(REST) 𝐒𝐈𝐍𝐈𝐒𝐓𝐄𝐑
16.02.202511:26
Вот так и живём. Без отписок.
Беру паузу. Желание писать испарилось окончательно. Посты будут, но не так часто, как раньше. Не жду понимания, не оправдываюсь, просто ставлю в известность.
Беру паузу. Желание писать испарилось окончательно. Посты будут, но не так часто, как раньше. Не жду понимания, не оправдываюсь, просто ставлю в известность.
12.02.202519:37
Стоп.
09.02.202518:21
Плещет её на лицо, силясь смыть не только липкий кошмар, но и саму память о нём, загоняя себя обратно в реальность. Капли стекают по коже, по шее, забираются под футболку, вызывая неприятный озноб. Он умывается снова, с отчаянной тщательностью, пока не начинает задыхаться от ледяных потоков, пока холод не пробирает до самых костей.
Руки вцепились в края раковины. Капля воды срывается с подбородка, падает вниз, ударяется о гладкую поверхность с тихим звуком. Барти с силой зажмуривает глаза, словно пытаясь таким образом закрыться от кошмара.
Бред.
Глупый, мерзкий, выжженный в памяти бред, преследующий его.
И только эльфы знают правду.
Только они видели багровые пятна крови, расползающиеся по белоснежным простыням. Только они стирали её с полотенца, с тихим шепотом заклинаний, не поднимая глаз. Только они ночью заглядывали в его комнату, задерживались у двери, но никогда не говорили ни слова, храня молчание.
Учителя знают об убийстве. Они чуют его, как гончие псы чуют запах крови. Но не более. Они знают ровно столько, сколько им позволено знать. Дамблдор умеет скрывать информацию. Этот старый лис держит всё под своим контролем. Запутывает нити так искусно, что даже самые острые умы, самые проницательные взгляды не могут их распутать. Он – паук, плетущий свою паутину, а все остальные – лишь мухи, угодившие в нее.
Барти медленно поднимает голову, заставляя себя смотреть в зеркало. В мутном отражении – его собственное лицо. Бледное, измученное, с синяками под глазами. Губы сухие, потрескавшиеся. Он не замечает темно-красные прожилки крови под ногтями.
Пальцы медленно, непроизвольно сжимаются в кулаки. Костяшки белеют от напряжения.
– Эй, Барти.
Барти вздрагивает, моргает, окончательно просыпаясь от кошмара, резким движением разворачивается.
– Слышал, что какой-то гриффиндорец… Майкл? Ни с того ни с сего перевёлся в другую школу? За такое можно и… выпить?
Розье стоит рядом, облокотившись на дверной косяк, ухмыляется, предвкушая что-то забавное, хлопает его по плечу. Лёгкое движение, почти дружеское, но отчего-то вызывающее лишь отвращение.
Барти смотрит на него пустым, ничего не выражающим взглядом.
– А… нет, не слышал.
Розье, ослеплённый собственной самоуверенностью, не замечает паузы, не чувствует исходящего от Крауча напряжения. Смеётся, словно и не было ничего, тянет его за собой, в гул голосов, в запах дорого алкоголя.
Но в голове Барти – только одно, бьющееся набатом, заглушающее все остальные звуки:
Уехал. Он просто уехал.
Сон. Просто сон. Глупый, нелепый, не имеющий смысла. Так он пытается убедить себя.
Только вот отчего на душе так грёбанно неспокойно?
Руки вцепились в края раковины. Капля воды срывается с подбородка, падает вниз, ударяется о гладкую поверхность с тихим звуком. Барти с силой зажмуривает глаза, словно пытаясь таким образом закрыться от кошмара.
Бред.
Глупый, мерзкий, выжженный в памяти бред, преследующий его.
И только эльфы знают правду.
Только они видели багровые пятна крови, расползающиеся по белоснежным простыням. Только они стирали её с полотенца, с тихим шепотом заклинаний, не поднимая глаз. Только они ночью заглядывали в его комнату, задерживались у двери, но никогда не говорили ни слова, храня молчание.
Учителя знают об убийстве. Они чуют его, как гончие псы чуют запах крови. Но не более. Они знают ровно столько, сколько им позволено знать. Дамблдор умеет скрывать информацию. Этот старый лис держит всё под своим контролем. Запутывает нити так искусно, что даже самые острые умы, самые проницательные взгляды не могут их распутать. Он – паук, плетущий свою паутину, а все остальные – лишь мухи, угодившие в нее.
Барти медленно поднимает голову, заставляя себя смотреть в зеркало. В мутном отражении – его собственное лицо. Бледное, измученное, с синяками под глазами. Губы сухие, потрескавшиеся. Он не замечает темно-красные прожилки крови под ногтями.
Пальцы медленно, непроизвольно сжимаются в кулаки. Костяшки белеют от напряжения.
– Эй, Барти.
Барти вздрагивает, моргает, окончательно просыпаясь от кошмара, резким движением разворачивается.
– Слышал, что какой-то гриффиндорец… Майкл? Ни с того ни с сего перевёлся в другую школу? За такое можно и… выпить?
Розье стоит рядом, облокотившись на дверной косяк, ухмыляется, предвкушая что-то забавное, хлопает его по плечу. Лёгкое движение, почти дружеское, но отчего-то вызывающее лишь отвращение.
Барти смотрит на него пустым, ничего не выражающим взглядом.
– А… нет, не слышал.
Розье, ослеплённый собственной самоуверенностью, не замечает паузы, не чувствует исходящего от Крауча напряжения. Смеётся, словно и не было ничего, тянет его за собой, в гул голосов, в запах дорого алкоголя.
Но в голове Барти – только одно, бьющееся набатом, заглушающее все остальные звуки:
Уехал. Он просто уехал.
Сон. Просто сон. Глупый, нелепый, не имеющий смысла. Так он пытается убедить себя.
Только вот отчего на душе так грёбанно неспокойно?
𝐌𝐎𝐍𝐒𝐓𝐄𝐑 𝐎𝐑 𝐍𝐈𝐆𝐇𝐓𝐌𝐀𝐑𝐄? 𝐂𝐇𝐎𝐎𝐒𝐄.
08.02.202512:18
ㅤㅤ🙏🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠
🔠🔠🔠🔠1️⃣🫙#𝐈𝐍𝐓𝐄𝐑𝐀𝐂𝐓𝐈𝐕𝐄
𝐅𝐀𝐍𝐃𝐎𝐌ㅤℹ️ㅤ𝐇𝐀𝐑𝐑𝐘 𝐏𝐎𝐓𝐓𝐄𝐑.
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯
По нашему фандому снова пошла волна флешмобов с папками любимых дневников. Но я не буду раскладывать их по папкам. Лучше расскажу о тех, кто заслуживает внимания, чьи тексты хочется перечитывать, чьи мысли держат тебя даже после того, как закрыл канал. Без сухих списков – только краткие описания и фрагменты постов.
@arcndaph – развернутые посты, обсуждения которых остаются за пределами публики. Качественный слог, который не надо переводить в голове, чтобы понять. И приятный в общении автор, что тоже дорогого стоит. Один из моих постоянных фаворитов на протяжении долгого времени.
@cursedpans – если не ошибаюсь, это уже четвертое возвращение, и каждый раз я радуюсь, как ребёнок, которому наконец-то купили ту самую игрушку. Генератор годных идей. Слог, который затягивает. Посты, которые не пролистываешь, а читаешь до конца.
