Децизионист
19.02.202512:11
Вышел английский перевод сборника писем Альтюссера Франке Мадонии (женщине, которая стала его любовницей, интеллектуальным собеседником и переводчицей его работ на итальянский язык). Как всегда, будем ждать появления в сети. Уверен, что там можно будет найти много интересного.
02.02.202514:49
Полтора года назад я уже рекомендовал к ознакомлению публичное выступление Олега Кильдюшова, посвящённое истории интеллектуальной отмены Вебера со стороны различного рода умных и не очень публичных деятелей. На днях наконец узнал о существовании расширенной версии данного доклада в формате научной статьи. Рекомендую к прочтению! От себя могу добавить, что сама область исследования истории критики или отмены того или иного интеллектуала кажется мне максимально интересной. Быть может стоит попробовать в будущем написать что-то подобное и про Альтюссера (материала в этом плане будет более чем достаточно). Что думаете?
25.01.202507:16
Тут как-раз успел выйти новый выпуск журнала "Stasis", посвящённый актуальным вопросам современной континентальной философии. Как всегда все статьи более чем хороши, однако лично я бы особо выделил текст Сергея Коретко, посвящённый противоречию между герменевтическим и контекстуалистским подходами в истории идей, и, конечно, статью Данила Давлетбаева об Альтюссере и Бадью. В случае с первой работой, я думаю, что любой, кто занимается историей философии/политической мысли хоть раз задумывался о проблеме эффективности конкретной методологии (я в данном случае могу лишь согласится с мнением Сергея о преимуществах подхода Рикёра). В то же время во втором случае я могу порадоваться тому факту, что область алеаторного материализма всё чаще становится предметом философской рефлексии с неожиданных ракурсов. Особенно в среде молодых исследователей. Это очень здорово.
18.01.202507:19
100 лет Жилю Делёзу
Немногих философов (особенно современных) можно назвать по настоящему великими. Связано это не только с новаторским характером их идей, но и с их общим влиянием на других мыслителей и теоретиков. Жиль Делёз, появившийся на свет 18 января 1925 года, как раз относится к категории великих. Так уж вышло, что на самом деле очень небольшой процент философов остаётся в истории спустя столетия. Скажем, скорее всего очень многих мыслителей XX века, которых до сих пор активно обсуждают в интеллектуальных кругах, скорее всего забудут уже лет через 50-100. Увы, это неизбежно. Аналогичная история произошла и с большинством мыслителей XIX века, которые с течением времени пропали из всеобщей истории философии. Разумеется, мыслители уровня Канта или Гегеля в истории остались, однако, в сравнении со всеми остальными именами, которые вполне себе являлись интеллектуальными гуру своего времени, это лишь незначительное количество. В то же время всегда находятся отдельные специалисты, которые продолжают заниматься мыслью "забытых", однако в данном случае это не имеет значения. История философии очень не любит сторонников и продолжателей так как они обычно в ней не задерживаются надолго.
Говоря о Делёзе нельзя не отметить, что популярность к нему пришла далеко не сразу. Странноватый парижский профессор, читающий лекции в максимально непрестижном университете для леваков, долгое время воспринимался как критик психоанализа и теоретик кино. То обстоятельство, что о Делёзе начали говорить как о великом метафизике уровня Гегеля, означает лишь то, что его философия действительно оказалась не по зубам большинству его современников. И правда, Делёз писал о множестве тем, начиная с субъективности и литературы, и заканчивая политикой, наукой и техникой. До сих пор его работы составляют некоторое основание того, что в большинстве университетов известно под названием "континентальная философия". Конкретно в нашей стране Делёза ещё порой любят приписывать к пресловутому постмодернизму, однако, любому кто хоть как-то более менее знаком с мыслью Делёза не составит труда осознать, что его мысль в принципе не вписывается в какие-либо крупные традиции (здесь совсем не тот калибр).
В этом смысле можно лишь сказать, что, зачастую, далеко не сразу можно оценить величие того или иного философа, живущего здесь и сейчас. Возможно, что подобная оценка предстоит уже будущим сторонникам и интерпретаторам текстов Делёза, однако, в отношении каких-либо перспектив можно не сомневаться, что его идеи всё ещё могут взорвать интеллектуальное пространство далеко ни один раз (как это было с случае с работами Гегеля в середине XX века). С этой точки зрения можно лишь согласиться с мнением его близкого друга и коллеги Мишеля Фуко:
Немногих философов (особенно современных) можно назвать по настоящему великими. Связано это не только с новаторским характером их идей, но и с их общим влиянием на других мыслителей и теоретиков. Жиль Делёз, появившийся на свет 18 января 1925 года, как раз относится к категории великих. Так уж вышло, что на самом деле очень небольшой процент философов остаётся в истории спустя столетия. Скажем, скорее всего очень многих мыслителей XX века, которых до сих пор активно обсуждают в интеллектуальных кругах, скорее всего забудут уже лет через 50-100. Увы, это неизбежно. Аналогичная история произошла и с большинством мыслителей XIX века, которые с течением времени пропали из всеобщей истории философии. Разумеется, мыслители уровня Канта или Гегеля в истории остались, однако, в сравнении со всеми остальными именами, которые вполне себе являлись интеллектуальными гуру своего времени, это лишь незначительное количество. В то же время всегда находятся отдельные специалисты, которые продолжают заниматься мыслью "забытых", однако в данном случае это не имеет значения. История философии очень не любит сторонников и продолжателей так как они обычно в ней не задерживаются надолго.
Говоря о Делёзе нельзя не отметить, что популярность к нему пришла далеко не сразу. Странноватый парижский профессор, читающий лекции в максимально непрестижном университете для леваков, долгое время воспринимался как критик психоанализа и теоретик кино. То обстоятельство, что о Делёзе начали говорить как о великом метафизике уровня Гегеля, означает лишь то, что его философия действительно оказалась не по зубам большинству его современников. И правда, Делёз писал о множестве тем, начиная с субъективности и литературы, и заканчивая политикой, наукой и техникой. До сих пор его работы составляют некоторое основание того, что в большинстве университетов известно под названием "континентальная философия". Конкретно в нашей стране Делёза ещё порой любят приписывать к пресловутому постмодернизму, однако, любому кто хоть как-то более менее знаком с мыслью Делёза не составит труда осознать, что его мысль в принципе не вписывается в какие-либо крупные традиции (здесь совсем не тот калибр).
