Талые воды
«Все испытывайте, хорошего держитесь»– 1 Фесс. 5:21
Консервативные заметки о прекрасном, отвратительном и политическом
Связь с автором https://t.me/melt_water
Консервативные заметки о прекрасном, отвратительном и политическом
Связь с автором https://t.me/melt_water
TGlist рейтинг
0
0
ТипАчык
Текшерүү
ТекшерилбегенИшенимдүүлүк
ИшенимсизОрдуРосія
ТилиБашка
Канал түзүлгөн датаСіч 08, 2022
TGlistке кошулган дата
Жовт 08, 2023"Талые воды" тобундагы акыркы жазуулар
15.05.202519:01
Мне трудно определить, что означает слово «настоящее». По крайней мере, в возвышенном смысле этого слова. Настоящее с большой буквы.
Однако я часто его использую «это настоящее», а «это не настоящее». Нет каких-то четких критериев такого разделения, но сам я обычно знаю, что имею ввиду.
Очень часто какое-то простое дело просто нельзя не назвать настоящим. А что-то большое, пышное, с помпой подаваемое – обычная подделка.
Думал эти довольно банальные мысли, спускаясь на эскалаторе. А в вагоне читал «Мерзейшую Мощь» Льюиса и там попался момент прямо в тему.
Пожилой профессор химии говорит:
– Если бы я увидел, что химия <…> работает над тем, как отобрать у людей дома, детей, имущество, я бы послал её к чертям и стал разводить цветы.
И здесь я не о контексте, хотя он интересен. Здесь дело в том, что здесь разведение цветов – настоящее. С этим хочется сразу согласиться.
Почему? Не знаю. Ведь в этом нет высокой идеи, нет значимого духовного подтекста. Это не так уж и значимо с социальной точки зрения – без цветов прожить можно.
Однако человек занявшийся разведением цветов – занят настоящим. По крайней мере, если он не превращает этого в набор кейсов «успешного успеха».
О чём-то сходном, наверное, думал Диоклетиан, когда предпочёл капусту власти.
Пожалуй, настоящее, – это то, что возвышает того кто действует и тех на кого направлено действие. Поэтому прорваться к настоящему можно почти в любом деле. Но мы соврём, если скажем, что в таком случае любые дела будут настоящими в равной степени.
Подумал, что это слишком сумбурный текст, чтобы его выкладывать, но потом решил, что здесь вы и не такое видали.
Однако я часто его использую «это настоящее», а «это не настоящее». Нет каких-то четких критериев такого разделения, но сам я обычно знаю, что имею ввиду.
Очень часто какое-то простое дело просто нельзя не назвать настоящим. А что-то большое, пышное, с помпой подаваемое – обычная подделка.
Думал эти довольно банальные мысли, спускаясь на эскалаторе. А в вагоне читал «Мерзейшую Мощь» Льюиса и там попался момент прямо в тему.
Пожилой профессор химии говорит:
– Если бы я увидел, что химия <…> работает над тем, как отобрать у людей дома, детей, имущество, я бы послал её к чертям и стал разводить цветы.
И здесь я не о контексте, хотя он интересен. Здесь дело в том, что здесь разведение цветов – настоящее. С этим хочется сразу согласиться.
Почему? Не знаю. Ведь в этом нет высокой идеи, нет значимого духовного подтекста. Это не так уж и значимо с социальной точки зрения – без цветов прожить можно.
Однако человек занявшийся разведением цветов – занят настоящим. По крайней мере, если он не превращает этого в набор кейсов «успешного успеха».
О чём-то сходном, наверное, думал Диоклетиан, когда предпочёл капусту власти.
Пожалуй, настоящее, – это то, что возвышает того кто действует и тех на кого направлено действие. Поэтому прорваться к настоящему можно почти в любом деле. Но мы соврём, если скажем, что в таком случае любые дела будут настоящими в равной степени.
Подумал, что это слишком сумбурный текст, чтобы его выкладывать, но потом решил, что здесь вы и не такое видали.
14.05.202517:12
Пост скинул товарищ в другой сети, я не удержался и выложил здесь – ибо красота.
Некоторые склейки за уши притянуты, но есть и очень точные попадания. Особенно по прерафаэлитам. Уж не знаю, вдохновлялся ли ими Джексон, но Толкин вдохновлялся точно, так что если это случайность – она не вполне случайна.
Некоторые склейки за уши притянуты, но есть и очень точные попадания. Особенно по прерафаэлитам. Уж не знаю, вдохновлялся ли ими Джексон, но Толкин вдохновлялся точно, так что если это случайность – она не вполне случайна.
Кайра бөлүшүлгөн:
Русские центры в Армении
13.05.202516:53
«Вместе на одной волне»
Образовательно-культурный благотворительный фонд «Наше будущее» открывает рубрику о людях, кто работает и созидает на пересечении двух культур – армянской и российской. Первый гость постоянной рубрики – петербургский писатель Владимир Масленников.
«Армения – моё вдохновение»: писатель из Санкт-Петербурга и его книга об Армении
В жизни молодого учителя истории из Санкт-Петербурга Владимира Масленникова Армения занимает особое место. Это не только тема его первой художественной книги, но и история любви – к культуре, к стране и к женщине, ставшей его женой.
Любовь к Армении у Владимира зародилась ещё в 9-м классе, когда он услышал песню группы System of A Down «Holy mountains». Текст песни побудил почитать о геноциде армян, а так как уже тогда он увлекался историей, то вскоре Закавказье затянуло его с головой.
– Древние царства, ровесники Ассирии и Вавилона, постоянный баланс между рвущими друг друга на части империями, постоянная борьба за выживание; самостоятельная литература, живопись, философия ещё в поздней Античности и раннем Средневековье. И главное: безоговорочная преданность христианству сквозь тысячелетия, – всё это покорило меня в Армении, – рассказывает Владимир.
Увлечённость историей Армении повлияла и на выбор профессии Владимира. В Санкт-Петербургском государственном университете он изучал политологию, прошёл путь от бакалавра до аспиранта, занимаясь исследованиями межэтнических отношений, историей Закавказья и политической идентичности.
– В университете я посещал много межнациональных мероприятий, и на одном из них, посвящённом Армении, я встретил свою будущую жену Асмик. Она представляла армянскую общину. Мы быстро нашли общий язык, я – любил и понимал Сарояна, она – знала наизусть всего Есенина, – признаётся Владимир.
