разрушать то, что он строил годами. Громкие обещания расследований остались невыполненными, сомнительные финансовые схемы поставили под удар тысячи доверившихся людей, а непрекращающиеся конфликты с другими оппозиционными фигурами окончательно дискредитировали само понятие «объединенной оппозиции».
Отдельного упоминания заслуживает роль Юлии Навальной. Несмотря на то, что общество порой возлагает на нее завышенные ожидания, она никогда не стремилась быть политиком. Она хранительница памяти и смыслов, а не политический лидер. Политиками рядом с Навальным были другие люди, которые теперь будто уменьшились в размерах.
Книга одновременно является и историческим документом, и политическим манифестом, и личным дневником. Такая многослойность позволяет каждому читателю найти свой уровень погружения в материал. Для историков будущего «Патриот» станет важным источником информации о российской политической культуре начала 2020-х годов. Для современников же это возможность увидеть знакомые события под новым углом, попытка понять логику и мотивацию одного из ключевых участников политического процесса последнего десятилетия.
В конечном счете, «Патриот» оказался не просто политическими мемуарами, а своеобразным зеркалом нашего времени. Времени, когда книги становятся уликами, когда их читают за границей или хранят в тайниках. Когда слова значат больше, чем кажется на первый взгляд.
И пока одни пытаются монетизировать наследие автора, другие ищут в этих страницах ответ на вечный русский вопрос: «Что делать?». Вот только ответ, похоже, придётся искать самостоятельно – политическое завещание есть, а вот достойных душеприказчиков пока не видно.
Парадокс современной российской действительности в том, что некоторые тексты обретают статус исторического документа еще до того, как успевают дойти до читателя. Именно такая метаморфоза произошла с книгой «Патриот» Алексея Навального (российские власти считают его экстремистом и террористом), опубликованной после трагических событий февраля 2024 года. То, что задумывалось как политический манифест, превратилось в своеобразное завещание. Завещание целой эпохи российской политической истории.
Мой экземпляр книги, с автографом Юлии Навальной, я читал за границей – привезти его домой в Россию сейчас кажется не лучшей идеей. Мы живем в удивительное время, когда наличие определенной литературы в домашней библиотеке может иметь непредсказуемые последствия. Некоторые тексты действительно лучше читать на расстоянии от Родины и это само по себе весьма показательный комментарий к текущему моменту.
«Патриот» – произведение жанрово неоднородное и тем интересно. Здесь сочетаются элементы мемуаров, политической аналитики и тюремного дневника. Примечательны главы о детстве автора, где личные воспоминания о Чернобыльской катастрофе и последующем крахе советской системы органично переплетаются с размышлениями о природе государственной лжи и ее влиянии на формирование политического сознания.
Текст демонстрирует сочетание острого политического анализа и личной рефлексии. Интересен критический взгляд автора на реформы 1990-х годов, которые, по его мнению, заложили фундамент современной российской системы. Любопытно сравнить эти идеи с их интерпретацией в недавнем документальном проекте «Предатели», где изначальный замысел Навального оказался, увы, значительно упрощен и сведен к довольно поверхностным обобщениям.
Тюремные дневники – финальная часть книги – читаются как отдельное произведение. Здесь автор демонстрирует редкое сочетание стойкости духа и иронии, описывая будни заключенного через призму поп-культурных отсылок и философских размышлений. Примечательно его замечание о «кармическом воздаянии» – идея о том, что текущая политическая система является прямым следствием решений, принятых в 1990-е годы.
Публикация книги совпала с периодом глубокого кризиса в российском оппозиционном движении. За год, прошедший после февральских событий 2024 года, политические наследники автора продемонстрировали удивительную способность разрушать то, что он строил годами. Громкие обещания расследований остались невыполненными, сомнительные финансовые схемы поставили под удар тысячи доверившихся людей, а непрекращающиеся конфликты с другими оппозиционными фигурами окончательно дискредитировали само понятие «объединенной оппозиции».
Отдельного упоминания заслуживает роль Юлии Навальной. Несмотря на то, что общество порой возлагает на нее завышенные ожидания, она никогда не стремилась быть политиком. Она хранительница памяти и смыслов, а не политический лидер. Политиками рядом с Навальным были другие люди, которые теперь будто уменьшились в размерах.
Книга одновременно является и историческим документом, и политическим манифестом, и личным дневником. Такая многослойность позволяет каждому читателю найти свой уровень погружения в материал. Для историков будущего «Патриот» станет важным источником информации о российской политической культуре начала 2020-х годов. Для современников же это возможность увидеть знакомые события под новым углом, попытка понять логику и мотивацию одного из ключевых участников политического процесса последнего десятилетия.
