Ключевое слово для буто – «смерть». Понимая всю степень преувеличения, я как-то раз дал буто такое определение – «буто – это проявление самой жизни, которое не боится проживать смерть». Каким же образом смерть может быть ключом к буто? Смерть – это не безмолвие или отсутствие всего, которое наступает после жизни, и не то, к чему следует испытывать отвращение, а своего рода совершенство. Любой живой человек знает, что жизнь в повседневном бытии наполнена несовершенством, ригидна и закрыта. Смерть же, напротив, мягкая и открытая. Если слово «совершенство» не очень верно описывает смерть, могу сказать, что для меня смерть – честна и подлинна, или точна. К примеру, мертвое тело, хотя оно и не является смертью как таковой – идеально в каждый момент времени от rigor mortis до разложения и превращения в костный скелет. Точно так же вода, огонь или минерал являются мягкими и нежными, проходя через идеальные циклы близости к вечности. Эти составляющие смерти – открытость (или обнажение) и мягкость/нежность (или близость) – представляются мне важнейшими предпосылками буто.

«Я заполняю пустые страницы прекраснейшими комбинациями слов, которые вспыхивают у меня в голове. Отчаянно ищу подтверждение тому, что жизнь моя не бессмысленна, что я не одинок в этом мире, и для этого собираю слова в книгу и дарю ее миру. Взамен мир дает мне деньги, славу и молчание. Но что проку в деньгах, что мне с того, что я вношу вклад в развитие литературы, если мне важно лишь то, чего мне не получить: подтверждение, что мои слова достигли сердца мира».
(из эссе Стига Дагермана «Наша жажда утешения неутолима»)