Вскоре любовь к Армении и исследовательская интуиция Владимира обрела своё продолжение в художественном слове. Владимир написал роман «Прядь», посвященный Армении. Книга вышла в свет в Санкт-Петербурге в 2023 году.
В центре произведения – история о северянине Ингваре, который попадает в Армянское царство первой четверти X века. Герой сталкивается с борьбой за независимость, христианским миром и истинной, преодолевающей земные невзгоды любовью.
– Армения для меня имеет особое значение во всех смыслах: в исследовательском, духовном, историческом, семейном – в каком угодно. Я её знаю и люблю, как может любить русский человек, – признаётся Владимир Масленников. – Тысячелетние руины, древние храмы, следы исчезнувших цивилизаций – всё это моё вдохновение. Поэтому, история, которую я рассказал в книге «Прядь», родилась в воображении сама собой.
В «Пряди» соединились академическая глубина и живой интерес автора к людям и культурам.
– Мне очень хотелось совместить два полюса моих интересов: славяно-скандинавский север и средневековую Армению. Рассказать что-то сюжетно-увлекательное, но в то же время не пустое, – говорит Владимир. – Я привязал сюжет к походу 913-914 годов (впрочем, все датировки очень условны). Потому что именно эти даты позволяют скрестить «северную» ветку истории с развернувшейся в Армении драматичной борьбой царей-Багратидов за независимость от Аббасидского халифата.
Владимир признаётся, что писал роман три года, и во многом ему помогал образ его любимой церкви в Армении – Сурб Аствацацин в монастыре Нораванк. Её фотография висела над рабочим столом Владимира и помогала писать каждую страницу. В знак уважения писатель поместил изображение церкви на обложку дорогой его сердцу книги.
Образовательно-культурный благотворительный фонд «Наше будущее» открывает рубрику о людях, кто работает и созидает на пересечении двух культур – армянской и российской. Первый гость постоянной рубрики – петербургский писатель Владимир Масленников.
«Армения – моё вдохновение»: писатель из Санкт-Петербурга и его книга об Армении
В жизни молодого учителя истории из Санкт-Петербурга Владимира Масленникова Армения занимает особое место. Это не только тема его первой художественной книги, но и история любви – к культуре, к стране и к женщине, ставшей его женой.
Любовь к Армении у Владимира зародилась ещё в 9-м классе, когда он услышал песню группы System of A Down «Holy mountains». Текст песни побудил почитать о геноциде армян, а так как уже тогда он увлекался историей, то вскоре Закавказье затянуло его с головой.
– Древние царства, ровесники Ассирии и Вавилона, постоянный баланс между рвущими друг друга на части империями, постоянная борьба за выживание; самостоятельная литература, живопись, философия ещё в поздней Античности и раннем Средневековье. И главное: безоговорочная преданность христианству сквозь тысячелетия, – всё это покорило меня в Армении, – рассказывает Владимир.
Увлечённость историей Армении повлияла и на выбор профессии Владимира. В Санкт-Петербургском государственном университете он изучал политологию, прошёл путь от бакалавра до аспиранта, занимаясь исследованиями межэтнических отношений, историей Закавказья и политической идентичности.
– В университете я посещал много межнациональных мероприятий, и на одном из них, посвящённом Армении, я встретил свою будущую жену Асмик. Она представляла армянскую общину. Мы быстро нашли общий язык, я – любил и понимал Сарояна, она – знала наизусть всего Есенина, – признаётся Владимир.
Вскоре любовь к Армении и исследовательская интуиция Владимира обрела своё продолжение в художественном слове. Владимир написал роман «Прядь», посвященный Армении. Книга вышла в свет в Санкт-Петербурге в 2023 году.
В центре произведения – история о северянине Ингваре, который попадает в Армянское царство первой четверти X века. Герой сталкивается с борьбой за независимость, христианским миром и истинной, преодолевающей земные невзгоды любовью.
– Армения для меня имеет особое значение во всех смыслах: в исследовательском, духовном, историческом, семейном – в каком угодно. Я её знаю и люблю, как может любить русский человек, – признаётся Владимир Масленников. – Тысячелетние руины, древние храмы, следы исчезнувших цивилизаций – всё это моё вдохновение. Поэтому, история, которую я рассказал в книге «Прядь», родилась в воображении сама собой.
В «Пряди» соединились академическая глубина и живой интерес автора к людям и культурам.
– Мне очень хотелось совместить два полюса моих интересов: славяно-скандинавский север и средневековую Армению. Рассказать что-то сюжетно-увлекательное, но в то же время не пустое, – говорит Владимир. – Я привязал сюжет к походу 913-914 годов (впрочем, все датировки очень условны). Потому что именно эти даты позволяют скрестить «северную» ветку истории с развернувшейся в Армении драматичной борьбой царей-Багратидов за независимость от Аббасидского халифата.
Владимир признаётся, что писал роман три года, и во многом ему помогал образ его любимой церкви в Армении – Сурб Аствацацин в монастыре Нораванк. Её фотография висела над рабочим столом Владимира и помогала писать каждую страницу. В знак уважения писатель поместил изображение церкви на обложку дорогой его сердцу книги.
13.05.202516:53
Занялся soft power в Закавказье😁👇
13.05.202505:39
Перечитывал Беовульфа и очень развеселился из-за того, что жуткого Гренделя автор поэмы называет «сыроядец».
Сразу представил его профиль в запрещенной социальной сети:
Нутрициолог | эксперт по питанию | сыроядец
Сразу представил его профиль в запрещенной социальной сети:
Нутрициолог | эксперт по питанию | сыроядец
12.05.202516:31
Англичан постоянно завоёвывают. Правильнее сказать, Британию. Ну и «постоянно» в кавычках, разумеется. Римляне, собственно, англо-саксы, норманны, а потом и нормандцы. Вожди сопротивления всякий раз героизируются – Боудикка, Король Артур, который вообще стал одним из главных европейских мифов, Альфред Великий, Гарольд Годвинсон.
Все персонажи дико интересны и стали частью Английского политического мифа, несмотря на поражение (впрочем, не все из них проиграли). Я вспомнил о них после постов об исламизации Англии на канале Путь Пилигрима.
