Это пройдёт
08.03.202509:54
Наблюдение за наблюдающими
Саркастические комментаторы в сети любят прохаживаться по феноменам Бермудского треугольника, Снежного человека и Лос-Несского чудовища, мол, где ж былой ажиотаж-то? Действительно, пик интереса к этим трем и другим широко известным сенсациям массовой культуры пришелся на 1970-1980-е гг., а потом постепенно стал сходить на нет. Просто эпоха сюрреалистов и арт-хауса ушла, что тут удивительного? Они их породили — как и ануннаков, и «следы богов», и НЛО, и интерес к йоге и хилерам, и прочие элементы нью-эйджа последней волны, - ну и умерли они тоже с последними представителями поколения.
А Несси, например, как и Йети/Сасквоч/Бигфут, спокойно перешла в маркетингово-спокойную нишу экскурсоводской «достопримечательности», уже без истерии и с огороженными площадками для фоткания. Исследования 2003-2016 гг. всего озера вдоль, поперек и вглубь при помощи роботов и дронов, три длинных фильма ВВС с привлечением гидрологов и геологов лишили легенду недосказанности, то есть убили ее, попросту говоря.
Но там, где естественники зачищают почву от всего веселого и радостного, гуманитарии всегда снова и снова сажают свежую рассаду в выжженный суглинок.
Так, например, группа социологов из шотландского университета Сент-Эндрюс придумала изучать изучающих Несси. Они собрали 1850 отчетов о наблюдении за монстром, из них 1433 уникальных, из них 641 из первых рук и выявили ряд закономерностей.
Среди них есть курьезные и ожидаемые: что монстра видят в экскурсионное время года, а зимой и в плохую погоду не видят; что в обеденное время число наблюдений сходит на нет; что очевидцы «врут, как очевидцы», передирая отчеты друг у друга.
Вместе с тем есть и полезные: что время наблюдения за монстром стало сокращаться только со временем, первые отчеты указывают на сроки более 4 минут наблюдения подряд, и только в 1990-е гг. люди стали наблюдать монстра по 2-3 секунды, откуда появился ряд ложных теорий о различных аберрациях зрения вследствие игры бликов на воде и прочих отражающих поверхностях.
Ну и самая важная находка для социологов и исследователей теорий заговора и пропагандистских паттернов: отчеты очевидцев содержат значительно меньше преувеличений, чем последующие перепевы, они вывели нечто вроде проектной формулы для определения «ручности» информации, через сколько она прошла рук, чтобы обрасти такими преувеличениями и подробностями. Я в своих лекциях это называл «эффектом пацталом», когда каждый последующий комментарий должен «перебить» предыдущий и избегать при этом формулы «все кто сверху и снизу — нечестивцы, а я д’Артаньян». Вывод совершенно верный: все телевизионщики знают, что на пожаре ни в коем случае нельзя подбегать с микрофоном к пожарнику: он ничего не скажет, как надо, за него это потом сделает пресс-секретарь ведомства. Подбегать нужно к тетке в халате и бигудях с мусорным ведром: она расскажет предысторию, историю и комментарии к истории стилем Жерара де Нерваля.
#современность #конспирология #криптозоология
Саркастические комментаторы в сети любят прохаживаться по феноменам Бермудского треугольника, Снежного человека и Лос-Несского чудовища, мол, где ж былой ажиотаж-то? Действительно, пик интереса к этим трем и другим широко известным сенсациям массовой культуры пришелся на 1970-1980-е гг., а потом постепенно стал сходить на нет. Просто эпоха сюрреалистов и арт-хауса ушла, что тут удивительного? Они их породили — как и ануннаков, и «следы богов», и НЛО, и интерес к йоге и хилерам, и прочие элементы нью-эйджа последней волны, - ну и умерли они тоже с последними представителями поколения.
А Несси, например, как и Йети/Сасквоч/Бигфут, спокойно перешла в маркетингово-спокойную нишу экскурсоводской «достопримечательности», уже без истерии и с огороженными площадками для фоткания. Исследования 2003-2016 гг. всего озера вдоль, поперек и вглубь при помощи роботов и дронов, три длинных фильма ВВС с привлечением гидрологов и геологов лишили легенду недосказанности, то есть убили ее, попросту говоря.
Но там, где естественники зачищают почву от всего веселого и радостного, гуманитарии всегда снова и снова сажают свежую рассаду в выжженный суглинок.
Так, например, группа социологов из шотландского университета Сент-Эндрюс придумала изучать изучающих Несси. Они собрали 1850 отчетов о наблюдении за монстром, из них 1433 уникальных, из них 641 из первых рук и выявили ряд закономерностей.
Среди них есть курьезные и ожидаемые: что монстра видят в экскурсионное время года, а зимой и в плохую погоду не видят; что в обеденное время число наблюдений сходит на нет; что очевидцы «врут, как очевидцы», передирая отчеты друг у друга.
Вместе с тем есть и полезные: что время наблюдения за монстром стало сокращаться только со временем, первые отчеты указывают на сроки более 4 минут наблюдения подряд, и только в 1990-е гг. люди стали наблюдать монстра по 2-3 секунды, откуда появился ряд ложных теорий о различных аберрациях зрения вследствие игры бликов на воде и прочих отражающих поверхностях.
Ну и самая важная находка для социологов и исследователей теорий заговора и пропагандистских паттернов: отчеты очевидцев содержат значительно меньше преувеличений, чем последующие перепевы, они вывели нечто вроде проектной формулы для определения «ручности» информации, через сколько она прошла рук, чтобы обрасти такими преувеличениями и подробностями. Я в своих лекциях это называл «эффектом пацталом», когда каждый последующий комментарий должен «перебить» предыдущий и избегать при этом формулы «все кто сверху и снизу — нечестивцы, а я д’Артаньян». Вывод совершенно верный: все телевизионщики знают, что на пожаре ни в коем случае нельзя подбегать с микрофоном к пожарнику: он ничего не скажет, как надо, за него это потом сделает пресс-секретарь ведомства. Подбегать нужно к тетке в халате и бигудях с мусорным ведром: она расскажет предысторию, историю и комментарии к истории стилем Жерара де Нерваля.
#современность #конспирология #криптозоология
06.03.202517:56
Фартук доктора Пилюлькина — 4
Доктор Мизобен много пил. А кто не пьет? Покажи, я жду. Но если о тебе отзываются как о пьющем человеке английские дворяне-масоны 1730-х годов, надо все-таки задуматься и обратиться за помощью. Да только помощи такой не было, а были зато развеселые подколки. Так, Томас Хилл, учитель детей герцога Ричмонда (на гравюре «Представление в доме Кондуиттов» стоит за дамами под бюстом), член всех компаний своего патрона, пишет о Мизобене в ноябре 1732 г.:
И далее, в феврале 1733 г.:
Несмотря на очевидные поражения печени, почек и сосудов, несмотря на полный набор всех возможных инструментов, специалистов, средств и знаний, Мизобен в свои неполные 60 лет не особенно держался за жизнь. Судя по обрывочным воспоминаниям, он как юла вращался в высшем свете, пользовал весь лондонский высший свет, абсолютно всех достал своими пилюлями, которые неустанно рекламировал и выписывал от всех болезней, изобретал новые и рьяно воевал за авторские права на изобретения. Но сам не лечился.
Он действительно считал себя «Philosophus Divinus», гражданином «Республики Литераторов» (она же Букв, Ученых, Книг, Наук и др.) - эфемерного социального образования, прожившего в качестве первого интеллектуального интернационала с Возрождения до Просвещения. Время от времени то один то другой автор, жаждущий «слыть в свете прециозным», начинает впаривать читателям несвежую ботву про наличие каких-то организаций и объединений этой «Республики» в реале. Да нет, не было их, и не нуждалась она в них. Как не было и ее узко-территориального германо-английского ответвления - «розенкрейцеров». Была великая, древняя и святая концепция, лучше всего выраженная устами вавилонского жреца Бероэса в романе Болеслава Пруса «Фараон»: «Приношу вам весть с нашей общей родины, коия есть Мудрость». Гражданам Республики Словесности не было никакой нужды в одинаковых паспортах или иерархии внутренних титулов. Их грело чувство общности над границами, свободы совести и разума. Тем и она, и они и были прекрасны.
На уже обсуждавшейся гравюре Хогарта «Осмотр» пара черт Мизобена перенесена на главного персонажа, так-то списанного с доктора Рока. Врач на картине — француз, и в углу комнаты стоит полуразобранный аппарат с лежащим на нем руководством по использованию «двух превосходных машин: одна для вправления плеча и другая для вытаскивания пробок. Изобретения доктора де ла Пилюля». Судя по всему, у Мизобена действительно были патентованные наработки, которые приходилось защищать от конкурентов. Да и пьянство его было притчей во языцех. Кроме машин и пилюль, впрочем, он был знаменит огромнейшими библиотекой и музеем, собранными им у себя дома: Хогарт частично воспроизводит там же интерьер дома Мизобена. Судьба его диковинок и книг печальна, но вполне типична.
#Англия #история #тайныеобщества #масоны #18век #медицина #живопись
Доктор Мизобен много пил. А кто не пьет? Покажи, я жду. Но если о тебе отзываются как о пьющем человеке английские дворяне-масоны 1730-х годов, надо все-таки задуматься и обратиться за помощью. Да только помощи такой не было, а были зато развеселые подколки. Так, Томас Хилл, учитель детей герцога Ричмонда (на гравюре «Представление в доме Кондуиттов» стоит за дамами под бюстом), член всех компаний своего патрона, пишет о Мизобене в ноябре 1732 г.:
...не знай я, что сейчас не время являться привидением, принял бы его за призрака. Он сейчас желтее, зеленее и синее обычного, вообще у него вся радуга на лице и очень опухли ноги в лодыжках. Он явно чувствует приближение конца и все жаловался мне на катастрофические последствия своего климакса… Опять поднималась эта тема — что он последний и наивысший из Божественных Философов и Медиков, что весь мир оценит его должным образом только после его кончины и т.д. Но вино у него преотличное, его весьма много. Мы пили здоровье Вашей Милости и Герцогини, он — со слезами на глазах, я — с миной повеселее...
И далее, в феврале 1733 г.:
Я обедал намедни у Миззи: чистая скатерть и отличный обед. Я остался до пяти часов и выслушал весь обычный бред и там, конечно, ейбоги (pardieus) через слово. Он тогда напился с сэром Дэвидом, но еще до того, как отправились под стол и третья бутылка, и сэр Дэвид, он назвал меня великим гением, pardieu, и исходи это от любого другого человека на земле, я б не счел это достойным ушей Вашей Милости, но поскольку так меня нарек Миззи, а он такими евлогиями чествует лишь себя одного, я решил написать Вам…
Несмотря на очевидные поражения печени, почек и сосудов, несмотря на полный набор всех возможных инструментов, специалистов, средств и знаний, Мизобен в свои неполные 60 лет не особенно держался за жизнь. Судя по обрывочным воспоминаниям, он как юла вращался в высшем свете, пользовал весь лондонский высший свет, абсолютно всех достал своими пилюлями, которые неустанно рекламировал и выписывал от всех болезней, изобретал новые и рьяно воевал за авторские права на изобретения. Но сам не лечился.
