Надежда Кондакова ПОЭЗИЯ НАШЕЙ ИМПЕРИИ. Вчера. Сегодня. Завтра.
18.04.202510:55
***
Как ребро умирая в Адаме,
во Христе как душа оживу.
И увижу несытое пламя
и закончу в гноище во рву.
Этот круг неразрывен и узок
этот путь не ведет никуда
для таких же, как я, трясогузок,
брать умевших собой города.
Но когда зазевавшись однажды
на исходе седмицы страстной,
вдруг почувствую ненависть жажды
и сырой холодок за спиной,
я шагну к поврежденному храму,
опираясь на воздух простой,
и двухтысячелетнюю драму
вдруг наполню своей пустотой
1994
Как ребро умирая в Адаме,
во Христе как душа оживу.
И увижу несытое пламя
и закончу в гноище во рву.
Этот круг неразрывен и узок
этот путь не ведет никуда
для таких же, как я, трясогузок,
брать умевших собой города.
Но когда зазевавшись однажды
на исходе седмицы страстной,
вдруг почувствую ненависть жажды
и сырой холодок за спиной,
я шагну к поврежденному храму,
опираясь на воздух простой,
и двухтысячелетнюю драму
вдруг наполню своей пустотой
1994
Переслав з:
Вожак
07.04.202511:51
Если я не вернусь, обещай сохранить это утро,
Этот солнечный луч, этот трепетный запах весны,
Этот поздний апрельский снежок, что ложится как пудра
И приносит с собою такие прохладные сны.
Если я не вернусь, обещай что проплачешь недолго,
Ведь в конечном итоге мы все улетаем за край.
Обещай, что увидишь как плещется русская Волга,
Как алеет закат над водой - обещай, обещай!
Я останусь в траве, в этом ветре и запахе сосен,
В этих строчках, в которых срастаются боль и покой,
В этой нежности мира... Мы Бога об этом попросим!
Я останусь, мой ангел, навеки останусь с тобой!
Этот солнечный луч, этот трепетный запах весны,
Этот поздний апрельский снежок, что ложится как пудра
И приносит с собою такие прохладные сны.
Если я не вернусь, обещай что проплачешь недолго,
Ведь в конечном итоге мы все улетаем за край.
Обещай, что увидишь как плещется русская Волга,
Как алеет закат над водой - обещай, обещай!
Я останусь в траве, в этом ветре и запахе сосен,
В этих строчках, в которых срастаются боль и покой,
В этой нежности мира... Мы Бога об этом попросим!
Я останусь, мой ангел, навеки останусь с тобой!
30.03.202514:55
20.03.202520:02
18.03.202510:42
Завтра, 19 марта, в 18.30 в Москве, в Малом зале нашего родного ЦДЛ состоится первый вечер из цикла «Москва прирастает Сибирью». Что мы, нынешние московские люди, в сущности знаем о тех загадочных краях, где, еще по рассказам Геродота, жили некие реальные гриппы, сторожившие золото, которое у них все время пытались похитить некие мифические аримаспы?! Да мало чего знаем, ленивые и нелюбопытные, по грустному признанию Александра Сергеича нашего Пушкина. В знаменитой энциклопедии «Россия. Полное географическое описание нашего отечества» под редакцией В.П. Семенова Тянь-Шанского (том XVI, “Западная Сибирь» есть дивная карта «Распространение русского владычества в Западной Сибири». Это XVI- XVII века. Рассматривать её - невероятно интересно: ВОГУЛИЧИ, САМОЯДЬ, ЮГРА, ОБДОРИЯ, КОНДИЯ - завораживающие и почти исчезнувшие названия мест расселения коренных народов или самих этих народов. И вместе с тем на карте есть Верхнетурье, Тобольск, Томск, Сургут, Тюмень - живые и знакомые всем нам имена городов, сохранившиеся с тех самых пор.
Но нам с вами повезло: завтра мы узнаем много больше, ибо встретимся с русским поэтом, сибиряком по рождению, по призванию, по душе, по слову, особенно по слову - живому, хранящему в себе столько сибирских «особинок», столько забытого и полузабытого корнесловия, сохранившегося там, где по тому же Геродоту «почва восемь месяцев в году бывает замерзшей». Владимир БЕРЯЗЕВ - автор десятка поэтических книг, создатель уникального цикла передач «Два века сибирской поэзии», 15 лет бывший Главным редактором старейшего «толстого» журнала «Сибирские огни». Но главное - мы услышим сами стихи в исполнении автора и теплые романсы на его стихи.
Поэзия, если она настоящая, всегда открывает нам много больше, чем энциклопедии, карты и исследования, вместе взятые. Приходите, уверяю вас, друзья, не пожалеете! Я проведу этот вечер, а свое слово о давнем нашем друге и коллеге скажут Марина Кудимова, Олеся Николаева, Ефим Бершин и др.
Ваша - НК
Но нам с вами повезло: завтра мы узнаем много больше, ибо встретимся с русским поэтом, сибиряком по рождению, по призванию, по душе, по слову, особенно по слову - живому, хранящему в себе столько сибирских «особинок», столько забытого и полузабытого корнесловия, сохранившегося там, где по тому же Геродоту «почва восемь месяцев в году бывает замерзшей». Владимир БЕРЯЗЕВ - автор десятка поэтических книг, создатель уникального цикла передач «Два века сибирской поэзии», 15 лет бывший Главным редактором старейшего «толстого» журнала «Сибирские огни». Но главное - мы услышим сами стихи в исполнении автора и теплые романсы на его стихи.
Поэзия, если она настоящая, всегда открывает нам много больше, чем энциклопедии, карты и исследования, вместе взятые. Приходите, уверяю вас, друзья, не пожалеете! Я проведу этот вечер, а свое слово о давнем нашем друге и коллеге скажут Марина Кудимова, Олеся Николаева, Ефим Бершин и др.