В этом смысле можно лишь сказать, что, зачастую, далеко не сразу можно оценить величие того или иного философа, живущего здесь и сейчас. Возможно, что подобная оценка предстоит уже будущим сторонникам и интерпретаторам текстов Делёза, однако, в отношении каких-либо перспектив можно не сомневаться, что его идеи всё ещё могут взорвать интеллектуальное пространство далеко ни один раз (как это было с случае с работами Гегеля в середине XX века). С этой точки зрения можно лишь согласиться с мнением его близкого друга и коллеги Мишеля Фуко:
"Возможно, когда–нибудь нынешний век будет известен как век Делёза".
06.01.202516:07
Медиа контентке
қол жеткізе алмадық
қол жеткізе алмадық
28.12.202409:51
Тем временем мою книгу уже успели загрузить в РИНЦ, что фактически означает, что на неё теперь официально можно ссылаться как на научную монографию. Ура!
09.02.202515:58
По следам конференции (7)
Как известно, теория идеологии Альтюссера до сих пор справедливо считается если не самым главным политико-философским концептом теоретиков альтюссерианского направления, то уж точно один из ключевых. Вместе с этим, как в своём выступлении замечает Стефано Пиппа, теория идеологии Альтюссера довольно часто критиковалась в связи с её фаталистическим характером. В своё время точно такая же история произошла со структурным функционализмом Парсонса (думаю, что именно с отсылкой на последнего Пиппа и предложил называть эту тенденцию функционалистско-историцистской). В то же время конкретно Пиппа видит в текстах Альтюссера противоположный подход к идеологии (материалистическо-антагонистический, если угодно). То есть в этом случае речь идёт о борьбе двух тенденций в работах самого Альтюссера. Именно с этой же целью Пиппа вводит понятие сверхинтерпеляции, описывающее процесс производства субъективности как сложный и противоречивый.
Действительно тезис о всеохватывающем характере идеологии создаёт глубоко фаталистическую картину мира (в рамках которой идеология становится некоторым общественным божеством, создающим самих субъектов). Однако при этом довольно часто подобного рода критика имела откровенно гуманистический характер (очевидно, c левой стороны). В данном же случае Пиппа старается представить то, как можно было бы выстроить несколько иную критику идеологии с антигуманистических позиций. Основой его интерпретации становится идея идеологии двойной сложности (сам Пиппа в данном случае опирается на один из текстов из сборника "Философия и спонтанная философия учёных"). То есть Пиппа в первую очередь говорит о том, что государственная идеология является конфликтным результатом того, что всегда уже имеет место, а не простым выражением сознания господствующего класса. В этом смысле идеология становится тканью, сшитой белыми нитками из материалов разного цвета и размера, возникшей во всей сложности и неравновесности отдельных сегментов разных идеологий внутри исхода социальных и классовых конфликтов в режиме реального времени.
Однако, что же тогда имеется в виду под термином сверхинтерпеляция, исходя из определения Пиппа? Фактически речь идёт о множественности сверхдетерминированных интерпелляций. В первую очередь он говорит о том, что конкретно идеологии никогда не перестают интерпеллировать субъектов как субъектов, никогда не перестают вербовать индивидов, которые всегда уже являются субъектами. Игра идеологий накладывается, пересекается, противоречит сама себе в одном и том же субъекте. Один и тот же индивид всегда уже несколько раз оказывается субъектом. В этом случае никогда нельзя быть точно уверенным какой сегмент идеологии окажет решающее значение. Как мне кажется, данная концепция позволяет идеально объяснить то, почему различные индивиды могут воспринимать различные идеологические и пропагандистские сюжеты совершенно различным способом, что при этом не предполагает скатывания на субъективистские позиции. Фактически благодаря понятию сверхинтерпелляции становится возможным подчеркнуть непрерывные изменения идеологических интерпелляций - разнообразного и фактически противоречивого образования субъектов из индивидов. Прежде всего, становится возможным подчеркнуть, что субъект никогда не принадлежит порядку единого, никогда не является простым единством.
Как известно, теория идеологии Альтюссера до сих пор справедливо считается если не самым главным политико-философским концептом теоретиков альтюссерианского направления, то уж точно один из ключевых. Вместе с этим, как в своём выступлении замечает Стефано Пиппа, теория идеологии Альтюссера довольно часто критиковалась в связи с её фаталистическим характером. В своё время точно такая же история произошла со структурным функционализмом Парсонса (думаю, что именно с отсылкой на последнего Пиппа и предложил называть эту тенденцию функционалистско-историцистской). В то же время конкретно Пиппа видит в текстах Альтюссера противоположный подход к идеологии (материалистическо-антагонистический, если угодно). То есть в этом случае речь идёт о борьбе двух тенденций в работах самого Альтюссера. Именно с этой же целью Пиппа вводит понятие сверхинтерпеляции, описывающее процесс производства субъективности как сложный и противоречивый.
Действительно тезис о всеохватывающем характере идеологии создаёт глубоко фаталистическую картину мира (в рамках которой идеология становится некоторым общественным божеством, создающим самих субъектов). Однако при этом довольно часто подобного рода критика имела откровенно гуманистический характер (очевидно, c левой стороны). В данном же случае Пиппа старается представить то, как можно было бы выстроить несколько иную критику идеологии с антигуманистических позиций. Основой его интерпретации становится идея идеологии двойной сложности (сам Пиппа в данном случае опирается на один из текстов из сборника "Философия и спонтанная философия учёных"). То есть Пиппа в первую очередь говорит о том, что государственная идеология является конфликтным результатом того, что всегда уже имеет место, а не простым выражением сознания господствующего класса. В этом смысле идеология становится тканью, сшитой белыми нитками из материалов разного цвета и размера, возникшей во всей сложности и неравновесности отдельных сегментов разных идеологий внутри исхода социальных и классовых конфликтов в режиме реального времени.
Однако, что же тогда имеется в виду под термином сверхинтерпеляция, исходя из определения Пиппа? Фактически речь идёт о множественности сверхдетерминированных интерпелляций. В первую очередь он говорит о том, что конкретно идеологии никогда не перестают интерпеллировать субъектов как субъектов, никогда не перестают вербовать индивидов, которые всегда уже являются субъектами. Игра идеологий накладывается, пересекается, противоречит сама себе в одном и том же субъекте. Один и тот же индивид всегда уже несколько раз оказывается субъектом. В этом случае никогда нельзя быть точно уверенным какой сегмент идеологии окажет решающее значение. Как мне кажется, данная концепция позволяет идеально объяснить то, почему различные индивиды могут воспринимать различные идеологические и пропагандистские сюжеты совершенно различным способом, что при этом не предполагает скатывания на субъективистские позиции. Фактически благодаря понятию сверхинтерпелляции становится возможным подчеркнуть непрерывные изменения идеологических интерпелляций - разнообразного и фактически противоречивого образования субъектов из индивидов. Прежде всего, становится возможным подчеркнуть, что субъект никогда не принадлежит порядку единого, никогда не является простым единством.
