Пастораль
Пасутся танков тучные стада
в долине, изобильной муравою.
И зоркий беспилотник иногда
черкнет над ними линией кривою.
А выше приземленная строфа
не досягает – с гулом еле слышным
там воспаряют горние ПАК ФА
и спутники беседуют с Всевышним.
Не мельтеша досужею толпой,
лежат поля И дремлет снайпер даже,
пока в блиндаж неспешною стопой
не побредет пейзанин в камуфляже -
но вдруг падёт, как будто сон сморил.
Валькирии слетают, легкокрылы.
Певец, чей гений столь же легкокрыл,
на тризне расчехляет гаджет лиры.
Дисплей встревожит нежною рукой -
и метроном затикает, как мина.
Он воспоет не битву, но покой,
неколебимость и недвижность мира.
Естественно, мутируют стада.
Свистят порой то пуля, то осколок.
Но зла кругом не больше, чем всегда,
со времени классических буколик.
Все так же прозябают, чуть дрожа,
трава и твари, и листва и ветки.
И никуда не двинулась душа,
хотя и трепетала в человеке.
Покой царит. В клепсидре каплет кровь
размеренно, дробя века в моменты.
Но время монолитно – и голов
отрезанных не больше и не меньше.
Протяжна песнь в немолчной тишине,
длинна, как нескончаемая пряжа.
И ты, дурак, поющий на холме,
бессмертен тоже - как деталь пейзажа.
Игорь Чурдалёв, 2016
