"Суперкультура" 群组最新帖子
22.04.202508:44
Для меня Зураб — прежде всего автор этого монумента, на который я всю жизнь смотрю из окна. Разные были стадии, от ужаса, до отвращения. От принятия до восхищения.... Покойся с миром, Планета Зураб!
转发自:
под слоями
12.04.202519:31
В связи с большим праздником дерзну выложить свою учебную копию с суздальской иконы 16 века. Меня всегда поражало, как русские люди прошлого любили контрасты и чистые цвета. Но удивительным образом, в процессе написания, я увидела необычный эффект: от присутствия золотого неба, которое от свойства металла порой сияет, порой чернеет), все эти открытые цвета холодеют и появляется ощущения раннего свежего утра. Сам же фрагмент Евангелия невероятно насыщен различными переживаниями, как человеческими, так и мистическими. Именно в нем есть упоминание прослезившегося Христа.
Всех с Лазоревой субботой 💌
Всех с Лазоревой субботой 💌
12.04.202517:43
Косолапов Александр Семенович
11.04.202513:05
Глава I
Страх
По замкнутым татарским переулкам Москвы гуляет ветер. Засовывает худые изъязвленные ручки в щели побуревших старых особнячков и несется рассыпной нивой по длинным уходящим в поля новым проспектам. Москва притаилась. Москва затаилась в ледяном оцепенении. Жители разбегаются по квартиркам, зашториваются от ветра бумагами, объявлениями, паспортами, не скомканными книжками.
Ласково, уютненько в желтенькой комнатке, ласково тикают приказы, неласково лает из приемника жестяной голос Левитана. По призыву партии удвоим, утром, удесятерим. Москва удвоилась, утроилась. Удесятерилась. Разоренная крестьянская Россия двинулась скрипящей ордою в Москву и завладела ею, растеклась, вздулась, вспучилась новыми бессчетными серыми как казармы Аракчеева кварталами. Дрянные кабацкие песни несутся из новоселий.
Их слышно. Город пуст. Москва пуста. Дико. Рев машин, клацанье костей. Тихо. Тихо. Москва пуста. Удвоит. Утроит. Удесятерит. Удваиваются, утраиваются, удесятиряются тесные городки кладбищ. Везут, везут в похоронных автобусах на Ваганьково, в Новодевичий, в Востряково, новые и старые когорты строителей коммунизма. Кремль замер, большой красный притаился. Галки вороны кружат над Спасской башней, кричат, сухо как шрапнели, каркают Карр! Карр! Часы бьют и поют не своим, чужим голосам. С чужого голоса. С чужого голоса поют. Вставное механическое сердце стучит ровно и не по настоящему. Рубиновые звезды пятиконечьем впились в дымное от холода плотное московское небо. Угу! Ага! Не сюда. Не туда. Ни оттуда. Стучат о *неразборчиво асфальт приклады часовых. Печатая клятвы идут гвардиями часовые. Сторожить мертвого Ленина. Ленин мертв. Лежит под стеклом и думает. Раньше вдвоем лежали, все веселей было. Того в сапогах с усами вытащили ночью за ноги и закопали в яму. В яму? Говорят, его выкрали грузины, говорят, китайцы отвезли усатого в Тибет и замуровали в золотую пещеру Лхасы. Говорят. Говорят. Слухи ползут по наполненным улицам и площадям. Страшно. Страх. Ленин лежит и думает в стеклянном ящике. Угу, ага, зачем? Куда? Почему? Все бред, монгольский бред косоглазой рожею повис над Москвой. Страх притаился под монгольской личиною. Ломают Арбат, ломают последние облезшие щепой домики. Рабочие со свекольными лицами. Ух, взяли. Еще разом. Падают полные облаков праха стены комнаток в цветных обоях. Еще раз взяли. Скоро совсем пусто будет на Арбате. Как всюду пусто в Москве.
Страх
По замкнутым татарским переулкам Москвы гуляет ветер. Засовывает худые изъязвленные ручки в щели побуревших старых особнячков и несется рассыпной нивой по длинным уходящим в поля новым проспектам. Москва притаилась. Москва затаилась в ледяном оцепенении. Жители разбегаются по квартиркам, зашториваются от ветра бумагами, объявлениями, паспортами, не скомканными книжками.
Ласково, уютненько в желтенькой комнатке, ласково тикают приказы, неласково лает из приемника жестяной голос Левитана. По призыву партии удвоим, утром, удесятерим. Москва удвоилась, утроилась. Удесятерилась. Разоренная крестьянская Россия двинулась скрипящей ордою в Москву и завладела ею, растеклась, вздулась, вспучилась новыми бессчетными серыми как казармы Аракчеева кварталами. Дрянные кабацкие песни несутся из новоселий.