Ваша - НК
03.03.202509:31
На канале «Культура» некоторое время назад без лишнего шума и афиширования была запущена программа «Три минуты тишины». Она включается в сетку вещания без предварительного анонса, просто как пауза меж двух других программ. Пауза, в которой звучат стихи в исполнении самого автора. Уже прошло немало таких лирических «минут» и прозвучали стихи известных современных поэтов. Мало кто знает, что эти «Три минуты тишины» - отчасти косплей известных «пятиминуток» поэзии, возникших на главном советском телевидении в начале 80-х годов. Как раз ровно в те времена, когда на ТВ стали выходить чудесные передачи Межирова о поэзии и поэтах Серебряного века и знаменитые «Вечера поэзии в Останкино». Этим всем ведала Главная редакция Литдрамвещания, в которой работали тогда опытные и любящие литературу редакторы, в частности, Ионас Мисявичюс и Дина Чупахина. От них я и узнала, что, «приверженец строгой цензуры на ТВ», грозный начальник тогдашнего Гостелерадио С.Г. Лапин, оказывается, хорошо знал и трогательно любил поэзию. Именно ему принадлежала идея этих «пятиминуток поэзии» - появлявшихся в эфире ровно за 5 минут до начала программы «Время», которую в те поры смотрела вся страна. Записывали поэтов и в домашнем кабинете, среди книг, и где-нибудь на природе, например, в Переделкине. Приглашали для записи и известных поэтов старшего поколения, и тех молодых, у кого вышло по 2-3 книги и кто был уже заметен в литературном процессе. Обычно в эти 5 минут умещалось от 2-х до 4-х стихотворений, прочитанных автором. И как показала тогдашняя социология, в обществе точно повысился уже было падавший интерес к современной поэзии.
Одну из таких «пятиминуток» со мной, помню, записывали на Патриарших прудах. В тот же день и там же читали стихи на камеру Игорь Шкляревский и Татьяна Бек. Эффект от появления поэта в телевизоре перед программой «Время» был правда ошеломительным. В редакцию приходили тысячи писем с просьбой продолжать чтения стихов. Мне кажется, эти «Пять минут поэзии» по инерции еще продолжались какое-то время и после того, как Горбачев в 1985 году снял с должности «идеологизированного» Лапина. А потом, в гаме и шуме перестроечных баталий, поэзии была надолго изгнана из телеящика. И вот в ином виде снова появилась в наши дни на канале «Культура». Теперь это стихи, записанные в студии на Шаболовке. В эфире себя не слышала, но вот сегодня получила записи двух стихотворений, прозвучавших в январе и декабре. Следующее, говорят, выйдет в марте, ближе в Всемирному Дню поэзии.
Для любимых читателей даю ссылочку на январский эфир:
https://cloud.mail.ru/public/5AHN/nbzcCHqsL
Одну из таких «пятиминуток» со мной, помню, записывали на Патриарших прудах. В тот же день и там же читали стихи на камеру Игорь Шкляревский и Татьяна Бек. Эффект от появления поэта в телевизоре перед программой «Время» был правда ошеломительным. В редакцию приходили тысячи писем с просьбой продолжать чтения стихов. Мне кажется, эти «Пять минут поэзии» по инерции еще продолжались какое-то время и после того, как Горбачев в 1985 году снял с должности «идеологизированного» Лапина. А потом, в гаме и шуме перестроечных баталий, поэзии была надолго изгнана из телеящика. И вот в ином виде снова появилась в наши дни на канале «Культура». Теперь это стихи, записанные в студии на Шаболовке. В эфире себя не слышала, но вот сегодня получила записи двух стихотворений, прозвучавших в январе и декабре. Следующее, говорят, выйдет в марте, ближе в Всемирному Дню поэзии.
Для любимых читателей даю ссылочку на январский эфир:
https://cloud.mail.ru/public/5AHN/nbzcCHqsL
15.04.202509:39
ЗДЕСЬ
– Что ты делала здесь?
– Я училась терпению, брат!
С колокольни высокой
на красную стену плевала,
и плевок относило
слабеющим ветром назад…
– Ты хотела б сначала начать?
– Упаси меня, Боже, – сначала!
Я была среди тех,
кто копьем Его раны язвил,
подносил Ему уксус,
над крестною мукой смеялся…
– Это ж был твой успех!
– Да, меня и тогда Он любил…
Это страшно, мой брат,
знать, что ты в темноте состоялся…
– Ну а что же стена?
– За стеной, как и было, темно,
как всегда, за стеной –
говорят, балаболят, глаголют…
Ты и сам балаболь –
не сажают за это давно,
только каждый второй
заливает свой страх – алкоголем.
– Ну а бреши в стене?
– Ну а брешей в стене не видать.
Я ж тебе говорю,
что училась терпению тоже:
с колокольни высокой
на красную стену плевать,
в нелюбви выживать
и писать на скрижалях без дрожи.
– Переписывать поздно?
– Чернила засохли давно.
Все подтирки, помарки,
все белые пятна – наружу…
Только хлеб и вино,
только честные хлеб и вино
и спасают теперь
поблудившую по миру душу…
2007
– Что ты делала здесь?
– Я училась терпению, брат!
С колокольни высокой
на красную стену плевала,
и плевок относило
слабеющим ветром назад…
– Ты хотела б сначала начать?
– Упаси меня, Боже, – сначала!
Я была среди тех,
кто копьем Его раны язвил,
подносил Ему уксус,
над крестною мукой смеялся…
– Это ж был твой успех!
– Да, меня и тогда Он любил…
Это страшно, мой брат,
знать, что ты в темноте состоялся…
– Ну а что же стена?
– За стеной, как и было, темно,
как всегда, за стеной –
говорят, балаболят, глаголют…
Ты и сам балаболь –
не сажают за это давно,
только каждый второй
заливает свой страх – алкоголем.
– Ну а бреши в стене?
– Ну а брешей в стене не видать.
Я ж тебе говорю,
что училась терпению тоже:
с колокольни высокой
на красную стену плевать,
в нелюбви выживать
и писать на скрижалях без дрожи.
– Переписывать поздно?
– Чернила засохли давно.
Все подтирки, помарки,
все белые пятна – наружу…
Только хлеб и вино,
только честные хлеб и вино
и спасают теперь
поблудившую по миру душу…
2007
01.04.202511:10
Сегодня, 1 апреля, день памяти Евгения Евтушенко. Помним. Чтим. Любим.
Из цикла «ПЕРЕДЕЛКИНЦЫ»
***
Над переделкинским капищем -
холод, разор, неуют.
Только над маленьким кладбищем
ангелы тихо поют.
