#Воскресныечтения
Дитя подземелья
(документальный рассказ)
2 мая 1974 года у гражданки Алексеевой в Лагерном саду Томска среди бела дня пропал почти двухлетний сын Слава. День был солнечный, но прохладный, какой бывает в Сибири в начале мая. Промерзшая за зиму земля ещё дышит холодом. Но уже понятно, что короткое сибирское лето неотвратимо и прожить его надо так, чтобы не было мучительно больно долгой будущей зимой. Вот и в неблагоустроенном Лагерном саду в этот день было многолюдно, хотя памятник и монументы славы появятся только 5 лет спустя, в 1979-ом.
Томичи гуляли, любуюсь с высокого берега на крутой поворот Томи, по которой две недели назад прошёл ледоход. Огромные льдины, вытолканные на берег могучим половодьем, ещё таяли по берегам. Алексеева, шедшая вдоль овражистого берегового склона, заросшего кустами, по её словам, отвернулась на секундочку, и именно в эту секундочку Славик, бегавший по склону, пропал.
-Слава! - позвала мама, как все матери, сразу представившая всё самое плохое.
Но представить такое даже изощрённая женская фантазия не могла.
- Славик! Ты где?! - закричала мать и прислушалась. Ей показалось, что она услышала тоненький, приглушённый голосок своего Славика, как будто из-под земли. Он отчаянно кричал "Мама, мама!". Мама бросилась туда, откуда шёл голос, и увидела сразу за кустом, где бегал Славик узкую, сантиметров 30 в диаметре скважину, с просевшими, обвалившимися краями. Оттуда, из этой скважины и доносился голосок её Славика. В кромешной темноте больше ничего не было видно...
Скважины бурили в 1967-68 году какие-то московские изыскатели по заданию управления капитального строительства томского горисполкома, чтобы изучить и предложить, как остановить оползневые процессы, идущие в Лагерном саду. Тампонировали узкие вертикальные штольни глубиной до 40 метров максимально доступным способом – вбивали в жерло скважины чурку, обрезок ствола дерева. Но промерзшая земля играла, пучилась и чурка, видимо, просто ухнула вниз, когда на нее встал двухлетний мальчишка. Всё могло закончиться жуткой трагедией. Стенки скважины не были укреплены, в любой момент мог произойти обвал, чурка, упершаяся в ледово-грунтовую пробку, могла уйти еще ниже. Как показывали регулярные замеры сверху, обычной веревочкой, так и происходило: мальчик медленно погружался под землю.
Министерства чрезвычайных ситуаций в стране тогда не существовало. Любой советский человек, даже ребёнок, знал три телефона оперативных служб страны: 01 - пожарные, 02 - милиция, 03 - Скорая помощь. Но там на склоне Лагерного сада ситуация была явно чрезвычайная и нестандартная, в которой помочь, на первый взгляд, не мог никто: ни врачи, ни пожарные, ни милиция. Но, доверие к органам советской милиции было таково, что первым делом позвонили 02. Никаких мобильных телефонов тогда не было и до ближайшего стационарного телефона пришлось бежать к 10-ому корпусу Политеха, это примерно полкилометра.
Майор, начальник уголовного розыска Кировского РОВД Томска Захар Гребень в этот день был выходной и собирался пойти в кино с женой и тремя детьми. Первомайское дежурство было позади и бывалый оперативник надел выходной костюм, чтобы сходить за билетами. Ноги по привычке занесли его в райотдел, узнать, не случилось ли чего.
- Ребёнок под землю провалился в Лагерном саду, поднять не могут, - сообщил дежурный.
- Ты шутишь что ли?! - изумился для начала Захар Яковлевич, но быстро понял, что таким не шутят. Богатый жизненный и оперативный опыт подсказал: всякое случается в этой жизни, друг Горацио, что и в страшном сне не приснится.
На милицейском уазике он домчался до Лагерного сада и увидел картину, которая никак не способствовала спасению Славика. Родители завывали возле многометровой дыры в земле, десятки зевак толпились вокруг. Посветив милицейским фонарём, Гребень увидел голову мальчика примерно в 5-6 метрах от поверхности. Он "шёл на контакт", хотя знал и повторял всего несколько слов. Вытащить мальчика сверху не было никакой возможности. Славик мог поднять руки вверх, но схватить или удержать верёвку при тяжёлом подъеме был не в силах.