Он действительно считал себя «Philosophus Divinus», гражданином «Республики Литераторов» (она же Букв, Ученых, Книг, Наук и др.) - эфемерного социального образования, прожившего в качестве первого интеллектуального интернационала с Возрождения до Просвещения. Время от времени то один то другой автор, жаждущий «слыть в свете прециозным», начинает впаривать читателям несвежую ботву про наличие каких-то организаций и объединений этой «Республики» в реале. Да нет, не было их, и не нуждалась она в них. Как не было и ее узко-территориального германо-английского ответвления - «розенкрейцеров». Была великая, древняя и святая концепция, лучше всего выраженная устами вавилонского жреца Бероэса в романе Болеслава Пруса «Фараон»: «Приношу вам весть с нашей общей родины, коия есть Мудрость». Гражданам Республики Словесности не было никакой нужды в одинаковых паспортах или иерархии внутренних титулов. Их грело чувство общности над границами, свободы совести и разума. Тем и она, и они и были прекрасны.
На уже обсуждавшейся гравюре Хогарта «Осмотр» пара черт Мизобена перенесена на главного персонажа, так-то списанного с доктора Рока. Врач на картине — француз, и в углу комнаты стоит полуразобранный аппарат с лежащим на нем руководством по использованию «двух превосходных машин: одна для вправления плеча и другая для вытаскивания пробок. Изобретения доктора де ла Пилюля». Судя по всему, у Мизобена действительно были патентованные наработки, которые приходилось защищать от конкурентов. Да и пьянство его было притчей во языцех. Кроме машин и пилюль, впрочем, он был знаменит огромнейшими библиотекой и музеем, собранными им у себя дома: Хогарт частично воспроизводит там же интерьер дома Мизобена. Судьба его диковинок и книг печальна, но вполне типична.
#Англия #история #тайныеобщества #масоны #18век #медицина #живопись
05.03.202513:24
[окончание]
Поначалу полунищий лицензиат, имевший право работать врачом в Лондоне и в радиусе семи миль вокруг него, ютился с отцом в съемной меблированной комнате в Сохо, вправлял суставы, лечил подагру у обывателей и работал медпредставителем, то есть впаривал пациентам чудодейственные пилюли и бальзамы от производителей. При этом он, судя по церковным книгам, вел активнейшую жизнь в сердце французского Лондона, присутствуя при всех крестинах и венчаниях на Сент-Мартинс-лейн. Церкви ведь выполняли функцию клубов и мест публичных собраний, где мгновенно устанавливались социальные связи и обретались лифты. А в Сохо он свел знакомство с проживавшим там же доктором и священником-гугенотом Джоном Теофилом Дезагюлье, лицензиатом Оксфорда, тепло принятым и в компании ученых лондонского Королевского общества, и в стенах Парламента, и при дворе барона Чандоса в Хэрроу, где он в специальной лаборатории готовил фейерверки для бароновых торжеств. Дезагюлье вынужден был время от времени тоже работать врачом, потому что физика электричества и новомодное масонство — те предметы, которые его интересовали больше всего, - денег особо не приносили. Дезагюлье уже был женат, а Мизобен — еще нет.
И эту ситуацию он исправил несколькими годами церковной активности, в результате которой женился на Марте Анжибо, наследнице богатого аптекарского дома, и въехал с семьей в дом по соседству с домом и предприятием ее отца на Сент-Мартинс-лейн, а уже через год заказал себе дизайн интерьера парадного холла с лестницей в стиле рококо у известного художника Адриена де Клермона за 500 гиней (123 000 современных фунтов).
Отца Дезагюлье — священника Жана — еще в 1627 году родители вынесли ночью из крепости Ла-Рошель, осаждаемой троими смельчаками и одним гасконцем под руководством коварного кардинала. Спрятавшись в винных бочках, они перебрались в Англию и постарались дать своему сыну хорошее образование. А он — своему сыну. Но в светский центр французского Лондона Теофил Дезагюлье и Жан Мизобен переселились фактически одновременно. Дезагюлье ставил эксперименты и ходил в Королевское общество спорить с Ньютоном. А Мизобен с неуемной энергией рекламировал бизнес своего тестя и отрабатывал долю в семейном деле.
Впоследствии обуянный славой Мизобен требовал адресовать письма к себе лаконично: «Доктору Мизобену, в Свет».
Да и известный острослов сатирик Джеймс Брэмстон в 1733 году вполне лоялен к нему, понося его коллег в поэме-учебнике «Человек Света»:
Поначалу полунищий лицензиат, имевший право работать врачом в Лондоне и в радиусе семи миль вокруг него, ютился с отцом в съемной меблированной комнате в Сохо, вправлял суставы, лечил подагру у обывателей и работал медпредставителем, то есть впаривал пациентам чудодейственные пилюли и бальзамы от производителей. При этом он, судя по церковным книгам, вел активнейшую жизнь в сердце французского Лондона, присутствуя при всех крестинах и венчаниях на Сент-Мартинс-лейн. Церкви ведь выполняли функцию клубов и мест публичных собраний, где мгновенно устанавливались социальные связи и обретались лифты. А в Сохо он свел знакомство с проживавшим там же доктором и священником-гугенотом Джоном Теофилом Дезагюлье, лицензиатом Оксфорда, тепло принятым и в компании ученых лондонского Королевского общества, и в стенах Парламента, и при дворе барона Чандоса в Хэрроу, где он в специальной лаборатории готовил фейерверки для бароновых торжеств. Дезагюлье вынужден был время от времени тоже работать врачом, потому что физика электричества и новомодное масонство — те предметы, которые его интересовали больше всего, - денег особо не приносили. Дезагюлье уже был женат, а Мизобен — еще нет.
И эту ситуацию он исправил несколькими годами церковной активности, в результате которой женился на Марте Анжибо, наследнице богатого аптекарского дома, и въехал с семьей в дом по соседству с домом и предприятием ее отца на Сент-Мартинс-лейн, а уже через год заказал себе дизайн интерьера парадного холла с лестницей в стиле рококо у известного художника Адриена де Клермона за 500 гиней (123 000 современных фунтов).
Отца Дезагюлье — священника Жана — еще в 1627 году родители вынесли ночью из крепости Ла-Рошель, осаждаемой троими смельчаками и одним гасконцем под руководством коварного кардинала. Спрятавшись в винных бочках, они перебрались в Англию и постарались дать своему сыну хорошее образование. А он — своему сыну. Но в светский центр французского Лондона Теофил Дезагюлье и Жан Мизобен переселились фактически одновременно. Дезагюлье ставил эксперименты и ходил в Королевское общество спорить с Ньютоном. А Мизобен с неуемной энергией рекламировал бизнес своего тестя и отрабатывал долю в семейном деле.
Впоследствии обуянный славой Мизобен требовал адресовать письма к себе лаконично: «Доктору Мизобену, в Свет».
Да и известный острослов сатирик Джеймс Брэмстон в 1733 году вполне лоялен к нему, понося его коллег в поэме-учебнике «Человек Света»:
Уж если я решу хворать, как модник светский,
Мне Мизобен продаст пилюль запас недетский.
И я не поручу о здравии заботу
Ни Холлинсу, ни Ли, ни Мид, ни Арбатноту.
Но если всё пойдет ко испущенью духа -
Прощайте, Мизобен, и здравствуй, повитуха!
Все знают: где сглупят великие адепты,
Там всё исправят враз прабабкины рецепты.
04.03.202518:58
Фартук доктора Пилюлькина – 1
Гамбургский счет – всегда кринж и пичалька. Но только честный суд равных, то самое «peer review», дает более-менее объективное представление о реальной ценности специалиста. Да, пиры могут быть одержимы сотнями демонов необъективности, зачем отрицать? Но сама модель оптимальна. То ли дело – мнение широкой общественности. Здесь нет правил и законов, и каждый сам себе Сенека и Цезарь.
Если кто-то считает внутри или осмелится сказать наружу, что врач – почетная и уважаемая профессия, - пусть заглянет в свою черную лживую душу оком кантовского нравственного закона и устыдится. Врач – это который толком не выслушает и не послушает даже, сидит там пишет все время что-то, и что он там видит-то за пять минут, и сам не знает, что там что, и выпишет сейчас, что ему фармфирма сказала, а там трава не расти, и вот тетке не помогло ничего, и лечили от грыжи, а там рак у нее, и сами не понимают ничего, и что пиши на них, что не пиши, а куда деваться-то. То ли дело – когда он выходит к вам в предбанник, устало сдвигает окровавленной перчаткой маску и говорит: «Жить будет».
Ну и полицейский – этот сидит там пишет себе что-то, пока квартиру обносят, на улице прикопались вообще без повода, а что они там по ночам в обезьяннике творят с людьми, это ж ужас. То ли дело – когда он нашел и скрутил твоего насильника.
Ну и пожарник – этот только вообще ни черта не делает, только ходит прикапывается к людям с жалкими электрочайниками их и курением в помещениях. То ли дело… ну дальше понятно.
Если кто-то считает, что менталитет людей IV в. до н.э., или IV в.н.э., или XVIII в.н.э. был иным, чем у вас, вот лично у вас, - тот пусть перестанет так считать и вспомнит Воланда. Меняются тачки, тряпки и стволы. Люди не меняются.
Поэтому в Лондоне 1730-х годов отношение к врачам и хирургам мало чем отличалось от отношения к ним в Амстердаме 1620-х, Венеции 1470-х или Мадриде 1350-х. Их рисовали лжемудрецами на картинах, выставляли надутыми кретинами на сцене, осмеивали в сборниках анекдотов – гепта-, окто- и декамеронах – и вообще редко ставили в грош. Правда, ровно до того момента, когда приходилось отдавать им всё до гроша, если хочешь надеяться на то, что будешь жить. Врачи, впрочем, и жили-то ради этого момента, потому что платили своим клиентам той же монетой и не ставили их в грош. Их беспокоили только результаты по гамбургскому счету, и их можно понять.
Георгианский Лондон привычно именовал всех своих врачей шарлатанами – кваками (quack, quack-doctor). Слово это происходит, естественно, от звукоподражания лягушиному кваканью и пришло в Англию из Нидерландов, где впервые стали называть словом «kwakzolver» рыночных лекарей, торговавших с лотка или стола целительными мазями и бальзамами, крича и визжа призывно и пронзительно, т.е. «квакая про бальзамы».
Был доктором-кваком и наш герой.
#Англия #история #тайныеобщества #масоны #18век #медицина #живопись
Гамбургский счет – всегда кринж и пичалька. Но только честный суд равных, то самое «peer review», дает более-менее объективное представление о реальной ценности специалиста. Да, пиры могут быть одержимы сотнями демонов необъективности, зачем отрицать? Но сама модель оптимальна. То ли дело – мнение широкой общественности. Здесь нет правил и законов, и каждый сам себе Сенека и Цезарь.
