Говоря герменевтически, подходить к Корану следует как к самостоятельному и целостному дискурсу; он утверждает, судит, хвалит и обвиняет с позиции своего нарративного центра. Он обращается к аудитории уже знакомой с устной версией арабского из ранних писаний и фольклора. Коран не заимствует и, чаще всего, даже не цитирует эти предшествующие тексты. Вместо того, он на них намекает и напоминает их сюжеты и, иной раз, формулировки, используя их для собственных риторических задач. Арабский Коран, с художественной точки зрения, есть нечто новое. Он использует идиомы, а иногда структуры и формы предшествующих нарративов в сочетании со своим собственным характерным дискурсом. Он не может быть сведён ни к одному из предполагаемых источников. Предшествующие дискурсы возникают в Коране не просто в новых обстоятельствах, но и видоизменённые, сокращённые и переформулированные для принципиально нового нарратива.

Не может быть и речи о критике "заимствований", "имитаций" или "влияний" [на Коран] из соображений апологетики и полемики, как это делал некоторый безвкусный ориентализм, но скорее о признании того, что Коран представляет тот же феномен, который характерен и для библейских писаний, – пере-писывание. Книги Библии непрестанно заново присваивают более ранние писания, вторично используя их и открывая с новой перспективы, что заставляет откровение двигаться вперёд. Коран, в этом плане, не отличается, однако делает это иначе, чем Библия… Поскольку он позиционируется как последнее откровение иудео-христианской традиции, ему приходится пере-принимать предшествующие традиции, накладывая на тексты свой отпечаток и повторяя их по-своему. Интертекстуальная работа или же работа «меж писаний», которую мы предпринимаем, будучи весьма далеки от того, чтобы сводить Коран к пастишу более ранних писаний, не лишает его оригинальности, но напротив, только подчёркивает.

Многочисленные исследования показали, что по существу невозможно обнаружить прямые источники заимствования для коранических сказаний и притч. Вошедшие в Коран отзвуки библейских канонических и апокрифических текстов, параллели к послебиблейским иудейским и христианским преданиям были неотъемлемой частью культуры Аравии.