280 лет назад родился писатель Денис Фонвизин. С «Недоросля» в школьной программе начинается условно «взрослая» стадия, настежь замкнутая на вопросах устроения судеб мира в отдельно взятой душе и судеб этой души в отдельном взятом обществе.
Нет большого секрета в том, что в 1778 году Денис Фонвизин ездил в Париж и встречался там с одним из отцов-основателей США и человеком-купюрой Бенджамином Франклином («который живет здесь министром» — из записей героя поста).
Совсем не важно то, что «Франклин» и «Фонвизин» начинаются с «Ф», заканчиваются на «ин», а букв и там, и здесь — восемь. Тысяча и одна параллель, которые тянет прокинуть к этой встрече из дня сегодняшнего, тоже второстепенны — в отличие от ясного осознания, что они, параллели, точно есть. И что Фонвизин-дэйли тоже возможен.
Буквально на наших глазах русская классика — причем сразу для нескольких поколений — стала практически повседневным инструментом, запинав куда-то под диван извечное «как привить любовь к..?» — да никак, она сама выработалась. Еще недавно даже глыбищ первой степени школьнику было легче воспринимать как природные явления, а не как писателей — причем хорошо если в виде одной-двух программных установок на заучить, а теперь, пожалуйста — телега Чехова, Толстой с Достоевским на каждый день и тд. Они, конечно, никуда не вернулись, т.к. и не уходили, просто мы снова заговорили на их языке.
Все, конечно, нутром понимали, что на просторах нашего коллективного сознания плещется айсберг русской классики, где всё сверкающее — под солнцем, а главное — под водой. Но тут выяснилось, что этот айсберг можно буквально по кнопке приводить в горизонтальное положение и пробивать им дорогу куда угодно.
P.S. Как и обещал, Фонвизин-дэйли, из той самой поездки в Париж.
«Д'Аламберты, Дидероты в своем роде такие же шарлатаны, каких видал я всякий день на бульваре; все они народ обманывают за деньги, и разница между шарлатаном и философом только та, что последний к сребролюбию присовокупляет беспримерное тщеславие. <…> Сколько я понимаю, вся система нынешних философов состоит в том, чтоб люди были добродетельны независимо от религии: но они, которые ничему не верят, доказывают ли собою возможность своей системы? Кто из мудрых века сего, победив все предрассудки, остался честным человеком? Кто из них, отрицая бытие божие, не сделал интереса единым божеством своим и не готов жертвовать ему всею своею моралью?».