Если кто-то считает внутри или осмелится сказать наружу, что врач – почетная и уважаемая профессия, - пусть заглянет в свою черную лживую душу оком кантовского нравственного закона и устыдится. Врач – это который толком не выслушает и не послушает даже, сидит там пишет все время что-то, и что он там видит-то за пять минут, и сам не знает, что там что, и выпишет сейчас, что ему фармфирма сказала, а там трава не расти, и вот тетке не помогло ничего, и лечили от грыжи, а там рак у нее, и сами не понимают ничего, и что пиши на них, что не пиши, а куда деваться-то. То ли дело – когда он выходит к вам в предбанник, устало сдвигает окровавленной перчаткой маску и говорит: «Жить будет».
Ну и полицейский – этот сидит там пишет себе что-то, пока квартиру обносят, на улице прикопались вообще без повода, а что они там по ночам в обезьяннике творят с людьми, это ж ужас. То ли дело – когда он нашел и скрутил твоего насильника.
Ну и пожарник – этот только вообще ни черта не делает, только ходит прикапывается к людям с жалкими электрочайниками их и курением в помещениях. То ли дело… ну дальше понятно.
Если кто-то считает, что менталитет людей IV в. до н.э., или IV в.н.э., или XVIII в.н.э. был иным, чем у вас, вот лично у вас, - тот пусть перестанет так считать и вспомнит Воланда. Меняются тачки, тряпки и стволы. Люди не меняются.
Поэтому в Лондоне 1730-х годов отношение к врачам и хирургам мало чем отличалось от отношения к ним в Амстердаме 1620-х, Венеции 1470-х или Мадриде 1350-х. Их рисовали лжемудрецами на картинах, выставляли надутыми кретинами на сцене, осмеивали в сборниках анекдотов – гепта-, окто- и декамеронах – и вообще редко ставили в грош. Правда, ровно до того момента, когда приходилось отдавать им всё до гроша, если хочешь надеяться на то, что будешь жить. Врачи, впрочем, и жили-то ради этого момента, потому что платили своим клиентам той же монетой и не ставили их в грош. Их беспокоили только результаты по гамбургскому счету, и их можно понять.
Георгианский Лондон привычно именовал всех своих врачей шарлатанами – кваками (quack, quack-doctor). Слово это происходит, естественно, от звукоподражания лягушиному кваканью и пришло в Англию из Нидерландов, где впервые стали называть словом «kwakzolver» рыночных лекарей, торговавших с лотка или стола целительными мазями и бальзамами, крича и визжа призывно и пронзительно, т.е. «квакая про бальзамы».
Был доктором-кваком и наш герой.
#Англия #история #тайныеобщества #масоны #18век #медицина #живопись
01.03.202520:57
Люблю, когда куртизанов корежит.
Самые прекрасные ныне стоят дни для наблюдения динамики в риторике «признанных специалистов», сделавших себе имя, карьеру и бизнес на изложении окружающим концепций мироустройства, структуры «настоящей» мирополитики и «истинного» мироуправления. Мир действительно застоялся в последние 40 лет в фазе, во многом повторявшей межвоенные модели 1900-х и 1930-х. Поэтому они с легкостью оперировали массивом существующей литературы для формирования своих фантомных построений про «мировое правительство», «13 семей», «иллюминатов» и «кварту-квинту». Они могли цитировать пескоструйных Альвейдра и Нилуса, утверждая, что всё так и есть, либо придумывать собственные названия и биографии «тайным правителям» и их группам, наделяя их теми же чертами, что у «иллюминатов» древности. Каждый жалкий фурсов-артамонов-нарочницкая-дугин с видом знатока объяснял всем, кто кому «заносит» и кто какие цели преследует.
А потом мир сломался. Официальные СМИ, особенно у кого нет ежедневного темника сверху ровно в семь утра, заговорили с неуверенными отстраненными интонациями мамы шизофреника: «Он говорит, у него в животе живет бог, я сомневаюсь, конечно, но кто ж его знает-то». Мир сломался не сейчас, а в 2007-м, но тогда все решили, что первый айфон – это так, придурь для богатых. Ну кому нужен компьютер в телефоне, если он и так стоит под столом? Прогадали. Тогда и состоялся конец света, и мы сейчас уже на том свете, на другом. И здесь не работают никакие прежние схемы: это прекрасно отражают лица политиков первого звена в объективе бесстрастной камеры. На их лицах – растерянность.
И только отбросы рода людского – конспирологические «аналитики» – продолжают сохранять авторитетные гримасы на своих осоловелых лицах, продолжая вечный нескончаемый монолог, в котором они расставляют своих виртуальных друзей в новом порядке по мировой карте, вешают на них новые мундиры, словно платья с белыми подворачивающимися прямоугольничками – на вырезанных из журнала «Мурзилка» картонных плоских кукол. Но это выглядит потрясающе бездарно, хуже римейков советских фильмов, а тут надо постараться, чтобы было хуже.
Когда религия теряет внутренний, безрассудочный компонент веры, она вырождается в «вероучение» и дидактику. Именно тогда псевдодионисии начинают расставлять своих виртуальных друзей в иерархическом порядке и придумывать, почему господство сборет престола, а серафима не сборет. А инститорисы – рассуждать о том, почему Люцифер имеет право на «сиятельство» и троих виночерпиев, а Вельзевул – только на «превосходительство» и двоих сокольничьих. В мире постиронии и постправды вместе с правдой и иронией умерла вера даже в конспирологию. И осталась опция тасования насухую старых мемов и их продажа в качестве очередного вида заполнения визуального и интеллектуального вакуума менеджерами в метро. И в этом случае даже «забавные рилсы», где картонномордые зумеры «внезапно» «разыгрывают» друг друга, - верх интеллектуалицистизма, осмысленности и просвещения.
#конспирология #современность #историософия
Самые прекрасные ныне стоят дни для наблюдения динамики в риторике «признанных специалистов», сделавших себе имя, карьеру и бизнес на изложении окружающим концепций мироустройства, структуры «настоящей» мирополитики и «истинного» мироуправления. Мир действительно застоялся в последние 40 лет в фазе, во многом повторявшей межвоенные модели 1900-х и 1930-х. Поэтому они с легкостью оперировали массивом существующей литературы для формирования своих фантомных построений про «мировое правительство», «13 семей», «иллюминатов» и «кварту-квинту». Они могли цитировать пескоструйных Альвейдра и Нилуса, утверждая, что всё так и есть, либо придумывать собственные названия и биографии «тайным правителям» и их группам, наделяя их теми же чертами, что у «иллюминатов» древности. Каждый жалкий фурсов-артамонов-нарочницкая-дугин с видом знатока объяснял всем, кто кому «заносит» и кто какие цели преследует.
А потом мир сломался. Официальные СМИ, особенно у кого нет ежедневного темника сверху ровно в семь утра, заговорили с неуверенными отстраненными интонациями мамы шизофреника: «Он говорит, у него в животе живет бог, я сомневаюсь, конечно, но кто ж его знает-то». Мир сломался не сейчас, а в 2007-м, но тогда все решили, что первый айфон – это так, придурь для богатых. Ну кому нужен компьютер в телефоне, если он и так стоит под столом? Прогадали. Тогда и состоялся конец света, и мы сейчас уже на том свете, на другом. И здесь не работают никакие прежние схемы: это прекрасно отражают лица политиков первого звена в объективе бесстрастной камеры. На их лицах – растерянность.
И только отбросы рода людского – конспирологические «аналитики» – продолжают сохранять авторитетные гримасы на своих осоловелых лицах, продолжая вечный нескончаемый монолог, в котором они расставляют своих виртуальных друзей в новом порядке по мировой карте, вешают на них новые мундиры, словно платья с белыми подворачивающимися прямоугольничками – на вырезанных из журнала «Мурзилка» картонных плоских кукол. Но это выглядит потрясающе бездарно, хуже римейков советских фильмов, а тут надо постараться, чтобы было хуже.
Когда религия теряет внутренний, безрассудочный компонент веры, она вырождается в «вероучение» и дидактику. Именно тогда псевдодионисии начинают расставлять своих виртуальных друзей в иерархическом порядке и придумывать, почему господство сборет престола, а серафима не сборет. А инститорисы – рассуждать о том, почему Люцифер имеет право на «сиятельство» и троих виночерпиев, а Вельзевул – только на «превосходительство» и двоих сокольничьих. В мире постиронии и постправды вместе с правдой и иронией умерла вера даже в конспирологию. И осталась опция тасования насухую старых мемов и их продажа в качестве очередного вида заполнения визуального и интеллектуального вакуума менеджерами в метро. И в этом случае даже «забавные рилсы», где картонномордые зумеры «внезапно» «разыгрывают» друг друга, - верх интеллектуалицистизма, осмысленности и просвещения.
#конспирология #современность #историософия
12.02.202506:44
08.03.202508:41
06.03.202508:15
У. Хогарт «Ночь» (1736); «Представление в доме Кондуиттов» (1732).
Испанская труппа разыгрывает «Индейского императора, или Покорение Мексики» Джона Драйдена в доме племянника и наследника Ньютона — Джона Кондуитта; в зале присутствуют (слева) герцоги Монтэгю и Ричмонд, а искусствоведы еще почему-то считают, что самый крайний слева — доктор Дезагюлье.
Испанская труппа разыгрывает «Индейского императора, или Покорение Мексики» Джона Драйдена в доме племянника и наследника Ньютона — Джона Кондуитта; в зале присутствуют (слева) герцоги Монтэгю и Ричмонд, а искусствоведы еще почему-то считают, что самый крайний слева — доктор Дезагюлье.
05.03.202513:23
Фартук доктора Пилюлькина — 2
Стук молотка популярного проповедника Мартина Лютера в 1517 году, когда он прибивал свои 95 тезисов к дверям Виттенбергской церкви, и хряск его пивной кружки об стену в 1522 году, когда он, переводя Библию на немецкий, вынужден был обороняться от искушавшего его черта, вызвали в мире потрясения и тектонические сдвиги, слегка и не окончательно улегшиеся только 400 лет спустя.
Два столетия кровавых и непримиримых войн между мирами «старой» и «новой» веры опустошили Европу наполовину и несколько раз смещали ее геополитический центр. В середине-конце XVII века в извечном квадрате политических связей Англии - «Франция-Испания-Дания-Нидерланды» - господствовали процессы контрреформации и католической реакции, а авторитарные монархи католических Испании и Франции резво и неуклонно сжимали стальные клещи вокруг своих подданных-протестантов, поощряя тем самым их миграцию туда, где им были бы рады. Неизвестно, куда повернула бы история Англии, стань она к 1690-м годам официально католической под властью Иакова II Стюарта, но этого не случилось, Иакова свергли и выгнали, а Парламент готов был сажать на престол буквально первых встречных — только бы были протестантами. Так угодили в английские короли и голландский статхаутер Вильгельм, и ганноверский курфюрст Георг.