@narcissablckdiary – годные дневники Нарциссы, если честно, можно пересчитать по трём пальцам одной руки. Этот – один из них. Визуально аккуратный, атмосферный. Отличная передача персонажа. И, что особенно приятно, этот автор – мой коннект. Сечёте?
@drcmalfooyy – наблюдаю давно. Дневник попадал в мою подборку еще 20 декабря 2023 года. И каждый раз, когда захожу туда снова, поражаюсь тому, как человек умеет подавать свои идеи, насколько у него грамотные тексты и как он работает с визуалом.
@dildallas – каким-то образом судьба постоянно нас сталкивает. Дневник для тех, кому порой хочется грязи, жести, но поданной правильно. Вкусно, атмосферно, но не для слабонервных.
@diarmione – чёрт знает, какое это уже возвращение, но дневник стоит вашего внимания. Атмосфера Хогвартса, которую не нужно искусственно воссоздавать – она просто есть. Автор – лапочка и отлично передаёт Грейнджер.
@INQU3T0 – Лично не знаком, но дневник зацепил с первого взгляда. Видно, что автор вкладывается не только в текст, но и в визуал. Вдумчивый подход, хороший стиль, качественная подача.
🔠🔠🔠🔠1️⃣🫙#𝐈𝐍𝐓𝐄𝐑𝐀𝐂𝐓𝐈𝐕𝐄
🫙Эта подборка – первая часть моих фаворитов среди дневников. Лучшие люди, лучшие тексты. Советуйте всем, читайте сами.
𝐅𝐀𝐍𝐃𝐎𝐌ㅤℹ️ㅤ𝐇𝐀𝐑𝐑𝐘 𝐏𝐎𝐓𝐓𝐄𝐑.
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯
По нашему фандому снова пошла волна флешмобов с папками любимых дневников. Но я не буду раскладывать их по папкам. Лучше расскажу о тех, кто заслуживает внимания, чьи тексты хочется перечитывать, чьи мысли держат тебя даже после того, как закрыл канал. Без сухих списков – только краткие описания и фрагменты постов.
@arcndaph – развернутые посты, обсуждения которых остаются за пределами публики. Качественный слог, который не надо переводить в голове, чтобы понять. И приятный в общении автор, что тоже дорогого стоит. Один из моих постоянных фаворитов на протяжении долгого времени.
Дафна сдерживает рвущийся крик лишь ладонью, зажимая рот поплотнее и в ужасе глядя на крестника, понимая, что он выглядит как будто бы неестественно спокойным. Она на это смотреть будет с первых рядов, а секунды превратятся в вечность перед тем, как в глазах отца она перестанет видеть отголоски души. Крауч не умрет.
@cursedpans – если не ошибаюсь, это уже четвертое возвращение, и каждый раз я радуюсь, как ребёнок, которому наконец-то купили ту самую игрушку. Генератор годных идей. Слог, который затягивает. Посты, которые не пролистываешь, а читаешь до конца.
Руки по локоть в крови, хочется умыться. Смерть остро ощущалась в воздухе, при каждом вдохе ты чувствовал горечь вперемешку с железом. Казалось, тела покрывали каждый сантиметр земли, кладбище, вот только без могил и плит с именами. На поле боя все становились безликими, особенно после смерти. Никому нет дела до тебя, упал – затопчут. Беги, бей, сражайся если хочешь выжить. Смерть всегда смотрит прямо.
@narcissablckdiary – годные дневники Нарциссы, если честно, можно пересчитать по трём пальцам одной руки. Этот – один из них. Визуально аккуратный, атмосферный. Отличная передача персонажа. И, что особенно приятно, этот автор – мой коннект. Сечёте?
Но ей казалось, что скрыв истинную правду она предаст доверие Люциуса. Да и кто бы поверил в браваду о том, что хрупкая женщина не имеющая столь могущественной магии, смогла убить одного из Пожирателей и выйти сухой из воды?
@drcmalfooyy – наблюдаю давно. Дневник попадал в мою подборку еще 20 декабря 2023 года. И каждый раз, когда захожу туда снова, поражаюсь тому, как человек умеет подавать свои идеи, насколько у него грамотные тексты и как он работает с визуалом.
Первый сломленный человек. Первый, кто не выдержал — не пытки, нет, Драко никогда не брал на себя этого. Но слова, которые он произносил, запугивание, предательства, молчаливое согласие с тем, что не мог изменить — всё это разрушало не меньше.
@dildallas – каким-то образом судьба постоянно нас сталкивает. Дневник для тех, кому порой хочется грязи, жести, но поданной правильно. Вкусно, атмосферно, но не для слабонервных.
TW: насилие.
Клинтон забрал её. Руки держали незнакомую на себе, пока он вдалбливался в её внутренности. Девушка продолжала кричать и кричать, и кричать, её крик крутился в голове, как заевшая пластинка. Хотелось самому заткнуть её, чтобы не чувствовать, как Бог его карает.
@diarmione – чёрт знает, какое это уже возвращение, но дневник стоит вашего внимания. Атмосфера Хогвартса, которую не нужно искусственно воссоздавать – она просто есть. Автор – лапочка и отлично передаёт Грейнджер.
Когда наш маленький мир полностью превращается в бесконечное ночное царство, нашим мыслям открываются двери свободы. И самые ужасные из них, – те, которые всегда старательно прятались в дальнем углу памяти, – выходят в первые ряды.
@INQU3T0 – Лично не знаком, но дневник зацепил с первого взгляда. Видно, что автор вкладывается не только в текст, но и в визуал. Вдумчивый подход, хороший стиль, качественная подача.
уступи... отдай...
липкий страх окутывает остатки разума, вьедаясь в кровь. это её голос. её собственный шёпот, прерываемый несвойственными доселе взвизгиваниями. пол подрагивает, словно что-то или кто-то норовит оттуда выбраться.
уступи...
02.02.202512:04
𝟏:𝟐𝟖
𝐈 𝐇𝐔𝐑𝐓 𝐌𝐔𝐂𝐇 𝐌𝐎𝐑𝐄 𝐓𝐇𝐀𝐍 𝐀𝐍𝐘 𝐓𝐈𝐌𝐄 𝐁𝐄𝐅𝐎𝐑𝐄.
𝐈 𝐇𝐀𝐃 𝐍𝐎 𝐎𝐏𝐓𝐈𝐎𝐍𝐒 𝐋𝐄𝐅𝐓 𝐀𝐆𝐀𝐈𝐍.
12.02.202521:33
Character Build «Draco Malfoy»
Strength – Наследник империи, вынужденный нести груз чужих ожиданий. Умение скрывать страх и сомнения под маской высокомерия. Инстинктивная способность выживать в мире, где фамильное имя значит больше, чем собственная личность.
Passion – Желание оправдать свою родословную, быть тем, кем его хотят видеть, даже если это противоречит собственному внутреннему голосу. Стремление к признанию, но не как личности, а как символа, что делает борьбу с самим собой неизбежной.
Energy – Резкая, нервная, не всегда контролируемая. Затаенная злость, растущая из страха потерять всё, что кажется незыблемым. Борьба между необходимостью соответствовать и желанием сбежать от навязанной судьбы.