В конечном счете, «Патриот» оказался не просто политическими мемуарами, а своеобразным зеркалом нашего времени. Времени, когда книги становятся уликами, когда их читают за границей или хранят в тайниках. Когда слова значат больше, чем кажется на первый взгляд.
И пока одни пытаются монетизировать наследие автора, другие ищут в этих страницах ответ на вечный русский вопрос: «Что делать?». Вот только ответ, похоже, придётся искать самостоятельно – политическое завещание есть, а вот достойных душеприказчиков пока не видно.
05.02.202514:05
Поделился с @federalpress своим взглядом на предстоящее послание президента. Интересная получилась дискуссия о том, как юбилейное выступление (25 лет у власти - это вам не шутки) может повлиять на внутриполитическую динамику и международную повестку.
Если коротко: ждем попытку оформления государственной идеологии через концепты суверенитета и традиционных ценностей. На фоне не самой простой экономической ситуации и неоднозначных сигналов от администрации Трампа это будет... скажем так, нетривиальная задача...
Полный текст здесь: https://fedpress.ru/article/3361737
Если коротко: ждем попытку оформления государственной идеологии через концепты суверенитета и традиционных ценностей. На фоне не самой простой экономической ситуации и неоднозначных сигналов от администрации Трампа это будет... скажем так, нетривиальная задача...
Полный текст здесь: https://fedpress.ru/article/3361737
07.01.202516:26
Санкции в обмен на политическое воображение
Политическое воображение, кажется, полностью атрофировалось у тех замечательных людей, которые сегодня взяли на себя роль лидеров российской оппозиции. Их инициативы и споры между собой даже комментировать, как правило, не хочется – так далеки они от реальной жизни. Однако с каждой новой инициативой и спором приходит всё более ясное понимание, что смысл их деятельности лежит за пределами того, что можно считать политикой.
Признанная в России иноагентом, экстремистской, террористической и нежелательной организацией ФБК после трагической гибели Алексея Навального, кажется, окончательно потеряла понимание того, что значит быть политической силой.
Сравните: Навальный, который с точки зрения российских властей экстремист, террорист и даже посмертно нежелательный элемент, при всех возможных претензиях к нему, работал с реальностью. Он выстраивал свою сеть штабов, общался с избирателями, пытался участвовать в выборах, создавал механизмы гражданского влияния – «умное голосование», расследования о коррупции на местах. То есть делал то, на что мог хотя бы теоретически как-то повлиять.
А что мы видим сейчас? Странные инициативы про международные переговоры (меняем заключенных на санкции), документальные сериалы о 90-х (ладно хоть до печенегов не дорыли), бесконечные конфликты внутри эмигрантского сообщества...
Складывается впечатление, что главная цель – это просто оставаться в инфополе любой ценой. Но ведь быть автором громких расследований и генератором медийных скандалов – это совсем не то же самое, что быть политиком.
Особенно это заметно в случае с Марией Певчих. Талантливый расследователь пытается примерить на себя роль политического лидера, без ясных политических целей и задач, находясь при этом в эмиграции. Но дистанционной политики не бывает. Политика – это всегда про непосредственное взаимодействие с людьми, про понимание их реальных проблем и интересов, про способность эти интересы агрегировать и представлять. Сегодня это сложно как никогда, но тем не менее, политика – это интуиция, чутье и действие.
Есть ли в России или хотя бы российской эмиграции те, кто мог бы претендовать на политическое лидерство мне не известно. Желающих – очередь. Блогеры, журналисты, расследователи, комментаторы, эксперты, олигархи, виноделы, благотворители, галеристы, художники, музыканты, стендаперы и бывшие всех мастей… Много замечательных людей! Но имеющих потенциал политика, кажется, пока не видно.
Нет никаких сомнений, что новые политические лидеры в России обязательно появятся. Когда и откуда – вопрос открытый. Но Россия – огромная. Потенциал нормальности у неё гигантский. Есть робкая надежда, что это будут люди с более глубоким пониманием политических процессов, с более серьезным интеллектуальным багажом и – что особенно важно – с опытом управления и принятия решений. И мир, и Россия, и гражданское общество сегодня изменились, нехватка лидеров повсеместная, дефицит ответственности – вопиющий. Новым политикам придётся этим переменам соответствовать.
История показывает, что значимые политические фигуры редко возникают из ниоткуда. Чаще всего они формируются внутри существующих элитных групп, просто предлагая новое видение будущего и новые подходы к решению накопившихся проблем.
Нынешняя же «медийная оппозиция», увы, все больше напоминает шоубизнес в борьбе за внимание, где главное – не результат, а громкость информационного шума. И история с обменом заложников/политзэков на санкции – частный пример борьбы за место в информационной повестке.
