VL @ VILNYS
Приложение к @vilnys_lt
В переводе на русский язык мысли, высказывания литовского политика, философа, искусствоведа Витаутаса Ландсбергиса.
И членов его семьи, когда их деятельность имеет общественное значение.
📨 @vilnisadmin_bot
vilnis.pro@
В переводе на русский язык мысли, высказывания литовского политика, философа, искусствоведа Витаутаса Ландсбергиса.
И членов его семьи, когда их деятельность имеет общественное значение.
📨 @vilnisadmin_bot
vilnis.pro@
TGlist रेटिंग
0
0
प्रकारसार्वजनिक
सत्यापन
असत्यापितविश्वसनीयता
अविश्वसनीयस्थान
भाषाअन्य
चैनल निर्माण की तिथिJan 31, 2024
TGlist में जोड़ा गया
Apr 15, 2025रिकॉर्ड
19.04.202523:59
7सदस्य13.02.202523:59
0उद्धरण सूचकांक17.04.202508:14
3प्रति पोस्ट औसत दृश्य22.04.202518:18
0प्रति विज्ञापन पोस्ट औसत दृश्य17.04.202508:14
133.33%ER21.03.202512:40
60.00%ERR
13.04.202520:15
Разговоры с отцом
*
V.V.L. — Витаутас Витаутас Ландсбергис (сын)
V.L. — Витаутас Ландсбергис
*
Вербное воскресенье. В Сумах падают российские бомбы, гибнут люди.
В.В.Л.: Режиссёр Агнешка Холланд в «Litmeny» размышляет: мир, похоже, катится к чертям, и ей очень хотелось бы, чтобы это было не так. Поэтому я спрашиваю тебя: на чём основано это стремление мира катиться к чертям? Почему Трамп делает всё, чтобы и в его Америке стало хуже? Путин в России поступает так же, хотя ведь мог бы жить, процветать — и не начинать войну. В чём логика этого стремления к гибели?
В.Л.: Логика, наверное, в том, что сейчас стоит ухудшить ситуацию, чтобы потом — надолго или даже навсегда — кому-то стало хорошо. Процветание на века, на миллионы лет. Всё время повторяется один и тот же бред — придёт тысячелетний рейх, наступит всемирный коммунизм, и всё будет хорошо. А сейчас нужно жертвовать. Ради такой цели можно пожертвовать хоть половиной мира. Даже собой можно пожертвовать.
В.В.Л.: В фильме Ларса фон Триера Меланхолия показано, как люди ведут себя, когда узнают: к Земле приближается планета, столкновения с которой не избежать. С каждым днём она всё ближе, времени — всё меньше. Мне вот интересно — в утопическом смысле — если бы я тебя спросил: допустим, у мира остался год или полгода, что бы ты делал? Как бы ты провёл это время?
В.Л.: Я бы предложил собираться в симфонические оркестры и играть Моцарта.
В.В.Л.: Что-нибудь конкретное или всё подряд?
В.Л.: Необязательно что-то одно. Это может быть и Дон Жуан, и Свадьба Фигаро.
В.В.Л.: А всё-таки — как ты думаешь, мы уже опоздали на поезд добра и спасения мира?
В.Л.: Терять надежду я точно не советую, но, возможно, лучшее время для быстрого и успешного действия уже немного упущено. Ведь даже Даля Грибаускайте говорила: когда Путин только напал на Украину, надо было сразу разбить их в пыль — хотя бы на оккупированных территориях. Тогда путинская Россия бы не выстояла.
В.В.Л.: Потому что военная машина ещё не была запущена?
В.Л.: Да, военная промышленность ещё не была раскручена.
В.В.Л.: А если бы Запад всё-таки решил, что ещё можно что-то изменить, и максимально вооружил бы Украину? Это тоже уже поздно?
В.Л.: А кто это сделает?
В.В.Л.: Ну, скажем, Великобритания, Франция.
В.Л.: А они этого хотят?
В.В.Л.: На словах — хотят.
В.Л.: С какой целью? Сохранить Украину или чтобы не осталось России?
В.В.Л.: Может быть, чтобы Путин до них не дошёл.
В.Л.: Всё равно дойдёт. Это детские разговоры. Если Россия останется — она дойдёт. Россия — это война, война — это Россия. Если ты хочешь, чтобы не было войны — нужно, чтобы не стало России. Такой, какой она сейчас является. К сожалению, это единственный путь.
Перевод с литовского.
Публикуется с разрешения.