В Лондоне же за последнюю треть XVII века образовались несколько компактных, сплоченных и красочных землячеств иностранцев, которые быстро обросли социальными сетями, связями в разных сферах и активно продвигали своих соотечественников в верхи. Французское землячество, например, кучковалось вокруг Сент-Мартинс-лейн в Вестминстере. Во Франции в 1685 году был отменен Нантский эдикт о веротерпимости, и местных кальвинистов — гугенотов лишили возможности проводить богослужения и вообще быть гугенотами. Закономерно, что влачить жизнь второсортных подданных они не могли бесконечно, и в 1701 году в соседнюю Англию эмигрировали 75-летний проповедник Жак Мизобен с 28-летним сыном Жаном, доктором. Отец получил английское подданство в 1705 году, служил при нескольких французских церквах, но подтверждения священнического сана не мог предоставить, и поэтому прошло порядочно времени, прежде чем ему после ряда экзаменов позволили надеть сутану. Сын натурализовался в 1707 году.
С его профессией ему было попроще: критерии оценки специалистов были более формальными и объективными. Медицина — это все же не споры о триипостасности и количестве ангелов на кончике шпиля собора. Тут или знаешь, что давать от ишиаса, или нет, равно как и где этот ишиас искать. В 1719 году Жан Мизобен со второго раза, но вполне прилично сдал великую и ужасную «виву» - устный многочасовой «тройственный экзамен по физиологии, патологии и терапии» при Королевской коллегии врачей («физиков») и стал ее лицензиатом. Полноправным членом коллегии он стать не мог: тогда действовал указ, запрещающий выдавать это звание кому-либо, кроме выпускников Оксфорда и Кембриджа.
Одной из главных проблем Мизобенов во взаимоотношениях с английскими таможенниками, паспортистами и старшинами гильдий было почти полное отсутствие французских документов и то, что они откровенно путались в показаниях. Они всё объясняли поспешностью бегства: в чем были — в том и сорвались с места. Поэтому, мол, и указали при въезде в страну, что оба проживали в Гиени. А сын потом в своей личной анкете указал, что родился и жил в Мюзидане, что в Дордони. А степень по медицине получил в Кагоре, что в Окситании, а если по анкете получается, что ему ее дали в 13 лет, - так это случайность какая-то, опечатка.
#Англия #история #тайныеобщества #масоны #18век #медицина #живопись
Стук молотка популярного проповедника Мартина Лютера в 1517 году, когда он прибивал свои 95 тезисов к дверям Виттенбергской церкви, и хряск его пивной кружки об стену в 1522 году, когда он, переводя Библию на немецкий, вынужден был обороняться от искушавшего его черта, вызвали в мире потрясения и тектонические сдвиги, слегка и не окончательно улегшиеся только 400 лет спустя.
Два столетия кровавых и непримиримых войн между мирами «старой» и «новой» веры опустошили Европу наполовину и несколько раз смещали ее геополитический центр. В середине-конце XVII века в извечном квадрате политических связей Англии - «Франция-Испания-Дания-Нидерланды» - господствовали процессы контрреформации и католической реакции, а авторитарные монархи католических Испании и Франции резво и неуклонно сжимали стальные клещи вокруг своих подданных-протестантов, поощряя тем самым их миграцию туда, где им были бы рады. Неизвестно, куда повернула бы история Англии, стань она к 1690-м годам официально католической под властью Иакова II Стюарта, но этого не случилось, Иакова свергли и выгнали, а Парламент готов был сажать на престол буквально первых встречных — только бы были протестантами. Так угодили в английские короли и голландский статхаутер Вильгельм, и ганноверский курфюрст Георг.
В Лондоне же за последнюю треть XVII века образовались несколько компактных, сплоченных и красочных землячеств иностранцев, которые быстро обросли социальными сетями, связями в разных сферах и активно продвигали своих соотечественников в верхи. Французское землячество, например, кучковалось вокруг Сент-Мартинс-лейн в Вестминстере. Во Франции в 1685 году был отменен Нантский эдикт о веротерпимости, и местных кальвинистов — гугенотов лишили возможности проводить богослужения и вообще быть гугенотами. Закономерно, что влачить жизнь второсортных подданных они не могли бесконечно, и в 1701 году в соседнюю Англию эмигрировали 75-летний проповедник Жак Мизобен с 28-летним сыном Жаном, доктором. Отец получил английское подданство в 1705 году, служил при нескольких французских церквах, но подтверждения священнического сана не мог предоставить, и поэтому прошло порядочно времени, прежде чем ему после ряда экзаменов позволили надеть сутану. Сын натурализовался в 1707 году.
С его профессией ему было попроще: критерии оценки специалистов были более формальными и объективными. Медицина — это все же не споры о триипостасности и количестве ангелов на кончике шпиля собора. Тут или знаешь, что давать от ишиаса, или нет, равно как и где этот ишиас искать. В 1719 году Жан Мизобен со второго раза, но вполне прилично сдал великую и ужасную «виву» - устный многочасовой «тройственный экзамен по физиологии, патологии и терапии» при Королевской коллегии врачей («физиков») и стал ее лицензиатом. Полноправным членом коллегии он стать не мог: тогда действовал указ, запрещающий выдавать это звание кому-либо, кроме выпускников Оксфорда и Кембриджа.
Одной из главных проблем Мизобенов во взаимоотношениях с английскими таможенниками, паспортистами и старшинами гильдий было почти полное отсутствие французских документов и то, что они откровенно путались в показаниях. Они всё объясняли поспешностью бегства: в чем были — в том и сорвались с места. Поэтому, мол, и указали при въезде в страну, что оба проживали в Гиени. А сын потом в своей личной анкете указал, что родился и жил в Мюзидане, что в Дордони. А степень по медицине получил в Кагоре, что в Окситании, а если по анкете получается, что ему ее дали в 13 лет, - так это случайность какая-то, опечатка.
#Англия #история #тайныеобщества #масоны #18век #медицина #живопись
02.03.202509:45
Шевалье Сен-Жорж. Шевалье д’Эон де Бомон в двух ипостасях. Д’Эон — масонка. Поединок 9 апреля. Боксерская тренировка. Фехтовальный зал с портретом Сен-Жоржа. Надо отметить казенные спортивные туфли, как в боулинге, рыжие - чтоб не спирали.
14.02.202503:08
Немного задрали эзотеро-философо-солипсисты.
Вот это всё про то, что истории нет, времени нет, всё существует во всем и здесь-и-сейчас, ничего нет, тени наблюдателя нет, наблюдателя нет ни в тени ни на свету, всё есть миг между ничего и ничего, именно он называется ничего. Главное, конечно, бесит, что истории им, видите ли, нет. И все мгновения суть пули у виска Немо, то есть висят в пространстве и вместе с тем не существуют.
Всем отрицающим векторное время и причинно-следственные связи настоятельно советую съесть свой вчерашний обед.
«Мир, - учил он, - мое представление!»
А когда ему в стул под сидение
Сын булавку воткнул,
Он вскричал: "Караул!
Как ужасно мое представление!»
Вот это всё про то, что истории нет, времени нет, всё существует во всем и здесь-и-сейчас, ничего нет, тени наблюдателя нет, наблюдателя нет ни в тени ни на свету, всё есть миг между ничего и ничего, именно он называется ничего. Главное, конечно, бесит, что истории им, видите ли, нет. И все мгновения суть пули у виска Немо, то есть висят в пространстве и вместе с тем не существуют.
Всем отрицающим векторное время и причинно-следственные связи настоятельно советую съесть свой вчерашний обед.
«Мир, - учил он, - мое представление!»
А когда ему в стул под сидение
Сын булавку воткнул,
Он вскричал: "Караул!
Как ужасно мое представление!»
Переслал из:
Центр изучения религий РГГУ
11.02.202517:15
Дорогие друзья, наши коллеги из лектория "Re-ligare" радуют нас анонсом новой лекции!
На этот раз речь пойдет о шаманах!
Вероятно, всем знакомо слово «шаман». Наверняка известно и слово «шаманить» – что-то вроде «колдовать», и понятия «шаманский транс» и «шаманская болезнь». Эти слова и стоящие за ними явления кажутся загадочными и таинственными, вызывают чувства страха и любопытства, одновременно притягивают и пугают. Однако нет ли тут излишней мифологизации, не во власти ли мы стереотипов?
В лекции, посвященной шаманским традициям Северной Азии, мы попробуем «расколдовать» понятие «шаманизма», не лишая его, впрочем, всех загадок и тайн, которые, несомненно, существуют.
Мы рассмотрим ключевые вопросы, важные для понимания этого интереснейшего социокультурного феномена.
Каких людей называли шаманами и как ими становились?
Чем занимались шаманы и как были устроены их обряды?
Что такое шаманский транс и что стоит за «фокусами» шаманов?
Анализируя рассказы шаманов о путешествиях между мирами и символы на их бубнах и костюмах, мы сможем представить себе символический универсум, в котором жили – и живут до сих пор – шаманы и их сородичи. Особое внимание будет уделено вопросу о том, можно ли считать «шаманизм» «древнейшей формой религии».
18 февраля в 18:00 в Актовом зале ИНИОН РАН состоится лекция д. филол.н., профессора РГГУ Ольги Борисовны
Христофоровой «Символические миры сибирских шаманов». В рамках мероприятия
также пройдет презентация книги лектора «Шаманы северных народов России»
(Издательство «МИФ», 2025) и автограф-сессия с автором!
Для посещения мероприятия необходимо пройти предварительную регистрацию по ссылке: https://forms.yandex.ru/u/67a35c8c068ff01ea9fe8f4d/
Адрес ИНИОН РАН: Нахимовский проспект, д. 51/21.
Подробнее о мероприятии на сайте ИНИОНа: https://inion.ru/ru/about/news/religiovedcheskii-lektorii-ol-ga-khristoforova-lektciia-simvolicheskie-miry-sibirskikh-shamanov-i-prezentatciia-knigi-shamany/
На этот раз речь пойдет о шаманах!
Вероятно, всем знакомо слово «шаман». Наверняка известно и слово «шаманить» – что-то вроде «колдовать», и понятия «шаманский транс» и «шаманская болезнь». Эти слова и стоящие за ними явления кажутся загадочными и таинственными, вызывают чувства страха и любопытства, одновременно притягивают и пугают. Однако нет ли тут излишней мифологизации, не во власти ли мы стереотипов?
В лекции, посвященной шаманским традициям Северной Азии, мы попробуем «расколдовать» понятие «шаманизма», не лишая его, впрочем, всех загадок и тайн, которые, несомненно, существуют.
Мы рассмотрим ключевые вопросы, важные для понимания этого интереснейшего социокультурного феномена.
Каких людей называли шаманами и как ими становились?
Чем занимались шаманы и как были устроены их обряды?
Что такое шаманский транс и что стоит за «фокусами» шаманов?
Анализируя рассказы шаманов о путешествиях между мирами и символы на их бубнах и костюмах, мы сможем представить себе символический универсум, в котором жили – и живут до сих пор – шаманы и их сородичи. Особое внимание будет уделено вопросу о том, можно ли считать «шаманизм» «древнейшей формой религии».
18 февраля в 18:00 в Актовом зале ИНИОН РАН состоится лекция д. филол.н., профессора РГГУ Ольги Борисовны
Христофоровой «Символические миры сибирских шаманов». В рамках мероприятия
также пройдет презентация книги лектора «Шаманы северных народов России»
(Издательство «МИФ», 2025) и автограф-сессия с автором!