30.01.202510:17
В отношении экзамена по курсу Ханны Арендт "О революции" особо примечательными мне показались два момента: 1) Темы предлагаемых эссе особым образом концентрируются вокруг вопроса об атлантическом характере американской политической системы, и Американской революции, в частности (при всём том, что сама Арендт не являлась большим сторонником термина "цивилизация"); 2) Одна из тем эссе звучит так: "Прокомментируйте возможные значения фразы: Погоня за счастьем (Pursuit of happiness)". Здесь интересным образом обыгрывается разница между социальной и политической революциями в терминологии Арендт.
22.01.202515:03
Векторы 2025
Приняв участие в секции по политической теологии в прошлом году, я никак не мог пройти мимо данной конференции уже в году нынешнем. Исходя из того, что я вижу на сайте в данный момент, список более чем внушительный. Перечислю несколько секций:
1) Политическая теология: die Morgenlandfahrt (Мой основной фаворит. Вообще сама тема Востока и политической теологии особым образом заинтересовала меня ещё в прошлом году);
2) Res publica et ecclesia: религиозные практики и политическая теория (Выглядит тоже весьма интересно, особенно в контексте возможностей исследования религиозного смысла идеологии советского патриотизма);
3) Покидая междуцарствие: «старое» и «новое» в политической теории (Напомню, что в этом году была впервые издана на русском языке "Учреждающая власть" Антонио Негри. Короче говоря, теперь вы знаете, в каком месте об этом можно порассуждать);
4) Приключения материи: за границами живого и неживого (Здесь лучше всего можно было бы обсудить современные материалистические онтологии. Впрочем, здесь также есть риск тотальное падения в радикальный имманентализм, что уже звучит несколько банально). Такие дела.
Приняв участие в секции по политической теологии в прошлом году, я никак не мог пройти мимо данной конференции уже в году нынешнем. Исходя из того, что я вижу на сайте в данный момент, список более чем внушительный. Перечислю несколько секций:
1) Политическая теология: die Morgenlandfahrt (Мой основной фаворит. Вообще сама тема Востока и политической теологии особым образом заинтересовала меня ещё в прошлом году);
2) Res publica et ecclesia: религиозные практики и политическая теория (Выглядит тоже весьма интересно, особенно в контексте возможностей исследования религиозного смысла идеологии советского патриотизма);
3) Покидая междуцарствие: «старое» и «новое» в политической теории (Напомню, что в этом году была впервые издана на русском языке "Учреждающая власть" Антонио Негри. Короче говоря, теперь вы знаете, в каком месте об этом можно порассуждать);
4) Приключения материи: за границами живого и неживого (Здесь лучше всего можно было бы обсудить современные материалистические онтологии. Впрочем, здесь также есть риск тотальное падения в радикальный имманентализм, что уже звучит несколько банально). Такие дела.
13.01.202512:00
Уникальные кадры. Луи Альтюссер в президиуме Международного гегелевского конгресса (Москва, 1974 год). Фото С. Мареева
03.01.202512:54
О книге Никиты Смагина (2)
По итогу я также могу сказать, что для человека, который интересуется Ираном скорее именно на любительском уровне (к коим я отношу и самого себя) книга является замечательным введением в область общественной жизни современного Ирана. Повторюсь, Смагин описывает множество различных сфер, уделяя внимание даже таким не особо важным вещам как искусство. В частности, мне особым образом запомнился фрагмент про то, как сочетаются между собой богатая персидская традиция изобразительного искусства и исламские каноны по запрету изображения близких к Пророку деятелей (фактически всё это в Иране можно найти на нелегальном поле, если сильно постараться). Ничего не напоминает?
Однако, разумеется, книга не лишены и ряда недостатков, о которых я могу рассказать уже чуть более профессионально. Во-первых, автор совершенно не стремится как-либо скрывать свои политические взгляды, что более менее укладывается в жанр книги. C одной стороны, лично мне это никак не испортило впечатление, но всё-таки для многих потенциальных читателей это может стать определённым триггером, в рамках которого сам автор рисует строго определённую картину политической жизни в Иране: Исламскую Республику практически никто в обществе не поддерживает. Во-вторых, из этого же и вытекает, на мой взгляд, главный недостаток книги, связанный с тем, что автор постоянно на страницах своей книги делает однозначные выводы об общественном мнении в Иране, не имея на это никаких объективных данных (кроме опыта общения с молодыми иранцами на разных светских тусовках). Разумеется, сам Смагин данную проблему прекрасно осознаёт. В частности, на странице 305 он прямым текстом пишет:
В данном контексте я не буду подробно писать об очевидных для любого профессионального социолога вещах: вроде того, что общественного мнения на самом деле не существует, или о том, что мотивация к участию в протестных кампаниях может быть самой неожиданной. Здесь дело не в этом. Просто всем тем, кто очень любит рассуждать о протестных настроениях в обществе я рекомендую обратить внимание на опыт западных стран. В той же Франции регулярно проходят протестные кампании (вспомните "жёлтых жилетов"), однако, ни к чему конкретному, как мы знаем, подобные протесты не привели. К тому же, всегда можно подсчитать какой именно процент от всего населения принимимает участие в подобных акциях. Правящие элиты при этом могут вполне умело запускать "антикриз", продвигая через подконтрольные СМИ нужные нарративы, и спускать населению альтернативы в виде политиков, которые в сущности ничем друг от друга не отличаются, но усиленно делают вид, что эти самые отличия есть (в Иране кстати тоже самое происходит, и об этом же пишет Смагин). Подобная стратегия может функционировать вполне успешно очень долгое время. Разница в данном случае лишь в том, что у Ирана есть лишь свои ограниченные информационные ресурсы. В этом плане, конечно, многие выводы книги могут показаться несколько наивными. В остальном же книгу лично я могу назвать отличной и рекомендовать к прочтению (особенно для тех, кто как и я интересуется Ираном именно на любительском уровне).
По итогу я также могу сказать, что для человека, который интересуется Ираном скорее именно на любительском уровне (к коим я отношу и самого себя) книга является замечательным введением в область общественной жизни современного Ирана. Повторюсь, Смагин описывает множество различных сфер, уделяя внимание даже таким не особо важным вещам как искусство. В частности, мне особым образом запомнился фрагмент про то, как сочетаются между собой богатая персидская традиция изобразительного искусства и исламские каноны по запрету изображения близких к Пророку деятелей (фактически всё это в Иране можно найти на нелегальном поле, если сильно постараться). Ничего не напоминает?
