«Директриса закуривает сигарету, стоя перед зданием, превратившимся в обломки, и смотрит в сторону звуков взрывов. Я думаю, что жизнь в условиях войны течет странным образом, все будто бы теряет опору. «Сейчас есть, а потом нет», — говорю я сам себе...»

«Продолжаем тему событий на Украине. С самого начала войны РПЦ последовательно поддерживала все решения Кремля. Патриарх Кирилл не только объявил, что будут прощены грехи солдат, погибших на войне, но и от лица церкви назвал пацифизм «не совместимым с православным учением».

«Я уверен: то, чему я стал свидетелем, это нечто большее, чем война. Мы были на передовой линии, где ведется борьба, изменяющая ход истории».

Русская душа, на которой сильно акцентируется внимание в русской ли­тературе <…> Церковь, война, холод, русская баня, бескрайние земли, водка, крестьяне, жесто­кость, меч, степи, зима, милосердие.

«Но ведь Ленин не только великий государственный деятель, но и великий демократ. Ленин отменил в России сословность, уравнял в правах граждан всех национальностей, открыл для женщин двери университетов, установил 8-часовой рабочий день…»

«Ещё больше наши туристы удивляются, когда, спросив, как зовут шофера или гида, они слышат знакомое — Ленин. Псевдоним вождя превратился в Индии в распространённое имя. Недавно во всеобщих выборах в этой стране участвовал независимый политик по имени Ленин, а мэра одного из индийских городов зовут... Сталин»

«Роман “Собиратели тишины” продолжает традиции важнейших образцов советской “лейтенантской прозы”. Война на страницах книги Дмитрия Филиппова показана глазами человека, прямо прошедшего сквозь фронтовую бойню, увидевшего смерть лучших людей России, но сохранившего удивительное достоинство и чувство такта».

Это был частный дом. Уютный, ухоженный частный дом. Снаряд лежал во дворе, воткнувшись в палисадник. Мы подошли к дому. В выбитое окно было видно, что, склонившись на диван (как сидела, так и прилегла), лежит старушка. Почти как живая, только со струйкой крови на шее.

Осколок убил её, когда она вязала. Комната была аккуратной, со всеми этими вывязанными салфеточками, иконами, старенькой, но крепкой мебелью. Диван стоял у стола, тут она и вышивала. Снаряд разорвался во дворе, осколки выбили стекло — и один из них попал старушке в шею. Её звали Людмила Сергеевна Третьякова, ей было 78 лет.

Её сын был дома, он не плакал, этот огромный мужчина в чёрном пальто. Он сказал, что звонил ей за полчаса до её смерти. Она всё так же вязала носки и продолжала их вязать, когда её убили.

Сергей сыпал проклятиями в адрес украинской власти. Его мать тихонько лежала на диване. Скорая и ОБСЕ не могли приехать.

Продолжался обстрел.