Популизм? А как иначе, если политического воображения на большее не хватает.
Политическое воображение, кажется, полностью атрофировалось у тех замечательных людей, которые сегодня взяли на себя роль лидеров российской оппозиции. Их инициативы и споры между собой даже комментировать, как правило, не хочется – так далеки они от реальной жизни. Однако с каждой новой инициативой и спором приходит всё более ясное понимание, что смысл их деятельности лежит за пределами того, что можно считать политикой.
Признанная в России иноагентом, экстремистской, террористической и нежелательной организацией ФБК после трагической гибели Алексея Навального, кажется, окончательно потеряла понимание того, что значит быть политической силой.
Сравните: Навальный, который с точки зрения российских властей экстремист, террорист и даже посмертно нежелательный элемент, при всех возможных претензиях к нему, работал с реальностью. Он выстраивал свою сеть штабов, общался с избирателями, пытался участвовать в выборах, создавал механизмы гражданского влияния – «умное голосование», расследования о коррупции на местах. То есть делал то, на что мог хотя бы теоретически как-то повлиять.
А что мы видим сейчас? Странные инициативы про международные переговоры (меняем заключенных на санкции), документальные сериалы о 90-х (ладно хоть до печенегов не дорыли), бесконечные конфликты внутри эмигрантского сообщества...
Складывается впечатление, что главная цель – это просто оставаться в инфополе любой ценой. Но ведь быть автором громких расследований и генератором медийных скандалов – это совсем не то же самое, что быть политиком.
Особенно это заметно в случае с Марией Певчих. Талантливый расследователь пытается примерить на себя роль политического лидера, без ясных политических целей и задач, находясь при этом в эмиграции. Но дистанционной политики не бывает. Политика – это всегда про непосредственное взаимодействие с людьми, про понимание их реальных проблем и интересов, про способность эти интересы агрегировать и представлять. Сегодня это сложно как никогда, но тем не менее, политика – это интуиция, чутье и действие.
Есть ли в России или хотя бы российской эмиграции те, кто мог бы претендовать на политическое лидерство мне не известно. Желающих – очередь. Блогеры, журналисты, расследователи, комментаторы, эксперты, олигархи, виноделы, благотворители, галеристы, художники, музыканты, стендаперы и бывшие всех мастей… Много замечательных людей! Но имеющих потенциал политика, кажется, пока не видно.
Нет никаких сомнений, что новые политические лидеры в России обязательно появятся. Когда и откуда – вопрос открытый. Но Россия – огромная. Потенциал нормальности у неё гигантский. Есть робкая надежда, что это будут люди с более глубоким пониманием политических процессов, с более серьезным интеллектуальным багажом и – что особенно важно – с опытом управления и принятия решений. И мир, и Россия, и гражданское общество сегодня изменились, нехватка лидеров повсеместная, дефицит ответственности – вопиющий. Новым политикам придётся этим переменам соответствовать.
История показывает, что значимые политические фигуры редко возникают из ниоткуда. Чаще всего они формируются внутри существующих элитных групп, просто предлагая новое видение будущего и новые подходы к решению накопившихся проблем.
Нынешняя же «медийная оппозиция», увы, все больше напоминает шоубизнес в борьбе за внимание, где главное – не результат, а громкость информационного шума. И история с обменом заложников/политзэков на санкции – частный пример борьбы за место в информационной повестке.
Популизм? А как иначе, если политического воображения на большее не хватает.
15.02.202519:46
За текущими делами совсем забыл поделиться одной любопытной новостью. Ещё в январе меня удостоили премии «Региональная политика» в весьма симптоматичной номинации «Популярный эксперт».
Что тут скажешь? Само словосочетание «популярный эксперт» звучит почти как оксюморон. В нём прекрасно отражается вся противоречивость современного экспертного дискурса, балансирующего между реальным анализом и доступностью изложения.
Впрочем, способность объяснять сложные процессы без чрезмерного упрощения – это, пожалуй, тоже своего рода искусство. И если жюри сочло, что мне это хоть немного удаётся – что ж, приятно. Отдельное спасибо всем, кто поддержал в голосовании в канале «ПолитологОрлов». Ну и встретить в Москве коллег-регионалистов, а также гуру (Оксана Гаман-Голутвина, Игорь Минтусов и др.) на вручении премии было приятно.
Продолжаем работать. Региональная повестка сейчас как никогда насыщенна, и впереди у нас ещё много интересного.
Что тут скажешь? Само словосочетание «популярный эксперт» звучит почти как оксюморон. В нём прекрасно отражается вся противоречивость современного экспертного дискурса, балансирующего между реальным анализом и доступностью изложения.