*
V.V.L. — Витаутас Витаутас Ландсбергис (сын)
V.L. — Витаутас Ландсбергис
*
Вербное воскресенье. В Сумах падают российские бомбы, гибнут люди.
В.В.Л.: Режиссёр Агнешка Холланд в «Litmeny» размышляет: мир, похоже, катится к чертям, и ей очень хотелось бы, чтобы это было не так. Поэтому я спрашиваю тебя: на чём основано это стремление мира катиться к чертям? Почему Трамп делает всё, чтобы и в его Америке стало хуже? Путин в России поступает так же, хотя ведь мог бы жить, процветать — и не начинать войну. В чём логика этого стремления к гибели?
В.Л.: Логика, наверное, в том, что сейчас стоит ухудшить ситуацию, чтобы потом — надолго или даже навсегда — кому-то стало хорошо. Процветание на века, на миллионы лет. Всё время повторяется один и тот же бред — придёт тысячелетний рейх, наступит всемирный коммунизм, и всё будет хорошо. А сейчас нужно жертвовать. Ради такой цели можно пожертвовать хоть половиной мира. Даже собой можно пожертвовать.
В.В.Л.: В фильме Ларса фон Триера Меланхолия показано, как люди ведут себя, когда узнают: к Земле приближается планета, столкновения с которой не избежать. С каждым днём она всё ближе, времени — всё меньше. Мне вот интересно — в утопическом смысле — если бы я тебя спросил: допустим, у мира остался год или полгода, что бы ты делал? Как бы ты провёл это время?
В.Л.: Я бы предложил собираться в симфонические оркестры и играть Моцарта.
В.В.Л.: Что-нибудь конкретное или всё подряд?
В.Л.: Необязательно что-то одно. Это может быть и Дон Жуан, и Свадьба Фигаро.
В.В.Л.: А всё-таки — как ты думаешь, мы уже опоздали на поезд добра и спасения мира?
В.Л.: Терять надежду я точно не советую, но, возможно, лучшее время для быстрого и успешного действия уже немного упущено. Ведь даже Даля Грибаускайте говорила: когда Путин только напал на Украину, надо было сразу разбить их в пыль — хотя бы на оккупированных территориях. Тогда путинская Россия бы не выстояла.
В.В.Л.: Потому что военная машина ещё не была запущена?
В.Л.: Да, военная промышленность ещё не была раскручена.
В.В.Л.: А если бы Запад всё-таки решил, что ещё можно что-то изменить, и максимально вооружил бы Украину? Это тоже уже поздно?
В.Л.: А кто это сделает?
В.В.Л.: Ну, скажем, Великобритания, Франция.
В.Л.: А они этого хотят?
В.В.Л.: На словах — хотят.
В.Л.: С какой целью? Сохранить Украину или чтобы не осталось России?
В.В.Л.: Может быть, чтобы Путин до них не дошёл.
В.Л.: Всё равно дойдёт. Это детские разговоры. Если Россия останется — она дойдёт. Россия — это война, война — это Россия. Если ты хочешь, чтобы не было войны — нужно, чтобы не стало России. Такой, какой она сейчас является. К сожалению, это единственный путь.
Перевод с литовского.
Публикуется с разрешения.
20.04.202508:24
Разговоры с отцом
*
V.V.L. — Витаутас Витаутас Ландсбергис (сын)
V.L. — Витаутас Ландсбергис
*
Сказка нового времени 3/3
В.В.Л.: На этот раз у нас выходит не очень весёлая сказочка, но… А что, если прибегнуть к традиции волшебных сказок и, скажем, предстоящей осенью в нашей сказке случится чудо, которое спасёт мир от всепожирающего дракона? Чудо, которого сейчас ещё никто не видит и даже представить не может? Может, у Бога припрятан в рукаве ещё какой-то джокер?
В.Л.: Может быть. Звучит почти как в свадебном фольклоре купишкенцев: «Будет всякого добра, только нужно терпенье».
В.В.Л.: Придётся сочинить отдельную сказку про «терпенья». В которой принцессе придётся с большим терпеньем размышлять — идти ли к дракону или нет.
В.Л.: И в каком наряде идти. Пока появится храбрый принц. Который скажет: «Эй, ты мне нравишься, побудь ещё».
В.В.Л.: Хотелось бы, чтобы Украина дождалась такого принца. Всё-таки очень красивая принцесса. Милая, сердечная. Поющая.