Потому что любопытно, но ведь Англию завоёвывают снова. И я не удивлюсь, если из этого родится какая-то форма английскости с минаретами и джентельменами в чалмах. Однако на сей раз, кажется, английский исторический пантеон не пополнится ни одной яркой фигурой сопротивления. Все как у Уэльбека про Францию.
Все персонажи дико интересны и стали частью Английского политического мифа, несмотря на поражение (впрочем, не все из них проиграли). Я вспомнил о них после постов об исламизации Англии на канале Путь Пилигрима.
Потому что любопытно, но ведь Англию завоёвывают снова. И я не удивлюсь, если из этого родится какая-то форма английскости с минаретами и джентельменами в чалмах. Однако на сей раз, кажется, английский исторический пантеон не пополнится ни одной яркой фигурой сопротивления. Все как у Уэльбека про Францию.
11.05.202519:34
Смотрел, как солнце съезжает за край леса и думал, до чего же мы уютно устроились на нашей Земле. Несемся на слепке пород через бесконечный мрак, а у нас тут тепло и зелено. В мае, конечно, могло бы быть и потеплее, но относительно нас – неплохо.
В такие моменты совсем иначе воспринимаешь эту казённую формулировку «высоко организованная материя». Вот этот вот мир вокруг нас и мы сами, с материалистической точки зрения, и есть «высоко организованная материя». Которая внезапно сама и организовалась.
Солнце уже светило сквозь листву, вернее даже не листву ещё, а так, через зелёное марево вокруг ветвей – так только весной бывает. И в такие моменты мне становится хорошо и весело. Весело от мысли, что я – разум. Всего один разум, но единица бесконечно больше нуля. И я не могу и близко организовать материю так, чтобы она не разрушилась, хорошо ещё, если за несколько лет. А миллиарды людей ныне живущих и живших прежде – это миллиарды единиц. Но и им не удалось организовать материю хоть как-то на долго, в масштабах существования вселенной.
А вот вся эта красота, уверяют материалисты, организовалась. И я организовался, чтобы этой красотой любоваться.
Поэтому если вы ищете в команду кого-то с организаторскими способностями – наймите Ничто. Или Пустоту. Наймите ноль. Эти трое, с материалистической точки зрения, организовывают материю лучше, чем Кто бы то ни было. И «Кто» с большой буквы не случайно.
В такие моменты совсем иначе воспринимаешь эту казённую формулировку «высоко организованная материя». Вот этот вот мир вокруг нас и мы сами, с материалистической точки зрения, и есть «высоко организованная материя». Которая внезапно сама и организовалась.
Солнце уже светило сквозь листву, вернее даже не листву ещё, а так, через зелёное марево вокруг ветвей – так только весной бывает. И в такие моменты мне становится хорошо и весело. Весело от мысли, что я – разум. Всего один разум, но единица бесконечно больше нуля. И я не могу и близко организовать материю так, чтобы она не разрушилась, хорошо ещё, если за несколько лет. А миллиарды людей ныне живущих и живших прежде – это миллиарды единиц. Но и им не удалось организовать материю хоть как-то на долго, в масштабах существования вселенной.
А вот вся эта красота, уверяют материалисты, организовалась. И я организовался, чтобы этой красотой любоваться.
Поэтому если вы ищете в команду кого-то с организаторскими способностями – наймите Ничто. Или Пустоту. Наймите ноль. Эти трое, с материалистической точки зрения, организовывают материю лучше, чем Кто бы то ни было. И «Кто» с большой буквы не случайно.
08.05.202521:15
Перед 9 мая всегда пересматриваю это архивное видео. Встреча на Эльбе в цвете. Оно невероятно живое. А эти парни с орденами Славы на выцветших гимнастерках очень похожи на наших современников с орденами Мужества на растянутых толстовках.
Мы много говорим о войне и о Победе. И это правильно. Но из-за этого мы порой начинаем воспринимать те события, как нечто само собой разумеющееся. То есть мы оборачиваемся в ХХ век и думаем, что иначе и быть не могло. Победители побеждали и герои геройствовали. И за героями и победителями мы не всегда умеем видеть людей.
Людей, мир которых рухнул летом 1941 года. По их миру катком покатилась самая жуткая бойня в истории. И вот на видео люди, которые которые через руины и кровь с потом создали новый мир. И они совсем обычные, с лицами, которые мы каждый день видим в транспорте по дороге с работы. Славными простыми лицами.
И вот они стоят посреди весны на берегу далёкой Эльбы, курят, болтают с любопытными янки и совсем скоро кончится война. Так жизнь встречается с эпосом.
Мы много говорим о войне и о Победе. И это правильно. Но из-за этого мы порой начинаем воспринимать те события, как нечто само собой разумеющееся. То есть мы оборачиваемся в ХХ век и думаем, что иначе и быть не могло. Победители побеждали и герои геройствовали. И за героями и победителями мы не всегда умеем видеть людей.
Людей, мир которых рухнул летом 1941 года. По их миру катком покатилась самая жуткая бойня в истории. И вот на видео люди, которые которые через руины и кровь с потом создали новый мир. И они совсем обычные, с лицами, которые мы каждый день видим в транспорте по дороге с работы. Славными простыми лицами.
И вот они стоят посреди весны на берегу далёкой Эльбы, курят, болтают с любопытными янки и совсем скоро кончится война. Так жизнь встречается с эпосом.
Кайра бөлүшүлгөн:
Соколов и медиа
08.05.202517:01
Давайте уже после майских — явно не ватиканский лозунг.
@sokolovmedia
@sokolovmedia
Кайра бөлүшүлгөн:
Politisch verdächtig
07.05.202520:08
🚩📚 Для меня лучшим доказательством этого тезиса служат два автора «потерянного поколения». Оба — не просто левые, а буквальные члены коммунистических партий.
Оба прославились благодаря романам о Первой Мировой, основанным на собственном фронтовом опыте. Вот только у одного роман был о сложном пути скромного офицера на войне, который постепенно приходит к её отторжению. У другого же там и сям вылезали трескучие фразы, пафосные рассуждения о человечестве посреди окопов и всё такое прочее. Одному — веришь, другому — увы.