Свора гуляет, где выдача
всяких ранжиров и льгот.
А у БорисЛеонидыча -
даже и воздух поёт.
Даже и облачки низкие
от этих музык дрожат
там, где друзья мои близкие,
Толя и Саша лежат.
Там, где мой первый, мой суженый,
милостью Божьей поэт,
жизнью-портняжкой обуженный,
небом прощен и пригрет.
Там, где и ты уже, Женечка,
в сонме великих утрат…
Слушай теперь хорошенечко,
музыку ангелов, брат!
Завязи зависти сорваны,
воронов сузился круг, -
смело иди во все стороны,
в кофте, цветастой, как луг.
Небо над кладбищем - родины
неубиваемый сад,
где ваши мытарства - все пройдены,
а наши - еще предстоят…
2017
Из цикла «ПЕРЕДЕЛКИНЦЫ»
***
Над переделкинским капищем -
холод, разор, неуют.
Только над маленьким кладбищем
ангелы тихо поют.
Свора гуляет, где выдача
всяких ранжиров и льгот.
А у БорисЛеонидыча -
даже и воздух поёт.
Даже и облачки низкие
от этих музык дрожат
там, где друзья мои близкие,
Толя и Саша лежат.
Там, где мой первый, мой суженый,
милостью Божьей поэт,
жизнью-портняжкой обуженный,
небом прощен и пригрет.
Там, где и ты уже, Женечка,
в сонме великих утрат…
Слушай теперь хорошенечко,
музыку ангелов, брат!
Завязи зависти сорваны,
воронов сузился круг, -
смело иди во все стороны,
в кофте, цветастой, как луг.
Небо над кладбищем - родины
неубиваемый сад,
где ваши мытарства - все пройдены,
а наши - еще предстоят…
2017
30.03.202508:17
Переслав з:
Поэты – России
20.03.202513:31
Алтайский край, мы едем к вам!
"Поэты - России" продолжают тур по стране.
С 24 по 26 марта пройдут творческие встречи в библиотеках Барнаула, Новоалтайска, Алейска, Бийска, посёлка Южный.
25 марта в концертном зале "Сибирь" состоится большой поэтический концерт, в котором примут участие поэты из Москвы, Казани, Кемерово, Барнаула, Горловки:
Игорь Караулов,
Марина Кудимова,
Надежда Кондакова,
Мария Ватутина,
Вадим Месяц,
Дмитрий Артис,
Дмитрий Мурзин,
Алексей Остудин,
Александра Малыгина,
Арсений Ли,
Алла Поспелова,
Светлана Розналевич.
Режиссёр-постановщик поэтического музыкального действа – актёр и режиссёр Государственного академического малого театра России Сергей Потапов.
Музыкальное сопровождение Андрей Павлов.
Ведущие концерта
Актриса БДТ им. Г. А. Товстоногова Александра Куликова (Санкт-Петербург) и
Сергей Потапов (Москва).
Начало концерта 18:30.
Билеты можно приобрести по ссылке: https://barnaul.kassy.ru/events/koncerty-i-shou/2-14904/
Проект реализуется при поддержке:
Президентского фонда культурных инициатив,
Министерства культуры Алтайского края,
Фонда Захара Прилепина,
федерального СМИ "Ваши Новости",
культпространства "Бункер на Лубянке".
"Поэты - России" продолжают тур по стране.
С 24 по 26 марта пройдут творческие встречи в библиотеках Барнаула, Новоалтайска, Алейска, Бийска, посёлка Южный.
25 марта в концертном зале "Сибирь" состоится большой поэтический концерт, в котором примут участие поэты из Москвы, Казани, Кемерово, Барнаула, Горловки:
Игорь Караулов,
Марина Кудимова,
Надежда Кондакова,
Мария Ватутина,
Вадим Месяц,
Дмитрий Артис,
Дмитрий Мурзин,
Алексей Остудин,
Александра Малыгина,
Арсений Ли,
Алла Поспелова,
Светлана Розналевич.
Режиссёр-постановщик поэтического музыкального действа – актёр и режиссёр Государственного академического малого театра России Сергей Потапов.
Музыкальное сопровождение Андрей Павлов.
Ведущие концерта
Актриса БДТ им. Г. А. Товстоногова Александра Куликова (Санкт-Петербург) и
Сергей Потапов (Москва).
Начало концерта 18:30.
Билеты можно приобрести по ссылке: https://barnaul.kassy.ru/events/koncerty-i-shou/2-14904/
Проект реализуется при поддержке:
Президентского фонда культурных инициатив,
Министерства культуры Алтайского края,
Фонда Захара Прилепина,
федерального СМИ "Ваши Новости",
культпространства "Бункер на Лубянке".
12.03.202513:15
Борис СЛУЦКИЙ (1919-1986)
***
Когда мы вернулись с войны,
я понял, что мы не нужны.
Захлебываясь от ностальгии,
от несовершенной вины,
я понял: иные, другие,
совсем не такие нужны.
Господствовала прямота
и вскользь сообщалося людям,
что заняты ваши места
и освобождать их не будем,
а звания ваши и чин,
и все ордена и медали,
конечно, за дело вам дали.
Все это касалось мужчин.
Но в мир не допущен мужской,
к обужам его и одёжам,
я слабою женской рукой
обласкан был и обнадёжен.
Я вдруг ощущал на себе
то черный, то синий, то серый,
смотревший с надеждой и верой
взор,
И перемену судьбе
пророчествали и гласили
не опыт мой и не закон,
а взгляд,
и один только он -
то карий, то серый, то синий.
Они поднимали с земли,
они к небесам увлекали,
и выжить они помогли -
то синий, то серый, то карий.
***
Когда мы вернулись с войны,
я понял, что мы не нужны.
Захлебываясь от ностальгии,
от несовершенной вины,
я понял: иные, другие,
совсем не такие нужны.
Господствовала прямота
и вскользь сообщалося людям,
что заняты ваши места
и освобождать их не будем,
а звания ваши и чин,
и все ордена и медали,
конечно, за дело вам дали.
Все это касалось мужчин.
Но в мир не допущен мужской,
к обужам его и одёжам,
я слабою женской рукой
обласкан был и обнадёжен.