В.Л.: Да. И её сердечность делает её совершенно другой, не похожей на Россию. Ей нужно идти своей дорогой. Не быть с Россией в одной пещере.
В.В.Л.: Интересно, а бывает ли такой вариант сказки, в которой дракон чудесным образом вспоминает, что когда-то у него было сердце — отнятое, заменённое на механическое… Вспоминает чувства, любовь? Глядя на прекрасное существо, которое он пришёл завоевать, унизить. Или изнасиловать, как в Буче. Может ли в нём что-то дрогнуть?
В.Л.: Сомневаюсь.
В.В.Л.: Но ты когда-то говорил о странном взгляде Путина на старой фотографии, когда он смотрит на Кабаеву, и в нём, вроде бы, ещё оставалось что-то человеческое, какой-то, как бы, проблеск чувства в глубине.
В.Л.: Да, тогда казалось, что капля ещё осталась. Он бы Кабаеву дракону не так-то просто отдал бы на съедение. Сестрёнку бы отдал, а её — пожалел бы. Она ему нужна.
В.В.Л.: Так может, это и есть волшебное яйцо Кощея, в котором спрятана жизнь людоеда? Если его проколоть — монстр исчезнет. Ведь у каждого чудовища есть уязвимое место. Уязвимое яйцо.
В.Л.: Когда-то я пытался предложить украинцам — сосредоточить всю силу своих технологий, науки и стратегического оружия и уничтожить мавзолей Ленина в Москве. Это и было бы прокалывание кощеевского яйца. И монстр сгинул бы. Да. Представь, вдруг — бац — и нет мавзолея. Что делают эти одержимые? Кому дальше молятся?
В.В.Л.: Пытаются отомстить, ведь уничтожено главное божество. Источник веры.
В.Л.: Мстить, мстить, мстить. Но как долго можно мстить? А как жить? Без этого предмета. Дракону самому придётся меняться без яйца. Или исчезнуть. Такой вариант тоже возможен.
В.В.Л.: Ну вот, всё-таки сшили сказку из былого и настоящего. И нашли выход — кощеевское яйцо. Надо будет как-нибудь записать связный текст из этих импровизаций и показать какому-нибудь умному ребёнку. Он скажет, работает такая сказка или нет.
В.Л.: Дети иногда удивительно, совсем не по-детски реагируют. Говорят интересные вещи — и… снова идут играть. Как сказал Рабиндранат Тагор: «Из увядших листьев они делают кораблики и пускают их плыть по великим глубинам». Может, и нам стоит сделать по кораблику из листьев — и попытаться пуститься по самым великим глубинам?
Перевод с литовского.
Публикуется с разрешения.
G.Česonio 📸
*
V.V.L. — Витаутас Витаутас Ландсбергис (сын)
V.L. — Витаутас Ландсбергис
*
Сказка нового времени 3/3
В.В.Л.: На этот раз у нас выходит не очень весёлая сказочка, но… А что, если прибегнуть к традиции волшебных сказок и, скажем, предстоящей осенью в нашей сказке случится чудо, которое спасёт мир от всепожирающего дракона? Чудо, которого сейчас ещё никто не видит и даже представить не может? Может, у Бога припрятан в рукаве ещё какой-то джокер?
В.Л.: Может быть. Звучит почти как в свадебном фольклоре купишкенцев: «Будет всякого добра, только нужно терпенье».
В.В.Л.: Придётся сочинить отдельную сказку про «терпенья». В которой принцессе придётся с большим терпеньем размышлять — идти ли к дракону или нет.
В.Л.: И в каком наряде идти. Пока появится храбрый принц. Который скажет: «Эй, ты мне нравишься, побудь ещё».
В.В.Л.: Хотелось бы, чтобы Украина дождалась такого принца. Всё-таки очень красивая принцесса. Милая, сердечная. Поющая.
В.Л.: Да. И её сердечность делает её совершенно другой, не похожей на Россию. Ей нужно идти своей дорогой. Не быть с Россией в одной пещере.
В.В.Л.: Интересно, а бывает ли такой вариант сказки, в которой дракон чудесным образом вспоминает, что когда-то у него было сердце — отнятое, заменённое на механическое… Вспоминает чувства, любовь? Глядя на прекрасное существо, которое он пришёл завоевать, унизить. Или изнасиловать, как в Буче. Может ли в нём что-то дрогнуть?
В.Л.: Сомневаюсь.