Для одного роман о войне стал вершиной творчества и был окончен незадолго до смерти. Для другого, пожалуй, роман тоже стал вершиной творчества — потому что в последующих книгах (коих будет ещё много) даже то хорошее, что было в этом романе, исчезло, и осталась лишь топорная пропаганда.
И, наверное, неудивительно, что второй умер в Москве в 1935 г., заболев во время работы над апологетической биографией Сталина (возможно, на своё счастье). А первый погиб на фронте в Испании в 1937 г. — до конца сражаясь за то, что считал правильным (быть может, ему тоже повезло).
Первый написал «Добердо», второй — «Огонь». Первого звали Мате Залка, второго — Анри Барбюс.
#книги #левые #культурные_войны
@verdachtig
Оба прославились благодаря романам о Первой Мировой, основанным на собственном фронтовом опыте. Вот только у одного роман был о сложном пути скромного офицера на войне, который постепенно приходит к её отторжению. У другого же там и сям вылезали трескучие фразы, пафосные рассуждения о человечестве посреди окопов и всё такое прочее. Одному — веришь, другому — увы.
Для одного роман о войне стал вершиной творчества и был окончен незадолго до смерти. Для другого, пожалуй, роман тоже стал вершиной творчества — потому что в последующих книгах (коих будет ещё много) даже то хорошее, что было в этом романе, исчезло, и осталась лишь топорная пропаганда.
И, наверное, неудивительно, что второй умер в Москве в 1935 г., заболев во время работы над апологетической биографией Сталина (возможно, на своё счастье). А первый погиб на фронте в Испании в 1937 г. — до конца сражаясь за то, что считал правильным (быть может, ему тоже повезло).
Первый написал «Добердо», второй — «Огонь». Первого звали Мате Залка, второго — Анри Барбюс.
#книги #левые #культурные_войны
@verdachtig
07.05.202515:58
Хорошая литература всегда выше идеологии. Впрочем, как любое искусство. Довольно очевидный тезис. Именно поэтому читать авторов со взглядами, отличающимся от твоих собственных – отдельное удовольствие.
На таких текстах очень легко учиться отличать хорошую литературу от плохой. Ведь чётких критериев нет, все очень субъективно. Но если автор транслирует близкую тебе позицию – очень легко спутать эту близость с качеством. Но если «идеологического подкупа» нет, тогда всё становится в разы четче.
Хемингуэй, Стейнбек, Маркес – все трое леваки. Но зато какие! Хороший роман всегда приподнимается над идеологическими дрязгами. Автор порой и хочет сказать нечто в пользу своего лагеря, но стремление к истине, которое захватывает всякий настоящий творческий процесс, не даёт. Выбирая между идеологией и какой-то истиной о человеке, автор хорошего романа предпочтет последнее.
И напротив, посредственный текст будет тыкать в лицо правотой своих и заблуждением чужих так, что в ответ захочется только поморщиться.
Впрочем, где-то на либеральных текстах о травме этот закон ломается. То ли там нет истины о человеке вовсе, то ли бездна, отделяющая меня от взглядов этих людей велика чрезмерно. А может у меня не хватило мощи искать там это достаточно долго.
На таких текстах очень легко учиться отличать хорошую литературу от плохой. Ведь чётких критериев нет, все очень субъективно. Но если автор транслирует близкую тебе позицию – очень легко спутать эту близость с качеством. Но если «идеологического подкупа» нет, тогда всё становится в разы четче.
Хемингуэй, Стейнбек, Маркес – все трое леваки. Но зато какие! Хороший роман всегда приподнимается над идеологическими дрязгами. Автор порой и хочет сказать нечто в пользу своего лагеря, но стремление к истине, которое захватывает всякий настоящий творческий процесс, не даёт. Выбирая между идеологией и какой-то истиной о человеке, автор хорошего романа предпочтет последнее.
И напротив, посредственный текст будет тыкать в лицо правотой своих и заблуждением чужих так, что в ответ захочется только поморщиться.
Впрочем, где-то на либеральных текстах о травме этот закон ломается. То ли там нет истины о человеке вовсе, то ли бездна, отделяющая меня от взглядов этих людей велика чрезмерно. А может у меня не хватило мощи искать там это достаточно долго.
05.05.202519:52
Самый загадочный момент в Евангелии? Конечно же: что делал Нафанаил под смоковницей?
Будет преувеличением сказать, что это не даёт мне покоя, но я с детства задаюсь этим вопросом. Что он делал? Или о чём думал? Или что чувствовал?
Иисус сказал ему в ответ: прежде нежели призвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя. (Иоанн 1:48)
И после этих слов, Нафанаил, до того настроенный скептически, следует за Христом. Вот в таких вещах я вновь и вновь вижу личностный характер христианства.
Только Христос и Нафанаил знали ответ, больше никто, а это осталось в вечности. Но каждый, кто читает этот момент внимательно, неминуемо вспоминает о своем личном «миге под смоковницей» и каждому хочется услышать это «Я видел тебя».
Будет преувеличением сказать, что это не даёт мне покоя, но я с детства задаюсь этим вопросом. Что он делал? Или о чём думал? Или что чувствовал?
Иисус сказал ему в ответ: прежде нежели призвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя. (Иоанн 1:48)
И после этих слов, Нафанаил, до того настроенный скептически, следует за Христом. Вот в таких вещах я вновь и вновь вижу личностный характер христианства.
Только Христос и Нафанаил знали ответ, больше никто, а это осталось в вечности. Но каждый, кто читает этот момент внимательно, неминуемо вспоминает о своем личном «миге под смоковницей» и каждому хочется услышать это «Я видел тебя».
03.05.202515:34
Британский музыкант Колин Вирнкоумб, более известный под псевдонимом Black, написал свою культовую песню “Wonderful life” (вы точно её хоть раз слышали), находясь на самом дне жизни.
Незадолго до этого с его группой разорвали контракты продюсеры, затем ушли все музыканты. Почти сразу тяжело заболела мать, и он попал в аварию, когда вёз её в больницу. Потом жена подала на развод и отсудила у него все имущество, по дороге в суд он снова попал в аварию, разбил автомобиль (впрочем, тот уже принадлежал его бывшей жене).
