“Когда мы сидели на точке, я забоялся идти под птичку. <…> Прибежал обратно, откатился, то есть запятисотился”.
“Я говорю, давай ты в меня, я в тебя. Он сел, сидел рядом с 252, там точка есть, "Шахматист" там затрехсотился”.
"В случае ранения бойца ему приходится самостоятельно ползти обратно к своим. Бойцов недолеченных в госпитале и могущих ходить на костылях отправляют снова на передовую. И чтобы попасть в госпиталь нужно заплатить за это. Денежные поборы стали повсеместно".
"Командиры с садистскими наклонностями отправляют настоящих парней на верную смерть".
"Кто начинает жаловаться и пытается призвать командиров к справедливости, насильно отправляют на линию боевого соприкосновения. Отбирают документы, телефоны и даже солдатские жетоны".
"Мы неоднократно обращались в Минобороны, Следственный комитет, ФСБ, но наши обращения либо оставались без ответа, либо по ним были формальные ничего не значащие отписки".
“У меня нет гарантии, что после этой бумажки меня не отправят в очередной поход смертельный. Писать ничего не буду”.
“Я говорю, в клевете они меня не обвинят, доказательств нет. Правда на моей стороне, я не получил ни денежной компенсации, ни страховку, не получил гражданство за три года до сих пор российского. Вообще абсолютно ничего”.
"Пока он был после плена на лечении, его командир получал за него зарплату. В данный момент, скажу так, 21 год уже, почти 22, ребёнок ни единой выплаты не получил".
"У моего нынешнего мужа есть брат, у которого нет ноги. Он служил хер знает когда, нет ноги, на протезе. Его на передок отправили".
“Они зашли, посмотрели, спросили, кто за что. Им назвали причины <...> Просто посмотрели и ушли. Им пох*й”.
“Поехал, сделал снимки. Вернулся обратно в часть. В этот момент налетели там все подряд — Следственный комитет, военная полиция и так далее. Началась стрельба, начали ложить всех в пол. Ну, естественно, меня тоже положили в пол. Я был в тапочках, носках тоненьких и на костылях. В таком же виде построили весь офицерский состав и увезли, бросили в яму в лесу, ничего не объясняя, не предъявляя никаких обвинений никому. Бросили в яму, забрали все личные вещи из карманов. В яме я валялся три недели — в носках и в тапочках, на костылях вылазил туда-обратно. Все это время мне никаких обвинений не предъявляли”.
“Когда меня закрыли в яму, у меня эти ключи своровали от машины. Угнали мою машину, разбили ее - вся левая сторона разбита… В яме продержали, машину разбили. На тот момент еще, когда разбили машину, у меня лежал кошелек с документами в машине, там лежала банковская карта. Все время, когда они ездили на машине, они рассчитывались моей банковской картой”.
“Деньги не платят.Ранение, я должен был ехать на Россию вырезать осколки. Никуда не отпускают”.
"Сам хирург сказал, если она лопнет, то спасти никто не успеет. Везти меня не собираются. А с госпиталя есть все документы необходимые, есть направления, но комендант их не подписывает".
“Вчера у человека приехали продукты питания, половину он выкинул“.
“По какому распоряжению это делается – не известно. Думаю, такой вопрос надо поднимать”
"У меня выбора не было. Пришлось подписать контракт, <…> ты просто подписываешь контракт и просто уходишь умирать из-за таких бл*ть п*дорасов, им сказали надо столько-то людей, чтобы столько-то подписало контракт."
"Все они, бл*дь, уже любыми путями и, бл*дь, пизд*т и ставят только тебя перед выбором, нах*й".
“У нас по каждому чуть ли утюгу не показывают какие мы молодцы, да какой мы РЭБ создали, да у нас там РЭБ лучше всех, “Огоньки”, “Комбаты”, “Горшки”, хрен пойми еще сколько этого РЭБа названия. А у пацанов его нет, а пацаны говорят, что нихера не работает”.
“Все, весь РЭБ говно. Ничего не работает, всех жгут, все жизни, мы соответственно теряем пацанов <…> Пехоту то уничтожают, их кладут там тысячами”.
“Вывезли для того, чтобы заводить на передовую для отражения атак противника. Люди у нас здесь с гепатитом С, на костылях, с поврежденными руками”.
“На данный момент нас осталось человек 12-15, остальных по два, по три человека потихоньку начали заводить <…> Но мы по состоянию здоровья не можем выполнять боевые задачи”.
“При проведении следственных действий в отношении нашего дружинника, 20-летней девушки-студентки, со стороны сотрудников силовых структур было не рассчитано применение физической силы при задержании ее, что повлекло причинение телесных повреждений: синяки, перелом руки”.
"Сегодня отправка. Смотрите, в каком мы состоянии... Собрали всех инвалидов с разных частей и отправляют в бой".
“Все, пацаны, наелись, да? Ай молодцы, ай молодцы”.
“Когда брат был отправлен в Волчанск, какого числа он ушел на боевое задание узнать не получилось. И был ли он куда-то действительно отправлен, а не командир “Рокот” воплотил свои угрозы в жизнь, остается только догадываться”.