Я вдруг ощущал на себе
то черный, то синий, то серый,
смотревший с надеждой и верой
взор,
И перемену судьбе
пророчествали и гласили
не опыт мой и не закон,
а взгляд,
и один только он -
то карий, то серый, то синий.
Они поднимали с земли,
они к небесам увлекали,
и выжить они помогли -
то синий, то серый, то карий.
Переслав з:
Марина Кудимова
01.03.202511:54
НЕ ПОДХОДИТ ДЛЯ ПЕРВОГО ДНЯ ВЕСНЫ? А ПО-МОЕМУ, В САМЫЙ РАЗ!
На собранье целый день сидела —
то голосовала, то лгала…
Как я от тоски не поседела?
Как я от стыда не померла?..
Долго с улицы не уходила —
только там сама собой была.
В подворотне — с дворником курила,
водку в забегаловке пила…
В той шарашке двое инвалидов
(в сорок третьем брали Красный Бор)
рассказали о своих обидах, -
вот — был интересный разговор!
Мы припомнили между собою,
старый пепел в сердце шевеля:
штрафники идут в разведку боем —
прямо через минные поля!..
Кто-нибудь вернется награжденный,
остальные лягут здесь — тихи,
искупая кровью забубенной
все свои небывшие грехи!
И, соображая еле-еле,
я сказала в гневе, во хмелю:
«Как мне наши праведники надоели,
как я наших грешников люблю!
ОЛЬГА БЕРГГОЛЬЦ
На собранье целый день сидела —
то голосовала, то лгала…
Как я от тоски не поседела?
Как я от стыда не померла?..
Долго с улицы не уходила —
только там сама собой была.
В подворотне — с дворником курила,
водку в забегаловке пила…
В той шарашке двое инвалидов
(в сорок третьем брали Красный Бор)
рассказали о своих обидах, -
вот — был интересный разговор!
Мы припомнили между собою,
старый пепел в сердце шевеля:
штрафники идут в разведку боем —
прямо через минные поля!..
Кто-нибудь вернется награжденный,
остальные лягут здесь — тихи,
искупая кровью забубенной
все свои небывшие грехи!
И, соображая еле-еле,
я сказала в гневе, во хмелю:
«Как мне наши праведники надоели,
как я наших грешников люблю!
ОЛЬГА БЕРГГОЛЬЦ
08.04.202510:51
Еще «три минуты тишины» - одно мое давнее грустное стихотаорение… ☝️Поэзия и рождается в тишине и любит тишину. Аплодисменты, впрочем, тоже любит, как нарушающие эту заповедную тишину!😂
01.04.202509:13
Друзья мои! По просьбе некоторых пристальных читателей поэзии и по своему размышлению над этим - завела специальный канал для сосредоточения в нем только моих стихов (старых и новых). Добавила к этому возможность комментариев. Не знаю, хватит ли у меня на разговоры времени, но попробуем. Всех, кому это может быть интересно, приглашаю. А здесь - продолжим говорить о «поэзии нашей империи» в самом широком смысле.
… В записной книжке нашла полузабытый верлибр десятилетней давности. Вообще-то я верлибров не пишу - за целую жизнь их у меня не наберется и десятка. Но тут случай особый. Тяжелый и болевой. Рифмы в таком сочинении неуместны, как елочные игрушки на траурном венке. Но и в прозаическом тексте некоторые нюансы передать сложнее, чем в стихах.
Полностью цикл будет размещен позже на новом моем канале-дублере. Приходите, подписывайтесь!
Из цикла «ПЕРЕДЕЛКИНЦЫ»
ОГОНЬ
Писатель - антикоммунист
поселился на даче
умершего писателя, коммуниста,
родня которого, отчаянно сопротивлялась этому, но
перед отъездом на ПМЖ в Германию,
заполнила ненужным хламом
все чердачье доверху,
все сарайство,
а также - стоящую поодаль сторожку
(никогда не знавшую никаких сторожей)
книгами его марксистской библиотеки, его ненужными внукам рукописями.
Почти год новопоселенец
ежедневно разводил во дворе огонь
и с медленно, с неизъяснимым чувством
удовлетворения, а возможно и страсти,
жег на самодельном костре эти книги,
освобождая чердак и сарай, и сторожку -
для своей родни, которой в будущем,
также не захочется уезжать с казённой дачи,
когда он умрет от дряхлости
в своем безмерном одиночестве,
тоске и неприкаянности,
оставленный молодой женой,
(по-прежнему доставляющей ему продукты,
кроссовки и штаны от "lacoste").
Умрет с бокалом дорогого бордо на столе,
под звуки "спиричуэлс" в исполнении Эллы Фицджеральд.
Сестра, брат и бывшая жена нехотя снесут в сторожку
ненужные им книги,
из его огромной монархической библиотеки,
заберут лишь дорогие фолианты, и пригодные для букинистов
письма Шмелева, Шульгина и жены Бунина.
Они затолкают на чердак коробки с рукописями,
свидетельства его юного славянофильства,
неистовой молодой страсти,
обезоруженной старостью и печалью
наступившей вдруг эпохи перемен,
на которую он свалит все -
и оставившую его жену,
и упавшие тиражи,
и квартиру в "высотке", сдаваемую американцу
за деньги, которые прежде могли присниться им двоим лишь во сне.
Во сне иногда он видит себя
молодым и счастливым
с малолеткой на коленях, только что объявившей
ему о своем совершеннолетии.
Он видел себя играющим в теннис,
близоруким, не очень спортивным,
но веселым и умным,
способным покорять женщин
и радостно становиться их подкаблучником.
Он видел цветные, сильные, огненные сны,
и рассказывал о них соседям,
забредая пропустить бокальчик-другой сухого.
Этими вечерами он
хвалил Александра III, ругал Ленина и Горбачева,
читал гениальные стихи Чудакова, (на смерть которого
ещё при его жизни
откликнулся стихами Иосиф Бродский)
и который однажды, лет 30 назад, в порыве гнева и азарта
за 10 рублей продал ему на вечер его будущую жену,
ставшую теперь женой юного гея-массажиста…
Придумал ли он эту историю
и поверил в свои фантазии,
или реальность безумнее любого воображения -
теперь никто не скажет.
Ранним утром 9 мая
старая литфондовска дача сгорела.