Вирнкоумб остался без всего. Его пустил пожить к себе Отто Дикс, бывший музыкант их группы. На кухне у Дикса и пишется в будущем легендарная “Wonderful life”. Песня грустная, но удивительно светлая. Она совсем иначе слушается, когда знаешь историю её возникновения.
В будущем Колин не раз говорил, что эта песня – сарказм и разочарование, которых не выкупила аудитория. Но я слышал эту песню множество раз, и никогда не мог распознать в ней сарказма. Я слышу в ней только светлую грусть и надежду.
Look at me standing here on my own again
Up straight in the sunshine
No need to run and hide
It's a wonderful, wonderful life
No need to laugh and cry
It's a wonderful, wonderful life
Посмотри, как я стою здесь снова один
Прямо под лучами солнца
Незачем убегать и скрываться, это прекрасная, прекрасная жизнь.
Нет нужды смеяться и плакать, это прекрасная, прекрасная жизнь.
Ничего тёмного и ехидного. Я всегда чувствовал в этом неосознанную молитву, полную достоинства и смирения. Именно такие молитвы и бывают услышаны.
Песня сперва популярности не обрела, но стала мировым хитом спустя два года — в 1986-м. Жизнь Вирнкоумба снова наладилась, хотя ничего сопоставимого по славе с “Wonderful life” он больше не написал.
Но и её достаточно, ведь …для малых, как и для великих есть дела, сотворить кои они могут лишь единожды, и в этих делах живёт их дух.
Кстати у песни есть отличный клип – чёрно-белый и стильный. Старый, сейчас так уже не снимают. Посмотрите, если не видели.
Незадолго до этого с его группой разорвали контракты продюсеры, затем ушли все музыканты. Почти сразу тяжело заболела мать, и он попал в аварию, когда вёз её в больницу. Потом жена подала на развод и отсудила у него все имущество, по дороге в суд он снова попал в аварию, разбил автомобиль (впрочем, тот уже принадлежал его бывшей жене).
Вирнкоумб остался без всего. Его пустил пожить к себе Отто Дикс, бывший музыкант их группы. На кухне у Дикса и пишется в будущем легендарная “Wonderful life”. Песня грустная, но удивительно светлая. Она совсем иначе слушается, когда знаешь историю её возникновения.
В будущем Колин не раз говорил, что эта песня – сарказм и разочарование, которых не выкупила аудитория. Но я слышал эту песню множество раз, и никогда не мог распознать в ней сарказма. Я слышу в ней только светлую грусть и надежду.
Look at me standing here on my own again
Up straight in the sunshine
No need to run and hide
It's a wonderful, wonderful life
No need to laugh and cry
It's a wonderful, wonderful life
Посмотри, как я стою здесь снова один
Прямо под лучами солнца
Незачем убегать и скрываться, это прекрасная, прекрасная жизнь.
Нет нужды смеяться и плакать, это прекрасная, прекрасная жизнь.
Ничего тёмного и ехидного. Я всегда чувствовал в этом неосознанную молитву, полную достоинства и смирения. Именно такие молитвы и бывают услышаны.
Песня сперва популярности не обрела, но стала мировым хитом спустя два года — в 1986-м. Жизнь Вирнкоумба снова наладилась, хотя ничего сопоставимого по славе с “Wonderful life” он больше не написал.
Но и её достаточно, ведь …для малых, как и для великих есть дела, сотворить кои они могут лишь единожды, и в этих делах живёт их дух.
Кстати у песни есть отличный клип – чёрно-белый и стильный. Старый, сейчас так уже не снимают. Посмотрите, если не видели.
01.05.202518:02
Пока не случилось восстание машин, надо массово обращать роботов в православие.
01.05.202514:41
Попаданцы – хороший индикатор нашей самоуверенности. Раньше предок был сакральной фигурой – почитание предков повесеместно распространённая традиция. После христианизации почитание превратилось в уважение, ну и поиск «святых в роду» тоже показателен.
Расцвет прозы о попаданцах – совсем иной симптом. Здесь стремление неразумного предка чему-то научить. Потому что где уж какому-нибудь Ивану Грозному решить свои проблемы без помощи бывалого ветерана-афганца. А если оный прихватил с собой в прошлое пулемёт, так предки и вовсе просто растают от восторга.
То есть предок превращается в несмышлёного ученика. Да, иногда мудрого, но такой, дикарский мудростью, как обаятельный индеец из советских вестернов.
А учиться нижние образцы современной массовой культуры предлагают либо у потомков, либо у инопланетян. Эти два типа героев всякий раз представляются более развитыми и достойными подражания (хотя они и не всегда добры).
И я не спроста упомянул в начале сакрализацию предков. Предки нынче десакрализованы зато потомок с его пока несуществующими изобретениями оказывается вполне себе достоин поклонения. Такая вот новая прогрессистская религиозность.
Расцвет прозы о попаданцах – совсем иной симптом. Здесь стремление неразумного предка чему-то научить. Потому что где уж какому-нибудь Ивану Грозному решить свои проблемы без помощи бывалого ветерана-афганца. А если оный прихватил с собой в прошлое пулемёт, так предки и вовсе просто растают от восторга.
То есть предок превращается в несмышлёного ученика. Да, иногда мудрого, но такой, дикарский мудростью, как обаятельный индеец из советских вестернов.
А учиться нижние образцы современной массовой культуры предлагают либо у потомков, либо у инопланетян. Эти два типа героев всякий раз представляются более развитыми и достойными подражания (хотя они и не всегда добры).
И я не спроста упомянул в начале сакрализацию предков. Предки нынче десакрализованы зато потомок с его пока несуществующими изобретениями оказывается вполне себе достоин поклонения. Такая вот новая прогрессистская религиозность.
Рекорддор
11.05.202505:39
1.6KКатталгандар17.10.202423:59
300Цитация индекси30.03.202523:59
5.6K1 посттун көрүүлөрү31.03.202523:59
5.6K1 жарнама посттун көрүүлөрү06.01.202523:59
6.07%ER30.03.202522:59
359.41%ERRӨнүгүү
Катталуучулар
Citation индекси
Бир посттун көрүүсү
Жарнамалык посттун көрүүсү
ER
ERR
01.05.202518:02
Пока не случилось восстание машин, надо массово обращать роботов в православие.