Для посещения мероприятия необходимо пройти предварительную регистрацию по ссылке: https://forms.yandex.ru/u/67a35c8c068ff01ea9fe8f4d/
Адрес ИНИОН РАН: Нахимовский проспект, д. 51/21.
Подробнее о мероприятии на сайте ИНИОНа: https://inion.ru/ru/about/news/religiovedcheskii-lektorii-ol-ga-khristoforova-lektciia-simvolicheskie-miry-sibirskikh-shamanov-i-prezentatciia-knigi-shamany/
06.03.202518:00
Ж. Гупи «Семейство Мизобенов» (1724). Т. Роуландсон «Танец Смерти: Аптекарь» (1816)
06.03.202508:15
[окончание]
Чтоб два раза не вставать, доктор Дезагюлье договорился с владельцем «Радуги» о перемещении в его таверну работ своей ложи «Рог» (Horn), которая уже давно покинула первоначальную таверну с этим названием и заседала в известной таверне «Кубок и виноградная кисть», изображенной Хогартом на знаменитой карикатуре «Ночь» из серии «Четыре времени суток». На гравюре Привратник ложи выводит под руку на улицу в стельку пьяного Мастера. Это реалистично. Может быть, Дезагюлье так и планировал — повысить интеллектуальный и культурный уровень масонских братьев, перенеся собрания из пивной в кофейню, наивный.
Собирались в «Роге» в «Радуге», надо сказать, такие люди, как Джон, 2-й герцог Монтэгю — 5-й великий мастер Первой лондонской великой ложи, Дезагюлье — ее 3-й великий мастер, Филипп, герцог Уортон — ее 6-й великий мастер и основатель Клуба адского пламени, Чарльз, 2-й герцог Ричмонд — ее 8-й великий мастер, парочка внуков короля Карла II от дам его большого и ненасытного сердца, один внук короля Иакова II, несколько членов Королевского общества, несколько (не больше двадцати) членов Парламента, - всего 63 человека.
Очень примечателен состав ложи. Невзирая на все слухи и конспирологию масонство действительно создавали для того, чтобы в мире появилась площадка свободного диалога между просветителями вне зависимости от их политических и религиозных убеждений. Под руководством гугенотского проповедника и посреди французской диаспоры в этой ложе сидели и дискутировали лидеры про-католических вигов в Парламенте, анархист-атеист Уортон, сторонники англиканского мейнстрима из числа тори, сторонники свергнутой династии Стюартов — якобиты, недобитые голландофилы-оранжисты и вполне лояльные существующему строю георгианцы.
Конечно, доктор Мизобен не мог оставаться в стороне от этого праздника жизни и социальной интеграции. Поэтому он был принят в число братьев «Рога» 17 марта 1730 года. В этот день, надо сказать, были приняты в вольные каменщики такие люди, как Мизобен, баронет сэр Фрэнсис Дрейк, маркиз Бомон, наследник графа Роксбурга, граф Уэйкфилд, маркиз Мишель-Анж дю Кенне, валлийский парламентарий Томас Пауэлл и некто Андре-Мишель Рамзай, пока еще просто популярный скандальный романист, автор нашумевшего романа «Путешествие Кира» (1727), сомнительного по своим духовно-нравственным качествам, потому что пропагандировал космополитизм и социальное равенство. Не пройдет и пяти лет, как Рамзай станет старшим наставником юного поколения изгнанных Стюартов во Франции, крупнейшим деятелем континентального масонства и автором первого из дошедших до нас документа о «рыцарском происхождении» масонского братства от Иоаннитского ордена, основанного в Палестине во время Крестовых походов. «Речь Рамзая» и «Письмо Рамзая» от 1736-1737 гг. лягут в основу мощного и влиятельного движения масонского неотамплиеризма, в свое время перевернувшего масонскую историю с головы на ноги. Но пока для Рамзая и Мизобена все только начинается.
Впрочем, Мизобен шел по масонской лестнице словно в семимильных сапогах. В июне 1731 года он уже в качестве Мастера участвует в учреждении ложи «У Замка», а в марте 1732 года он уже — Второй великий страж Великой ложи. Правда, надо сказать, что титулы великих офицеров стали постоянными и приобрели хотя бы какое-то значение только в середине XIX века, а до того великая ложа собиралась раз или два в год на что-то типа разовых банкетов с небольшой административной прелюдией, и назначения на должности, кроме великого мастера и его заместителя, казначея и секретаря, носили тоже разовый, ситуативный характер. В апреле 1733 года Мизобен — великий стюард.
А 20 апреля 1734 года он уже умер.
Чтоб два раза не вставать, доктор Дезагюлье договорился с владельцем «Радуги» о перемещении в его таверну работ своей ложи «Рог» (Horn), которая уже давно покинула первоначальную таверну с этим названием и заседала в известной таверне «Кубок и виноградная кисть», изображенной Хогартом на знаменитой карикатуре «Ночь» из серии «Четыре времени суток». На гравюре Привратник ложи выводит под руку на улицу в стельку пьяного Мастера. Это реалистично. Может быть, Дезагюлье так и планировал — повысить интеллектуальный и культурный уровень масонских братьев, перенеся собрания из пивной в кофейню, наивный.
Собирались в «Роге» в «Радуге», надо сказать, такие люди, как Джон, 2-й герцог Монтэгю — 5-й великий мастер Первой лондонской великой ложи, Дезагюлье — ее 3-й великий мастер, Филипп, герцог Уортон — ее 6-й великий мастер и основатель Клуба адского пламени, Чарльз, 2-й герцог Ричмонд — ее 8-й великий мастер, парочка внуков короля Карла II от дам его большого и ненасытного сердца, один внук короля Иакова II, несколько членов Королевского общества, несколько (не больше двадцати) членов Парламента, - всего 63 человека.
Очень примечателен состав ложи. Невзирая на все слухи и конспирологию масонство действительно создавали для того, чтобы в мире появилась площадка свободного диалога между просветителями вне зависимости от их политических и религиозных убеждений. Под руководством гугенотского проповедника и посреди французской диаспоры в этой ложе сидели и дискутировали лидеры про-католических вигов в Парламенте, анархист-атеист Уортон, сторонники англиканского мейнстрима из числа тори, сторонники свергнутой династии Стюартов — якобиты, недобитые голландофилы-оранжисты и вполне лояльные существующему строю георгианцы.
Конечно, доктор Мизобен не мог оставаться в стороне от этого праздника жизни и социальной интеграции. Поэтому он был принят в число братьев «Рога» 17 марта 1730 года. В этот день, надо сказать, были приняты в вольные каменщики такие люди, как Мизобен, баронет сэр Фрэнсис Дрейк, маркиз Бомон, наследник графа Роксбурга, граф Уэйкфилд, маркиз Мишель-Анж дю Кенне, валлийский парламентарий Томас Пауэлл и некто Андре-Мишель Рамзай, пока еще просто популярный скандальный романист, автор нашумевшего романа «Путешествие Кира» (1727), сомнительного по своим духовно-нравственным качествам, потому что пропагандировал космополитизм и социальное равенство. Не пройдет и пяти лет, как Рамзай станет старшим наставником юного поколения изгнанных Стюартов во Франции, крупнейшим деятелем континентального масонства и автором первого из дошедших до нас документа о «рыцарском происхождении» масонского братства от Иоаннитского ордена, основанного в Палестине во время Крестовых походов. «Речь Рамзая» и «Письмо Рамзая» от 1736-1737 гг. лягут в основу мощного и влиятельного движения масонского неотамплиеризма, в свое время перевернувшего масонскую историю с головы на ноги. Но пока для Рамзая и Мизобена все только начинается.
Впрочем, Мизобен шел по масонской лестнице словно в семимильных сапогах. В июне 1731 года он уже в качестве Мастера участвует в учреждении ложи «У Замка», а в марте 1732 года он уже — Второй великий страж Великой ложи. Правда, надо сказать, что титулы великих офицеров стали постоянными и приобрели хотя бы какое-то значение только в середине XIX века, а до того великая ложа собиралась раз или два в год на что-то типа разовых банкетов с небольшой административной прелюдией, и назначения на должности, кроме великого мастера и его заместителя, казначея и секретаря, носили тоже разовый, ситуативный характер. В апреле 1733 года Мизобен — великий стюард.
А 20 апреля 1734 года он уже умер.
04.03.202519:01
Герард Доу «Квакзолвер» (1652). У. Хогарт «Молл умирает от сифилиса» (1732); «Корпорация гробовщиков» (1736). Ж.-А. Ватто «Примите пилюли!» (1739).
02.03.202509:44
[окончание]
Ну и при этом.
Оба являются, так сказать, резидентами фехтовального зала братьев Анджело и периодически устраивают там показательные упражнения. На рисунках, например, отчетливо виден портрет Сен-Жоржа на стене зала для упражнений. Важно и то, что в день поединка (судя по одежде д’Эона) эта парочка еще давала показательные уроки бокса некому полковнику Хэнгеру и его высочеству принцу Уэльскому, Георгу-Августу, будущему принцу-Регенту, будущему Георгу IV. А над головами драчунов красуется надпись «Уроки бокса и фехтования для дам и господ от шевалье Жоржа и Эона». И д’Эон спрашивает его высочество: «Ищщо извольт битса?», - а тот сетует: «Я нынче уж больше с вами не могу сладить. Ай, глаз!». А Сен-Жорж предлагает полковнику опции тренировки: «Тепер в рот, тепер в глаз, потом куда прикажьет».
Прекрасный Александр Строев, автор эпохальных работ по авантюристам Просвещения, ссылается на воспоминания Шарля-Женевьевы об этом дне, а там она простодушно признается, что понесла ранение обломком рапиры по касательной в область почек. Это понятие расплывчатое. Но события реконструируются довольно элементарно и живописно.
Поединок — это шоу-мероприятие гостей-французов для хозяев-англичан, что очевидно. В частности, еще и поэтому д’Эон в женском обличье: она за несколько лет до того дала обещание Людовику XV оставаться женщиной, и здесь она — подданная его внука Людовика XVI. В зале присутствует герцог Орлеанский, наследник французского престола, а также Георг-Август и Август-Фредерик, наследники английского престола и работодатели д’Эона в государственных архивах и дипломатической разведке. И еще, бог весть, может быть, и остальные четверо братьев-наследников.
Естественно, что публика ждет не комедии, а драмы, это все же кровавый спорт золотого века. Поэтому Шарль-Женевьева ожидаемо включает драгунского подполковника и рубится с такими силой и ожесточением, что ломает коллеге учебную рапиру. Сен-Жорж, конечно, тоже в образе, он же «необузданный мавр». Поэтому он гонится за «подлой бабой» и наносит удар обломком, естественно, в турнюр. На его месте так поступил бы каждый. Но д’Эон тоже профессионал, поэтому изворачивается и получает только царапину выше турнюра, в районе крестца. Все довольны и удовлетворены.
Ну и при этом.