Knowledge – Понимание, что истина не бывает абсолютной, а мораль – гибкая. Позднее осознание, что сила – не в том, чтобы слепо следовать за идеалами прошлого.
Narrative Fix – Вечный внутренний конфликт между наследием крови и собственными страхами.
За действительность не отвечаю, это лишь авторское видение.
Strength – Наследник империи, вынужденный нести груз чужих ожиданий. Умение скрывать страх и сомнения под маской высокомерия. Инстинктивная способность выживать в мире, где фамильное имя значит больше, чем собственная личность.
Passion – Желание оправдать свою родословную, быть тем, кем его хотят видеть, даже если это противоречит собственному внутреннему голосу. Стремление к признанию, но не как личности, а как символа, что делает борьбу с самим собой неизбежной.
Energy – Резкая, нервная, не всегда контролируемая. Затаенная злость, растущая из страха потерять всё, что кажется незыблемым. Борьба между необходимостью соответствовать и желанием сбежать от навязанной судьбы.
Knowledge – Понимание, что истина не бывает абсолютной, а мораль – гибкая. Позднее осознание, что сила – не в том, чтобы слепо следовать за идеалами прошлого.
Narrative Fix – Вечный внутренний конфликт между наследием крови и собственными страхами.
12.02.202519:32
Давайте короткий интерактив «Character Build» вашего дневника. Первые 4 дв в анонимные.
09.02.202518:21
Пальцы скребли пол, цепляясь за ускользающую жизнь, руки дёргались в хаотичных, рваных спазмах, суставы выгибались под неестественными, мучительными углами. Изо рта бессильно капала слюна, перемешанная с кровью, окрашивая серый камень в багряный цвет.
Крик, звук разрывающейся плоти, ломающихся костей, умирающего сознания.
Судороги неумолимо ломали его тело, терзали душу.
Барти стоял над ним, словно зачарованный, смотрел, как мышцы скручиваются, рвутся, как позвоночник выгибается в неестественной дуге, так что, казалось, вот-вот сломается, как кости трещат под непосильным напряжением. Палочка дрожала в его руке, но он не мог отвести взгляд, не мог прервать это чудовищное зрелище.
Но он не мог остановиться. Не хотел. Уже не мог.
Всё случилось до обидного быстро.
Слишком просто. Слишком… правильно.
Гриффиндорец больше не ухмылялся. Беззаботная надменность слетела с него, обнажив истинное лицо – искажённую гримасу боли, губы дрожали в беззвучном крике, глаза налились неподдельным ужасом. Настоящим, первобытным страхом, который уже невозможно было спрятать за показной бравадой.
Барти занёс ногу.
С силой, со всей накопившейся злобой и ненавистью, опустил тяжёлый ботинок на его лицо.
Хруст.
Кровь фонтаном выплеснулась на камень, разлетелась мелкими каплями, брызнула на носок ботинка, окрашивая его в бордовый цвет.
Гриффиндорец захрипел. Предсмертный хрип.
Пальцы, не повинуясь воле, скользнули по разбитой, окровавленной щеке, размазали кровь, жадно впитали её липкую, обжигающую теплоту.
— Ты ведь думал, что выиграешь, да? – прошептал он, с трудом разлепляя пересохшие губы.
Гриффиндорец не ответил. Только судорожно захлёбывался кровью, пытаясь вдохнуть воздух, который больше ему не принадлежал.
Барти щёлкнул языком, оценивая его жалкое состояние.
— Жалкий.
Палочка в дрожащей руке медленно поднялась, направляясь в сторону распростёртого тела.
— Sectumsempra.
Первый разрез. Глубокий, безжалостный. Красная линия пролегла от груди до живота, рассекая плоть.
Второй удар.
Грудь гриффиндорца судорожно вздымается. Кровь фонтаном вырывается наружу, горячая, обжигающая, пульсирующая.
Третий.
Четвёртый.
Пятый.
Барти больше не считает. Потерял счёт времени.
Просто рубит. Просто режет. Действует на автомате, поддаваясь животному инстинкту. Его разум поглотила тьма. Безумие.
Гриффиндорец больше не двигается. Прекратил борьбу. Капитулировал перед смертью.
Кровь разливается под ним, растекаясь по полу вязкой, багряной лужей.
Барти отступает на шаг назад, смотря на свои руки.
Кожа покрыта алой кровью. Пропитана запахом смерти.
Запах крови въелся в воздух, пронзил стены, осел в лёгких, проник в кости, отравил разум. Он перешёл черту. Переступил невидимую грань, отделяющую человека от зверя.
Голоса за дверью. Тяжёлые шаги, приближающиеся с каждой секундой.
Барти резко разворачивается и исчезает в темноте коридора, оставляя за собой предательские багряные следы.
В глазах – кромешная тьма. Не та, что приходит с тихим шепотом сна, а зловещая, давящая. Тьма, рожденная резким, болезненным движением, от лютого пляса крови в висках, что бьётся отголосками кошмара. Барти вздрагивает, рывком поднимается с постели, грудь его тяжело вздымается, словно он бежал от самой смерти сотни миль. Он судорожно хватается ладонями за матрас, ища опору, пока реальность неохотно возвращается на своё место. Ярость клокочет в нем, обжигая нутро. Бесит. Всё бесит.
Голова раскалывается на части, в ней точно хозяйничают злобные гоблины, орудующие молотами. Мир вокруг плывет, теряет очертания. Пальцы дрожат мелкой, нервной дрожью.
Кровь. Его собственные руки.
Тёплая, густая, липкая, она фантомно обволакивает кожу, вызывая тошнотворный трепет.
Резкий, судорожный вдох, выдох. Это… всего лишь грёбаный сон. Всего лишь мерзкие обрывки ночи, сгустившиеся в его воспалённом сознании, спутавшиеся в неразрешимый узел, который не распутать, как бы не старался. Барти медленно поднимается с кровати, неуверенно пересекает комнату, и направляется в ванную.
Он с силой поворачивает вентиль, пуская поток ледяной воды.
Крик, звук разрывающейся плоти, ломающихся костей, умирающего сознания.
Судороги неумолимо ломали его тело, терзали душу.
Барти стоял над ним, словно зачарованный, смотрел, как мышцы скручиваются, рвутся, как позвоночник выгибается в неестественной дуге, так что, казалось, вот-вот сломается, как кости трещат под непосильным напряжением. Палочка дрожала в его руке, но он не мог отвести взгляд, не мог прервать это чудовищное зрелище.
Но он не мог остановиться. Не хотел. Уже не мог.
Всё случилось до обидного быстро.
Слишком просто. Слишком… правильно.
Гриффиндорец больше не ухмылялся. Беззаботная надменность слетела с него, обнажив истинное лицо – искажённую гримасу боли, губы дрожали в беззвучном крике, глаза налились неподдельным ужасом. Настоящим, первобытным страхом, который уже невозможно было спрятать за показной бравадой.
Барти занёс ногу.
С силой, со всей накопившейся злобой и ненавистью, опустил тяжёлый ботинок на его лицо.
Хруст.
Кровь фонтаном выплеснулась на камень, разлетелась мелкими каплями, брызнула на носок ботинка, окрашивая его в бордовый цвет.
Гриффиндорец захрипел. Предсмертный хрип.
Пальцы, не повинуясь воле, скользнули по разбитой, окровавленной щеке, размазали кровь, жадно впитали её липкую, обжигающую теплоту.