Однако, разумеется, книга не лишены и ряда недостатков, о которых я могу рассказать уже чуть более профессионально. Во-первых, автор совершенно не стремится как-либо скрывать свои политические взгляды, что более менее укладывается в жанр книги. C одной стороны, лично мне это никак не испортило впечатление, но всё-таки для многих потенциальных читателей это может стать определённым триггером, в рамках которого сам автор рисует строго определённую картину политической жизни в Иране: Исламскую Республику практически никто в обществе не поддерживает. Во-вторых, из этого же и вытекает, на мой взгляд, главный недостаток книги, связанный с тем, что автор постоянно на страницах своей книги делает однозначные выводы об общественном мнении в Иране, не имея на это никаких объективных данных (кроме опыта общения с молодыми иранцами на разных светских тусовках). Разумеется, сам Смагин данную проблему прекрасно осознаёт. В частности, на странице 305 он прямым текстом пишет:
"Проблема Исламской республики в том, что оставшиеся 70% решительно настроены против системы. Понятно, что нормальных социологических данных у нас нет - задать респондентам вопрос "Насколько вы поддерживаете Исламскую республику?" в Иране сегодня невозможно. Однако явка на выборах, испорченные бюллетени и многомесячные протесты по всей стране, охватившие в 2022 году все социальные слои, красноречиво говорят: эти люди власть не любят, а то и открыто ненавидят".
В данном контексте я не буду подробно писать об очевидных для любого профессионального социолога вещах: вроде того, что общественного мнения на самом деле не существует, или о том, что мотивация к участию в протестных кампаниях может быть самой неожиданной. Здесь дело не в этом. Просто всем тем, кто очень любит рассуждать о протестных настроениях в обществе я рекомендую обратить внимание на опыт западных стран. В той же Франции регулярно проходят протестные кампании (вспомните "жёлтых жилетов"), однако, ни к чему конкретному, как мы знаем, подобные протесты не привели. К тому же, всегда можно подсчитать какой именно процент от всего населения принимимает участие в подобных акциях. Правящие элиты при этом могут вполне умело запускать "антикриз", продвигая через подконтрольные СМИ нужные нарративы, и спускать населению альтернативы в виде политиков, которые в сущности ничем друг от друга не отличаются, но усиленно делают вид, что эти самые отличия есть (в Иране кстати тоже самое происходит, и об этом же пишет Смагин). Подобная стратегия может функционировать вполне успешно очень долгое время. Разница в данном случае лишь в том, что у Ирана есть лишь свои ограниченные информационные ресурсы. В этом плане, конечно, многие выводы книги могут показаться несколько наивными. В остальном же книгу лично я могу назвать отличной и рекомендовать к прочтению (особенно для тех, кто как и я интересуется Ираном именно на любительском уровне).
26.12.202412:14
Ребров С.А. Альтюссерианский подход к интерпретации политической теологии Жан-Жака Руссо // Полития: Анализ. Хроника. Прогноз (Журнал политической философии и социологии политики). 2024. №4 (115). C. 38-49
Уходящий год выдался у меня скудным на публикации (сказалась работа над книгой и диссертацией). Конкретно данная статья фактически является расширенным вариантом моего доклада на конференции по политическим языкам в ВШЭ (в апреле месяце). В ней я попытался раскрыть большинство особенностей альтюссерианского подхода к творчеству Руссо (в плоскости материалистической концепции множественной темпоральности). Основным источником в данном случае стали три лекции Альтюссера 1972 года, которые лишь чудом сохранились благодаря одной случайно сделанной магнитофонной записи. Возможно многих удивит привязка конкретно данной темы к политической теологии, но и этот момент я тоже попытался объяснить. Надеюсь, что вышло успешно.
Уходящий год выдался у меня скудным на публикации (сказалась работа над книгой и диссертацией). Конкретно данная статья фактически является расширенным вариантом моего доклада на конференции по политическим языкам в ВШЭ (в апреле месяце). В ней я попытался раскрыть большинство особенностей альтюссерианского подхода к творчеству Руссо (в плоскости материалистической концепции множественной темпоральности). Основным источником в данном случае стали три лекции Альтюссера 1972 года, которые лишь чудом сохранились благодаря одной случайно сделанной магнитофонной записи. Возможно многих удивит привязка конкретно данной темы к политической теологии, но и этот момент я тоже попытался объяснить. Надеюсь, что вышло успешно.
06.02.202517:21
Распад единства возникает из абстрактного одностороннего восприятия Гегелевской конкретной философии. Правые мистифицируют действительность как нечто сверхлогическое и призывают к тому, чтобы рассудок сообразовывался с ним, а левые, напротив, обесценивают действительность как нечто, стоящее ниже логического, и призывают к тому, чтобы она сообразовывалась с разумом, c идеей. Что касается самого Гегеля, то у него консервативный и революционный моменты одинаково значимы
Якоб Таубес "Западная эсхатология" С. 338
Несмотря на то, что данная цитата Таубеса относится именно к расколу между правыми и левыми гегельянцами, полагаю, что теоретически её также можно распространить и на совершенно другие учения. К небезызвестной лево/правой дихотомии она скорее не подходит, однако, в отношении разделения на реалистов и идеалистов она более чем соотносится с действительностью. В данном случае можно фактически глобально провести границу между сторонниками понимания действительности и теми, кто её полностью отрицает в пользу какой-то новой идеи. Думаю, что список сторонников каждой позиции мог бы получится весьма неожиданным.
28.01.202510:02
— Каким левое движение было до 2018 года?
— Весьма скучным и ограниченным. Так же как и сейчас, существовали крупные парламентские партии — КПРФ и «Справедливая Россия», — которые находились исключительно внутри самих себя. Тамошние деятели вели борьбу внутри партий, но обычно это не имело реального отношения к идеологии. Фактически КПРФ как была партией советских патриотов с весьма расплывчатыми идеологическими предпочтениями, так ею и осталась.
Маленькие организации обычно вызывали усмешки.
Дал интервью историко-культурному проекту "VATNIKSTAN". Получилось, как мне кажется, очень хорошо. О некоторых вещах в контексте содержания книги я здесь говорю впервые.