Впрочем, способность объяснять сложные процессы без чрезмерного упрощения – это, пожалуй, тоже своего рода искусство. И если жюри сочло, что мне это хоть немного удаётся – что ж, приятно. Отдельное спасибо всем, кто поддержал в голосовании в канале «ПолитологОрлов». Ну и встретить в Москве коллег-регионалистов, а также гуру (Оксана Гаман-Голутвина, Игорь Минтусов и др.) на вручении премии было приятно.
Продолжаем работать. Региональная повестка сейчас как никогда насыщенна, и впереди у нас ещё много интересного.
17.01.202504:15
#неполитика
В мире победившего сюрреализма: когда реальность превзошла воображение Линча
«Странные времена требуют странных проводников» - подумал бы, вероятно, сам маэстро Линч, наблюдая за нашей реальностью из своей новой точки обзора. Человек, превративший сюрреализм в мейнстрим, показавший Америке её тёмное отражение в «Синем бархате» и заставивший целое поколение задуматься о природе зла в «Твин Пиксе», ушёл именно тогда, когда его визионерский взгляд нам особенно необходим.
Линч был тем редким художником, который умудрялся быть одновременно и совершенно американским, и абсолютно универсальным. Его маленькие городки с их страшными тайнами могли существовать где угодно – от Орегона до Одессы. Его исследование тёмной стороны человеческой природы не знало границ – ни государственных, ни жанровых.
Помните его «Шоссе в никуда»? Фильм о потере идентичности, о том, как легко человек может стать своим тёмным двойником, как зыбка граница между жертвой и агрессором. Сейчас эта картина смотрится почти пророчески – особенно если учесть, как многие сегодня охотно меняют свою личность на предложенную пропагандой версию себя.
А «Малхолланд Драйв» с его исследованием природы иллюзий и саморазрушительных амбиций? В эпоху, когда реальность становится всё более похожей на линчевский сон, этот фильм может служить своеобразным руководством по выживанию в мире, где правда и ложь поменялись местами.
Линч был адептом трансцендентальной медитации и верил в возможность достижения мира через внутреннюю гармонию. Звучит наивно? Возможно. Но в мире, где «рациональные» решения раз за разом приводят к иррациональным катастрофам, немного линчевской «наивности» могло бы пойти нам на пользу.
Кстати, если вы давно не пересматривали «Синий бархат» - сейчас самое время. Особенно сцены с Фрэнком Бутом - завораживающий портрет человека, упивающегося собственной жестокостью и властью. И «Голова-ластик» - удивительно актуальное исследование страха перед будущим и отчуждения от реальности.
В конце концов, может быть, именно сейчас, когда сюрреализм стал новой нормой, нам особенно нужен тот, кто научил нас находить смысл в кажущемся безумии и сохранять человечность перед лицом абсурда. Rest in peace, мистер Линч. Ваши кошмары были куда человечнее многих сегодняшних реальностей.
В мире победившего сюрреализма: когда реальность превзошла воображение Линча
«Странные времена требуют странных проводников» - подумал бы, вероятно, сам маэстро Линч, наблюдая за нашей реальностью из своей новой точки обзора. Человек, превративший сюрреализм в мейнстрим, показавший Америке её тёмное отражение в «Синем бархате» и заставивший целое поколение задуматься о природе зла в «Твин Пиксе», ушёл именно тогда, когда его визионерский взгляд нам особенно необходим.
Линч был тем редким художником, который умудрялся быть одновременно и совершенно американским, и абсолютно универсальным. Его маленькие городки с их страшными тайнами могли существовать где угодно – от Орегона до Одессы. Его исследование тёмной стороны человеческой природы не знало границ – ни государственных, ни жанровых.
Помните его «Шоссе в никуда»? Фильм о потере идентичности, о том, как легко человек может стать своим тёмным двойником, как зыбка граница между жертвой и агрессором. Сейчас эта картина смотрится почти пророчески – особенно если учесть, как многие сегодня охотно меняют свою личность на предложенную пропагандой версию себя.
А «Малхолланд Драйв» с его исследованием природы иллюзий и саморазрушительных амбиций? В эпоху, когда реальность становится всё более похожей на линчевский сон, этот фильм может служить своеобразным руководством по выживанию в мире, где правда и ложь поменялись местами.
Линч был адептом трансцендентальной медитации и верил в возможность достижения мира через внутреннюю гармонию. Звучит наивно? Возможно. Но в мире, где «рациональные» решения раз за разом приводят к иррациональным катастрофам, немного линчевской «наивности» могло бы пойти нам на пользу.
