«Франко предпринял героическую и великанскую попытку спасти свою страну от государственного распада. С таким пониманием пришло и удивление: что разложение-то вокруг идёт полным ходом, а Франко сумел тактически-твёрдо провести Испанию мимо Мировой войны, не вмешавшись, и вот уже 20, 30, 35 лет продержал её на христианской стороне против всех развальных законов истории! Однако, вот, на 37-м году правления он умирал и вот умер, под развязный свист европейских социалистов, радикалов, либералов. Испанию быстро растрясало, и все в Европе, кому не лень, травили её. И злее всех — английские лейбористы.».
Быть Севером – это в долгосрочной стратегии не недостаток, а привилегия. Северные территории обычно развиваются интенсивней, чем южные (если речь идет о северном полушарии, в южном – наоборот). Если северная среда совсем не подавляет все функции как, в арктических регионах, то она требует создания большего количества искусственных объектов для поддержания жизни, которые приходится производить промышленным путём. Надо строить дома, шить одежду, создавать всевозможный искусственный климат, достаточно сложные агрономические технологии.
Северная зона больше принуждает человека ко всевозможной производительной активности. Зона южная представляет нам столько природных возможностей как животным, что прибегать к чрезмерному количеству человеческих активностей зачастую не приходится. Среда меньше вынуждает тебя к промышленному импульсу, чем на Севере, где можно создать что-то совсем экстремальное, искусственную среду, как в том же Норильске. Другое дело, что жить на Севере всё равно будет тяжеловато, потому что люди ещё не научились ставить над городами климатические купола. Но когда научатся, то, наверное, эти регионы севера тоже станут весьма специфичными. В целом, Север действительно принуждает к большей части производительной активности.
Эта мысль может объяснить многое в ледниковом периоде. Приледниковая зона, расположенная в Европе и на территории России вплоть до Байкала, была самым развитым регионом планеты. Именно там был наиболее высокоразвитый верхний палеолит – культура охотников на мамонтов. Понятное рациональное объяснение связано с тем, что в этой тундростепи было огромное количество животных, которых тогда не было нигде. Ты идёшь, а навстречу тебе громадное стадо северных оленей – бей, не хочу.
Но более тонкое объяснение состоит в том, что эта среда, давая изобилие ресурсов, в то же время для выживания требовала более сложной производительной деятельности, чем у тех, кто обитал в тот период в регионах южнее и это давало для своей эпохи соответствующие результаты. Это такая самая первая великая эпоха России, причём непосредственно генетически связанная с нами, поскольку как показали палеогенетические исследования стоянки Мальта под Иркутском, там были носители тех же гаплогрупп, которые впоследствии были у древних индоевропейцев и у половины русских и вообще восточных славян до сего дня. На 30 тысяч лето мы имеем прямую линию наследования от отца к сыновьям на территории одной и той же страны.
То есть мы имеем тридцать тысяч лет традиции создания высокоуровневой искусственной среды, спровоцированного северным климатом. Это такая привилегия, за которую многие южные народы отдали бы всё.
Слыша про такое злое и страшное дело, что учинилось над отцом вашего королевского величества от подданных его изменников, слыша, что теперь те же изменники и в вашем королевском достоинстве наследии помещку и непослушание чинят и войну ведут, жалостно скорбим и, памятуя отца нашего с вашим дедом и нашу с отцом вашим братскую дружбу, любовью и ссылку, желая вашему королевскому величеству получить свое достойное наследие и над изменниками победы и одоления, дали мы вашему послу Джону Кульпеперу соболей на 20000 рублей.
Соловьёв С.М. История России с древнейших времён / С.М. Соловьёв. М: Эксмо, 2015. С. 370.Основная идея дешёвой рабочей силы, которой оправдывают массовые миграции, - это идея мнимой отчужденности рабочей силы, рабочей силы как чистого товара. Она состоит в следующем – нам нужна от этого человека только его работа, мы берём его трудовую функцию, вырезаем, кладём в пакетик и пересылаем в другую страну, где её принимают, выпускают из этого пакетика и она, видимо, как джинн, функционирует. Мысль, что все эти перемещаемые человеческие потоки – это «рабочая сила», абсолютно абстрактная, отчуждённая от тех реальных людей, которые являются её носителями, а у них нет культуры, религии, каких-то социальных связей, личностных черт, только рабочая сила.
Однако это абсолютная ложь, главная ложь, с которой мы сталкиваемся в ситуации, когда мы говорим о миграции и т.н. «дешёвой рабочей силе». На самом же деле мы получаем не абстрактную рабочую силу, а вполне реальных конкретных людей, у которых есть свой язык, точно не совпадающий с нашим (те, кто приезжает к нам сейчас, не учились уже в советских школах, а чему их там учат в школах на российские деньги – надо ещё посмотреть). У них совершенно другая культура, тоже уже очень сильно отличающаяся от той культуры, которую можно было бы считать общесоветской. Если 25 лет назад аргумент «это наши люди» прокатывал хотя бы на демагогическом уровне, то сейчас уже не прокатывает.
У них есть своя религия, которая не совпадает с религией большинства наших граждан и не совпадает даже с религией традиционного ислама, который исповедуют коренные российские граждане исламского вероисповедания, мало того – агрессивно ему противоречит. От мигрантских сообществ исходит тенденция радикализации сообществ, связанных с традиционным исламом. У них совершенно другая этическая система на всех уровнях – это исходно люди из другой среды, находящиеся среди нас в положении чужаков, причём чужаков, которые сплочённо между собой держатся.
У них совершенно другие социальные связи, в частности, привязанность к своей действительной родине, которая никуда не девается. Многие помнят скандал в Мытищах, когда выдали квартиру семье из Таджикистана, получившей российское гражданство, а потом люди посмотрели соцсети главы этой семьи и выяснилось, что там один «родной Таджикистан», рассуждения о том, как русские этот самый Таджикистан «обижали» в прошлом, «флаг моей страны» – разумеется, тоже флаг Таджикистана, то есть никакой идентичности, связанной с Россией, там не было вообще.
То есть в реальности мы получаем не отчуждённую дешёвую рабочую силу, мы получаем перевоз в нашу страну отчуждённого от неё социума, причём, очень многочисленного. По самым средним оценкам это уже 8 – 10% текущего населения России.
Почему это не смущает тех, кто завозит сюда дешёвую рабочую силу? Потому что наряду с понятием «отчуждения» у нас возникает ещё одно очень важное понятие – это экстернализация издержек. Термин достаточно хорошо известный экономистам – когда вы едите шоколадку, а потом выбрасываете на улице мимо урны обёртку, вы экстернализируете издержки по поддержанию порядка на этой улице. Кто-то должен убрать за вами весь тот мусор, который вы оставили. Вам хорошо, вы не напрягаетесь, кто-то должен напрячься вместо вас.
Вся экономическая пирамида, которая возникает в связи с миграционным притоком, этой дешёвой рабочей силой, строится на том, что все издержки от пользования ею ложатся на общество, в данном случае, на российское общество, на нас с вами. Некто в строительном секторе или в торговом секторе получает все выгоды, при этом все издержки ложатся на государственный уровень, на муниципальный уровень, на лично тех людей, которые живут рядом с мигрантским хостелом и встречаются то с шумом, то с пьянками, то с драками и с агрессией в отношении прохожих.
Вся дешевизна этой рабочей силы состоит не в том, что она действительно дешёвая, она состоит в том, что все её издержки можно сбросить на общество вместо частных лиц.