Соседи видели как огонь алчно пожирал
вехий дом вместе с огромной библиотекой,
немецким фортепиано,
шмотками от "Dior" и "Lacosta",
рукописями хозяина и письмами к нему
жены Ивана Бунина.
….Где-то внутри этого огненного чрева
догорало его мертвое тело.
2014
… В записной книжке нашла полузабытый верлибр десятилетней давности. Вообще-то я верлибров не пишу - за целую жизнь их у меня не наберется и десятка. Но тут случай особый. Тяжелый и болевой. Рифмы в таком сочинении неуместны, как елочные игрушки на траурном венке. Но и в прозаическом тексте некоторые нюансы передать сложнее, чем в стихах.
Полностью цикл будет размещен позже на новом моем канале-дублере. Приходите, подписывайтесь!
Из цикла «ПЕРЕДЕЛКИНЦЫ»
ОГОНЬ
Писатель - антикоммунист
поселился на даче
умершего писателя, коммуниста,
родня которого, отчаянно сопротивлялась этому, но
перед отъездом на ПМЖ в Германию,
заполнила ненужным хламом
все чердачье доверху,
все сарайство,
а также - стоящую поодаль сторожку
(никогда не знавшую никаких сторожей)
книгами его марксистской библиотеки, его ненужными внукам рукописями.
Почти год новопоселенец
ежедневно разводил во дворе огонь
и с медленно, с неизъяснимым чувством
удовлетворения, а возможно и страсти,
жег на самодельном костре эти книги,
освобождая чердак и сарай, и сторожку -
для своей родни, которой в будущем,
также не захочется уезжать с казённой дачи,
когда он умрет от дряхлости
в своем безмерном одиночестве,
тоске и неприкаянности,
оставленный молодой женой,
(по-прежнему доставляющей ему продукты,
кроссовки и штаны от "lacoste").
Умрет с бокалом дорогого бордо на столе,
под звуки "спиричуэлс" в исполнении Эллы Фицджеральд.
Сестра, брат и бывшая жена нехотя снесут в сторожку
ненужные им книги,
из его огромной монархической библиотеки,
заберут лишь дорогие фолианты, и пригодные для букинистов
письма Шмелева, Шульгина и жены Бунина.
Они затолкают на чердак коробки с рукописями,
свидетельства его юного славянофильства,
неистовой молодой страсти,
обезоруженной старостью и печалью
наступившей вдруг эпохи перемен,
на которую он свалит все -
и оставившую его жену,
и упавшие тиражи,
и квартиру в "высотке", сдаваемую американцу
за деньги, которые прежде могли присниться им двоим лишь во сне.
Во сне иногда он видит себя
молодым и счастливым
с малолеткой на коленях, только что объявившей
ему о своем совершеннолетии.
Он видел себя играющим в теннис,
близоруким, не очень спортивным,
но веселым и умным,
способным покорять женщин
и радостно становиться их подкаблучником.
Он видел цветные, сильные, огненные сны,
и рассказывал о них соседям,
забредая пропустить бокальчик-другой сухого.
Этими вечерами он
хвалил Александра III, ругал Ленина и Горбачева,
читал гениальные стихи Чудакова, (на смерть которого
ещё при его жизни
откликнулся стихами Иосиф Бродский)
и который однажды, лет 30 назад, в порыве гнева и азарта
за 10 рублей продал ему на вечер его будущую жену,
ставшую теперь женой юного гея-массажиста…
Придумал ли он эту историю
и поверил в свои фантазии,
или реальность безумнее любого воображения -
теперь никто не скажет.
Ранним утром 9 мая
старая литфондовска дача сгорела.
Соседи видели как огонь алчно пожирал
вехий дом вместе с огромной библиотекой,
немецким фортепиано,
шмотками от "Dior" и "Lacosta",
рукописями хозяина и письмами к нему
жены Ивана Бунина.
….Где-то внутри этого огненного чрева
догорало его мертвое тело.
2014
30.03.202508:10
Сегодня в 14.20 - на «Игре в бисер» (канал Культура») говорим о Георгии Иванове, любимом и неповторимом. И о том, как первая попытка опубликовать его стихи в «Дне поэзии» времен СССР начала 80-х окончилась неудачей.
20.03.202513:31
Мысленно уже даже не в самолете, а на любимом Алтае! :)
11.03.202513:40
Борис СЛУЦКИЙ (1919-1986)
***
Последнею усталостью устав,
Предсмертный равнодушием охвачен,
Большие руки вяло распластав,
Лежит солдат.
Он мог лежать иначе,
Он мог лежать с женой в своей постели,
Он мог не рвать намокший кровью мох,
Он мог…
Да мог ли? Будто? Неужели?
Нет, он не мог.
Ему военкомат повестки слал.
С ним рядом офицеры шли, шагали.
В тылу стучал машинкой трибунал.
А если б не стучал, он мог?
Едва ли.
Он без повесток, он бы сам пошел.
И не за страх - за совесть и за почесть.
Лежит солдат - в крови лежит, в большой,
А жаловаться ни на что не хочет.
***
Последнею усталостью устав,
Предсмертный равнодушием охвачен,
Большие руки вяло распластав,
Лежит солдат.
Он мог лежать иначе,
Он мог лежать с женой в своей постели,
Он мог не рвать намокший кровью мох,
Он мог…
Да мог ли? Будто? Неужели?
Нет, он не мог.
Ему военкомат повестки слал.
С ним рядом офицеры шли, шагали.
В тылу стучал машинкой трибунал.
А если б не стучал, он мог?
Едва ли.
Он без повесток, он бы сам пошел.
И не за страх - за совесть и за почесть.
Лежит солдат - в крови лежит, в большой,
А жаловаться ни на что не хочет.
25.02.202512:05
Марина КУДИМОВА
ОДИНОЧЕСТВО
Накануне беды и разлуки
Так надсадно вопят поезда.
Одиночества русского звуки,
В гулком небе немая звезда.
Нет уже никаких средостений
Для души, поглотившей хулу.
Одиночества русского тени
Бдят навыстойку в каждом углу.
Только совесть натруженно дышит,
Только боль свое бремя несет.
Не стесняйся - никто нас не слышит,
А услышит - никто не спасет.
Присягни на воде и на хлебе,
О Борисе и Глебе взгрустни.