21.01.202513:54
Альтюссер и «Grundrisse» (2)
Иногда, перечитывая отдельные фрагменты работы «Читать “Капитал”», ко мне приходит ощущение, что местами эта книга действительно производит впечатление идеального примера грамотной деконструкции исходного сюжета. Вместе с этим в других местах конечные выводы данной работы могут показаться в высшей степени ортодоксальными в контексте времени её написания. Скажем, в отношении определения многих политико-экономических категорий последователи Альтюссера придерживались откровенно устаревших взглядов на природу стоимости, рассматриваемую ими в области отношения обмена и равенства между товарами (в данном аспекте альтюссерианцы были максимально далеки от ценностной парадигмы Бём-Баверка ). При этом, возвращаясь к содержанию «Grundrisse», некоторые их выводы в конечном итоге стали с научной точки зрения прорывными.
В качестве примера, можно привести ещё один небольшой фрагмент «Grundrisse», имеющий название «Формы, предшествующие капиталистическому развитию». С позиций более поздних марксистских схем, описывающих происхождение государства как машины классового господства, в данном фрагменте демонстрируется иной подход самого Маркса к указанной области, согласно которому государство исторически являлось более сложной и более маневренной системой институтов. В соответствии с указанным текстом, в докапиталистических способах производства государство могло не иметь классового характера и выступать в форме автономной социальной силы, существующей в симбиозе с различными сословиями или государственными чиновниками для организации общественно-полезных работ, требующих коллективных усилий. Данное утверждение, конечно, не свидетельствует о полном отказе Маркса от классовой природы государственной власти, однако указанный отрывок открывает возможности для анализа развития антителеологической концепции способов производства, которую в той или иной степени пытались создать альтюссерианцы. В этом смысле внимательное прочтение отдельных фрагментов «Grundrisse» позволяет по-настоящему понять всю глубину их изначальной теоретической задумки.
Иногда, перечитывая отдельные фрагменты работы «Читать “Капитал”», ко мне приходит ощущение, что местами эта книга действительно производит впечатление идеального примера грамотной деконструкции исходного сюжета. Вместе с этим в других местах конечные выводы данной работы могут показаться в высшей степени ортодоксальными в контексте времени её написания. Скажем, в отношении определения многих политико-экономических категорий последователи Альтюссера придерживались откровенно устаревших взглядов на природу стоимости, рассматриваемую ими в области отношения обмена и равенства между товарами (в данном аспекте альтюссерианцы были максимально далеки от ценностной парадигмы Бём-Баверка ). При этом, возвращаясь к содержанию «Grundrisse», некоторые их выводы в конечном итоге стали с научной точки зрения прорывными.
В качестве примера, можно привести ещё один небольшой фрагмент «Grundrisse», имеющий название «Формы, предшествующие капиталистическому развитию». С позиций более поздних марксистских схем, описывающих происхождение государства как машины классового господства, в данном фрагменте демонстрируется иной подход самого Маркса к указанной области, согласно которому государство исторически являлось более сложной и более маневренной системой институтов. В соответствии с указанным текстом, в докапиталистических способах производства государство могло не иметь классового характера и выступать в форме автономной социальной силы, существующей в симбиозе с различными сословиями или государственными чиновниками для организации общественно-полезных работ, требующих коллективных усилий. Данное утверждение, конечно, не свидетельствует о полном отказе Маркса от классовой природы государственной власти, однако указанный отрывок открывает возможности для анализа развития антителеологической концепции способов производства, которую в той или иной степени пытались создать альтюссерианцы. В этом смысле внимательное прочтение отдельных фрагментов «Grundrisse» позволяет по-настоящему понять всю глубину их изначальной теоретической задумки.
12.01.202516:30
#философия
К теме восприятия истории в рамках альтюссерианского подхода:
«Мы можем и должны сказать: у каждого способа производства особые время и история, специфическим образом акцентируемые развитием производительных сил; производственные отношения предполагают особые время и историю, акцентируемые особым образом; у политической надстройки собственная история; у философии собственные время и история; у эстетических произведений собственное время и история; у научных формаций собственные время и история – и так далее. Каждая из этих конкретных историй характеризуется особыми ритмами и поддается познанию только при условии, что мы определили понятие специфики ее исторической темпоральности и ее пунктуаций (непрерывное развитие, революции, разрывы и так далее).
Вот принцип, на котором основана возможность и необходимость различных историй, соответствующих каждому уровню. Этот принцип оправдывает то, что мы говорим об экономической истории, политической истории, истории религий, истории идеологий, истории философии, истории искусства и истории наук, тем самым не обходя – а напротив, обязательно принимая относительную независимость каждой из историй в специфической зависимости, которая сочленяет (articule) каждый из различных уровней общественного целого со всеми другими. Вот почему, если у нас есть право конституировать эти разные истории, которые являются лишь дифференциальными историями, мы не можем удовлетвориться, как часто делают лучшие сегодняшние историки, констатацией существования разных времен и ритмов, не связав их с понятием их различия, то есть с типичной зависимостью, которая устанавливает их в артикуляции уровней целого. Поэтому недостаточно сказать, подобно современным историкам, что есть разные периодизации разных времен, что у каждого времени собственные ритмы, некоторые краткие, а другие долгие, – мы также должны помыслить эти различия ритма и пунктуации (scansion) в их основе, в том типе артикуляции, смещения и скручивания (torsion), который согласовывает эти разные времена друг с другом».
=====
Л. Альтюссер «Читать "Капитал"» (с. 163-164)
К теме восприятия истории в рамках альтюссерианского подхода:
«Мы можем и должны сказать: у каждого способа производства особые время и история, специфическим образом акцентируемые развитием производительных сил; производственные отношения предполагают особые время и историю, акцентируемые особым образом; у политической надстройки собственная история; у философии собственные время и история; у эстетических произведений собственное время и история; у научных формаций собственные время и история – и так далее. Каждая из этих конкретных историй характеризуется особыми ритмами и поддается познанию только при условии, что мы определили понятие специфики ее исторической темпоральности и ее пунктуаций (непрерывное развитие, революции, разрывы и так далее).
Вот принцип, на котором основана возможность и необходимость различных историй, соответствующих каждому уровню. Этот принцип оправдывает то, что мы говорим об экономической истории, политической истории, истории религий, истории идеологий, истории философии, истории искусства и истории наук, тем самым не обходя – а напротив, обязательно принимая относительную независимость каждой из историй в специфической зависимости, которая сочленяет (articule) каждый из различных уровней общественного целого со всеми другими. Вот почему, если у нас есть право конституировать эти разные истории, которые являются лишь дифференциальными историями, мы не можем удовлетвориться, как часто делают лучшие сегодняшние историки, констатацией существования разных времен и ритмов, не связав их с понятием их различия, то есть с типичной зависимостью, которая устанавливает их в артикуляции уровней целого. Поэтому недостаточно сказать, подобно современным историкам, что есть разные периодизации разных времен, что у каждого времени собственные ритмы, некоторые краткие, а другие долгие, – мы также должны помыслить эти различия ритма и пунктуации (scansion) в их основе, в том типе артикуляции, смещения и скручивания (torsion), который согласовывает эти разные времена друг с другом».