Оба являются, так сказать, резидентами фехтовального зала братьев Анджело и периодически устраивают там показательные упражнения. На рисунках, например, отчетливо виден портрет Сен-Жоржа на стене зала для упражнений. Важно и то, что в день поединка (судя по одежде д’Эона) эта парочка еще давала показательные уроки бокса некому полковнику Хэнгеру и его высочеству принцу Уэльскому, Георгу-Августу, будущему принцу-Регенту, будущему Георгу IV. А над головами драчунов красуется надпись «Уроки бокса и фехтования для дам и господ от шевалье Жоржа и Эона». И д’Эон спрашивает его высочество: «Ищщо извольт битса?», - а тот сетует: «Я нынче уж больше с вами не могу сладить. Ай, глаз!». А Сен-Жорж предлагает полковнику опции тренировки: «Тепер в рот, тепер в глаз, потом куда прикажьет».
Прекрасный Александр Строев, автор эпохальных работ по авантюристам Просвещения, ссылается на воспоминания Шарля-Женевьевы об этом дне, а там она простодушно признается, что понесла ранение обломком рапиры по касательной в область почек. Это понятие расплывчатое. Но события реконструируются довольно элементарно и живописно.
Поединок — это шоу-мероприятие гостей-французов для хозяев-англичан, что очевидно. В частности, еще и поэтому д’Эон в женском обличье: она за несколько лет до того дала обещание Людовику XV оставаться женщиной, и здесь она — подданная его внука Людовика XVI. В зале присутствует герцог Орлеанский, наследник французского престола, а также Георг-Август и Август-Фредерик, наследники английского престола и работодатели д’Эона в государственных архивах и дипломатической разведке. И еще, бог весть, может быть, и остальные четверо братьев-наследников.
Естественно, что публика ждет не комедии, а драмы, это все же кровавый спорт золотого века. Поэтому Шарль-Женевьева ожидаемо включает драгунского подполковника и рубится с такими силой и ожесточением, что ломает коллеге учебную рапиру. Сен-Жорж, конечно, тоже в образе, он же «необузданный мавр». Поэтому он гонится за «подлой бабой» и наносит удар обломком, естественно, в турнюр. На его месте так поступил бы каждый. Но д’Эон тоже профессионал, поэтому изворачивается и получает только царапину выше турнюра, в районе крестца. Все довольны и удовлетворены.
12.02.202518:43
Величайшим историком русского масонства — то есть вообще — является наш современник Андрей Иванович Серков. Он ведет постоянно дополняемую страницу ВКонтакте «Российские масоны — биографии». Его словарь всех русских масонов XVIII, XIX и XX веков в последнем издании составляет 11 томов, и с тех пор пополнился, по его словам, еще фактически на 2 тома.
Так вот. Количество биографий в словаре Серкова на данный момент — 12 027.
Предположим, словарь пополнится еще на пару десятков стараниями автора.
Предположим, что несоставленный или составленный словарь XXI века включает даже 3000 биографий, ну вместе со всеми "захожанами" на один раз.
Это в совокупности создает более чем достаточное представление о масштабе явления в России на протяжении всего времени существования. В Митропольной великой ложе Англии («Большой Лондон» до Миддлсекса) состоят только сейчас 40 000 человек. В Великой ложе Висконсина сейчас - 12 165.
#современность #масонство #тайныеобщества #Россия
Так вот. Количество биографий в словаре Серкова на данный момент — 12 027.
Предположим, словарь пополнится еще на пару десятков стараниями автора.
Предположим, что несоставленный или составленный словарь XXI века включает даже 3000 биографий, ну вместе со всеми "захожанами" на один раз.
Это в совокупности создает более чем достаточное представление о масштабе явления в России на протяжении всего времени существования. В Митропольной великой ложе Англии («Большой Лондон» до Миддлсекса) состоят только сейчас 40 000 человек. В Великой ложе Висконсина сейчас - 12 165.
#современность #масонство #тайныеобщества #Россия
11.02.202510:52
Пришла доставкой автографированная книга Инны Волковой «Одна из Колибри», 2-е изд., М.: Planeta, 2024, в чьем издании принял посильное участие.
Дневники внутри эпохи – оптимальное и лучшее чтиво на свете, это можно заявить авторитетно. Инна Волкова – любимый и самый очаровательный образ внутри «Колибри», а также матерый бытописатель и дневниковод. Ее книга абсолютно лишена всех недостатков навязшей в зубах «иронической женской прозы» и пугающей безвкусицы колумнисточьих постов. У нее чудный, простой и заковыристый, язык, искренняя и по-домашнему доверительная подача собственной жизни, событий окружавшей группу эры и собственных философствований и стихов. Это очень рифмуется с тем, как она просто и быстро согласилась по сети помочь мне в одном культурологическом исследовании, итоги которого многозадачный «Гараж» так и не выпустит уже, наверное, никогда. В книге прекрасные иллюстрации Анны Флоренской, напоминающие старикам о Наде Рушевой. О творческих людях того времени, которое еще имело смысл.
Дневники внутри эпохи – оптимальное и лучшее чтиво на свете, это можно заявить авторитетно. Инна Волкова – любимый и самый очаровательный образ внутри «Колибри», а также матерый бытописатель и дневниковод. Ее книга абсолютно лишена всех недостатков навязшей в зубах «иронической женской прозы» и пугающей безвкусицы колумнисточьих постов. У нее чудный, простой и заковыристый, язык, искренняя и по-домашнему доверительная подача собственной жизни, событий окружавшей группу эры и собственных философствований и стихов. Это очень рифмуется с тем, как она просто и быстро согласилась по сети помочь мне в одном культурологическом исследовании, итоги которого многозадачный «Гараж» так и не выпустит уже, наверное, никогда. В книге прекрасные иллюстрации Анны Флоренской, напоминающие старикам о Наде Рушевой. О творческих людях того времени, которое еще имело смысл.
06.03.202517:57
[окончание]
На гуаши французского художника Жозефа Гупи, личного живописца принца Уэльского Фредерика, отца Георга III, семейство Мизобенов изображено в полном составе, в библиотеке — гордости доктора — и в загадочном виде. Позировали они в 1724 году, а скорбному отцу Жаку Мизобену, с гримасой неодобрения и брюзгливости взирающему на спины сына и невестки, по идее, должно здесь быть не менее 99 лет, так что искусствоведы полагают, что он туда вписан из уважения посмертно. А гримаса его несет некое символическое значение, нами уже утраченное вне контекста. Как, впрочем, выражение лица и жест супруги Мизобена. Один искусствовед называет эту ее руку «выражающей восхищение достижениями мужа», но кого он обманывает? На конверте, который Мизобен, только что закончивший писать (перо еще в руке), передает супруге, четко написано «Джону Эдмунду Мизобену», и это, скорее всего, злосчастное завещание доктора. Отсюда и довольная гримаса ребенка, словно в одно лицо умявшего банку варенья и корзину печенья, и гримаса гнева и непонимания на лице жены, и запрещающий жест рукой, и раздражение на лице отца. В любом случае, мы уже вряд ли когда-либо что-либо узнаем об этом наверняка.
Дело в том, что, сильно заранее готовясь умирать, доктор Мизобен сохранял трезвость ума и удивительную злопамятность в отношении жены, чье семейство фактически дало ему путевку в жизнь. Но и она была не лыком шита. Мизобен завещал супруге один шиллинг и свою любимую французскую библию. Всё остальное состояние он отписал несовершеннолетнему сыну Эдмунду, назначив в опекуны и распорядители своих друзей-братьев герцогов Ричмонда и Монтэгю, а в аудиторы над опекунами — докторов Фувива и Болдуина. В особенности он прописал как обязательное условие, чтобы ни одна из его книг, ни один патент, рецепт или прибор не попал в руки семьи Анжибо, равно как и унаследованные им от доктора Чемберлена секретные акушерские щипцы. Всего год, впрочем, потребовался вдове, чтобы оспорить завещание и получить абсолютно всё в единоличное владение. Не всякий герцог способен конкурировать с безутешной вдовой в таком деле.
Сын доктора Джон Эдмунд Мизобен в 23 года, через шесть лет после смерти отца, возвращался ночью из публичных садов Марилебон. На пути его встретили лихие люди, и до дому он уже не дошел никогда. Его мать успешно продала чемберленовы щипцы в 1743 году и долго еще торговала патентованными лакричными «грудными пастилками» «Древесный срез» (Tranche de Bois) Мизобена. Для справедливости нужно отметить, что рецепт пастилок был ее приданым, врученным Мизобену ее отцом.
Масонский фартук Мизобена вместе с фартуками Дрейка, герцога Монтэгю и нескольких других масонов-первопроходцев хранится в музее Объединенной великой ложи Англии в Лондоне, хотя их атрибуция очень спорна и много кем осмеивается. Да не в фартуке дело вообще, что вы прицепились-то.
До чего же странно и вместе с тем вдохновляюще, что целая огромная жизнь человека может быть восстановлена по полудюжине довольно жестоких карикатур и паре протоколов собраний масонских лож.
На гуаши французского художника Жозефа Гупи, личного живописца принца Уэльского Фредерика, отца Георга III, семейство Мизобенов изображено в полном составе, в библиотеке — гордости доктора — и в загадочном виде. Позировали они в 1724 году, а скорбному отцу Жаку Мизобену, с гримасой неодобрения и брюзгливости взирающему на спины сына и невестки, по идее, должно здесь быть не менее 99 лет, так что искусствоведы полагают, что он туда вписан из уважения посмертно. А гримаса его несет некое символическое значение, нами уже утраченное вне контекста. Как, впрочем, выражение лица и жест супруги Мизобена. Один искусствовед называет эту ее руку «выражающей восхищение достижениями мужа», но кого он обманывает? На конверте, который Мизобен, только что закончивший писать (перо еще в руке), передает супруге, четко написано «Джону Эдмунду Мизобену», и это, скорее всего, злосчастное завещание доктора. Отсюда и довольная гримаса ребенка, словно в одно лицо умявшего банку варенья и корзину печенья, и гримаса гнева и непонимания на лице жены, и запрещающий жест рукой, и раздражение на лице отца. В любом случае, мы уже вряд ли когда-либо что-либо узнаем об этом наверняка.
Дело в том, что, сильно заранее готовясь умирать, доктор Мизобен сохранял трезвость ума и удивительную злопамятность в отношении жены, чье семейство фактически дало ему путевку в жизнь. Но и она была не лыком шита. Мизобен завещал супруге один шиллинг и свою любимую французскую библию. Всё остальное состояние он отписал несовершеннолетнему сыну Эдмунду, назначив в опекуны и распорядители своих друзей-братьев герцогов Ричмонда и Монтэгю, а в аудиторы над опекунами — докторов Фувива и Болдуина. В особенности он прописал как обязательное условие, чтобы ни одна из его книг, ни один патент, рецепт или прибор не попал в руки семьи Анжибо, равно как и унаследованные им от доктора Чемберлена секретные акушерские щипцы. Всего год, впрочем, потребовался вдове, чтобы оспорить завещание и получить абсолютно всё в единоличное владение. Не всякий герцог способен конкурировать с безутешной вдовой в таком деле.