Кстати, если вы давно не пересматривали «Синий бархат» - сейчас самое время. Особенно сцены с Фрэнком Бутом - завораживающий портрет человека, упивающегося собственной жестокостью и властью. И «Голова-ластик» - удивительно актуальное исследование страха перед будущим и отчуждения от реальности.
В конце концов, может быть, именно сейчас, когда сюрреализм стал новой нормой, нам особенно нужен тот, кто научил нас находить смысл в кажущемся безумии и сохранять человечность перед лицом абсурда. Rest in peace, мистер Линч. Ваши кошмары были куда человечнее многих сегодняшних реальностей.
07.01.202505:04
Сербская зима тревоги: молчание громче криков
Трагедия в Нови-Саде, где обрушение козырька железнодорожного вокзала унесло 15 жизней, стала той самой каплей, переполнившей чашу общественного терпения в Сербии. Примечательно, что катализатором массового недовольства стала не политика или экономика, а банальная халатность властей. Это симптоматично: режим Александра Вучича, погрязший в коррупции и кумовстве, оказался неспособен обеспечить даже базовую безопасность граждан и теперь люди требуют его отставки. Важно, что протесты продолжаются по сей день и погасить, дискредитировать или заболтать их властям не удалось.
Еженедельные пятнадцатиминутные остановки движения по пятницам в 11:52 стали символом гражданского неповиновения в Сербии. Одним из показательных был инцидент 3 января у Варадинского моста в Нови Саде, когда водитель BMW попытался направить автомобиль в колонну студентов. В конце прошлого года у рынка Футошка работник МУПа из Земуна на Порше протаранил толпу, а затем с друзьями-спортсменами пытался спровоцировать драку. Оба инцидента демонстрируют как решимость протестующих, так и их способность сохранять выдержку в провокационных ситуациях.
Реакция властей следует классическому авторитарному сценарию: от попыток дискредитации протестующих как "хорватских агентов" до прямых угроз учителям, поддержавшим студенческие выступления. Показательна публикация в проправительственных СМИ личных документов протестующих сербов из Хорватии – примитивная попытка представить их "иностранными агентами".
На этом фоне особый интерес представляет предложение Зорана Живковича, занимавшего пост премьер-министра после гибели Зорана Джинджича. Несмотря на утрату политического влияния, его идея о формировании теневого правительства и сети региональных администраций заслуживает внимания как попытка создать альтернативный центр принятия решений.
Однако протестующим еще предстоит осознать фундаментальный парадокс современного авторитаризма: власть невозможно "отобрать" у режима, готового удерживать её любой ценой. Её можно только "подобрать", когда она начнёт рассыпаться.
И здесь ключевой вопрос: кто станет тем субъектом, который сможет легитимно принять на себя функции государственного управления в момент кризиса?
Слабость сербской оппозиции создает риск того, что даже успешное протестное движение может не привести к реальной трансформации политического режима. Предложение Живковича выглядит разумным шагом, но требует преодоления внутренних противоречий в оппозиционном лагере.
Тем не менее, способность сербского общества к самоорганизации заслуживает пристального изучения. Это особенно актуально для стран, где традиционные механизмы политической конкуренции оказались заблокированы. России и Беларуси еще предстоит найти собственные формулы трансформации, учитывающие их исторический опыт и специфику политической культуры.
И здесь проявляется еще один существенный аспект сербского опыта: значимость доступных и легальных форм протеста. Пятнадцатиминутные остановки движения, молчаливые шествия с телефонными фонариками – эти простые символические акции позволяют осознать масштаб общественной поддержки перемен. Сербское общество нащупало формулу конвертации индивидуального недовольства в коллективное действие, не переступая грань между гражданским неповиновением и противоправными действиями. Этот баланс, возможно, и есть ключ к пониманию устойчивости текущей волны протестов.
Трагедия в Нови-Саде, где обрушение козырька железнодорожного вокзала унесло 15 жизней, стала той самой каплей, переполнившей чашу общественного терпения в Сербии. Примечательно, что катализатором массового недовольства стала не политика или экономика, а банальная халатность властей. Это симптоматично: режим Александра Вучича, погрязший в коррупции и кумовстве, оказался неспособен обеспечить даже базовую безопасность граждан и теперь люди требуют его отставки. Важно, что протесты продолжаются по сей день и погасить, дискредитировать или заболтать их властям не удалось.
Еженедельные пятнадцатиминутные остановки движения по пятницам в 11:52 стали символом гражданского неповиновения в Сербии. Одним из показательных был инцидент 3 января у Варадинского моста в Нови Саде, когда водитель BMW попытался направить автомобиль в колонну студентов. В конце прошлого года у рынка Футошка работник МУПа из Земуна на Порше протаранил толпу, а затем с друзьями-спортсменами пытался спровоцировать драку. Оба инцидента демонстрируют как решимость протестующих, так и их способность сохранять выдержку в провокационных ситуациях.