— Ты ведь думал, что выиграешь, да? – прошептал он, с трудом разлепляя пересохшие губы.
Гриффиндорец не ответил. Только судорожно захлёбывался кровью, пытаясь вдохнуть воздух, который больше ему не принадлежал.
Барти щёлкнул языком, оценивая его жалкое состояние.
— Жалкий.
Палочка в дрожащей руке медленно поднялась, направляясь в сторону распростёртого тела.
— Sectumsempra.
Первый разрез. Глубокий, безжалостный. Красная линия пролегла от груди до живота, рассекая плоть.
Второй удар.
Грудь гриффиндорца судорожно вздымается. Кровь фонтаном вырывается наружу, горячая, обжигающая, пульсирующая.
Третий.
Четвёртый.
Пятый.
Барти больше не считает. Потерял счёт времени.
Просто рубит. Просто режет. Действует на автомате, поддаваясь животному инстинкту. Его разум поглотила тьма. Безумие.
Гриффиндорец больше не двигается. Прекратил борьбу. Капитулировал перед смертью.
Кровь разливается под ним, растекаясь по полу вязкой, багряной лужей.
Барти отступает на шаг назад, смотря на свои руки.
Кожа покрыта алой кровью. Пропитана запахом смерти.
Запах крови въелся в воздух, пронзил стены, осел в лёгких, проник в кости, отравил разум. Он перешёл черту. Переступил невидимую грань, отделяющую человека от зверя.
Голоса за дверью. Тяжёлые шаги, приближающиеся с каждой секундой.
Барти резко разворачивается и исчезает в темноте коридора, оставляя за собой предательские багряные следы.
В глазах – кромешная тьма. Не та, что приходит с тихим шепотом сна, а зловещая, давящая. Тьма, рожденная резким, болезненным движением, от лютого пляса крови в висках, что бьётся отголосками кошмара. Барти вздрагивает, рывком поднимается с постели, грудь его тяжело вздымается, словно он бежал от самой смерти сотни миль. Он судорожно хватается ладонями за матрас, ища опору, пока реальность неохотно возвращается на своё место. Ярость клокочет в нем, обжигая нутро. Бесит. Всё бесит.
Голова раскалывается на части, в ней точно хозяйничают злобные гоблины, орудующие молотами. Мир вокруг плывет, теряет очертания. Пальцы дрожат мелкой, нервной дрожью.
Кровь. Его собственные руки.
Тёплая, густая, липкая, она фантомно обволакивает кожу, вызывая тошнотворный трепет.
Резкий, судорожный вдох, выдох. Это… всего лишь грёбаный сон. Всего лишь мерзкие обрывки ночи, сгустившиеся в его воспалённом сознании, спутавшиеся в неразрешимый узел, который не распутать, как бы не старался. Барти медленно поднимается с кровати, неуверенно пересекает комнату, и направляется в ванную.
Он с силой поворачивает вентиль, пуская поток ледяной воды.
05.02.202515:28
𝟏:𝟑𝟐
𝐈 𝐋𝐈𝐊𝐄 𝐓𝐎 𝐁𝐄 𝐈𝐍 𝐂𝐎𝐍𝐓𝐑𝐎𝐋.
02.02.202512:04
Барти это не устраивало. Он ненавидел его не за строгость, а за то, что этот старик не позволял быть ему собой. В каждом его слове, в каждом движении было неуважение. Он был тем, кто сжимал младшего Крауча в тиски, заставляя его быть тем, кем тот не являлся. В глазах Крауча-старшего не было ничего, кроме этого бесконечного разочарования. Даже если сын стоял перед ним, побеждая в чём-то, это не значило ничего. В глазах отца он всегда был недостаточно хорош.
Сын ненавидел собственного отца. Временами ему казалось, что именно эта ненависть подстёгивает его к борьбе с собственными демонами; в ней таилась не меньшая сила, чем в свирепом порыве. Каждая встреча напоминала войну, где мизер самоощущения нарастал подобно потоку, в который Барти постепенно погружался. Он представлял, как сжигает мосты между собой и отцом, пока их улыбки остаются лишь на картинках, мифах, совершенно чуждых друг другу.
Ему не победить в этой игре. Но он готов был избавиться от всех оков, от всей этой фигни. Он не собирался тратить свою жизнь, пытаясь быть кем-то, кем он не является. Пусть отец продолжает свои попытки лепить из него идеала. Голубоглазый всё равно шёл своим путём. И пусть этот путь будет извилистым, чёрт возьми, он уже не собирался больше никогда оглядываться.
Сын ненавидел собственного отца. Временами ему казалось, что именно эта ненависть подстёгивает его к борьбе с собственными демонами; в ней таилась не меньшая сила, чем в свирепом порыве. Каждая встреча напоминала войну, где мизер самоощущения нарастал подобно потоку, в который Барти постепенно погружался. Он представлял, как сжигает мосты между собой и отцом, пока их улыбки остаются лишь на картинках, мифах, совершенно чуждых друг другу.
Ему не победить в этой игре. Но он готов был избавиться от всех оков, от всей этой фигни. Он не собирался тратить свою жизнь, пытаясь быть кем-то, кем он не является. Пусть отец продолжает свои попытки лепить из него идеала. Голубоглазый всё равно шёл своим путём. И пусть этот путь будет извилистым, чёрт возьми, он уже не собирался больше никогда оглядываться.
𝐘𝐎𝐔 𝐂𝐀𝐍'𝐓 𝐌𝐀𝐊𝐄 𝐌𝐄 𝐅𝐈𝐓 𝐘𝐎𝐔𝐑 𝐌𝐎𝐋𝐃!
12.02.202521:03
Character Build «Pansy Parkinson»
Strength – Инстинктивное понимание социальных игр, способность манипулировать, скрывать уязвимость и сохранять власть даже в самых шатких ситуациях. Гибкость, позволяющая приспосабливаться к новым реалиям, когда мир рушится.
Passion – Страсть к контролю над собственной жизнью и окружающими. Желание быть не просто частью элиты, а той, кто диктует правила, даже если это требует жертв.
Energy – Напористость, переходящая в агрессию, если нужно защитить себя или свое положение. Готовность рвать чужие жизни ради сохранения своей. Резкость, колкость, изящная жестокость – оружие в мире, где слабость карается презрением.
Knowledge – Глубокое знание человеческих слабостей, механизмов власти и иерархии. Не академическая мудрость, а хищная проницательность, позволяющая видеть людей насквозь, использовать их страхи и желания.
Narrative Fix – Выбор между тем, чтобы сломаться или стать сильнее. Она либо останется тенью чужих амбиций, либо превратится в ту, кто сама диктует правила игры.
За действительность не отвечаю, это лишь авторское видение.
Strength – Инстинктивное понимание социальных игр, способность манипулировать, скрывать уязвимость и сохранять власть даже в самых шатких ситуациях. Гибкость, позволяющая приспосабливаться к новым реалиям, когда мир рушится.
Passion – Страсть к контролю над собственной жизнью и окружающими. Желание быть не просто частью элиты, а той, кто диктует правила, даже если это требует жертв.
Energy – Напористость, переходящая в агрессию, если нужно защитить себя или свое положение. Готовность рвать чужие жизни ради сохранения своей. Резкость, колкость, изящная жестокость – оружие в мире, где слабость карается презрением.