Сын доктора Джон Эдмунд Мизобен в 23 года, через шесть лет после смерти отца, возвращался ночью из публичных садов Марилебон. На пути его встретили лихие люди, и до дому он уже не дошел никогда. Его мать успешно продала чемберленовы щипцы в 1743 году и долго еще торговала патентованными лакричными «грудными пастилками» «Древесный срез» (Tranche de Bois) Мизобена. Для справедливости нужно отметить, что рецепт пастилок был ее приданым, врученным Мизобену ее отцом.
Масонский фартук Мизобена вместе с фартуками Дрейка, герцога Монтэгю и нескольких других масонов-первопроходцев хранится в музее Объединенной великой ложи Англии в Лондоне, хотя их атрибуция очень спорна и много кем осмеивается. Да не в фартуке дело вообще, что вы прицепились-то.
До чего же странно и вместе с тем вдохновляюще, что целая огромная жизнь человека может быть восстановлена по полудюжине довольно жестоких карикатур и паре протоколов собраний масонских лож.
06.03.202508:14
Фартук доктора Пилюлькина — 3
Если кто думает, что в 1730-е годы в Лондоне люди думали и чувствовали по-другому, чем вы, вот конкретно вы, то лучше бы вам навесить на шею жернов и утопить в пучине. Потому что всё было точь-в-точь как у нас. Казалось бы, уже полвека с нами мобильная связь и интернет, а серьезные и занятые государственные лица (назовем эти штуки у них спереди на голове так) до одурения спорят о том, разрешать или запрещать нам этим всем пользоваться.
Точно так же и в Лондоне 1730-х главными проблемами для парламентариев были кофейни и французский крой камзолов. Ну как у короля в «Том самом Мюнхгаузене». И кофе, и французские моды царили в Англии уже полвека, но и политиков они будоражили столько же. Ну сами посудите, везде пооткрывались кофейни, где без должного контроля со стороны государства буквально кто угодно мог сидеть и обсуждать буквально что угодно. Туда зачастил средний класс, потому что кофе все еще дороговат. Там стали образовываться компании по интересам, часто — политическим. Кофе возбуждает и нервирует. Кофе — буквально диаметральный антипод скрепному традиционному английскому утреннему пиву. Пиво утром пили с бутербродом или просто так, с размешанным внутри маслом, с сиропами. Дамам и неженкам предлагали сидр. А теперь, понимаешь, все стали пить кофе и не успокаиваться, а ожесточенно спорить и бегать потом как сумасшедшие.
А французский крой камзолов, чтобы они не сходились на груди и открывали пошире жилетную грудь, поощряли хвастовство дорогими жилетными тканями, золотое и серебряное шитье, драгоценные пуговицы и т.д., что претит скромному национальному духу Британии, пусть даже жилеты и придумал-то английский король Карл II, и экспортировал во Францию. Но дело даже не в жилетах. Вместе с французскими модами в страну текли и французские мысли, книги и жанры, наступала эпоха Просвещения и просветителей. Это было жутковато для всех заинтересованных сторон, и в самой Франции, например, уже пару лет действовал запрет на издание романов как таковых: они портят нравы и угрожают демографии. Поэтому парижским и лионским издателям приходилось изощряться, чтобы товарищ майор не догадался, кто издал запретную книгу: отсюда странные города, указанные в выходных данных романов того периода — Иерусалим, Константинополь, Парадизополис, Афины, Ниневия, «На Мысе» и пр.
Доктор Теофил Дезагюлье был человеком-оркестром: не было такой бочки в Лондоне его времени, где он не побывал бы затычкой. Вместе с собой он, судя по всему, таскал всю свою компанию гугенотов с Сент-Мартинс-лейн, а им только того и надо было. Потому что связи у Дезагюлье были обширными и потенциально очень, очень полезными всякому надеющемуся на свой шанс в столице. Так доктор Мизобен попал в кофейню «Радуга» на фешенебельной Флит-стрит, которая как раз оправдывала все опасения государственников: это было сборище франкоязычных гугенотов, которые обсуждали там каждый вечер последние новости и веяния в литературе и политике. Административно это объединение не было оформлено никак, но имело вполне клубные правила допуска, подразумевавшие голосование участников за приглашение нового члена, клубные карты со скидками для компании и для завсегдатаев и даже особую гравировку на табакерках.
Собирались в «Радуге» такие люди, как пруссак Цезарь де Мисси, капеллан Георга III, некие господа-философы Давид Юм и Энтони Коллинз, Спрэт и Толанд, некий (наездами) господин Вольтер, ну и врачи Мид и Рок, писатели Дюран, Мэзо, Мотто, де ла Рош и Коломье.
#Англия #история #тайныеобщества #масоны #18век #медицина #живопись
Если кто думает, что в 1730-е годы в Лондоне люди думали и чувствовали по-другому, чем вы, вот конкретно вы, то лучше бы вам навесить на шею жернов и утопить в пучине. Потому что всё было точь-в-точь как у нас. Казалось бы, уже полвека с нами мобильная связь и интернет, а серьезные и занятые государственные лица (назовем эти штуки у них спереди на голове так) до одурения спорят о том, разрешать или запрещать нам этим всем пользоваться.
Точно так же и в Лондоне 1730-х главными проблемами для парламентариев были кофейни и французский крой камзолов. Ну как у короля в «Том самом Мюнхгаузене». И кофе, и французские моды царили в Англии уже полвека, но и политиков они будоражили столько же. Ну сами посудите, везде пооткрывались кофейни, где без должного контроля со стороны государства буквально кто угодно мог сидеть и обсуждать буквально что угодно. Туда зачастил средний класс, потому что кофе все еще дороговат. Там стали образовываться компании по интересам, часто — политическим. Кофе возбуждает и нервирует. Кофе — буквально диаметральный антипод скрепному традиционному английскому утреннему пиву. Пиво утром пили с бутербродом или просто так, с размешанным внутри маслом, с сиропами. Дамам и неженкам предлагали сидр. А теперь, понимаешь, все стали пить кофе и не успокаиваться, а ожесточенно спорить и бегать потом как сумасшедшие.
А французский крой камзолов, чтобы они не сходились на груди и открывали пошире жилетную грудь, поощряли хвастовство дорогими жилетными тканями, золотое и серебряное шитье, драгоценные пуговицы и т.д., что претит скромному национальному духу Британии, пусть даже жилеты и придумал-то английский король Карл II, и экспортировал во Францию. Но дело даже не в жилетах. Вместе с французскими модами в страну текли и французские мысли, книги и жанры, наступала эпоха Просвещения и просветителей. Это было жутковато для всех заинтересованных сторон, и в самой Франции, например, уже пару лет действовал запрет на издание романов как таковых: они портят нравы и угрожают демографии. Поэтому парижским и лионским издателям приходилось изощряться, чтобы товарищ майор не догадался, кто издал запретную книгу: отсюда странные города, указанные в выходных данных романов того периода — Иерусалим, Константинополь, Парадизополис, Афины, Ниневия, «На Мысе» и пр.
Доктор Теофил Дезагюлье был человеком-оркестром: не было такой бочки в Лондоне его времени, где он не побывал бы затычкой. Вместе с собой он, судя по всему, таскал всю свою компанию гугенотов с Сент-Мартинс-лейн, а им только того и надо было. Потому что связи у Дезагюлье были обширными и потенциально очень, очень полезными всякому надеющемуся на свой шанс в столице. Так доктор Мизобен попал в кофейню «Радуга» на фешенебельной Флит-стрит, которая как раз оправдывала все опасения государственников: это было сборище франкоязычных гугенотов, которые обсуждали там каждый вечер последние новости и веяния в литературе и политике. Административно это объединение не было оформлено никак, но имело вполне клубные правила допуска, подразумевавшие голосование участников за приглашение нового члена, клубные карты со скидками для компании и для завсегдатаев и даже особую гравировку на табакерках.
Собирались в «Радуге» такие люди, как пруссак Цезарь де Мисси, капеллан Георга III, некие господа-философы Давид Юм и Энтони Коллинз, Спрэт и Толанд, некий (наездами) господин Вольтер, ну и врачи Мид и Рок, писатели Дюран, Мэзо, Мотто, де ла Рош и Коломье.
#Англия #история #тайныеобщества #масоны #18век #медицина #живопись
04.03.202519:00
[окончание]
На известной гравюре Уильяма Хогарта «Молл умирает от сифилиса» (постом ниже) из серии «Жизнь шлюхи» наш герой дерется с известным апологетом кровопускания доктором Рихардом Роком, тучным немцем, с которым мы, давние поклонники Хогарта, уже знакомы по гравюре «Осмотр» из серии «Женитьба по моде» (1743). Он отстаивает приоритет медикаментозного лечения, т.е. терапии над хирургией. На другой гравюре – «Корпорация гробовщиков» – он располагается с правого края в верхнем ряду. Гравюра, сопровожденная внизу девизом «Многочисленны лики смерти» и пародийным блазонажем (описанием) якобы герба, ранее уже описывалась нами в нравоучительном повествовании об офтальмиатре королей Джоне Тэйлоре (слева вверху в числе троих старшин). Хогарт уравнивает знаменитых лондонских врачей своего времени с похоронных дел мастерами: это смешно. Не все сейчас знают, что в набалдашник трости часто помещался флакон духов: это удобно. Поэтому трость тоже может быть использована как кружевной надушенный платок, спасающий от вони разложения. Вместе с тем трость – непременный атрибут похоронного агента во время церемонии. Как и члена любой корпорации во время торжественного шествия. Так что здесь символика многогранна.
На рисунке Жана-Антуана Ватто наш герой печально стоит на фоне кладбища, конечно, символизирующего, как и у Хогарта, убитых им пациентов, и призывает, настойчиво и отчаянно: «Примите пилюли! Примите пилюли!».
В романе Генри Филдинга «История Тома Джонса, найденыша» (1749) он снова сражается с агрессивным доктором Роком, на этот раз вызвавшим его на дуэль. Он патологически худ, а доктор Рок полнокровен и даже апоплектичен в своей корпулентности. Поэтому наш герой со своим карикатурным французским акцентом предлагает новое условие: «Я намерен стать вам рятом и обвесть свой фигур на ваш фигур мелом, и мы не есть засчитать все укол, что я нанесть за этот контур». Естественно, дуэль тем и окончилась, да и вряд ли вообще состоялась бы.
Вот и всё, чем остался в истории мировой художественной культуры наш герой. Ну еще титулом «господин Пилюлькин» (Monsieur de la Pilule). Ну почти.
Потому что доктор Жан Мизобен был многослойнее своего карикатурного образа «шарлатана-лягушатника Пилюлькина».
На известной гравюре Уильяма Хогарта «Молл умирает от сифилиса» (постом ниже) из серии «Жизнь шлюхи» наш герой дерется с известным апологетом кровопускания доктором Рихардом Роком, тучным немцем, с которым мы, давние поклонники Хогарта, уже знакомы по гравюре «Осмотр» из серии «Женитьба по моде» (1743). Он отстаивает приоритет медикаментозного лечения, т.е. терапии над хирургией. На другой гравюре – «Корпорация гробовщиков» – он располагается с правого края в верхнем ряду. Гравюра, сопровожденная внизу девизом «Многочисленны лики смерти» и пародийным блазонажем (описанием) якобы герба, ранее уже описывалась нами в нравоучительном повествовании об офтальмиатре королей Джоне Тэйлоре (слева вверху в числе троих старшин). Хогарт уравнивает знаменитых лондонских врачей своего времени с похоронных дел мастерами: это смешно. Не все сейчас знают, что в набалдашник трости часто помещался флакон духов: это удобно. Поэтому трость тоже может быть использована как кружевной надушенный платок, спасающий от вони разложения. Вместе с тем трость – непременный атрибут похоронного агента во время церемонии. Как и члена любой корпорации во время торжественного шествия. Так что здесь символика многогранна.
