Брук Лин | Автор

– У тебя нездоровая ненависть ко мне.

– Знаю, – подходит ближе. – Я знаю. Настолько ненавижу и презираю, что готов придушить, – шипит. – Убить собственными руками.

– Не делаешь этого, потому что сегодня я Ариана? – играю с огнём.

– Не смей произносить её имени, Медея! – хватает меня за руку.

– Почему? Что святого в этом имени, что такой падшей женщине, как мне, нельзя произносить его вслух? Откуда ты знаешь, кем она выросла? Может, она сейчас ведёт себя хуже, чем я?

И не пишу, бл*ть... Звоню.

Именно там, в горах, в объятиях Симона, я почувствовала, будто заново родилась. Мы стояли на холме, наблюдали за солнцем, что скрывалось между гор, и я плакала. Плакала тихо, но много. Очень много. А Симон молчал. Он знал причину моих слез и совсем не злился на меня. Наоборот, обнимал так крепко, что казалось, будто хочет забрать мою боль себе. И, возможно, так и было, потому что в тот вечер на закате, как по щелчку пальцев, мне вдруг стало хорошо и спокойно.

Если мы не способны уберечь и спасти то, что так дорого нам, то на что мы вообще способны?

И теперь, когда внутри всё разбилось на мелкие атомы, расщепив сердце и разум до полного исчезновения, сквозь тьму в душу пробрался свет, озаривший жизнь смыслом. И я готова на всё, лишь бы не потерять его.

Задыхаюсь. А потом начинаю жадно впитывать его в себя, как последний источник кислорода. Он сводит меня с ума. До скрипа ненавижу свою слабость перед ним. Ненавижу, что так сильно хочу его. Его всего. В любое время дня и ночи. Это настолько безрассудно, что аж хочется выть от бессилия перед своими желаниями.

Но не успеваю я насладиться им, как он разрывает меня на части, оглушив новостью:

– Я нашёл Ариану, – остановившись, тихо шепчет в губы.

Я мгновенно отлетаю от него, будто меня ударили током. Смотрю на него в полном недоумении и пытаюсь понять, что только что произошло!

– Что ты сказал? – переспрашиваю сквозь дрожь в голосе.

– Ты услышала.