В.В.Л.: Но ты когда-то говорил о странном взгляде Путина на старой фотографии, когда он смотрит на Кабаеву, и в нём, вроде бы, ещё оставалось что-то человеческое, какой-то, как бы, проблеск чувства в глубине.
В.Л.: Да, тогда казалось, что капля ещё осталась. Он бы Кабаеву дракону не так-то просто отдал бы на съедение. Сестрёнку бы отдал, а её — пожалел бы. Она ему нужна.
В.В.Л.: Так может, это и есть волшебное яйцо Кощея, в котором спрятана жизнь людоеда? Если его проколоть — монстр исчезнет. Ведь у каждого чудовища есть уязвимое место. Уязвимое яйцо.
В.Л.: Когда-то я пытался предложить украинцам — сосредоточить всю силу своих технологий, науки и стратегического оружия и уничтожить мавзолей Ленина в Москве. Это и было бы прокалывание кощеевского яйца. И монстр сгинул бы. Да. Представь, вдруг — бац — и нет мавзолея. Что делают эти одержимые? Кому дальше молятся?
В.В.Л.: Пытаются отомстить, ведь уничтожено главное божество. Источник веры.
В.Л.: Мстить, мстить, мстить. Но как долго можно мстить? А как жить? Без этого предмета. Дракону самому придётся меняться без яйца. Или исчезнуть. Такой вариант тоже возможен.
В.В.Л.: Ну вот, всё-таки сшили сказку из былого и настоящего. И нашли выход — кощеевское яйцо. Надо будет как-нибудь записать связный текст из этих импровизаций и показать какому-нибудь умному ребёнку. Он скажет, работает такая сказка или нет.
В.Л.: Дети иногда удивительно, совсем не по-детски реагируют. Говорят интересные вещи — и… снова идут играть. Как сказал Рабиндранат Тагор: «Из увядших листьев они делают кораблики и пускают их плыть по великим глубинам». Может, и нам стоит сделать по кораблику из листьев — и попытаться пуститься по самым великим глубинам?
Перевод с литовского.
Публикуется с разрешения.
G.Česonio 📸
18.04.202507:41
Разговоры с отцом
*
V.V.L. — Витаутас Витаутас Ландсбергис (сын)
V.L. — Витаутас Ландсбергис
*
Сказка нового времени 2/2
В.В.Л.: Другой вариант новой сказки про дракона, который любит поедать принцесс, мог бы быть таким:
«Однажды дракон решил изменить конституцию драконов и вписал туда пункт, что отныне все девочки принадлежат ему».
И в конце приписал — «всё по закону».
В.Л.: Но кто-то ведь может и не принять этих драконовских правил, записанных в его конституции. Это же не установлено навечно. Это, пожалуй, всего лишь один из неудачных вариантов сказки.
В.В.Л.: А какой тогда другой?
В.Л.: Другой — что всё-таки появляется слегка чокнутый принц, которому становится жаль особую принцессу, что ему приглянулась. Может, он даже влюбился? И тогда у него вдруг мелькает мысль — постой-ка, а вдруг можно иначе?
В.В.Л.: Но по нынешним канонам принцу сперва надо было бы организовать референдум на эту тему? А что, если сама принцесса уже разуверилась, если скажет:
«Я не вижу выхода из драконьей пещеры. К тому же нам никто не помогает. Наших девочек даже в НАТО не берут».
В.Л.: Может, можно найти и другие способы, если НАТО — такое, которое девочек не принимает. Оставляет их дракону. Тогда девочки могут объединиться за пределами НАТО.
В.В.Л.: Армия амазонок?
В.Л.: Именно. Создать своё НАТО — своё Амазонато.
В.В.Л.: Ну вот, уже и появляется перспектива. А если добавить такой поворот в сказке — допустим, всё же находится принц, который решает спасти принцессу, но… вдруг узнаёт, что людоед или дракон имеет красную кнопку с чемоданчиком. И если разозлится, если загнать его в угол… может нажать эту кнопку — ему всё равно, что и сам исчезнет. Но он может уничтожить всех вокруг.
В.Л.: Он может нажать кнопку в любой момент. Не только тогда, когда решит взорваться по серьёзной причине. Может и тогда, когда мимо пролетит комар. Ему ничего не объяснишь. Не переубедишь, если у дракона сегодня такое настроение.
В.В.Л.: Я-то думал, что каждый дракон больше всего бережёт свою жизнь, ценит её, он…
В.Л.: Трудно сказать, что он ценит. Думаю, он больше ценит свой пузырь, своё самодовольство, чем жизнь. Бывают такие драконы. Они вечно трещат на весь мир, как уже вот-вот нажмут кнопку. Постоянно пугают всех — нажму, нажму.
