В текущих реалиях современной России любая оппозиционная деятельность не только пресекается властью, но и почти невозможна, так как требует невероятных личных ресурсов, которые далеко не каждый может себе позволить. Тем не менее, политику не задавить, она развивается, пусть и под ковром. Она развивается, потому что политика это не только государственное управление, но и создание смыслов (К. Шмитт), а также действие направленное на создание лучшего по отношению ко статусу кво или на сохранение статуса кво во избежание наихудшего (Л. Штраус). И если уж политика существует, если она живёт, еще теплится, то, конечно, мы как левые должны стремиться к тому, чтобы в ней принять участие в мере своих сил и возможностей.

Наши возможности скромны, но они есть и это шанс к нашему оздоровлению через создание новых связей, вовлечение новых товарищей, знакомств с теорией на практике и наоборот. Поэтому важно поддерживать такие инициативы как Экосуббота, нужно их масштабировать на всю страну, но не торопиться с федеральным уровнем. Полагаю, что в нынешних реалиях самое лучшее, что можно делать это сосредоточиться на локальных проблемах, региональных. Это поможет создать более устойчивые связи и заодно не будет находить такого серьёзного противодействия со стороны властей.

Самое абсурдное оправдание власти и закона – то, что они служат для снижения преступности.
Не говоря уже о том, что государство само по себе является величайшим преступником, нарушающим все писаные и естественные законы, ворующим в виде налогов, убивающим в виде войны и смертной казни, оно совершенно зашло в тупик в борьбе с преступностью.
Оно не смогло полностью уничтожить или хотя бы свести к минимуму ужасное бедствие, созданное им самим.

Данная новость идеально вписывается в контекст сложностей, выявленных в ходе недавнего переговорного процесса. Его основная проблема сводится к тому, что Россию и Украину крайне сложно усадить за стол переговоров. Если первая сторона сохраняет относительную последовательность в своей позиции, то вторая ведёт себя подобно маятнику: то заявляет о готовности к перемирию без предварительных условий, то де-факто срывает его ударами по Энгельсу и Судже.

Объяснение этому лежит на поверхности. Для Зеленского заморозка конфликта невыгодна— его легитимность напрямую зависит от режима военного положения. Без него исчезнет формальный повод для отмены выборов, а также «оправдание» для внутренних репрессий и социально-экономических проблем. Даже при подавленной оппозиции и системе цифрового контроля через «Дію» ему придётся бороться за переизбрание в конкурентной среде, решая вопросы, которые годами игнорировались. Текущий сценарий куда удобнее: перманентная война создаёт условия для внешнего финансирования и позволяет избежать ответственности за злоупотребления властью и щедростью заграницы.

Попытки Зеленского затянуть конфликт — будь то ставка на Европу в противовес Трампу и Путину — останутся тактическими манёврами. Евросоюз, осознав риски, быстро дистанцируется от Киева, оставив его один на один с двумя ненасытными Левиафанами. В этой геополитической ловушке у Украины всё меньше пространства для манёвра.
А значит «договорнячок» жив, жил и будет жить.

В современной международной политике существует понятие, которое часто выходит за рамки привычных территориальных анклавов. Речь идёт не о таких географических исключениях, как Калининградская область — часть государства, отделённая от основной территории другими странами, — а о более сложном явлении. Это диаспоры: сообщества людей, которые, проживая за рубежом, не ассимилируются в местное общество, сохраняют культурную идентичность и поддерживают связи с исторической родиной.

Само по себе это явление нейтрально — в политике, как известно, нет категорий «хорошо» или «плохо», только «возможно» и «целесообразно». Однако проблема возникает, когда диаспоры становятся инструментом влияния. Например, если государство А, недовольное внешней политикой государства Б, начинает через официальные или неформальные каналы призывать своих соотечественников в стране Б к протестам, бойкотам или поддержке определённых политических сил. Даже если лишь малая часть диаспоры откликнется на такие призывы, сам факт вмешательства во внутренние дела вызывает резкую реакцию. Именно поэтому государства так болезненно реагируют на подобные действия, расценивая их как угрозу суверенитету.

Исторические примеры таких «политических» диаспор:
— Турецкая община в Германии, сохраняющая тесные связи с Турцией;
— Китайские диаспоры в странах Юго-Восточной Азии, выступающие проводниками интересов КНР.

Эти случаи демонстрируют, как культурная и этническая близость может трансформироваться в инструмент мягкой силы, порождая международные противоречия. И также объясняет сегодняшний шаг Эстонии, не оправдывая в полной мере его, конечно.