Фартук доктора Пилюлькина — 3
Если кто думает, что в 1730-е годы в Лондоне люди думали и чувствовали по-другому, чем вы, вот конкретно вы, то лучше бы вам навесить на шею жернов и утопить в пучине. Потому что всё было точь-в-точь как у нас. Казалось бы, уже полвека с нами мобильная связь и интернет, а серьезные и занятые государственные лица (назовем эти штуки у них спереди на голове так) до одурения спорят о том, разрешать или запрещать нам этим всем пользоваться.
Точно так же и в Лондоне 1730-х главными проблемами для парламентариев были кофейни и французский крой камзолов. Ну как у короля в «Том самом Мюнхгаузене». И кофе, и французские моды царили в Англии уже полвека, но и политиков они будоражили столько же. Ну сами посудите, везде пооткрывались кофейни, где без должного контроля со стороны государства буквально кто угодно мог сидеть и обсуждать буквально что угодно. Туда зачастил средний класс, потому что кофе все еще дороговат. Там стали образовываться компании по интересам, часто — политическим. Кофе возбуждает и нервирует. Кофе — буквально диаметральный антипод скрепному традиционному английскому утреннему пиву. Пиво утром пили с бутербродом или просто так, с размешанным внутри маслом, с сиропами. Дамам и неженкам предлагали сидр. А теперь, понимаешь, все стали пить кофе и не успокаиваться, а ожесточенно спорить и бегать потом как сумасшедшие.
А французский крой камзолов, чтобы они не сходились на груди и открывали пошире жилетную грудь, поощряли хвастовство дорогими жилетными тканями, золотое и серебряное шитье, драгоценные пуговицы и т.д., что претит скромному национальному духу Британии, пусть даже жилеты и придумал-то английский король Карл II, и экспортировал во Францию. Но дело даже не в жилетах. Вместе с французскими модами в страну текли и французские мысли, книги и жанры, наступала эпоха Просвещения и просветителей. Это было жутковато для всех заинтересованных сторон, и в самой Франции, например, уже пару лет действовал запрет на издание романов как таковых: они портят нравы и угрожают демографии. Поэтому парижским и лионским издателям приходилось изощряться, чтобы товарищ майор не догадался, кто издал запретную книгу: отсюда странные города, указанные в выходных данных романов того периода — Иерусалим, Константинополь, Парадизополис, Афины, Ниневия, «На Мысе» и пр.
Доктор Теофил Дезагюлье был человеком-оркестром: не было такой бочки в Лондоне его времени, где он не побывал бы затычкой. Вместе с собой он, судя по всему, таскал всю свою компанию гугенотов с Сент-Мартинс-лейн, а им только того и надо было. Потому что связи у Дезагюлье были обширными и потенциально очень, очень полезными всякому надеющемуся на свой шанс в столице. Так доктор Мизобен попал в кофейню «Радуга» на фешенебельной Флит-стрит, которая как раз оправдывала все опасения государственников: это было сборище франкоязычных гугенотов, которые обсуждали там каждый вечер последние новости и веяния в литературе и политике. Административно это объединение не было оформлено никак, но имело вполне клубные правила допуска, подразумевавшие голосование участников за приглашение нового члена, клубные карты со скидками для компании и для завсегдатаев и даже особую гравировку на табакерках.
Собирались в «Радуге» такие люди, как пруссак Цезарь де Мисси, капеллан Георга III, некие господа-философы Давид Юм и Энтони Коллинз, Спрэт и Толанд, некий (наездами) господин Вольтер, ну и врачи Мид и Рок, писатели Дюран, Мэзо, Мотто, де ла Рош и Коломье.
#Англия #история #тайныеобщества #масоны #18век #медицина #живопись