=====
Л. Альтюссер «Читать "Капитал"» (с. 163-164)
03.01.202512:43
О книге Никиты Смагина (1)
Не так давно на моём канале появилась хорошая традиция: писать развёрнутый отзыв на первую прочитанную книгу в Новом Году. В этот раз такой книгой стала работа Никиты Смагина "Всем Иран. Парадоксы жизни в автократии под санкциями". На самом деле читать я её начал ещё в последние недели декабря месяца, но закончил уже непосредственно в 2025 году. Хочу сразу подчеркнуть, что сам я ни в коем случае не претендую на какой-либо экспертный статус в области иранистики или востоковедения (мой интерес к этой теме скорее именно политико-философский, как бы это странно не звучало). В этом смысле, вероятно, я могу оценить данную книгу больше скорее просто как заинтересованное лицо, имеющее некоторые познания в области общественных наук.
Итак, книга Смагина, очевидно, написана в популярном ключе, в рамках которого автор избегает традиционных методов научной объективности (книга и не претендует на статус научной монографии). В то же время автор демонстрирует максимально широкий контекст политической, экономической, культурной и религиозной жизни простых иранцев, основываясь на собственном опыте жизни в этой стране (Смагин несколько лет работал корреспондентом ТАСС в Иране). В рамках поставленной задачи он описывает максимально широкий список тем: от политической системы Исламской Республики - до современного иранского кино, ряд деятелей которого регулярно получают награды на крупнейших мировых кинофестивалях. Фактически автор описывает в максимальной степени парадоксальную картину сочетания элементов традиционного общества с элементами западного модерна, перешедшего в состояние постмодерна, что, конечно, совсем не сочетается с популярными представлениями об исламе. В этом плане особо ценным разделом мне показался второй пункт первой части, посвящённый левой интерпретации ислама. Описывая политическую практику социального государства с совокупности с постоянными ссылками на идеи Исламской революции 1979 года, Смагин замечательным образом демонстрирует то, что сама исламская религия может быть истолкована даже в подобном сегменте: когда теократия сочетается с выборами, а социальное государство с нормами шариата, которые при этом допускают даже операции по смене пола.
В данном контексте я бы сказал, что, наверное, именно Иран в большей степени чем многие другие общества на планете является живым воплощением идеи "археомодерна", о которой когда-то написал Александр Дугин. Это некоторое общество-свалка (в хорошем смысле), когда совершенно несочетаемые элементы различных времён существуют одновременно в рамках одной и той же общественно-временной структуры. То есть в случае Ирана археомодернистский характер общества характеризуется тесным переплетением уникальной модернистской интерпретации ислама в левой спектре, которая также особым образом накладывается на местами откровенно архаичный характер иранского общества (с браками 15-летних девочек и телесными наказаниями по гражданским делам), которое, тем не менее, также усиленными темпами вестернизируется (посмотрите на статистику воспроизводства населения и среднее количество детей в семьях). На самом деле, можно сказать, что современный Иран действительно является одним сплошным парадоксом и итоговое название книги подходит ей как нельзя лучше.
Не так давно на моём канале появилась хорошая традиция: писать развёрнутый отзыв на первую прочитанную книгу в Новом Году. В этот раз такой книгой стала работа Никиты Смагина "Всем Иран. Парадоксы жизни в автократии под санкциями". На самом деле читать я её начал ещё в последние недели декабря месяца, но закончил уже непосредственно в 2025 году. Хочу сразу подчеркнуть, что сам я ни в коем случае не претендую на какой-либо экспертный статус в области иранистики или востоковедения (мой интерес к этой теме скорее именно политико-философский, как бы это странно не звучало). В этом смысле, вероятно, я могу оценить данную книгу больше скорее просто как заинтересованное лицо, имеющее некоторые познания в области общественных наук.
Итак, книга Смагина, очевидно, написана в популярном ключе, в рамках которого автор избегает традиционных методов научной объективности (книга и не претендует на статус научной монографии). В то же время автор демонстрирует максимально широкий контекст политической, экономической, культурной и религиозной жизни простых иранцев, основываясь на собственном опыте жизни в этой стране (Смагин несколько лет работал корреспондентом ТАСС в Иране). В рамках поставленной задачи он описывает максимально широкий список тем: от политической системы Исламской Республики - до современного иранского кино, ряд деятелей которого регулярно получают награды на крупнейших мировых кинофестивалях. Фактически автор описывает в максимальной степени парадоксальную картину сочетания элементов традиционного общества с элементами западного модерна, перешедшего в состояние постмодерна, что, конечно, совсем не сочетается с популярными представлениями об исламе. В этом плане особо ценным разделом мне показался второй пункт первой части, посвящённый левой интерпретации ислама. Описывая политическую практику социального государства с совокупности с постоянными ссылками на идеи Исламской революции 1979 года, Смагин замечательным образом демонстрирует то, что сама исламская религия может быть истолкована даже в подобном сегменте: когда теократия сочетается с выборами, а социальное государство с нормами шариата, которые при этом допускают даже операции по смене пола.
В данном контексте я бы сказал, что, наверное, именно Иран в большей степени чем многие другие общества на планете является живым воплощением идеи "археомодерна", о которой когда-то написал Александр Дугин. Это некоторое общество-свалка (в хорошем смысле), когда совершенно несочетаемые элементы различных времён существуют одновременно в рамках одной и той же общественно-временной структуры. То есть в случае Ирана археомодернистский характер общества характеризуется тесным переплетением уникальной модернистской интерпретации ислама в левой спектре, которая также особым образом накладывается на местами откровенно архаичный характер иранского общества (с браками 15-летних девочек и телесными наказаниями по гражданским делам), которое, тем не менее, также усиленными темпами вестернизируется (посмотрите на статистику воспроизводства населения и среднее количество детей в семьях). На самом деле, можно сказать, что современный Иран действительно является одним сплошным парадоксом и итоговое название книги подходит ей как нельзя лучше.
24.12.202418:05
Наш разговор с Семёном Лариным наконец доступен в записи. Говорили по большей части о левых в России и о самой по себе политической современности, исходя из содержания моей книги. На мой вкус, вышло крайне интересно.