Одиночества русского жребий,
Нам твои предуказаны дни.
Высшей пробы твоей, высшей меры
Нам не внове добротный закал.
И туда не пройдут БТРы,
Где Христос напоследок взалкал.
***
Долог август, природа предтленна,
Лес готовится к сходу листвы,
Отделяя слои постепенно,
Как сползает платок с головы.
Нагота предъявляет резоны, –
Так из выползня лезет змея.
Безмятежно, небольно, сезонно
От себя избавляюсь и я.
Ничего не пропустит Раститель –
Будет золото вам, будет медь.
Только что красота? Загуститель,
Растворимая в сладком камедь.
Весла высушат птичьи триремы,
Годовая сожмётся спираль.
Красота – это память Эдема,
Нагота – выдворенья мораль.
На погост проберёшься понурый,
Загребая покров жёлто-бурый,
Совлечённый, как ветхий Адам...
Все готово к большим холодам:
И деревьев скрипучий акафист,
И оградка на ржавой скобе,
И железнодорожный анапест
С заиканьем на третьей стопе.
ОДИНОЧЕСТВО
Накануне беды и разлуки
Так надсадно вопят поезда.
Одиночества русского звуки,
В гулком небе немая звезда.
Нет уже никаких средостений
Для души, поглотившей хулу.
Одиночества русского тени
Бдят навыстойку в каждом углу.
Только совесть натруженно дышит,
Только боль свое бремя несет.
Не стесняйся - никто нас не слышит,
А услышит - никто не спасет.
Присягни на воде и на хлебе,
О Борисе и Глебе взгрустни.
Одиночества русского жребий,
Нам твои предуказаны дни.
Высшей пробы твоей, высшей меры
Нам не внове добротный закал.
И туда не пройдут БТРы,
Где Христос напоследок взалкал.
***
Долог август, природа предтленна,
Лес готовится к сходу листвы,
Отделяя слои постепенно,
Как сползает платок с головы.
Нагота предъявляет резоны, –
Так из выползня лезет змея.
Безмятежно, небольно, сезонно
От себя избавляюсь и я.
Ничего не пропустит Раститель –
Будет золото вам, будет медь.
Только что красота? Загуститель,
Растворимая в сладком камедь.
Весла высушат птичьи триремы,
Годовая сожмётся спираль.
Красота – это память Эдема,
Нагота – выдворенья мораль.
На погост проберёшься понурый,
Загребая покров жёлто-бурый,
Совлечённый, как ветхий Адам...
Все готово к большим холодам:
И деревьев скрипучий акафист,
И оградка на ржавой скобе,
И железнодорожный анапест
С заиканьем на третьей стопе.
08.04.202510:49
30.03.202515:26
Предыдущий пост ☝️требует пояснений. Вышел Первый (и, возможно,не последний!😉) номер новой газеты ПЕРЕРЫВ, посвященный исключительно нынешней и прошлой жизни исторического городка писателей. Короче говоря, ПЕРЕрыв с ПЕРЕделкино. Поскольку день выхода газеты оказался рядышком с новоявленным праздником и фестивалем «День поэзии», проходящим, как известно, 22 марта, - меня попросили рассказать корреспонденту о том, как начинался одноименный альманах в 60-е годы и как в начале 80-х мне выпало трижды быть составителем этого московского «Дня поэзии». Получилось большое интервью. Местные жители получили газету в бумажном виде, многочисленные гости нашего городка и случайные прохожие - в виде стенгазеты, а читатели моего блога могут познакомиться с ней в электронном виде - вот прямо здесь и сейчас. Неожиданно для многих «Переделкино» из унылого, до безобразия запущенного и умирающего места, превратилось в оживленное, наполнившееся голосами и лицами молодых людей и теперь в этой молодежной среде - даже модное. Можно долго спорить о том, хороши или плохи содержательные составляющие возрожденного места, но главное - оно живо. А раз живо, будет и здорово. Это зависит и от всех нас. Насколько я знаю, здесь ждут всех причастных - с новыми предложениями, идеями и проектами! Приезжайте, лучше один раз увидеть все своими глазами, чем верить княгине Марье Алексевне!
28.03.202515:12
Сотоварищи по барнаульской поездке почти все уже изложили свои ощущения и впечатления. Они разные, но в целом, от общего нашего вечера в Концертном зале «Сибирь» - позитивные. Сибирский народ, пришедший на поэтический концерт, был невероятно чуток и отзывчив. Некоторые прибыли издалека как, например, поэт и учитель Марина Черноскутова, проехавшая 7 часов на поезде, чтобы встретиться с любимым поэтом Мариной Кудимовой и послушать стихи других участников вечера. Сибирь, она такая: «сто рублей - не деньги, сто верст - не расстояние»!
Но помимо общего выступления, у всех участников были и локальные встречи с читателями.
У нас же с М.К. ☝️состоялась очень теплая, живая и, надеюсь, взаимополезная встреча с алтайскими писателями, членами двух местных отделений пока еще разных писательских структур - СПР и СРП. Естественно, при общем недостатке информации о происходящем, коллег интересовал вопрос, как и что будет после грядущих новаций и перемен в литературной среде. И у кого же еще им было это спрашивать, как не у тех, кто волею судеб 30 лет назад оказался в эпицентре крушения и разделения СП СССР?! Отвечали на вопросы, рассказывали, размышляли вслух. Но сначала мы с Мариной по очереди читали стихи, в основном, лирику разных лет, редко звучащую ныне на общих концертах. Чтение стихов перед профессионалами - это всегда особый род ответственности. И в прежние-то времена понятие «литературная провинция» было сомнительным, а в интернетную пору оно, можно сказать, утратило свое значение. Два часа пролетели неслышно, незаметно. А потом беседы продолжились за чаем в редакции журнала «Алтай», расположенной все в той же знаменитой «шишковке». А в конце нас еще и одарили изящным, только что изданным в Москве двухтомником избранных стихов и прозы писателей, кровно связанных с алтайским краем. Том стихов составил неподкупно строгий поэт Валерий Котеленец, а прозы - не менее принципиальная Лариса Вигандт, главный редактор журнала «Алтай». Издание финансово поддержал директор крупной фирмы АКСОИД - Игорь Анатольевич Афонин. Впервые за долгие годы все авторы получили гонорары - неслыханная история! И как написал мне еще один участник этого проекта, его инициатор, поэт Николай Байбуза, «в двухтомнике нет сероводорода». Начала читать - подтверждаю: нет, а кислорода много, как в Белокурихе!