Их слышно. Город пуст. Москва пуста. Дико. Рев машин, клацанье костей. Тихо. Тихо. Москва пуста. Удвоит. Утроит. Удесятерит. Удваиваются, утраиваются, удесятиряются тесные городки кладбищ. Везут, везут в похоронных автобусах на Ваганьково, в Новодевичий, в Востряково, новые и старые когорты строителей коммунизма. Кремль замер, большой красный притаился. Галки вороны кружат над Спасской башней, кричат, сухо как шрапнели, каркают Карр! Карр! Часы бьют и поют не своим, чужим голосам. С чужого голоса. С чужого голоса поют. Вставное механическое сердце стучит ровно и не по настоящему. Рубиновые звезды пятиконечьем впились в дымное от холода плотное московское небо. Угу! Ага! Не сюда. Не туда. Ни оттуда. Стучат о *неразборчиво асфальт приклады часовых. Печатая клятвы идут гвардиями часовые. Сторожить мертвого Ленина. Ленин мертв. Лежит под стеклом и думает. Раньше вдвоем лежали, все веселей было. Того в сапогах с усами вытащили ночью за ноги и закопали в яму. В яму? Говорят, его выкрали грузины, говорят, китайцы отвезли усатого в Тибет и замуровали в золотую пещеру Лхасы. Говорят. Говорят. Слухи ползут по наполненным улицам и площадям. Страшно. Страх. Ленин лежит и думает в стеклянном ящике. Угу, ага, зачем? Куда? Почему? Все бред, монгольский бред косоглазой рожею повис над Москвой. Страх притаился под монгольской личиною. Ломают Арбат, ломают последние облезшие щепой домики. Рабочие со свекольными лицами. Ух, взяли. Еще разом. Падают полные облаков праха стены комнаток в цветных обоях. Еще раз взяли. Скоро совсем пусто будет на Арбате. Как всюду пусто в Москве.
11.04.202505:38
Из дневников А.Г. Смирнова.
2 марта, 1964 г.
Привожу в порядок свои гравюры. Их оказалось много. Наверное, больше 150. Есть неплохие. Изрежу весь свой линолеум, а потом займусь цинком и рисунком. Дурачество и наивность мысли о славе в СССР. Здесь такой я не нужен нашей художественной системе. Нужен я с компромиссом, Я слишком крупный представитель вымирающего вида, поэтому я плохо приспособлен к жизни среди сусликов и козявок. Эти козявки с удовольствием разодрали бы меня, но их укусы слишком жалки и неглубоки. Мое нетленное человеческое я, идет среди них как стопушечный бриг среди дикарских лодок и плотов. Наконечники стрел впиваются в мои борта, но один залп в вечность вынесет мое я на широкий простор человеческого мира. Моя борьба с пустотой забудется. Я реалист, т.е фиксирую и предвосхищаю сдвиги человеческой личности. Ищу пути вечного познания величайшего сфинкса - матери России.
07.04.202511:12
⚡️Прямо сейчас смотрите эфир «Наблюдателя» про выставку «Темная Оттепель»
04.04.202521:58
Юрий Анненков
04.04.202519:11
Умер Паша техник была как то на его концерте
31.03.202513:05
Разыскиваются адекватные люди с детьми...
转发自:
СВЕЖЕСТИ
29.03.202519:13
На фото - восход Солнца сегодня во время частичного солнечного затмения в штате Мэн, США
29.03.202509:19
28.03.202519:09
Николай Клюев
Лесные сумерки
Лесные сумерки — монах
За узорочным часословом,
Горят заставки на листах
Сурьмою в золоте багровом.
И богомольно старцы-пни
Внимают звукам часословным…
Заря, задув свои огни,
Тускнеет венчиком иконным.
Лесных погостов старожил,
Я молодею в вечер мая,
Как о судьбе того, кто мил,
Над палой пихтою вздыхая.
Забвенье светлое тебе
В многопридельном хвойном храме,
По мощной жизни, по борьбе,
Лесными ставшая мощами!
Смывает киноварь стволов
Волна финифтяного мрака,
Но строг и вечен часослов
Над котловиною, где рака.
Лесные сумерки
Лесные сумерки — монах
За узорочным часословом,
Горят заставки на листах
Сурьмою в золоте багровом.
И богомольно старцы-пни
Внимают звукам часословным…
Заря, задув свои огни,
Тускнеет венчиком иконным.
Лесных погостов старожил,
Я молодею в вечер мая,
Как о судьбе того, кто мил,
Над палой пихтою вздыхая.
Забвенье светлое тебе
В многопридельном хвойном храме,
По мощной жизни, по борьбе,
Лесными ставшая мощами!
Смывает киноварь стволов
Волна финифтяного мрака,
Но строг и вечен часослов
Над котловиною, где рака.