Кайра бөлүшүлгөн:
Талые воды
20.04.202520:41
Пасхальная эвкатастрофа
Почему мы всякий раз испытываем облегчение, при счастливом для героев повороте сюжета? Конечно же, если он описан умело и не похож на рояль в кустах.
Толкин называл это чувством эвкатастрофы - что буквально с греческого означает «благое потрясение». Эвкатастрофа не случается просто так - её предзнаменования могут быть видны заранее, и ей всегда предшествует момент наивысшей скорби или даже отчаяния героя.
Голливуд опошлил это, превратив в хэппи энды и лепя как попало в любую концовку. Однако сталкиваясь с истинной эвкатастрофой, мы всегда можем отличить её от поверхностного глянца хэппи энда.
В одном из писем сыну Кристоферу Толкин писал:
Я пришел к выводу, что чувство это обязано своей исключительной силой
внезапному проблеску Истины, который в нем заключен. Все твое существо, связанное миром материальных причин-следствий и поверх всего - цепью Смерти, чувствует внезапное облегчение - будто порвалось одно из звеньев этой цепи, и ты освободился, и ощущаешь... что в большом
Мире, для которого мы на самом деле и созданы, все устроено именно так…
Главной эвкатастрофрй в истории человечества стало воплощение Христа. А эвкатастрофой истории о Вполощении - Пасха. Победа над смертью.
Поэтому боль и слезы Страстной недели невероятно важны в Пасхальном повествовании. Именно они приуготавливают почву для праздника. Именно в них мы видим доселе невиданное, то, чего не молги понять гностики и греческие мудрецы - страдающего Бога.
Эта едва ли не главная вещь, которая делает меня христианином. Страдающий Бог. Никогда и никакое иное божество не разделяло с нами, нет, вернее даже - со мной, подобной близости.
И вспоминаемые христианами события знакомы каждому из людей. Страх учеников, стыд Петра, слезы Богоматери, смелость Иосифа из Аримафеи. Невероятно важно, что главное событие в истории человечества мы воспринимаем именно через призму взгляда обычных людей. Их страданий, их чувства безысходности.
В экранизации «Властелина Колец» Питера Джексона есть слова, которые не звучат в книге, но очень толкиновские и даже евангельские по духу:
Как все может снова стать хорошо, когда все так плохо?
Это говорит Сэм в конце второй части, и простота сказанного берет за душу. Потому что здесь прорывается чувство, пережитое хоть раз в жизни каждым. Чувство дна.
Пасха - это праздник эвкатастрофы. Подтверждение, что Бог в силах вывести с любого дна, из самого адского пекла. Надежда в момент самого темного отчаяния.
Христос Воскресе!
Почему мы всякий раз испытываем облегчение, при счастливом для героев повороте сюжета? Конечно же, если он описан умело и не похож на рояль в кустах.
Толкин называл это чувством эвкатастрофы - что буквально с греческого означает «благое потрясение». Эвкатастрофа не случается просто так - её предзнаменования могут быть видны заранее, и ей всегда предшествует момент наивысшей скорби или даже отчаяния героя.
Голливуд опошлил это, превратив в хэппи энды и лепя как попало в любую концовку. Однако сталкиваясь с истинной эвкатастрофой, мы всегда можем отличить её от поверхностного глянца хэппи энда.
В одном из писем сыну Кристоферу Толкин писал:
Я пришел к выводу, что чувство это обязано своей исключительной силой
внезапному проблеску Истины, который в нем заключен. Все твое существо, связанное миром материальных причин-следствий и поверх всего - цепью Смерти, чувствует внезапное облегчение - будто порвалось одно из звеньев этой цепи, и ты освободился, и ощущаешь... что в большом
Мире, для которого мы на самом деле и созданы, все устроено именно так…
Главной эвкатастрофрй в истории человечества стало воплощение Христа. А эвкатастрофой истории о Вполощении - Пасха. Победа над смертью.
Поэтому боль и слезы Страстной недели невероятно важны в Пасхальном повествовании. Именно они приуготавливают почву для праздника. Именно в них мы видим доселе невиданное, то, чего не молги понять гностики и греческие мудрецы - страдающего Бога.
Эта едва ли не главная вещь, которая делает меня христианином. Страдающий Бог. Никогда и никакое иное божество не разделяло с нами, нет, вернее даже - со мной, подобной близости.
И вспоминаемые христианами события знакомы каждому из людей. Страх учеников, стыд Петра, слезы Богоматери, смелость Иосифа из Аримафеи. Невероятно важно, что главное событие в истории человечества мы воспринимаем именно через призму взгляда обычных людей. Их страданий, их чувства безысходности.
В экранизации «Властелина Колец» Питера Джексона есть слова, которые не звучат в книге, но очень толкиновские и даже евангельские по духу:
Как все может снова стать хорошо, когда все так плохо?
Это говорит Сэм в конце второй части, и простота сказанного берет за душу. Потому что здесь прорывается чувство, пережитое хоть раз в жизни каждым. Чувство дна.
Пасха - это праздник эвкатастрофы. Подтверждение, что Бог в силах вывести с любого дна, из самого адского пекла. Надежда в момент самого темного отчаяния.
Христос Воскресе!
Кайра бөлүшүлгөн:
Лаконские щенки
16.04.202518:43
Истинная цель нигилизма
Читая «Дом Кёко» Мисимы, понял кое-какую важную вещь о природе нигилизма. Кажется, будто нигилизм — это непременно что-то бунташное, насильственное, переворачивающее; что отрицание обязательно должно быть с кулаками, ибо только сила может свергнуть старое и утвердить новое. Возможно, этой установкой на витальность объясняется химеричность нигилизма, его готовность к бесперебойной переоценке ценностей, готовность служить то левым, то правым, если того потребует тяга к обновлению.
Однако нигилизм, додуманный до конца, противоположен всякой революционности. Он анти-витален. Осознав, что отрицание тех или иных идей вводит его в порочный круг утверждения новых идей, нигилизм начинает отрицать жизнь как таковую.
В таком случае, суицид должен быть логическим выводом из нигилизма. Но нет, потому что и самоубийство происходит из идеи неудовлетворительности жизни, и, таким образом, утверждения самой жизни как чего-то, что стоит отвергнуть.
