В марте 1945 года — за шесть недель до штурма Берлина — маршал Рокоссовский предложил Ставке план: быстро обойти немецкие позиции в Померании, не дожидаясь согласования с союзниками. Сталин тогда только выдохнул: чересчур много было этих «согласований», «механизмов» и «гарантий». Решили — действуем односторонне. И, как ни странно, тем самым ускорили победу.
Сегодня, спустя восемь десятилетий, Россия снова стоит перед дилеммой: согласовывать каждый шаг с «бывшими» или строить свою систему координат. На фоне разговоров о новой сделке с США, о Трампе, о возможной отмене санкций и даже о «новой Ялте», многим кажется, что старые карты вновь на столе. И здесь возникает соблазн — не столько стратегический, сколько психологический. Как в той притче про цыгана, который спустя годы решил вернуться к барину: не от великой любви, а просто потому, что барин поманил.
Но в геополитике возвращения не бывает. И Россия это понимает.
Да, в краткосрочной перспективе диалог с США может дать точечные плюсы: разблокировку отдельных поставок, снятие персональных санкций, разрядку в Европе. Но системной выгоды здесь не будет — потому что архитектура американской политики давно строится без России и против неё. Трамп может быть прагматиком, может быть даже «менее антироссийским», чем демократы, но это не делает его союзником. Наоборот — он тот, кто хочет контролировать, не участвуя. Управлять Европой, не находясь в ней. Вести переговоры с Кремлём, чтобы выторговать что-то у Пекина.
Понимает ли Москва эту игру? Судя по запуску сухопутной магистрали из ЮВА в Сомали, по координации с Ираном и росту поставок в Африку — понимает. Россия больше не ждёт «приглашения за стол». Она строит собственную столовую.
Проблема в другом. Механизмов мягкого реагирования на перемены у России почти нет. Или диалог — или молчание. Или союз — или обида. Между тем современная дипломатия — это прежде всего система «гибких связей» с разными центрами силы. И в этом контексте Кириенко с его подходом к управлению восприятием и распределению смыслов — отнюдь не случайный персонаж, а симптом новой российской внешней политики, где важнее то, что кажется, чем то, что есть.
Будет ли «новая Ялта»? Возможно. Но точно не по правилам 1945 года. Там договаривались три державы. Сейчас каждая из них — это многоголосный симфонический оркестр интересов. И в этой какофонии Москва играет не первую скрипку, но уже и не обёртку от струн. Её слышат. А вот услышат ли — зависит от того, будет ли она играть свою партию, а не чужую.
@politnext