Knowledge – Глубокое знание человеческих слабостей, механизмов власти и иерархии. Не академическая мудрость, а хищная проницательность, позволяющая видеть людей насквозь, использовать их страхи и желания.
Narrative Fix – Выбор между тем, чтобы сломаться или стать сильнее. Она либо останется тенью чужих амбиций, либо превратится в ту, кто сама диктует правила игры.
Удалено12.02.202522:24
10.02.202505:58
Не забываем ставить реакции.
09.02.202518:20
ㅤㅤㅤ🙏🔠🔠🔠 🔠🔠 🔠*️⃣
🔠🔠🔠🔠4️⃣🫙#𝐑𝐄𝐌𝐈𝐍𝐈𝐒𝐂𝐄𝐍𝐂𝐄
𝐍𝐈𝐆𝐇𝐓𝐌𝐀𝐑𝐄ㅤ🫙ㅤ𝐑𝐄𝐀𝐋𝐈𝐓𝐘.
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯
Барти отказывался верить в уготованность, в предопределённость судьбы, в неизбежность жребия. Отец всегда твердил, что судьба – это не слепая случайность, а прямой и неотвратимый результат осознанных, волевых решений. Слабых нужно было давить неумолимо. Обстоятельства – сгибать железной хваткой. Управлять, подчинять, ломать. Таков закон, такова аксиома, такова суть власти.
Ибо если хоть на миг выпустишь ситуацию из-под контроля, усомнишься в своей правоте, дашь слабину – ты уже безвозвратно проиграл. Твоё поражение – лишь вопрос времени, а триумф противника – лишь неизбежное следствие твоей слабости.
Он усвоил эту истину с самого детства, впитал её с молоком матери, прочувствовал каждой клеткой своего существа. Она была высечена в его разуме, незыблемая заповедь, вечный ориентир.
У его ног – безжизненное тело.
Сердце неистово колотится в груди, бьётся о рёбра в судорожных попытках вырваться на свободу. Пульс дробно отдается в висках, накатывает горячей, обжигающей волной по венам, заставляя кровь бегать в бешеном ритме. Руки едва заметно, предательски дрожат, выдавая внутреннее смятение. Барти опускает взгляд вниз, не в силах отвести глаз от ужасающей картины. На пальцах – кровь. Тёплая, густая, липкая мерзость. Она противно цепляется за кожу, затекает под ногти, пропитывает линии ладоней багряными следами, оставляя несмываемый отпечаток содеянного.
В воздухе отвратительным саваном повис запах палёной плоти. Тошнотворный, густой, одуряющий. Просачивается в ноздри, оседает на языке, оставляет на дёснах приторный, гадкий привкус гари.
Гриффиндорец больше не кричит. Замолк навсегда.
Барти отчаянно пытается восстановить в памяти ход событий, прокрутить пленку последних минут, но мысли рвутся на клочки, путаются, расплываются в тумане ужаса. Воспоминания хаотично накладываются друг на друга, сливаются в смрадный поток безумия, стирая грань между реальностью и кошмаром.
Он всего лишь вышел из библиотеки. И всё пошло наперекосяк.
Всего лишь услышал голос.
— Крауч.
В одном этом слове – сконцентрированная ненависть, презрение, отвращение. Оно обжигает.
Он замер.
Гриффиндорец стоял напротив, нагло сложив руки на груди. Хозяин положения. Дерзкая, вызывающая ухмылка рассекала его лицо, самодовольная, уверенная, полная надменного превосходства.
— Интересно, каково это – каждый день, час за часом, минуту за минутой, пытаться оправдать непомерные ожидания отца и каждый раз с треском, оглушительно обосраться?
Барти должен был уйти. Развернуться и гордо уйти. Проигнорировать. Забыть.
Но слова въелись в кожу, пронзили плоть, отравили кровь. Каждая буква вонзалась острым шипом, расползалась ядовитой лозой по позвоночнику, сжимая его в стальном кольце.
— Жалкая, ничтожная копия своего папаши. Тень великого человека.
Он не похож на отца. Он – другой.
Никогда не был похож. И никогда не будет. Это его проклятие.
— Ты наивно полагаешь, что тебя боятся? – гриффиндорец склонил голову набок, оценивающе рассматривая его, словно диковинного зверя, а ухмылка на его лице расширилась, обнажая ряд ровных, хищных зубов. – Да никто тебя всерьёз не воспринимает. Просто жалкий, смазливый сынок главы Отдела правопорядка, который отчаянно пытается казаться монстром, но годится лишь на то, чтобы пугать девчонок младших курсов.
Внутри – пустота. Ледяная, всепоглощающая. Ни чувств, ни эмоций, лишь гулкое эхо оскорблений.
Он не помнит, когда выхватил палочку. Не помнит, как дрожащие пальцы сжали холодное дерево. Не помнит, какие слова, какие проклятия вырвались из его горла – сдавленные, хриплые, полные ненависти.
Но он отчётливо помнит крик. Этот душераздирающий, нечеловеческий вой.
— Convulsio.
Гриффиндорец рухнул на холодный каменный пол. Его тело выгнулось в нечеловеческом, судорожном напряжении.
🔠🔠🔠🔠4️⃣🫙#𝐑𝐄𝐌𝐈𝐍𝐈𝐒𝐂𝐄𝐍𝐂𝐄
🫙Сколько ещё он сможет держать контроль, прежде чем эта тьма поглотит его целиком, оставив лишь хрупкую оболочку?
𝐍𝐈𝐆𝐇𝐓𝐌𝐀𝐑𝐄ㅤ🫙ㅤ𝐑𝐄𝐀𝐋𝐈𝐓𝐘.
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯
Барти отказывался верить в уготованность, в предопределённость судьбы, в неизбежность жребия. Отец всегда твердил, что судьба – это не слепая случайность, а прямой и неотвратимый результат осознанных, волевых решений. Слабых нужно было давить неумолимо. Обстоятельства – сгибать железной хваткой. Управлять, подчинять, ломать. Таков закон, такова аксиома, такова суть власти.
Ибо если хоть на миг выпустишь ситуацию из-под контроля, усомнишься в своей правоте, дашь слабину – ты уже безвозвратно проиграл. Твоё поражение – лишь вопрос времени, а триумф противника – лишь неизбежное следствие твоей слабости.
Он усвоил эту истину с самого детства, впитал её с молоком матери, прочувствовал каждой клеткой своего существа. Она была высечена в его разуме, незыблемая заповедь, вечный ориентир.
У его ног – безжизненное тело.
Сердце неистово колотится в груди, бьётся о рёбра в судорожных попытках вырваться на свободу. Пульс дробно отдается в висках, накатывает горячей, обжигающей волной по венам, заставляя кровь бегать в бешеном ритме. Руки едва заметно, предательски дрожат, выдавая внутреннее смятение. Барти опускает взгляд вниз, не в силах отвести глаз от ужасающей картины. На пальцах – кровь. Тёплая, густая, липкая мерзость. Она противно цепляется за кожу, затекает под ногти, пропитывает линии ладоней багряными следами, оставляя несмываемый отпечаток содеянного.
В воздухе отвратительным саваном повис запах палёной плоти. Тошнотворный, густой, одуряющий. Просачивается в ноздри, оседает на языке, оставляет на дёснах приторный, гадкий привкус гари.