Реакция властей следует классическому авторитарному сценарию: от попыток дискредитации протестующих как "хорватских агентов" до прямых угроз учителям, поддержавшим студенческие выступления. Показательна публикация в проправительственных СМИ личных документов протестующих сербов из Хорватии – примитивная попытка представить их "иностранными агентами".
На этом фоне особый интерес представляет предложение Зорана Живковича, занимавшего пост премьер-министра после гибели Зорана Джинджича. Несмотря на утрату политического влияния, его идея о формировании теневого правительства и сети региональных администраций заслуживает внимания как попытка создать альтернативный центр принятия решений.
Однако протестующим еще предстоит осознать фундаментальный парадокс современного авторитаризма: власть невозможно "отобрать" у режима, готового удерживать её любой ценой. Её можно только "подобрать", когда она начнёт рассыпаться.
И здесь ключевой вопрос: кто станет тем субъектом, который сможет легитимно принять на себя функции государственного управления в момент кризиса?
Слабость сербской оппозиции создает риск того, что даже успешное протестное движение может не привести к реальной трансформации политического режима. Предложение Живковича выглядит разумным шагом, но требует преодоления внутренних противоречий в оппозиционном лагере.
Тем не менее, способность сербского общества к самоорганизации заслуживает пристального изучения. Это особенно актуально для стран, где традиционные механизмы политической конкуренции оказались заблокированы. России и Беларуси еще предстоит найти собственные формулы трансформации, учитывающие их исторический опыт и специфику политической культуры.
И здесь проявляется еще один существенный аспект сербского опыта: значимость доступных и легальных форм протеста. Пятнадцатиминутные остановки движения, молчаливые шествия с телефонными фонариками – эти простые символические акции позволяют осознать масштаб общественной поддержки перемен. Сербское общество нащупало формулу конвертации индивидуального недовольства в коллективное действие, не переступая грань между гражданским неповиновением и противоправными действиями. Этот баланс, возможно, и есть ключ к пониманию устойчивости текущей волны протестов.
15.02.202507:00
15 февраля: цена выхода и цена промедления
15 февраля 1989 года последний советский солдат покинул территорию Афганистана. Этот день стал не просто завершением десятилетней военной кампании – он ознаменовал начало глубинной трансформации советского общества, последствия которой мы наблюдаем по сей день.
Любая война, даже «победоносная», оставляет после себя выжженную землю – как в прямом, так и в переносном смысле. Но особенно разрушительны войны затяжные, с размытыми целями и неясными критериями успеха. Именно такой оказалась афганская кампания, начатая в декабре 1979 года решением узкого круга престарелых членов Политбюро.
Экономические последствия были катастрофическими. По разным оценкам, война обходилась СССР в 4-8 миллиардов рублей ежегодно (в ценах тех лет) – колоссальная сумма для экономики, уже задыхавшейся от неэффективности плановой системы.
Военные расходы усугубили товарный дефицит, ускорили инфляцию и углубили технологическое отставание от Запада.
Но экономика – это лишь верхушка айсберга. Афганистан породил целое поколение «шурави» – ветеранов с боевым опытом и зачастую травмированной психикой. Многие из них, вернувшись, не смогли найти себя в мирной жизни. Печально известные группировки типа «Купеевские» в Тольятти, Банда Гимранова в Ленинграде, «Кусковские» в Татарстане или «Центровые» в Екатеринбурге были созданы именно афганцами, привнесшими военные методы в криминальный мир 90-х.
Война создала устойчивые каналы наркотрафика, превратив героин в массовый продукт на постсоветском пространстве. Появление в обществе значительного числа людей, привыкших решать проблемы силовым путем, способствовало брутализации политической культуры. Достаточно вспомнить, сколько бывших афганцев оказалось в силовых структурах и региональных элитах в 90-е и 2000-е годы.
Особенно важно отметить, как война повлияла на общественное сознание. Впервые со времен Великой Отечественной советские люди массово задавались вопросом: «А зачем?» Зачем гибнут молодые ребята в чужой стране? Какова цена идеологических амбиций? Эти вопросы подточили легитимность советской системы сильнее, чем любая антисоветская пропаганда.
История учит нас, что выход из военного конфликта – это всегда болезненный, но необходимый шаг. Чем дольше затягивается военная авантюра, тем выше цена – и не только в человеческих жизнях, но и в разрушении самой ткани общества. Любая война, начатая без четкого понимания целей и стратегии выхода, неизбежно превращается в черную дыру, поглощающую ресурсы, жизни и будущее целых поколений.