Спасибо, дорогие друзья, за душевное общение, за понимание, за искренность! И не могу не добавить, что вам всем несказанно повезло - с вами дружит, вас любит, вас опекает замечательная Елена Безрукова. И нам её тепла в этой поездке тоже перепало. Министр культуры она настоящий, четкий, но поэта в ней все же больше!
Но помимо общего выступления, у всех участников были и локальные встречи с читателями.
У нас же с М.К. ☝️состоялась очень теплая, живая и, надеюсь, взаимополезная встреча с алтайскими писателями, членами двух местных отделений пока еще разных писательских структур - СПР и СРП. Естественно, при общем недостатке информации о происходящем, коллег интересовал вопрос, как и что будет после грядущих новаций и перемен в литературной среде. И у кого же еще им было это спрашивать, как не у тех, кто волею судеб 30 лет назад оказался в эпицентре крушения и разделения СП СССР?! Отвечали на вопросы, рассказывали, размышляли вслух. Но сначала мы с Мариной по очереди читали стихи, в основном, лирику разных лет, редко звучащую ныне на общих концертах. Чтение стихов перед профессионалами - это всегда особый род ответственности. И в прежние-то времена понятие «литературная провинция» было сомнительным, а в интернетную пору оно, можно сказать, утратило свое значение. Два часа пролетели неслышно, незаметно. А потом беседы продолжились за чаем в редакции журнала «Алтай», расположенной все в той же знаменитой «шишковке». А в конце нас еще и одарили изящным, только что изданным в Москве двухтомником избранных стихов и прозы писателей, кровно связанных с алтайским краем. Том стихов составил неподкупно строгий поэт Валерий Котеленец, а прозы - не менее принципиальная Лариса Вигандт, главный редактор журнала «Алтай». Издание финансово поддержал директор крупной фирмы АКСОИД - Игорь Анатольевич Афонин. Впервые за долгие годы все авторы получили гонорары - неслыханная история! И как написал мне еще один участник этого проекта, его инициатор, поэт Николай Байбуза, «в двухтомнике нет сероводорода». Начала читать - подтверждаю: нет, а кислорода много, как в Белокурихе!
Спасибо, дорогие друзья, за душевное общение, за понимание, за искренность! И не могу не добавить, что вам всем несказанно повезло - с вами дружит, вас любит, вас опекает замечательная Елена Безрукова. И нам её тепла в этой поездке тоже перепало. Министр культуры она настоящий, четкий, но поэта в ней все же больше!
20.03.202511:22
08.03.202518:56
Олег ЧУХОНЦЕВ
Из любимых стихов.
***
…не может быть! - и сердце в колотьбе
так заходилось, что от напряженья
я судорожно думал о тебе,
пытаясь отогнать воображенье,
и, повернувшись на бок, в полусне
еще, еще, еще - и многократно -
я думал о тебе лицом к стене,
и на стене подрагивали пятна,
и тополь, в ночь метавший семена,
так шелестел в окне, что мне казалось,
что в этот час была ты не одна,
и я не знал, как это называлось, -
не браком же! - но кто тебя ласкал,
он был в законе, но как вор последний,
и каждый палец пытке потакал:
большой, и указательный, и средний -
всё троеперстье - нет, вся пятерня,
вся кровь моя в подушку колотила:
ты не его любила, а меня -
меня! меня! - когда его любила…
***
Колючий воздух утреннего Крыма
и этот свет - не ярок, а слепит.
- Скажи, скажи! - но грусть неизъяснима,
лишь галька черноморская скрипит.
Отбушевав, отпенясь, море кротко,
как после близости. И ты со мной.
И сохнет перевернутая лодка
на берегу забытая волной.
О чем еще? Я был недавно молод
и тоже бушевал. Но поутих.
Как это назовешь: внезапный холод,
озноб восторга и тщету двоих?
- Люблю, люблю! - еще бормочут губы,
а опыт сердца не находит слов,
и тихие серебряные трубы
поют, не слыша наших голосов.
Не говори ни слова. Дай мне руку
на неизбежное. На здесь и там.
На встречу или вечную разлуку.
На память жизни, предстоящей нам.
Никто от своего не уклонится.
Какой еще нечаянности ждать?
Какой невосполнимостью томиться?
И так с избытком эта благодать!
Из любимых стихов.
***
…не может быть! - и сердце в колотьбе
так заходилось, что от напряженья
я судорожно думал о тебе,
пытаясь отогнать воображенье,
и, повернувшись на бок, в полусне
еще, еще, еще - и многократно -
я думал о тебе лицом к стене,
и на стене подрагивали пятна,
и тополь, в ночь метавший семена,
так шелестел в окне, что мне казалось,
что в этот час была ты не одна,
и я не знал, как это называлось, -
не браком же! - но кто тебя ласкал,
он был в законе, но как вор последний,
и каждый палец пытке потакал:
большой, и указательный, и средний -
всё троеперстье - нет, вся пятерня,
вся кровь моя в подушку колотила:
ты не его любила, а меня -
меня! меня! - когда его любила…
***
Колючий воздух утреннего Крыма
и этот свет - не ярок, а слепит.
- Скажи, скажи! - но грусть неизъяснима,
лишь галька черноморская скрипит.
Отбушевав, отпенясь, море кротко,
как после близости. И ты со мной.
И сохнет перевернутая лодка
на берегу забытая волной.
О чем еще? Я был недавно молод
и тоже бушевал. Но поутих.
Как это назовешь: внезапный холод,
озноб восторга и тщету двоих?
- Люблю, люблю! - еще бормочут губы,
а опыт сердца не находит слов,
и тихие серебряные трубы
поют, не слыша наших голосов.
Не говори ни слова. Дай мне руку
на неизбежное. На здесь и там.
На встречу или вечную разлуку.
На память жизни, предстоящей нам.
Никто от своего не уклонится.
Какой еще нечаянности ждать?
Какой невосполнимостью томиться?
И так с избытком эта благодать!
25.02.202512:05
Сегодня, 25 февраля, день рождения Марины Кудимовой.