Гриффиндорец больше не кричит. Замолк навсегда.
Барти отчаянно пытается восстановить в памяти ход событий, прокрутить пленку последних минут, но мысли рвутся на клочки, путаются, расплываются в тумане ужаса. Воспоминания хаотично накладываются друг на друга, сливаются в смрадный поток безумия, стирая грань между реальностью и кошмаром.
Он всего лишь вышел из библиотеки. И всё пошло наперекосяк.
Всего лишь услышал голос.
— Крауч.
В одном этом слове – сконцентрированная ненависть, презрение, отвращение. Оно обжигает.
Он замер.
Гриффиндорец стоял напротив, нагло сложив руки на груди. Хозяин положения. Дерзкая, вызывающая ухмылка рассекала его лицо, самодовольная, уверенная, полная надменного превосходства.
— Интересно, каково это – каждый день, час за часом, минуту за минутой, пытаться оправдать непомерные ожидания отца и каждый раз с треском, оглушительно обосраться?
Барти должен был уйти. Развернуться и гордо уйти. Проигнорировать. Забыть.
Но слова въелись в кожу, пронзили плоть, отравили кровь. Каждая буква вонзалась острым шипом, расползалась ядовитой лозой по позвоночнику, сжимая его в стальном кольце.
— Жалкая, ничтожная копия своего папаши. Тень великого человека.
Он не похож на отца. Он – другой.
Никогда не был похож. И никогда не будет. Это его проклятие.
— Ты наивно полагаешь, что тебя боятся? – гриффиндорец склонил голову набок, оценивающе рассматривая его, словно диковинного зверя, а ухмылка на его лице расширилась, обнажая ряд ровных, хищных зубов. – Да никто тебя всерьёз не воспринимает. Просто жалкий, смазливый сынок главы Отдела правопорядка, который отчаянно пытается казаться монстром, но годится лишь на то, чтобы пугать девчонок младших курсов.
Внутри – пустота. Ледяная, всепоглощающая. Ни чувств, ни эмоций, лишь гулкое эхо оскорблений.
Он не помнит, когда выхватил палочку. Не помнит, как дрожащие пальцы сжали холодное дерево. Не помнит, какие слова, какие проклятия вырвались из его горла – сдавленные, хриплые, полные ненависти.
Но он отчётливо помнит крик. Этот душераздирающий, нечеловеческий вой.
— Convulsio.
Гриффиндорец рухнул на холодный каменный пол. Его тело выгнулось в нечеловеческом, судорожном напряжении.
05.02.202515:28
Зрачки лежащего расширились так сильно, что радужки почти не было видно. Страх – вязкий, липкий, громкий – застыл в глазах, стеклянной поверхностью отражая свод подземелья.
Ребята всегда пугались. Всегда. Но сейчас… Сейчас это было иначе. Тот больше не дышал так часто. Раньше его грудь вздымалась рывками, воздух судорожно врывался в лёгкие, срываясь на неслышный стон. Теперь он почти не двигался. Замер. Смотрел снизу вверх, не мигая. Ждал.
Надеялся. Глупо.
Крауч чуть наклонил голову, разглядывал его. Понимал, что именно делает в этот момент, но не хотел останавливаться. Он фиксировал каждую деталь: рваные вдохи, дрожь век, напряжённость губ, пульсацию на шее.
Почему это было так… интригующе? Зачем он смотрел так долго? Что именно в этом притягивало? Много вопросов и ноль ответов.
Наверное, то, что этот страх был абсолютно чистым. Настоящим. В нём не было притворства, не было защиты, не было фальши. Перед ним лежал человек, который осознал, насколько он слаб. Каково это — понимать, что ты ничего не можешь?
Что внутри у него сейчас? Абсолютное бессилие? Или в глубине ещё тлеет надежда?
Барти склонился ближе. Чуть ниже. Ещё немного.
— Я мог бы сломать тебя, – голос был мягким, почти ласковым, почти… заботливым. – Но в этом пока нет смысла.
Барти видел, как по чужому телу пробежала судорога. Медленно растянул губы в улыбке. Палочка в его руке дрогнула. Вены на запястье тёмными линиями проступили сквозь кожу.
— Пока.
Чары осыпались, слизеринец всхлипнул, судорожно глотая воздух, срываясь на почти неслышимый хрип. Его плечи вздрогнули, пальцы дёрнулись, сжались в слабые, дрожащие кулаки, но он не смог встать сразу. Тело ещё не подчинялось.
Барти посмотрел на него в последний раз, развернулся, спокойно, неторопливо закинул сумку на плечо и направился к выходу. В груди всё ещё тлело это странное, ледяное, чужеродное, чистое ощущение. И оно не уходило. Никогда не уйдёт.
Ребята всегда пугались. Всегда. Но сейчас… Сейчас это было иначе. Тот больше не дышал так часто. Раньше его грудь вздымалась рывками, воздух судорожно врывался в лёгкие, срываясь на неслышный стон. Теперь он почти не двигался. Замер. Смотрел снизу вверх, не мигая. Ждал.
Надеялся. Глупо.
Крауч чуть наклонил голову, разглядывал его. Понимал, что именно делает в этот момент, но не хотел останавливаться. Он фиксировал каждую деталь: рваные вдохи, дрожь век, напряжённость губ, пульсацию на шее.
Почему это было так… интригующе? Зачем он смотрел так долго? Что именно в этом притягивало? Много вопросов и ноль ответов.
Наверное, то, что этот страх был абсолютно чистым. Настоящим. В нём не было притворства, не было защиты, не было фальши. Перед ним лежал человек, который осознал, насколько он слаб. Каково это — понимать, что ты ничего не можешь?
Что внутри у него сейчас? Абсолютное бессилие? Или в глубине ещё тлеет надежда?
Барти склонился ближе. Чуть ниже. Ещё немного.
— Я мог бы сломать тебя, – голос был мягким, почти ласковым, почти… заботливым. – Но в этом пока нет смысла.
Барти видел, как по чужому телу пробежала судорога. Медленно растянул губы в улыбке. Палочка в его руке дрогнула. Вены на запястье тёмными линиями проступили сквозь кожу.
— Пока.
Чары осыпались, слизеринец всхлипнул, судорожно глотая воздух, срываясь на почти неслышимый хрип. Его плечи вздрогнули, пальцы дёрнулись, сжались в слабые, дрожащие кулаки, но он не смог встать сразу. Тело ещё не подчинялось.
Барти посмотрел на него в последний раз, развернулся, спокойно, неторопливо закинул сумку на плечо и направился к выходу. В груди всё ещё тлело это странное, ледяное, чужеродное, чистое ощущение. И оно не уходило. Никогда не уйдёт.
𝐓𝐇𝐄 𝐌𝐘𝐒𝐓𝐘 𝐎𝐅 𝐓𝐇𝐄 𝐇𝐔𝐍𝐓𝐄𝐑. 𝐍𝐄𝐕𝐄𝐑 𝐒𝐓𝐎𝐏.
12.02.202520:34
Character Build «Remus Lupin»
Strength – Стойкость в борьбе с внутренними демонами. Неуклонная решимость защищать других, несмотря на собственные страдания и боль.
Passion – Глубокая любовь к справедливости, защите слабых и уязвимых. Стремление быть наставником и опорой для тех, кто в нужде, несмотря на собственное чувство одиночества и изоляции.