Сегодня, спустя 36 лет после вывода войск, особенно отчетливо видно, как опасно втягивать страну в конфликты, продиктованные абстрактными геополитическими соображениями, а не реальными национальными интересами. В конце концов, истинная сила государства измеряется не способностью вести войны, а умением их предотвращать и своевременно из них выходить.
15 февраля 1989 года последний советский солдат покинул территорию Афганистана. Этот день стал не просто завершением десятилетней военной кампании – он ознаменовал начало глубинной трансформации советского общества, последствия которой мы наблюдаем по сей день.
Любая война, даже «победоносная», оставляет после себя выжженную землю – как в прямом, так и в переносном смысле. Но особенно разрушительны войны затяжные, с размытыми целями и неясными критериями успеха. Именно такой оказалась афганская кампания, начатая в декабре 1979 года решением узкого круга престарелых членов Политбюро.
Экономические последствия были катастрофическими. По разным оценкам, война обходилась СССР в 4-8 миллиардов рублей ежегодно (в ценах тех лет) – колоссальная сумма для экономики, уже задыхавшейся от неэффективности плановой системы.
Военные расходы усугубили товарный дефицит, ускорили инфляцию и углубили технологическое отставание от Запада.
Но экономика – это лишь верхушка айсберга. Афганистан породил целое поколение «шурави» – ветеранов с боевым опытом и зачастую травмированной психикой. Многие из них, вернувшись, не смогли найти себя в мирной жизни. Печально известные группировки типа «Купеевские» в Тольятти, Банда Гимранова в Ленинграде, «Кусковские» в Татарстане или «Центровые» в Екатеринбурге были созданы именно афганцами, привнесшими военные методы в криминальный мир 90-х.
Война создала устойчивые каналы наркотрафика, превратив героин в массовый продукт на постсоветском пространстве. Появление в обществе значительного числа людей, привыкших решать проблемы силовым путем, способствовало брутализации политической культуры. Достаточно вспомнить, сколько бывших афганцев оказалось в силовых структурах и региональных элитах в 90-е и 2000-е годы.
Особенно важно отметить, как война повлияла на общественное сознание. Впервые со времен Великой Отечественной советские люди массово задавались вопросом: «А зачем?» Зачем гибнут молодые ребята в чужой стране? Какова цена идеологических амбиций? Эти вопросы подточили легитимность советской системы сильнее, чем любая антисоветская пропаганда.
История учит нас, что выход из военного конфликта – это всегда болезненный, но необходимый шаг. Чем дольше затягивается военная авантюра, тем выше цена – и не только в человеческих жизнях, но и в разрушении самой ткани общества. Любая война, начатая без четкого понимания целей и стратегии выхода, неизбежно превращается в черную дыру, поглощающую ресурсы, жизни и будущее целых поколений.
Сегодня, спустя 36 лет после вывода войск, особенно отчетливо видно, как опасно втягивать страну в конфликты, продиктованные абстрактными геополитическими соображениями, а не реальными национальными интересами. В конце концов, истинная сила государства измеряется не способностью вести войны, а умением их предотвращать и своевременно из них выходить.
15.01.202515:14
Предстоящие 2025 году выборы в регионах – это тест для местных элит
В избирательный цикл 2025 года страна вошла с большим числом временно исполняющих обязанности глав регионов. В ноябре—декабре минувшего года президент Владимир Путин назначил сразу пятерых врио: Евгения Первышова (Тамбовская область), Юрия Слюсаря (Ростовская область), Ростислава Гольдштейна (Коми), Марию Костюк (Еврейская автономная область) и Александра Хинштейна (Курская область).
Предстоящие в 2025 году выборы в 39 регионах России – это не просто очередной электоральный цикл. Это тест на способность региональных элит балансировать между растущими требованиями федерального центра и запросом на большую самостоятельность со стороны местных сообществ.
Особенно показательна трансформация региональных органов власти. В Самарской области, например, появилось собственное министерство безопасности – беспрецедентный случай регионального силового ведомства. А в Орловской области создано управление мониторинга социальных процессов. Это явные признаки того, что регионы пытаются адаптироваться к новым вызовам, создавая структуры, традиционно считавшиеся прерогативой федерального центра.
Наиболее интригующими обещают стать выборы в трех группах регионов.
Первая – приграничные территории, где социальное напряжение усиливается близостью к зоне СВО. Показательна история Курской области, где прежний губернатор Алексей Смирнов был заменен на Александра Хинштейна именно из-за неспособности выстроить коммуникацию с жителями приграничья. Получится ли у Хинштейна – вопрос открытый, ответ на который не очевиден.
