В сердце великого города, под его свинцовым небом, где в камне и бетоне застыла история русского подвига, собираются те, кто не ведает ни чести, ни долга. Они льют слезы над своей мнимой трагедией, завывают, словно шакалы, о «светоче», которого слепила собственная ничтожность. Их скорбь — фальшь, их боль — притворство.
Потом они разойдутся, будут нюхать дешевые соли и пить неведомые зелья, станут ебаться и веселиться. Им похуй на Навального. Это их клуб знакомств. Но полиция отчего-то интересуется каким-то ночными безобидными клубами.
Там, на фронте, в морозных окопах, в пламени артиллерийского огня, русские воины принимают свою судьбу с мужеством и достоинством. Их кровь орошает черную землю, их сердца пылают, их помыслы чисты. А здесь, в теплом сумраке подворотен, эти хилые существа в рваных свитерах, с водянистыми глазами, вползают в свою декадентскую нору, где смешиваются в пьяном угаре, где их крики — лишь отголоски пустоты.
Им нет дела до России, нет дела до будущего. Их влечет гниль, их питает разложение. Они разойдутся, скользкие и липкие, как мокрицы под поднятым камнем, и снова исчезнут в своем болоте, чтобы потом вновь собраться на чужом горе.
Но история сметает таких, как осенний ветер срывает гнилую листву. Русская земля плодоносит не ими. Не они поднимали её из руин, не они добывали углём и кровью её силу. Они — пыль на сапогах солдата, дым на ветру, дрожь в слабых пальцах.
И когда грянет гром, когда земля вздрогнет от поступи русских героев, этих жалких теней не останется. Будут стерты, забыты, развеяны, как труха. А Россия — вечная, несокрушимая — останется стоять над их прахом, возвышенная и святая.