Energy – Контролируемая энергия, которая, с одной стороны, направлена на сохранение внутреннего мира, а с другой – превращается в яростную силу, когда речь идет о защите близких и борьбе с несправедливостью. Тотальная жертвенность ради других, с болью, которая остаётся в тени.
Knowledge – Мудрость, рождённая из тяжёлых жизненных испытаний. Понимание, что истинное величие заключается не в борьбе с судьбой, а в том, чтобы найти силы жить с тем, что невозможно изменить. Стремление передавать этот урок тем, кто нуждается в помощи.
Narrative Fix – Понимание, что его жизнь – это вечный конфликт, как между человеком и зверем, так и между желанием быть принятым и осознанием неизбежности одиночества.
За действительность не отвечаю, это лишь авторское видение.
Strength – Стойкость в борьбе с внутренними демонами. Неуклонная решимость защищать других, несмотря на собственные страдания и боль.
Passion – Глубокая любовь к справедливости, защите слабых и уязвимых. Стремление быть наставником и опорой для тех, кто в нужде, несмотря на собственное чувство одиночества и изоляции.
Energy – Контролируемая энергия, которая, с одной стороны, направлена на сохранение внутреннего мира, а с другой – превращается в яростную силу, когда речь идет о защите близких и борьбе с несправедливостью. Тотальная жертвенность ради других, с болью, которая остаётся в тени.
Knowledge – Мудрость, рождённая из тяжёлых жизненных испытаний. Понимание, что истинное величие заключается не в борьбе с судьбой, а в том, чтобы найти силы жить с тем, что невозможно изменить. Стремление передавать этот урок тем, кто нуждается в помощи.
Narrative Fix – Понимание, что его жизнь – это вечный конфликт, как между человеком и зверем, так и между желанием быть принятым и осознанием неизбежности одиночества.
09.02.202518:21
𝟎:𝟓𝟗
𝐍𝐎 𝐎𝐍𝐄 𝐖𝐎𝐔𝐋𝐃 𝐄𝐕𝐄𝐑 𝐂𝐇𝐀𝐍𝐆𝐄 𝐓𝐇𝐈𝐒 𝐀𝐍𝐈𝐌𝐀𝐋 𝐈 𝐇𝐀𝐕𝐄 𝐁𝐄𝐂𝐎𝐌𝐄.
Удалено10.02.202519:56
08.02.202521:09
ㅤ ㅤ🙏🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠
🔠🔠🔠🔠🔠🔠🫙#𝐈𝐍𝐓𝐄𝐑𝐀𝐂𝐓𝐈𝐕𝐄
ㅤㅤㅤㅤ𝐃𝐑𝐀𝐂𝐎ㅤ🫙ㅤ 𝐌𝐀𝐋𝐅𝐎𝐘.
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯
ㅤㅤㅤㅤ🙏🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠
ㅤㅤㅤㅤ🙏🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠
ㅤㅤㅤ🙏🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠
🔠🔠🔠🔠🔠🔠🫙#𝐈𝐍𝐓𝐄𝐑𝐀𝐂𝐓𝐈𝐕𝐄
🫙Обещанная ассоциация – один из призов для победителя викторины. Но это всего лишь моё видение, не истина в последней инстанции. Просто взгляд со стороны, субъективный, возможно, спорный.
ㅤㅤㅤㅤ𝐃𝐑𝐀𝐂𝐎ㅤ🫙ㅤ 𝐌𝐀𝐋𝐅𝐎𝐘.
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯
ㅤㅤㅤㅤ🙏🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠
Малфой — воплощение гордыни, что пронизывает его от кончиков пальцев до глубины души.
Он был гордостью, холодной и жестокой, разжимающей мир до размеров его собственного оторванного "я". Каждый его шаг — это не движение вперёд, а давящий след, по которому изломанные души стираются в прах. Он не видел людей — они были тенью его величия, едва заметными пылинками на фоне его самого. И хотя грех был его частью, его сила не в жестокости, а в презрении, что прожигало каждое его слово, каждое движение. Он был не богом, а пленником собственной гордыни, которая ковала его внутри пустоты, поглощая его целиком.
ㅤㅤㅤㅤ🙏🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠
Линии смещены, веки подрагивают, глаза теряют привычную насмешку. В них — что-то чужое, не принадлежащее ему.
Его лицо — маска, отчаянно пытавшаяся скрыть бессилие, что сжирает его, превращая в абстракцию. В зеркале он видит не идеал, а свою скорую гибель, вписанную в стенах этого мертвого поместья. Мир за его плечами — безликий, пугающий, а всё, что окружает его — это его собственные страхи, выдающиеся за смерть, за тьму, за разочарование. Нет искупления в этом мире, есть лишь путь, который уходит в бездну.
ㅤㅤㅤ🙏🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠🔠
Забвение для Малфоя — не легкий покой. Это увековеченная утрата, поглощение, из которого нет выхода.
Каждое воспоминание уходит, как вода в песке, не оставляя ничего, кроме чувства пустоты. Это не облегчение, а тяжесть, которая с каждым моментом давит, превращая каждый шаг в шаг по самому себе. Он бы хотел забыть, но в этом процессе он лишь разрушается, пока не остаётся ничего, кроме тяжёлого дыхания внутри его души. Забвение — это не исчезновение, а постоянная смерть, которую невозможно сбежать.
05.02.202515:28
ㅤㅤㅤ🙏 🔠🔠🔠 🔠🔠 🔠*️⃣
🔠🔠🔠🔠😊🫙#𝐑𝐄𝐌𝐈𝐍𝐈𝐒𝐂𝐄𝐍𝐂𝐄
𝐃𝐄𝐒𝐈𝐑𝐄 ㅤ🫙 ㅤ 𝐏𝐎𝐖𝐄𝐑. 𝐍𝐄𝐕𝐄𝐑 𝐒𝐓𝐎𝐏.
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯
Этот грёбаный день пошёл не по плану с самого утра. Всё раздражало. Книги казались слишком тяжёлыми, окружающие — чертовски тупыми, даже стены подземелий казались теснее, чем обычно. Нужно было закончить зелье, но Барти не успел. В последний момент он уловил движение на периферии зрения. Слишком резкое, слишком явное для того, кто пытался не привлекать внимания. Кто-то рылся в его сумке.
Быстро. Автоматически. Экспеллиармус. Красная вспышка. Палочка вылетела из чужих пальцев, крутанулась в воздухе, со стуком ударилась о камень. Барти видел, как напряглось лицо слизеринца, как в глазах вспыхнуло осознание. Он хотел что-то сказать – оправдаться, объясниться, соврать, но не успел. Второе движение – Петрификус Тоталус.
Тело упало с глухим звуком. Пальцы растопырены, ноги скрючены, спина изогнута. Он был похож на дохлую крысу, валяющуюся на мостовой. Только дышал – быстро, отчаянно, грудная клетка резко вздымалась и опадала. Глаза распахнуты, зрачки расширены до чёрных провалов. Барти шагнул вперёд, присел рядом.
— Ты же понимал, что я тебя поймаю?
Глаза слизеринца застекленели от ужаса. Не дёрнуться, не вздохнуть, только следить за ним изнутри своего парализованного тела.
Барти наклонил голову, прищурился. Внутри что-то дрогнуло, но не больно, не противно. По телу прокатилась волна, ледяная, тяжёлая, но с каждым вдохом набирающая жар. Грудь сдавило, будто туда положили раскалённый металл.