Вторая группа – регионы с сильными местными элитами, такие как Татарстан, где Рустам Минниханов завершает третий срок. Здесь федеральному центру предстоит найти баланс между сохранением управляемости и учетом местной специфики.
Третья – промышленные регионы с высокой урбанизацией, как Калужская область. Симптоматично, что действующий губернатор Владислав Шапша уже сейчас, за несколько месяцев до выборов, заметно активизировал контакты с федеральным руководством. Поможет ли? В схеме трех-пятилетней давности – это было почти гарантией. Сейчас система на этих этажах власти все более подвижна.
Примечательно, что меняется сам характер губернаторской власти. Если раньше успешность главы региона измерялась его способностью привлекать инвестиции и развивать экономику, то теперь не менее важными становятся навыки кризисного управления и способность сдерживать политическое недовольство.
Внешние факторы – от санкционного давления до предстоящей смены администрации в США – безусловно, окажут значительное влияние на внутриполитическую динамику. Однако ключевым вызовом для региональных властей станет способность адаптировать федеральную повестку к местным условиям, не допуская при этом чрезмерного усиления региональной идентичности.
В конечном счете, выборы-2025 станут индикатором эффективности новой модели российского федерализма, где статус губернаторов девальвируется, но регионам приходится играть все более сложную роль – одновременно и проводников федеральной политики, и буфера, сдерживающего рост социального недовольства. От успеха этой тонкой настройки будет зависеть устойчивость всей политической системы в преддверии думских выборов 2026 года.
Аналитика для АПЭК
В избирательный цикл 2025 года страна вошла с большим числом временно исполняющих обязанности глав регионов. В ноябре—декабре минувшего года президент Владимир Путин назначил сразу пятерых врио: Евгения Первышова (Тамбовская область), Юрия Слюсаря (Ростовская область), Ростислава Гольдштейна (Коми), Марию Костюк (Еврейская автономная область) и Александра Хинштейна (Курская область).
Предстоящие в 2025 году выборы в 39 регионах России – это не просто очередной электоральный цикл. Это тест на способность региональных элит балансировать между растущими требованиями федерального центра и запросом на большую самостоятельность со стороны местных сообществ.
Особенно показательна трансформация региональных органов власти. В Самарской области, например, появилось собственное министерство безопасности – беспрецедентный случай регионального силового ведомства. А в Орловской области создано управление мониторинга социальных процессов. Это явные признаки того, что регионы пытаются адаптироваться к новым вызовам, создавая структуры, традиционно считавшиеся прерогативой федерального центра.
Наиболее интригующими обещают стать выборы в трех группах регионов.
Первая – приграничные территории, где социальное напряжение усиливается близостью к зоне СВО. Показательна история Курской области, где прежний губернатор Алексей Смирнов был заменен на Александра Хинштейна именно из-за неспособности выстроить коммуникацию с жителями приграничья. Получится ли у Хинштейна – вопрос открытый, ответ на который не очевиден.
Вторая группа – регионы с сильными местными элитами, такие как Татарстан, где Рустам Минниханов завершает третий срок. Здесь федеральному центру предстоит найти баланс между сохранением управляемости и учетом местной специфики.
Третья – промышленные регионы с высокой урбанизацией, как Калужская область. Симптоматично, что действующий губернатор Владислав Шапша уже сейчас, за несколько месяцев до выборов, заметно активизировал контакты с федеральным руководством. Поможет ли? В схеме трех-пятилетней давности – это было почти гарантией. Сейчас система на этих этажах власти все более подвижна.
Примечательно, что меняется сам характер губернаторской власти. Если раньше успешность главы региона измерялась его способностью привлекать инвестиции и развивать экономику, то теперь не менее важными становятся навыки кризисного управления и способность сдерживать политическое недовольство.
Внешние факторы – от санкционного давления до предстоящей смены администрации в США – безусловно, окажут значительное влияние на внутриполитическую динамику. Однако ключевым вызовом для региональных властей станет способность адаптировать федеральную повестку к местным условиям, не допуская при этом чрезмерного усиления региональной идентичности.
В конечном счете, выборы-2025 станут индикатором эффективности новой модели российского федерализма, где статус губернаторов девальвируется, но регионам приходится играть все более сложную роль – одновременно и проводников федеральной политики, и буфера, сдерживающего рост социального недовольства. От успеха этой тонкой настройки будет зависеть устойчивость всей политической системы в преддверии думских выборов 2026 года.
Аналитика для АПЭК
显示 1 - 11 共 11
登录以解锁更多功能。