«Дом Кёко» повествует о четырех молодых людях, исповедующих нигилизм. Трое юношей в конечном итоге приходят к самоубийству, реальному или символическому. И только один из них продумывает нигилизм до конца. Сэйитиро становится рядовым клерком, высоко поднимается по карьерной лестнице, вступает в успешный брак, переезжает в Нью-Йорк. Юноша исполняет то, что от него требует общество, становится ролевой моделью, сыном маминой подруги. Но он делает это не из амбиций. Успех не трогает душу Сийитиро, потому что у него нет души, он отказал ей в существовании.
В этом и состоит конечная цель нигилизма, к которой он идет силой собственной неумолимой логики: стать посредственностью, серединой, трудолюбивым обывателем, социальным рефлексом, срезом общества. Живая душа бунтует против всего этого, выпячивая свою индивидуальность. Но душа мертвая покоряется середине, потому что ей совершенно все равно, каким образом быть. Ей все равно, быть ли вообще или же не быть — гамлетовский вопрос кажется ей пустым. Она несётся течением, и течение выносит её на серединные этажи общественной иерархии -- теплые места, которым принято завидовать.
Помнится, оказавшись в плену у французов, Пьер Безухов смеялся смерти в лицо: «Они хотят убить мою бессмертную душу!». Человека, верующему в душу, невозможно лишить ни свободы, ни жизни. Но если твоя душа мертва, то тогда мертвы и свобода, и жизнь — значит, ты можешь быть кем угодно. Например, успешным человеком.
Читая «Дом Кёко» Мисимы, понял кое-какую важную вещь о природе нигилизма. Кажется, будто нигилизм — это непременно что-то бунташное, насильственное, переворачивающее; что отрицание обязательно должно быть с кулаками, ибо только сила может свергнуть старое и утвердить новое. Возможно, этой установкой на витальность объясняется химеричность нигилизма, его готовность к бесперебойной переоценке ценностей, готовность служить то левым, то правым, если того потребует тяга к обновлению.
Однако нигилизм, додуманный до конца, противоположен всякой революционности. Он анти-витален. Осознав, что отрицание тех или иных идей вводит его в порочный круг утверждения новых идей, нигилизм начинает отрицать жизнь как таковую.
В таком случае, суицид должен быть логическим выводом из нигилизма. Но нет, потому что и самоубийство происходит из идеи неудовлетворительности жизни, и, таким образом, утверждения самой жизни как чего-то, что стоит отвергнуть.
«Дом Кёко» повествует о четырех молодых людях, исповедующих нигилизм. Трое юношей в конечном итоге приходят к самоубийству, реальному или символическому. И только один из них продумывает нигилизм до конца. Сэйитиро становится рядовым клерком, высоко поднимается по карьерной лестнице, вступает в успешный брак, переезжает в Нью-Йорк. Юноша исполняет то, что от него требует общество, становится ролевой моделью, сыном маминой подруги. Но он делает это не из амбиций. Успех не трогает душу Сийитиро, потому что у него нет души, он отказал ей в существовании.
В этом и состоит конечная цель нигилизма, к которой он идет силой собственной неумолимой логики: стать посредственностью, серединой, трудолюбивым обывателем, социальным рефлексом, срезом общества. Живая душа бунтует против всего этого, выпячивая свою индивидуальность. Но душа мертвая покоряется середине, потому что ей совершенно все равно, каким образом быть. Ей все равно, быть ли вообще или же не быть — гамлетовский вопрос кажется ей пустым. Она несётся течением, и течение выносит её на серединные этажи общественной иерархии -- теплые места, которым принято завидовать.
Помнится, оказавшись в плену у французов, Пьер Безухов смеялся смерти в лицо: «Они хотят убить мою бессмертную душу!». Человека, верующему в душу, невозможно лишить ни свободы, ни жизни. Но если твоя душа мертва, то тогда мертвы и свобода, и жизнь — значит, ты можешь быть кем угодно. Например, успешным человеком.
Кайра бөлүшүлгөн:Талые воды
20.04.202518:33
Пасха - единственный в истории случай, когда добро победило зло. Истинное добро без оттенков и полутонов взяло верх над таким же однозначным в своей беспощадности злом.
Все прочие победы и поражения людей оборачивались счастьем для одних и бедой для других, а чаще так и вовсе - только бедой для всех. Тысячелетия своего существования человечество ощущало за спиной катастрофу грехопадения. Оно пыталось сбежать от неё в обречённые на провал социальные утопии, в поклонение твари вместо Творца, в блаженное беспамятство веры в прогресс и гуманизм. Но катастрофа всегда настигала: падением вековых империй, массовым уничтожением себе подобных, безудержным потреблением и циничным потребительским отношением к человеку.
Удел мира людей - бесконечная катастрофа. И выход из неё лишь через одни врата: через Христа. Врата, в которые не войти строем, нацией, партией и даже приходом. Только лично.
Христос Воскресе!
Все прочие победы и поражения людей оборачивались счастьем для одних и бедой для других, а чаще так и вовсе - только бедой для всех. Тысячелетия своего существования человечество ощущало за спиной катастрофу грехопадения. Оно пыталось сбежать от неё в обречённые на провал социальные утопии, в поклонение твари вместо Творца, в блаженное беспамятство веры в прогресс и гуманизм. Но катастрофа всегда настигала: падением вековых империй, массовым уничтожением себе подобных, безудержным потреблением и циничным потребительским отношением к человеку.
Удел мира людей - бесконечная катастрофа. И выход из неё лишь через одни врата: через Христа. Врата, в которые не войти строем, нацией, партией и даже приходом. Только лично.
Христос Воскресе!
Кайра бөлүшүлгөн:Русские центры в Армении
13.05.202516:53
«Вместе на одной волне»
Образовательно-культурный благотворительный фонд «Наше будущее» открывает рубрику о людях, кто работает и созидает на пересечении двух культур – армянской и российской. Первый гость постоянной рубрики – петербургский писатель Владимир Масленников.
«Армения – моё вдохновение»: писатель из Санкт-Петербурга и его книга об Армении
В жизни молодого учителя истории из Санкт-Петербурга Владимира Масленникова Армения занимает особое место. Это не только тема его первой художественной книги, но и история любви – к культуре, к стране и к женщине, ставшей его женой.