В.В.Л.: Как думаешь, если придут несколько принцев, хорошо вооружённых мечами, прямо к людоеду в логово, в бункер — нажмёт он ту красную кнопку или нет? Или это просто пузырь?
В.Л.: Тут нечего обсуждать — надо проверить. Надо создать возможность подумать: уже пора жать кнопку или лучше начать думать. Интересная сказка — посмотреть, что будет. Как этот дракон отреагирует на такого дерзкого принца, который его пузыря не боится? Предлагает подумать. Это же ужасно оскорбительно.
«Подонок. Думаешь, я не думаю? За кого ты меня держишь? Ты вообще понимаешь, с кем говорил? Ты — ничтожество. Замолчи. Отдай всё, что у тебя есть».
В.В.Л.: Примерно такими словами недавно говорил и предприимчивый Илон Маск, когда поучал польского министра… Сказал примерно: «Ты мелкий — так вали вообще, если денег нет». Видишь — оказывается, драконов много. Он не один.
В.Л.: Нет, не один. Он — явление переменчивое, перевоплощающееся в разные облики. В этом и вся прелесть его девятиголовости.
Перевод с литовского.
Публикуется с разрешения.
G.Česonio 📸
*
V.V.L. — Витаутас Витаутас Ландсбергис (сын)
V.L. — Витаутас Ландсбергис
*
Сказка нового времени 2/2
В.В.Л.: Другой вариант новой сказки про дракона, который любит поедать принцесс, мог бы быть таким:
«Однажды дракон решил изменить конституцию драконов и вписал туда пункт, что отныне все девочки принадлежат ему».
И в конце приписал — «всё по закону».
В.Л.: Но кто-то ведь может и не принять этих драконовских правил, записанных в его конституции. Это же не установлено навечно. Это, пожалуй, всего лишь один из неудачных вариантов сказки.
В.В.Л.: А какой тогда другой?
В.Л.: Другой — что всё-таки появляется слегка чокнутый принц, которому становится жаль особую принцессу, что ему приглянулась. Может, он даже влюбился? И тогда у него вдруг мелькает мысль — постой-ка, а вдруг можно иначе?
В.В.Л.: Но по нынешним канонам принцу сперва надо было бы организовать референдум на эту тему? А что, если сама принцесса уже разуверилась, если скажет:
«Я не вижу выхода из драконьей пещеры. К тому же нам никто не помогает. Наших девочек даже в НАТО не берут».
В.Л.: Может, можно найти и другие способы, если НАТО — такое, которое девочек не принимает. Оставляет их дракону. Тогда девочки могут объединиться за пределами НАТО.
В.В.Л.: Армия амазонок?
В.Л.: Именно. Создать своё НАТО — своё Амазонато.
В.В.Л.: Ну вот, уже и появляется перспектива. А если добавить такой поворот в сказке — допустим, всё же находится принц, который решает спасти принцессу, но… вдруг узнаёт, что людоед или дракон имеет красную кнопку с чемоданчиком. И если разозлится, если загнать его в угол… может нажать эту кнопку — ему всё равно, что и сам исчезнет. Но он может уничтожить всех вокруг.
В.Л.: Он может нажать кнопку в любой момент. Не только тогда, когда решит взорваться по серьёзной причине. Может и тогда, когда мимо пролетит комар. Ему ничего не объяснишь. Не переубедишь, если у дракона сегодня такое настроение.
В.В.Л.: Я-то думал, что каждый дракон больше всего бережёт свою жизнь, ценит её, он…
В.Л.: Трудно сказать, что он ценит. Думаю, он больше ценит свой пузырь, своё самодовольство, чем жизнь. Бывают такие драконы. Они вечно трещат на весь мир, как уже вот-вот нажмут кнопку. Постоянно пугают всех — нажму, нажму.
В.В.Л.: Как думаешь, если придут несколько принцев, хорошо вооружённых мечами, прямо к людоеду в логово, в бункер — нажмёт он ту красную кнопку или нет? Или это просто пузырь?
В.Л.: Тут нечего обсуждать — надо проверить. Надо создать возможность подумать: уже пора жать кнопку или лучше начать думать. Интересная сказка — посмотреть, что будет. Как этот дракон отреагирует на такого дерзкого принца, который его пузыря не боится? Предлагает подумать. Это же ужасно оскорбительно.