Истинную величину поэта в конечном счёте определяет время. И место в поэтической иерархии родной речи назначается этим же строгим надсмотрщиком. Всё остальное - все прижизненные хулы и хвалы, все подкупы и прикупы, все величальные тосты и особенно - все умолчания - исчезают, или по Пушкину - «теряют силу своего чародейства», лишь только пишущий человек преступает черту этого прекрасного и яростного мира, как определил его гений Андрея Платонова.
Платонов - любимый писатель Марины Кудимовой, можно даже сказать - любимый поэт, имея в виду главное - его неизмышленный, голубинно непостижимый роман с языком. Поэзия - это в первую очередь «явление языка», как утверждал академик Потебня. И «то, что в просторечии именуется голосом Музы, есть на самом деле диктат языка» - вторил ему в Нобелевской речи Иосиф Бродский. Эта «абсолютная, деспотическая и одновременно раскрепощающая зависимость поэта от языка» ни у кого из современников не проявляется так ярко, как у Марины Кудимовой. Однажды в веселом застольном разговоре, она шутливо заметила, что написанной ею в 19 лет поэмы «Арысь-поле» достаточно было бы, чтобы остаться в учебнике литературы. Недавно я перечитала поэму и уже без всякой шутки подтверждаю: так и есть - величие замысла, подкрепленное пиршеством языка поэмы, делают ее явлением уникальным в литературе. И только безъязыкое, лозунговое время перестройки, с коей совпала публикация «Арысь-поля», сделали ее невидимой для широкого читателя. Но сокровища такого рода не исчезают, не пропадают втуне.
Скажите мне, кто еще из вчерашних или сегодняшних сохранился бы в литературе, будучи (в доинтернетную пору!) фактически изъят из ее повседневного шума на целых двадцать лет?! Да-да, ровно 20 лет (с 1991 по 2011 год) у Марины Кудимовой не выходили книги, да и журнальных публикации не скажу, чтобы было много. Вот как она сама определила то время:
Довелось забыться, разметаться,
Слава Богу, стать не довелось
Брокерами самопрезентаций,
Маклерами глянцевых полос.
Слава Богу, не довелось… Поэтому у поэта и сохранился преданный читатель, тонкий, теплый, гораздо более искушенный в подлинной поэзии, чем мы порою о нем думаем. Есть он и среди коллег, ценящих заведомую нестайность и самобытное одиночество Марины. Скажу только, что поэт она семантически и лексически сложный , часто музыкально трудный для восприятия. Но ведь в большой музыке рядом с Моцартом и вальсами Штрауса присутствует и Скрябин, и Прокофьев, и Гершвин, и Шнитке! Тем более, что в поэтической палитре Кудимовой есть и стихи такой открытой лирической точности и пронзительности, что сердце замирает, как замирает оно у меня всякий раз, когда перечитываю ее «Одиночество», «Китеж», «Долог август, природа предтленна…» и многое другое. Большой русский поэт живет среди нас. И хотя бы в день рождения мы можем сказать просто и чисто: спасибо, Марина! За стихи спасибо, за бережность, за честность русского слова.
Истинную величину поэта в конечном счёте определяет время. И место в поэтической иерархии родной речи назначается этим же строгим надсмотрщиком. Всё остальное - все прижизненные хулы и хвалы, все подкупы и прикупы, все величальные тосты и особенно - все умолчания - исчезают, или по Пушкину - «теряют силу своего чародейства», лишь только пишущий человек преступает черту этого прекрасного и яростного мира, как определил его гений Андрея Платонова.
Платонов - любимый писатель Марины Кудимовой, можно даже сказать - любимый поэт, имея в виду главное - его неизмышленный, голубинно непостижимый роман с языком. Поэзия - это в первую очередь «явление языка», как утверждал академик Потебня. И «то, что в просторечии именуется голосом Музы, есть на самом деле диктат языка» - вторил ему в Нобелевской речи Иосиф Бродский. Эта «абсолютная, деспотическая и одновременно раскрепощающая зависимость поэта от языка» ни у кого из современников не проявляется так ярко, как у Марины Кудимовой. Однажды в веселом застольном разговоре, она шутливо заметила, что написанной ею в 19 лет поэмы «Арысь-поле» достаточно было бы, чтобы остаться в учебнике литературы. Недавно я перечитала поэму и уже без всякой шутки подтверждаю: так и есть - величие замысла, подкрепленное пиршеством языка поэмы, делают ее явлением уникальным в литературе. И только безъязыкое, лозунговое время перестройки, с коей совпала публикация «Арысь-поля», сделали ее невидимой для широкого читателя. Но сокровища такого рода не исчезают, не пропадают втуне.
Скажите мне, кто еще из вчерашних или сегодняшних сохранился бы в литературе, будучи (в доинтернетную пору!) фактически изъят из ее повседневного шума на целых двадцать лет?! Да-да, ровно 20 лет (с 1991 по 2011 год) у Марины Кудимовой не выходили книги, да и журнальных публикации не скажу, чтобы было много. Вот как она сама определила то время:
Довелось забыться, разметаться,
Слава Богу, стать не довелось
Брокерами самопрезентаций,
Маклерами глянцевых полос.
Слава Богу, не довелось… Поэтому у поэта и сохранился преданный читатель, тонкий, теплый, гораздо более искушенный в подлинной поэзии, чем мы порою о нем думаем. Есть он и среди коллег, ценящих заведомую нестайность и самобытное одиночество Марины. Скажу только, что поэт она семантически и лексически сложный , часто музыкально трудный для восприятия. Но ведь в большой музыке рядом с Моцартом и вальсами Штрауса присутствует и Скрябин, и Прокофьев, и Гершвин, и Шнитке! Тем более, что в поэтической палитре Кудимовой есть и стихи такой открытой лирической точности и пронзительности, что сердце замирает, как замирает оно у меня всякий раз, когда перечитываю ее «Одиночество», «Китеж», «Долог август, природа предтленна…» и многое другое. Большой русский поэт живет среди нас. И хотя бы в день рождения мы можем сказать просто и чисто: спасибо, Марина! За стихи спасибо, за бережность, за честность русского слова.
Показано 1 - 24 із 109
Увійдіть, щоб розблокувати більше функціональності.