Сейчас действует презумпция оправданности, допустимости того или иного художественного текста. Не в смысле такой пошлятины, как соответствие УК , КоАП, каким-то догматико-идеологическим установкам.
Текст предъявляют миру в стиле: «я вся такая, я жду трамвая», любите меня, такой, какая я есть, и я никому и ничего не обязана, наоборот, мне все обязаны. Кто не понимает/не принимает, объявляется нищим вкусом. Подобное становится почти императивом, диктатом (в годы либеральной монополии эта практика активно применялась).
А как же быть с тем, что еще нужно доказать состоятельность текста, что он имеет право на бытование, что способен на что-то, что не является фикцией и миражем? Как же становление текста в процессе читательских практик, дискуссии, его обсуждений и герменевтики. Дискуссий, в том числе от противного и через отрицание. Что необходимо еще доказать, что текст застуживает читательского интереса, что он может претендовать на большую судьбу.
Особенно остр этот вопрос в нынешней ситуации даже не десакрализации, а профанации текста, когда любое может быть опубликовано и тут же требовать своих прав. Отсюда процесс становления и развертывания текста подменяется маркетингом и пиар-технологиями. Собственно, таково современное искусство, когда пустота или совершенно не очевидное императивно объявляется чем-то значимым и претендует на фиксацию этого статуса.
Зачастую создается ощущение, что попросту кидаются тексты-камни в воду, которые тут же тонут, не оставляя от себя ничего. Иногда летят блинчиком, делая несколько плюхов по воде. Таков конвейер литпроцесса.
Но где в этой ситуации читатель, который зачастую не в состоянии даже зафиксировать полет камня, не то, что опознать его свойства и особенности?
Но ему говорят: смотри, как он летит, как стремителен, какие волны оставляет, какие брызги, как гордо и мужественно уходит под воду. Восторгайся и цени!
Иногда этот камень даже вытаскивают из воды, крутят в руках, думая, как приспособить, но тот лишь мечтает вновь упасть на дно и покрыться толщей ила, ведь не приспособлен ни для чего другого. Тяжкий даже сам для себя.
Летят такие камни в воду. Читателю лучше посторониться, отойти на безопасное расстояние. Что он и делает и идет по своим делам.