СМОТРЕТЬ ВКОНТАКТЕ
СМОТРЕТЬ НА YOUTUBE
СМОТРЕТЬ ВКОНТАКТЕ
СМОТРЕТЬ НА YOUTUBE
03.02.202517:21
27.01.202517:50
По следам конференции (6)
Сам по себе вопрос о влиянии Спинозы на Альтюссера, вероятно, является одним из ключевых в контексте обсуждения его мировоззренческих истоков. Действительно сам Альтюссер часто говорил и писал о себе как о спинозисте, что также выражалось в его критике Гегеля. В то же время, как в своём выступлении справедливо замечает Антон Бархатков, сам автор "Феноменологии духа" придерживался высокого мнения о Спинозе, считая его философию некоторым основанием для любой философии вообще. Стоит так же напомнить, что именно Альтюссер, наряду с Делёзом, являлся тем, кто способствовал реабилитации спинозизма во французской философии второй половины XX века. Особым образом в этом преуспели его ученики, написавшие о Спинозе несколько интереснейших книг. Удивительным образом сам Альтюссер, имевших привычку часто писать большие работы о конкретных мыслителях, не написал отдельно о Спинозе практически ничего. При этом одних только выписок из "Этики" в его архиве можно обнаружить на все 500 страниц чистого текста. Интереснейший парадокс.
C одной стороны, очевидно, что непосредственно в период 1960-х годов Альтюссер вполне справедливо может быть назвать спинозистом (особенно в контексте его подхода к интерпретации термина "структура"). В противовес пониманию структуры как господствующего порядка, Альтюссер, ориентируясь на Спинозу, уже в 1963 году рассматривал структуру как форму причинности, полностью имманентную своим собственным аффектам. В этом плане Альтюссер действительно в некотором роде противопоставлял Спинозу и Декарту, как верно замечает Бархатков. Однако уже в период 1970-х годов влияние автора "Этики" на Альтюссера серьёзным образом ослабевает в силу зарождения алеаторного материализма как некоторой новой онтологии. Несмотря на то, что в известном тексте 1982 года Альтюссер всё-таки включает Спинозу в пантеон каноничных мыслителей данного направления, нетрудно заметить, что пишет он о нём там крайне мало (в отличие от Макиавелли, Руссо или Хайдеггера).
Вообще в контексте осмысления спинозизма Альтюссера мне довольно часто вспоминается наш разговор с Андреем Володиным, который как раз буквально собаку съел на изучении текстов Спинозы. Я хорошо помню как Андрей был искренне удивлён, когда я изложил ему на пальцах тезисы алеаторного материализма так как по его словам более антиспинозистской формы мировоззрения просто не существует ибо в онтологии Спинозы принципиально не только невозможна никакая случайность, но более того, актуальность тождественна потенциальности. Исходя из этого, никаких возможных миров и локальных времён (в терминологии Морфино) быть не может. Лично я не знаю тексты Спинозы столь досконально как Андрей, однако, в данном случае интересно, что в выступлении Бархаткова упоминается Лейбниц с его идеей Бога как субъекта, принимающего решения о том, какой из множества возможных миров в конечном итоге будет создан. C этой точки зрения особым образом становится возможной связка Альтюссера и Лейбница, о которой сам я пока не могу сказать ничего. Возможно также здесь сможет в некотором роде пригодиться Делёз (ещё одна ниточка связи между ними). Впрочем, я могу лишь поблагодарить Антона из интереснейшую мысль. Это дорогого стоит.
Сам по себе вопрос о влиянии Спинозы на Альтюссера, вероятно, является одним из ключевых в контексте обсуждения его мировоззренческих истоков. Действительно сам Альтюссер часто говорил и писал о себе как о спинозисте, что также выражалось в его критике Гегеля. В то же время, как в своём выступлении справедливо замечает Антон Бархатков, сам автор "Феноменологии духа" придерживался высокого мнения о Спинозе, считая его философию некоторым основанием для любой философии вообще. Стоит так же напомнить, что именно Альтюссер, наряду с Делёзом, являлся тем, кто способствовал реабилитации спинозизма во французской философии второй половины XX века. Особым образом в этом преуспели его ученики, написавшие о Спинозе несколько интереснейших книг. Удивительным образом сам Альтюссер, имевших привычку часто писать большие работы о конкретных мыслителях, не написал отдельно о Спинозе практически ничего. При этом одних только выписок из "Этики" в его архиве можно обнаружить на все 500 страниц чистого текста. Интереснейший парадокс.
C одной стороны, очевидно, что непосредственно в период 1960-х годов Альтюссер вполне справедливо может быть назвать спинозистом (особенно в контексте его подхода к интерпретации термина "структура"). В противовес пониманию структуры как господствующего порядка, Альтюссер, ориентируясь на Спинозу, уже в 1963 году рассматривал структуру как форму причинности, полностью имманентную своим собственным аффектам. В этом плане Альтюссер действительно в некотором роде противопоставлял Спинозу и Декарту, как верно замечает Бархатков. Однако уже в период 1970-х годов влияние автора "Этики" на Альтюссера серьёзным образом ослабевает в силу зарождения алеаторного материализма как некоторой новой онтологии. Несмотря на то, что в известном тексте 1982 года Альтюссер всё-таки включает Спинозу в пантеон каноничных мыслителей данного направления, нетрудно заметить, что пишет он о нём там крайне мало (в отличие от Макиавелли, Руссо или Хайдеггера).
Вообще в контексте осмысления спинозизма Альтюссера мне довольно часто вспоминается наш разговор с Андреем Володиным, который как раз буквально собаку съел на изучении текстов Спинозы. Я хорошо помню как Андрей был искренне удивлён, когда я изложил ему на пальцах тезисы алеаторного материализма так как по его словам более антиспинозистской формы мировоззрения просто не существует ибо в онтологии Спинозы принципиально не только невозможна никакая случайность, но более того, актуальность тождественна потенциальности. Исходя из этого, никаких возможных миров и локальных времён (в терминологии Морфино) быть не может. Лично я не знаю тексты Спинозы столь досконально как Андрей, однако, в данном случае интересно, что в выступлении Бархаткова упоминается Лейбниц с его идеей Бога как субъекта, принимающего решения о том, какой из множества возможных миров в конечном итоге будет создан. C этой точки зрения особым образом становится возможной связка Альтюссера и Лейбница, о которой сам я пока не могу сказать ничего. Возможно также здесь сможет в некотором роде пригодиться Делёз (ещё одна ниточка связи между ними). Впрочем, я могу лишь поблагодарить Антона из интереснейшую мысль. Это дорогого стоит.