Блядь. Вот оно.
Он провёл пальцем по щеке обездвиженного, медленно, вдумчиво, наблюдая, как тот едва не захлёбывается страхом. Подушечки пальцев дрожали. Не от злости, не от напряжения — от еле сдерживаемого желания разломать, раздавить, испытать. Жар, пробегающий по капиллярам, пульсация под подушечками пальцев.
Он знал это состояние.
Тот, кто лежит перед ним, сейчас слабее, чем когда-либо. Его тело его предаёт. Всё внутри горит. Чертовски страшно, да?
Тело затопило жаром. Барти замер, давая ему разлиться по венам, давая этой грёбаной дрожи пробежать по позвоночнику. Кажется, лёгкие вот-вот взорвутся от переизбытка воздуха. Дышит быстро, судорожно, грудная клетка резко вздымается и опадает. Рот приоткрыт, но звука не издаёт. Ни писка, ни стона. А потом стихло.
Тишина. Только этот проклятый страх, пропитавший воздух, тяжёлый и липкий. Запах пота бил в нос, резкий, неприятный. Челюсти сжаты, кожа на лице натянута. Тело не двигается, но Барти видел напряжение. Слизеринец был в ловушке, но не до конца осознал этого.
Дрожь опять пробежала по спине.
Она возникла не сразу. Сначала был холод – тонкая, незаметная плёнка, натянувшаяся под кожей. Потом – едва уловимое покалывание в кончиках пальцев, пробежавшее вверх по рукам, закрутившееся в груди. А затем… Затем всё накрыло целиком.
Не судорожно. Не резко. Нет. Это было отравление, медленное, густое, тягучее. Ледяное, переливалось в крови, опускаясь всё ниже, собираясь в позвонках, растекаясь по нервам, пробираясь в каждую клетку. И вот – позвоночник дрогнул. В теле сжалось, вытянулось в тонкую струну, заставляя мышцы напрячься.
Оно не исчезало, всё глубже проникая в него. Оно растекается по венам, заполняя грудь, расползаясь к плечам, к пальцам, к самой макушке. Будто яд, но без боли. Будто жар, но без лихорадки. Он не сжигал, не душил, не ломал. Он лишь существовал – чистый, холодный, безупречный.
И сердце… Оно билось.
Гулко. Медленно.
Каждый удар отдавался эхом в висках, перекатывался в животе, отдавался в рёбра, пульсировал. Это больше не был обычный звук, нечто привычное, будничное. Нет. Теперь он чувствовал его полностью.
Крауч выдохнул, посмотрел вниз.
🔠🔠🔠🔠😊🫙#𝐑𝐄𝐌𝐈𝐍𝐈𝐒𝐂𝐄𝐍𝐂𝐄
🫙Власть растекается по венам – чистая, холодная, настойчиво требующая ещё.
𝐃𝐄𝐒𝐈𝐑𝐄 ㅤ🫙 ㅤ 𝐏𝐎𝐖𝐄𝐑. 𝐍𝐄𝐕𝐄𝐑 𝐒𝐓𝐎𝐏.
⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯⎯
Этот грёбаный день пошёл не по плану с самого утра. Всё раздражало. Книги казались слишком тяжёлыми, окружающие — чертовски тупыми, даже стены подземелий казались теснее, чем обычно. Нужно было закончить зелье, но Барти не успел. В последний момент он уловил движение на периферии зрения. Слишком резкое, слишком явное для того, кто пытался не привлекать внимания. Кто-то рылся в его сумке.
Быстро. Автоматически. Экспеллиармус. Красная вспышка. Палочка вылетела из чужих пальцев, крутанулась в воздухе, со стуком ударилась о камень. Барти видел, как напряглось лицо слизеринца, как в глазах вспыхнуло осознание. Он хотел что-то сказать – оправдаться, объясниться, соврать, но не успел. Второе движение – Петрификус Тоталус.
Тело упало с глухим звуком. Пальцы растопырены, ноги скрючены, спина изогнута. Он был похож на дохлую крысу, валяющуюся на мостовой. Только дышал – быстро, отчаянно, грудная клетка резко вздымалась и опадала. Глаза распахнуты, зрачки расширены до чёрных провалов. Барти шагнул вперёд, присел рядом.
— Ты же понимал, что я тебя поймаю?
Глаза слизеринца застекленели от ужаса. Не дёрнуться, не вздохнуть, только следить за ним изнутри своего парализованного тела.
Барти наклонил голову, прищурился. Внутри что-то дрогнуло, но не больно, не противно. По телу прокатилась волна, ледяная, тяжёлая, но с каждым вдохом набирающая жар. Грудь сдавило, будто туда положили раскалённый металл.
Блядь. Вот оно.
Он провёл пальцем по щеке обездвиженного, медленно, вдумчиво, наблюдая, как тот едва не захлёбывается страхом. Подушечки пальцев дрожали. Не от злости, не от напряжения — от еле сдерживаемого желания разломать, раздавить, испытать. Жар, пробегающий по капиллярам, пульсация под подушечками пальцев.
Он знал это состояние.
Тот, кто лежит перед ним, сейчас слабее, чем когда-либо. Его тело его предаёт. Всё внутри горит. Чертовски страшно, да?
Тело затопило жаром. Барти замер, давая ему разлиться по венам, давая этой грёбаной дрожи пробежать по позвоночнику. Кажется, лёгкие вот-вот взорвутся от переизбытка воздуха. Дышит быстро, судорожно, грудная клетка резко вздымается и опадает. Рот приоткрыт, но звука не издаёт. Ни писка, ни стона. А потом стихло.
Тишина. Только этот проклятый страх, пропитавший воздух, тяжёлый и липкий. Запах пота бил в нос, резкий, неприятный. Челюсти сжаты, кожа на лице натянута. Тело не двигается, но Барти видел напряжение. Слизеринец был в ловушке, но не до конца осознал этого.
Дрожь опять пробежала по спине.
Она возникла не сразу. Сначала был холод – тонкая, незаметная плёнка, натянувшаяся под кожей. Потом – едва уловимое покалывание в кончиках пальцев, пробежавшее вверх по рукам, закрутившееся в груди. А затем… Затем всё накрыло целиком.
Не судорожно. Не резко. Нет. Это было отравление, медленное, густое, тягучее. Ледяное, переливалось в крови, опускаясь всё ниже, собираясь в позвонках, растекаясь по нервам, пробираясь в каждую клетку. И вот – позвоночник дрогнул. В теле сжалось, вытянулось в тонкую струну, заставляя мышцы напрячься.
Оно не исчезало, всё глубже проникая в него. Оно растекается по венам, заполняя грудь, расползаясь к плечам, к пальцам, к самой макушке. Будто яд, но без боли. Будто жар, но без лихорадки. Он не сжигал, не душил, не ломал. Он лишь существовал – чистый, холодный, безупречный.
И сердце… Оно билось.
Гулко. Медленно.
Каждый удар отдавался эхом в висках, перекатывался в животе, отдавался в рёбра, пульсировал. Это больше не был обычный звук, нечто привычное, будничное. Нет. Теперь он чувствовал его полностью.
Крауч выдохнул, посмотрел вниз.
Показано 1 - 18 из 18
Войдите, чтобы разблокировать больше функциональности.