На рисунке Жана-Антуана Ватто наш герой печально стоит на фоне кладбища, конечно, символизирующего, как и у Хогарта, убитых им пациентов, и призывает, настойчиво и отчаянно: «Примите пилюли! Примите пилюли!».
В романе Генри Филдинга «История Тома Джонса, найденыша» (1749) он снова сражается с агрессивным доктором Роком, на этот раз вызвавшим его на дуэль. Он патологически худ, а доктор Рок полнокровен и даже апоплектичен в своей корпулентности. Поэтому наш герой со своим карикатурным французским акцентом предлагает новое условие: «Я намерен стать вам рятом и обвесть свой фигур на ваш фигур мелом, и мы не есть засчитать все укол, что я нанесть за этот контур». Естественно, дуэль тем и окончилась, да и вряд ли вообще состоялась бы.
Вот и всё, чем остался в истории мировой художественной культуры наш герой. Ну еще титулом «господин Пилюлькин» (Monsieur de la Pilule). Ну почти.
Потому что доктор Жан Мизобен был многослойнее своего карикатурного образа «шарлатана-лягушатника Пилюлькина».
02.03.202509:43
К истории одной гравюры
Ранее в подробной биографии шевалье Булоня де Сен-Жоржа, мулата-виртуоза, упоминал об историческом поединке 9 апреля 1787 года в Лондоне, в фехтовальной школе братьев Анджело, который анонсировали как куриозный бой негра с женщиной.
Фигуранты. Жозеф Булонь де Сен-Жорж (1745-1799) - «черный Моцарт», композитор и музыкант, учитель фехтования, клавесинный учитель Марии-Антуанетты, поэт, химик, шпион, активный международный масон, флотский офицер. В Лондоне находится в свите герцога Филиппа Орлеанского, который, еще не ступив на революционный путь, пытается при помощи интриг при английском дворе укрепить свою линию французского престолонаследия. Обсуждал эту тему с наследниками английского престола и их советниками везде, в ложах тоже. Руководителями его тайной службы в Париже являются небезызвестные Шодерло де Лакло и Огюстен де Бомарше. Деятельные и прилежные масоны. В Лондоне — шевалье д’Эон. Булонь параллельно в качестве своего личного проекта занимается укреплением связей оркестра своей ложи с Гайдном и папашей герцога Веллингтона — композитором Гарретом Уэсли. А также вступает в местную Лигу против неравенства цветных и планирует создать аналогичную на родине. Он еще не знает, что через три года ему придется возглавить контрреволюцию (за белых против черных) на Гаити, где тамошние националисты решили в свете дарованной Французской революцией свободы добиться абсолютного очищения, вырезав всех белых до одного. Его туда послали, как и Дюма-деда, потому что он черный.
Ну и Шарль-Женевьева-Луи-Огюст-Андре-Тимоте д'Эон де Бомон (1728-1810) — кавалерист-девица, человек-загадка, обоеполый шпион четырех держав, библиограф Екатерины II, драгунский подполковник, активный международный масон то в нормальных ложах, то в женских (под покровительством герцога Филиппа и принцесс крови), физик, поэт, теолог и лингвист-восточник, врач-дилетант и историко-биограф. В Лондоне уже скоро десять лет как состоит при особе принца Уэльского как частный консультант. Безуспешно пыталась наняться воевать за свободу Американских колоний вместе с другими французами. Не дали. Держит литературный салон, по совместительству, - гнездо взаимовыгодного шпионского общения и клуб исторической библейской критики. Такой человек.
Оба по молодости подрабатывали бретерами (убивали людей за деньги). Оба неродовитые дворяне милостью доброго Людовика XV Возлюбленного, «шевалье де ла мэзон дю руа», «дворяне королевского дома», без земель и предков. Оба человеки-оркестры с сотней навыков, умений и профессий. Оба привыкли без масла протискиваться в любые щели. Оба не могут усидеть на одном месте больше часа. Сейчас оба в гуще политических событий и слухов воспалившейся Европы в ожидании колоссального прорыва нарыва 14 июля 1789 года.
#Франция #Англия #история #тайныеобщества #18век
Ранее в подробной биографии шевалье Булоня де Сен-Жоржа, мулата-виртуоза, упоминал об историческом поединке 9 апреля 1787 года в Лондоне, в фехтовальной школе братьев Анджело, который анонсировали как куриозный бой негра с женщиной.
Фигуранты. Жозеф Булонь де Сен-Жорж (1745-1799) - «черный Моцарт», композитор и музыкант, учитель фехтования, клавесинный учитель Марии-Антуанетты, поэт, химик, шпион, активный международный масон, флотский офицер. В Лондоне находится в свите герцога Филиппа Орлеанского, который, еще не ступив на революционный путь, пытается при помощи интриг при английском дворе укрепить свою линию французского престолонаследия. Обсуждал эту тему с наследниками английского престола и их советниками везде, в ложах тоже. Руководителями его тайной службы в Париже являются небезызвестные Шодерло де Лакло и Огюстен де Бомарше. Деятельные и прилежные масоны. В Лондоне — шевалье д’Эон. Булонь параллельно в качестве своего личного проекта занимается укреплением связей оркестра своей ложи с Гайдном и папашей герцога Веллингтона — композитором Гарретом Уэсли. А также вступает в местную Лигу против неравенства цветных и планирует создать аналогичную на родине. Он еще не знает, что через три года ему придется возглавить контрреволюцию (за белых против черных) на Гаити, где тамошние националисты решили в свете дарованной Французской революцией свободы добиться абсолютного очищения, вырезав всех белых до одного. Его туда послали, как и Дюма-деда, потому что он черный.
Ну и Шарль-Женевьева-Луи-Огюст-Андре-Тимоте д'Эон де Бомон (1728-1810) — кавалерист-девица, человек-загадка, обоеполый шпион четырех держав, библиограф Екатерины II, драгунский подполковник, активный международный масон то в нормальных ложах, то в женских (под покровительством герцога Филиппа и принцесс крови), физик, поэт, теолог и лингвист-восточник, врач-дилетант и историко-биограф. В Лондоне уже скоро десять лет как состоит при особе принца Уэльского как частный консультант. Безуспешно пыталась наняться воевать за свободу Американских колоний вместе с другими французами. Не дали. Держит литературный салон, по совместительству, - гнездо взаимовыгодного шпионского общения и клуб исторической библейской критики. Такой человек.
Оба по молодости подрабатывали бретерами (убивали людей за деньги). Оба неродовитые дворяне милостью доброго Людовика XV Возлюбленного, «шевалье де ла мэзон дю руа», «дворяне королевского дома», без земель и предков. Оба человеки-оркестры с сотней навыков, умений и профессий. Оба привыкли без масла протискиваться в любые щели. Оба не могут усидеть на одном месте больше часа. Сейчас оба в гуще политических событий и слухов воспалившейся Европы в ожидании колоссального прорыва нарыва 14 июля 1789 года.
#Франция #Англия #история #тайныеобщества #18век
12.02.202518:01
Очень сильно заботит вопрос эволюции наших братьев, не столько меньших, сколько еще не осознавших свои силы. Ранее писалось уже о легионах выдр и плотоядных белках. Но если кому дело до настоящего ада глубин, то пусть изучит свидетельства морских биологов из акватории Иберийского полуострова.
Там косатки атакуют мелколитражные суда и крепко портят им обшивку, причиняя существенные тревоги и неупокои. По характеру повреждений и используемой во время нападений тактике, морские биологи пришли к выводу, что эти звери на богатейских яхтах просто тренируются. В их планы входит нападение на косяки тунца, проходящие в этих широтах. Тунец будет размерами поменьше яхты, но небольшой — не сильно. А очертаниями в донной проекции вообще один-в-один. Поэтому косатки разворачиваются боевым звеном, атакуют и отрабатывают захваты и укусы в стратегически важные места.
После этого — при виде приближающегося под Прокофьева реального тунца — старый косатк говорит молодому косатку, вытянувшемуся перед ним с вытаращенными глазами и трясущимися коленками:
- Ну что, энсин, сколько там у тебя боевых выплывов на такого вот здорового кабана? Ах «только на тренажере». Ну-ну, тогда держи свою белую задницу поближе ко мне. Матерый тунчара — это тебе не очкарик из Силикон-вэлли на своем пластике.
Короче, роль наша в будущем — это роль Сирио Фареля с деревянным его мечом против «золотого плаща» с валирийской сталью. А как мы знаем по «ошибке выжившего», на «дельфинов добрых, дельфинов черных» в будущей смертельной схватке на суше и на море нам рассчитывать нечего.
#современность #зоология #апокалипсис
Там косатки атакуют мелколитражные суда и крепко портят им обшивку, причиняя существенные тревоги и неупокои. По характеру повреждений и используемой во время нападений тактике, морские биологи пришли к выводу, что эти звери на богатейских яхтах просто тренируются. В их планы входит нападение на косяки тунца, проходящие в этих широтах. Тунец будет размерами поменьше яхты, но небольшой — не сильно. А очертаниями в донной проекции вообще один-в-один. Поэтому косатки разворачиваются боевым звеном, атакуют и отрабатывают захваты и укусы в стратегически важные места.
После этого — при виде приближающегося под Прокофьева реального тунца — старый косатк говорит молодому косатку, вытянувшемуся перед ним с вытаращенными глазами и трясущимися коленками:
- Ну что, энсин, сколько там у тебя боевых выплывов на такого вот здорового кабана? Ах «только на тренажере». Ну-ну, тогда держи свою белую задницу поближе ко мне. Матерый тунчара — это тебе не очкарик из Силикон-вэлли на своем пластике.
Короче, роль наша в будущем — это роль Сирио Фареля с деревянным его мечом против «золотого плаща» с валирийской сталью. А как мы знаем по «ошибке выжившего», на «дельфинов добрых, дельфинов черных» в будущей смертельной схватке на суше и на море нам рассчитывать нечего.
#современность #зоология #апокалипсис
Переслал из:
Это пройдёт
11.02.202509:25
Крайняя битва чекистов с масонами: ложа «П-2», андроповский СССР и духовные доценты – все части
Международная обстановка
«За кулисами видимой власти»
Замойский
Печников
Малышев
Мэнли Холл
Лирическое отступление
Парнов
Атмосферное отступление
Получилось как всегда
Международная обстановка
«За кулисами видимой власти»
Замойский
Печников
Малышев
Мэнли Холл
Лирическое отступление
Парнов
Атмосферное отступление
Получилось как всегда
Показано 1 - 24 из 46
Войдите, чтобы разблокировать больше функциональности.