21.01.202513:49
Альтюссер и «Grundrisse» (1)
Не считая непосредственно самого "Капитала", мало какой текст Маркса сыграл большую роль в контексте зарождения альтюссерианского проекта чем "Grundrisse". Как известно, на русском языке он имеет название "Экономические рукописи 1857—1861 годов", что является в максимальной степени неудачным решением так как сразу возникает путаница с "Экономическо-философскими рукописями 1844 года", которые, напротив, являлись главным объектом критики сторонников Альтюссера в первой половине 1960-х годов. Чем же примечателен данный текст?
С целью поиска оснований для собственной "структуралистской" интерпретации марксизма Альтюссер обратился к «Введению» к «Grundrisse», которое первоначально вообще было опубликовано Карлом Каутским отдельно от основного текста. В данной работе он нашёл некоторые основания для обоснования собственной эпистемологии. Понятие «структурированной целостности», упоминавшееся самим Марксом на страницах «Введения» , позволило Альтюссеру сформулировать концепцию «структурной причинности», согласно которой лишь совокупность различных причин может способствовать началу революционного процесса. Сам Маркс писал об этом так:
Анализ данного фрагмента, позволяет сделать вывод относительно того, что Альтюссер интерпретирует понятие структуры как комплекс структурированных связей, который является совокупностью взаимосвязанных причин, не имеющих линейной последовательности, но вместе с тем дающих ключ к пониманию функционирования конкретных способов производства. Как отмечал Раймон Арон, подобная социология различных способов производства одновременно продолжала идеи Маркса и противоречила им за счёт ликвидации возможности построения универсальной исторической теории. В то же время любой, кто когда-либо читал "Экономические рукописи 1857—1861 годов" хорошо знает, что в данной работе Маркса содержится множество пассажей, которые совершенно не стыкуются с интерпретацией Альтюссера, начиная с откровенно гегельянских выражений, и заканчивая общегуманистической составляющей в отдельных фрагментах.
Не считая непосредственно самого "Капитала", мало какой текст Маркса сыграл большую роль в контексте зарождения альтюссерианского проекта чем "Grundrisse". Как известно, на русском языке он имеет название "Экономические рукописи 1857—1861 годов", что является в максимальной степени неудачным решением так как сразу возникает путаница с "Экономическо-философскими рукописями 1844 года", которые, напротив, являлись главным объектом критики сторонников Альтюссера в первой половине 1960-х годов. Чем же примечателен данный текст?
С целью поиска оснований для собственной "структуралистской" интерпретации марксизма Альтюссер обратился к «Введению» к «Grundrisse», которое первоначально вообще было опубликовано Карлом Каутским отдельно от основного текста. В данной работе он нашёл некоторые основания для обоснования собственной эпистемологии. Понятие «структурированной целостности», упоминавшееся самим Марксом на страницах «Введения» , позволило Альтюссеру сформулировать концепцию «структурной причинности», согласно которой лишь совокупность различных причин может способствовать началу революционного процесса. Сам Маркс писал об этом так:
«...Отношения и способы распределения выступают поэтому лишь оборотными сторонами агентов производства. Индивидуум, принимающий участие в производстве в форме наемного труда, принимает в форме заработной платы участие в результатах производства, в продуктах. Структура (Gliederung) распределения вполне определяется структурой производства. Распределение само есть продукт производства, — не только в отношении предмета, ибо распределяться могут только результаты производства, — но и в отношении формы, ибо определенный способ участия в производстве определяет особую форму распределения, — форму, в которой каждый принимает участие в распределении. Полнейшая иллюзия, когда в производстве говорят о земле, в распределении — о земельной ренте и т. д…».
Анализ данного фрагмента, позволяет сделать вывод относительно того, что Альтюссер интерпретирует понятие структуры как комплекс структурированных связей, который является совокупностью взаимосвязанных причин, не имеющих линейной последовательности, но вместе с тем дающих ключ к пониманию функционирования конкретных способов производства. Как отмечал Раймон Арон, подобная социология различных способов производства одновременно продолжала идеи Маркса и противоречила им за счёт ликвидации возможности построения универсальной исторической теории. В то же время любой, кто когда-либо читал "Экономические рукописи 1857—1861 годов" хорошо знает, что в данной работе Маркса содержится множество пассажей, которые совершенно не стыкуются с интерпретацией Альтюссера, начиная с откровенно гегельянских выражений, и заканчивая общегуманистической составляющей в отдельных фрагментах.
07.01.202508:22
Современные российские левые | Презентация моей книги в Санкт-Петербурге
СМОТРЕТЬ ВКОНТАКТЕ
СМОТРЕТЬ НА YOUTUBE
СМОТРЕТЬ В TELEGRAM
СМОТРЕТЬ ВКОНТАКТЕ
СМОТРЕТЬ НА YOUTUBE
СМОТРЕТЬ В TELEGRAM
Медиа контентке
қол жеткізе алмадық
қол жеткізе алмадық
29.12.202410:36
В январе будущего года (уже совсем скоро) в Издательстве "Умозрение" выйдет большая книга, основанная на серии из 212 интервью с различными философами из 18 стран. Ваш покорный слуга также принял скромное участие в данном проекте в качестве респондента (в основном, касался области политической теологии). «Существование Бога? Современные позиции и подходы» (составитель, редактор и переводчик — Е. В. Логинов). Книга получилась объёмной — 928 страниц. Рекомендую к прочтению!
Медиа контентке
қол жеткізе алмадық
қол жеткізе алмадық
17.12.202410:15
ПРЕЗЕНТАЦИЯ МОЕЙ КНИГИ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ
22 декабря в воскресенье в 19 часов в книжном магазине "Даль" буду рассказывать о том, как устроена сложная структура взаимоотношений между левыми партиями в России, почему главные революционеры традиционно оказываются главными консерваторами, и о том, устарела ли сама по себе дихотомия "левые/правые".
ГДЕ: Книжный магазин "Даль. Философский книжный".📍Дмитровский переулок, д. 4, Станция метро "Маяковская".
📅22 декабря в 19:00.
22 декабря в воскресенье в 19 часов в книжном магазине "Даль" буду рассказывать о том, как устроена сложная структура взаимоотношений между левыми партиями в России, почему главные революционеры традиционно оказываются главными консерваторами, и о том, устарела ли сама по себе дихотомия "левые/правые".
ГДЕ: Книжный магазин "Даль. Философский книжный".📍Дмитровский переулок, д. 4, Станция метро "Маяковская".
📅22 декабря в 19:00.
Көрсетілген 1 - 24 арасынан 70
Көбірек мүмкіндіктерді ашу үшін кіріңіз.