Друзья мои! По просьбе некоторых пристальных читателей поэзии и по своему размышлению над этим - завела специальный канал для сосредоточения в нем только моих стихов (старых и новых). Добавила к этому возможность комментариев. Не знаю, хватит ли у меня на разговоры времени, но попробуем. Всех, кому это может быть интересно, приглашаю. А здесь - продолжим говорить о «поэзии нашей империи» в самом широком смысле.
… В записной книжке нашла полузабытый верлибр десятилетней давности. Вообще-то я верлибров не пишу - за целую жизнь их у меня не наберется и десятка. Но тут случай особый. Тяжелый и болевой. Рифмы в таком сочинении неуместны, как елочные игрушки на траурном венке. Но и в прозаическом тексте некоторые нюансы передать сложнее, чем в стихах.
Полностью цикл будет размещен позже на новом моем канале-дублере. Приходите, подписывайтесь!
Из цикла «ПЕРЕДЕЛКИНЦЫ»
ОГОНЬ
Писатель - антикоммунист
поселился на даче
умершего писателя, коммуниста,
родня которого, отчаянно сопротивлялась этому, но
перед отъездом на ПМЖ в Германию,
заполнила ненужным хламом
все чердачье доверху,
все сарайство,
а также - стоящую поодаль сторожку
(никогда не знавшую никаких сторожей)
книгами его марксистской библиотеки, его ненужными внукам рукописями.
Почти год новопоселенец
ежедневно разводил во дворе огонь
и с медленно, с неизъяснимым чувством
удовлетворения, а возможно и страсти,
жег на самодельном костре эти книги,
освобождая чердак и сарай, и сторожку -
для своей родни, которой в будущем,
также не захочется уезжать с казённой дачи,
когда он умрет от дряхлости
в своем безмерном одиночестве,
тоске и неприкаянности,
оставленный молодой женой,
(по-прежнему доставляющей ему продукты,
кроссовки и штаны от "lacoste").
Умрет с бокалом дорогого бордо на столе,
под звуки "спиричуэлс" в исполнении Эллы Фицджеральд.
Сестра, брат и бывшая жена нехотя снесут в сторожку
ненужные им книги,
из его огромной монархической библиотеки,
заберут лишь дорогие фолианты, и пригодные для букинистов
письма Шмелева, Шульгина и жены Бунина.
Они затолкают на чердак коробки с рукописями,
свидетельства его юного славянофильства,
неистовой молодой страсти,
обезоруженной старостью и печалью
наступившей вдруг эпохи перемен,
на которую он свалит все -
и оставившую его жену,
и упавшие тиражи,
и квартиру в "высотке", сдаваемую американцу
за деньги, которые прежде могли присниться им двоим лишь во сне.
Во сне иногда он видит себя
молодым и счастливым
с малолеткой на коленях, только что объявившей
ему о своем совершеннолетии.
Он видел себя играющим в теннис,
близоруким, не очень спортивным,
но веселым и умным,
способным покорять женщин
и радостно становиться их подкаблучником.
Он видел цветные, сильные, огненные сны,
и рассказывал о них соседям,
забредая пропустить бокальчик-другой сухого.
Этими вечерами он
хвалил Александра III, ругал Ленина и Горбачева,
читал гениальные стихи Чудакова, (на смерть которого
ещё при его жизни
откликнулся стихами Иосиф Бродский)
и который однажды, лет 30 назад, в порыве гнева и азарта
за 10 рублей продал ему на вечер его будущую жену,
ставшую теперь женой юного гея-массажиста…
Придумал ли он эту историю
и поверил в свои фантазии,
или реальность безумнее любого воображения -
теперь никто не скажет.
Ранним утром 9 мая
старая литфондовска дача сгорела.
Соседи видели как огонь алчно пожирал
вехий дом вместе с огромной библиотекой,
немецким фортепиано,
шмотками от "Dior" и "Lacosta",
рукописями хозяина и письмами к нему
жены Ивана Бунина.
….Где-то внутри этого огненного чрева
догорало его мертвое тело.
2014