Любовь к Армении у Владимира зародилась ещё в 9-м классе, когда он услышал песню группы System of A Down «Holy mountains». Текст песни побудил почитать о геноциде армян, а так как уже тогда он увлекался историей, то вскоре Закавказье затянуло его с головой.
– Древние царства, ровесники Ассирии и Вавилона, постоянный баланс между рвущими друг друга на части империями, постоянная борьба за выживание; самостоятельная литература, живопись, философия ещё в поздней Античности и раннем Средневековье. И главное: безоговорочная преданность христианству сквозь тысячелетия, – всё это покорило меня в Армении, – рассказывает Владимир.
Увлечённость историей Армении повлияла и на выбор профессии Владимира. В Санкт-Петербургском государственном университете он изучал политологию, прошёл путь от бакалавра до аспиранта, занимаясь исследованиями межэтнических отношений, историей Закавказья и политической идентичности.
– В университете я посещал много межнациональных мероприятий, и на одном из них, посвящённом Армении, я встретил свою будущую жену Асмик. Она представляла армянскую общину. Мы быстро нашли общий язык, я – любил и понимал Сарояна, она – знала наизусть всего Есенина, – признаётся Владимир.
Вскоре любовь к Армении и исследовательская интуиция Владимира обрела своё продолжение в художественном слове. Владимир написал роман «Прядь», посвященный Армении. Книга вышла в свет в Санкт-Петербурге в 2023 году.
В центре произведения – история о северянине Ингваре, который попадает в Армянское царство первой четверти X века. Герой сталкивается с борьбой за независимость, христианским миром и истинной, преодолевающей земные невзгоды любовью.
– Армения для меня имеет особое значение во всех смыслах: в исследовательском, духовном, историческом, семейном – в каком угодно. Я её знаю и люблю, как может любить русский человек, – признаётся Владимир Масленников. – Тысячелетние руины, древние храмы, следы исчезнувших цивилизаций – всё это моё вдохновение. Поэтому, история, которую я рассказал в книге «Прядь», родилась в воображении сама собой.
В «Пряди» соединились академическая глубина и живой интерес автора к людям и культурам.
– Мне очень хотелось совместить два полюса моих интересов: славяно-скандинавский север и средневековую Армению. Рассказать что-то сюжетно-увлекательное, но в то же время не пустое, – говорит Владимир. – Я привязал сюжет к походу 913-914 годов (впрочем, все датировки очень условны). Потому что именно эти даты позволяют скрестить «северную» ветку истории с развернувшейся в Армении драматичной борьбой царей-Багратидов за независимость от Аббасидского халифата.
Владимир признаётся, что писал роман три года, и во многом ему помогал образ его любимой церкви в Армении – Сурб Аствацацин в монастыре Нораванк. Её фотография висела над рабочим столом Владимира и помогала писать каждую страницу. В знак уважения писатель поместил изображение церкви на обложку дорогой его сердцу книги.
Образовательно-культурный благотворительный фонд «Наше будущее» открывает рубрику о людях, кто работает и созидает на пересечении двух культур – армянской и российской. Первый гость постоянной рубрики – петербургский писатель Владимир Масленников.
«Армения – моё вдохновение»: писатель из Санкт-Петербурга и его книга об Армении
В жизни молодого учителя истории из Санкт-Петербурга Владимира Масленникова Армения занимает особое место. Это не только тема его первой художественной книги, но и история любви – к культуре, к стране и к женщине, ставшей его женой.
Любовь к Армении у Владимира зародилась ещё в 9-м классе, когда он услышал песню группы System of A Down «Holy mountains». Текст песни побудил почитать о геноциде армян, а так как уже тогда он увлекался историей, то вскоре Закавказье затянуло его с головой.
– Древние царства, ровесники Ассирии и Вавилона, постоянный баланс между рвущими друг друга на части империями, постоянная борьба за выживание; самостоятельная литература, живопись, философия ещё в поздней Античности и раннем Средневековье. И главное: безоговорочная преданность христианству сквозь тысячелетия, – всё это покорило меня в Армении, – рассказывает Владимир.
Увлечённость историей Армении повлияла и на выбор профессии Владимира. В Санкт-Петербургском государственном университете он изучал политологию, прошёл путь от бакалавра до аспиранта, занимаясь исследованиями межэтнических отношений, историей Закавказья и политической идентичности.
– В университете я посещал много межнациональных мероприятий, и на одном из них, посвящённом Армении, я встретил свою будущую жену Асмик. Она представляла армянскую общину. Мы быстро нашли общий язык, я – любил и понимал Сарояна, она – знала наизусть всего Есенина, – признаётся Владимир.
Вскоре любовь к Армении и исследовательская интуиция Владимира обрела своё продолжение в художественном слове. Владимир написал роман «Прядь», посвященный Армении. Книга вышла в свет в Санкт-Петербурге в 2023 году.
В центре произведения – история о северянине Ингваре, который попадает в Армянское царство первой четверти X века. Герой сталкивается с борьбой за независимость, христианским миром и истинной, преодолевающей земные невзгоды любовью.
– Армения для меня имеет особое значение во всех смыслах: в исследовательском, духовном, историческом, семейном – в каком угодно. Я её знаю и люблю, как может любить русский человек, – признаётся Владимир Масленников. – Тысячелетние руины, древние храмы, следы исчезнувших цивилизаций – всё это моё вдохновение. Поэтому, история, которую я рассказал в книге «Прядь», родилась в воображении сама собой.
В «Пряди» соединились академическая глубина и живой интерес автора к людям и культурам.
– Мне очень хотелось совместить два полюса моих интересов: славяно-скандинавский север и средневековую Армению. Рассказать что-то сюжетно-увлекательное, но в то же время не пустое, – говорит Владимир. – Я привязал сюжет к походу 913-914 годов (впрочем, все датировки очень условны). Потому что именно эти даты позволяют скрестить «северную» ветку истории с развернувшейся в Армении драматичной борьбой царей-Багратидов за независимость от Аббасидского халифата.
Владимир признаётся, что писал роман три года, и во многом ему помогал образ его любимой церкви в Армении – Сурб Аствацацин в монастыре Нораванк. Её фотография висела над рабочим столом Владимира и помогала писать каждую страницу. В знак уважения писатель поместил изображение церкви на обложку дорогой его сердцу книги.
Көбүрөөк функцияларды ачуу үчүн кириңиз.