«Подонок. Думаешь, я не думаю? За кого ты меня держишь? Ты вообще понимаешь, с кем говорил? Ты — ничтожество. Замолчи. Отдай всё, что у тебя есть».
В.В.Л.: Примерно такими словами недавно говорил и предприимчивый Илон Маск, когда поучал польского министра… Сказал примерно: «Ты мелкий — так вали вообще, если денег нет». Видишь — оказывается, драконов много. Он не один.
В.Л.: Нет, не один. Он — явление переменчивое, перевоплощающееся в разные облики. В этом и вся прелесть его девятиголовости.
Перевод с литовского.
Публикуется с разрешения.
G.Česonio 📸
18.04.202507:36
Разговоры с отцом
*
V.V.L. — Витаутас Витаутас Ландсбергис (сын)
V.L. — Витаутас Ландсбергис
*
Сказка нового времени I/2
В.В.Л.: Всё думаю, как бы детям объяснить, что происходит в мире. Каким языком, каким способом? Им, наверное, легче было бы понять язык сказок. Если бы тебе, скажем, нужно было правнуку или правнучке рассказать, что творится в мире, в России, в Америке… Какие звери могли бы появиться в этой сказке, и как бы им там жилось?
В.Л.: Сначала стоило бы задаться вопросом — а интересно ли это ребёнку, которому мы собираемся рассказывать сказку? Возникали ли у него уже похожие мысли о большом мире? Или его кругозор ограничен лишь тем, с чем он сам сталкивался?
В.В.Л.: Сказки ведь как раз и нужны, чтобы заинтересовать тем, с чем ребёнку, возможно, ещё не довелось столкнуться. Чтобы он знал — вдруг придётся. Вот, например, литовская народная сказка про Сигуте и яму с углями — она ведь знакомит ребёнка с возможной жестокостью мира. Есть же и страшные сказки — и не только в литовском фольклоре.
В.Л.: Детям вообще-то нравятся фильмы ужасов. Думаю, что дети постарше вполне могли бы понять сказку ужасов о людоедах, которые приходят и разрывают людей. Убивают и съедают детей.
В.В.Л.: Рассказать, что есть людоеды, которые могут покушаться на детей — это только полдела. Дальше нужно придумать, что с этими людоедами делать.
В.Л.: Сказка была бы печальная. Людоеды — это неприятный факт, и всё. Может, этот факт вообще лучше не трогать? Не политкорректно. Вдруг обидятся? Может, пусть просто себе существуют. Ведь факт остаётся фактом — людоеды есть, более того, процветают, растут. Их поощряют. Поддерживают. Продвигают.
В.В.Л.: Тогда попробуем — может, начало сказки и могло бы быть таким:
«Жили-были несколько людоедов, и все окружающие жители очень ими радовались, поддерживали их. Аплодировали им и низко кланялись каждый раз, как людоеды выходили на прогулку. Дарили им подарки, старались быть политкорректными, не раздувать недоразумений.»
В.Л.: Именно. А когда людоеды съедали одного-другого из тех, кто им кланялся, оставшиеся в живых говорили: «Что ж поделаешь, такая жизнь. Такой у людоеда аппетит. Такой у него характер. Такая его миссия в этом мире. К тому же, может, нас и правда слишком много. Для того людоеды и нужны — чтобы нас стало поменьше.»
В.В.Л.: А если вдруг наш людоед в один день поленится, не пойдёт сам искать жертв? Приказывает, чтобы те сами явились, назначает среди жертв коллаборационистов, чтобы те выбрали пожирнее, поаппетитнее — и привели. И тогда избранные уже смиренно идут к людоеду или дракону. Но ведь такие сказки уже вроде были? Где невинных принцесс отдают на съедение чудовищам?
В.Л.: А почему никому не приходит в голову, что туда можно просто не идти? Я не понимаю, почему бедной принцессе не приходит в голову, что, может, лучше бы пойти куда-то ещё?
В.В.Л.: Но они знают, что обязаны идти. Никто ведь не предлагает альтернатив, не спрашивает вежливо:
«Дева чистая, хотела бы ты или не хотела бы сегодня пойти к дяде дракону? Разве ты не слышишь, как он голодно рычит в своём кремле?»
В.Л.: Что остаётся? Перекреститься, вздохнуть, вытереть слезинку и пойти навстречу своей судьбе.
В.В.Л.: А ведь в старых сказках всегда появлялся смелый юноша, принц с мечом, который решал, что, может, и не стоит девице идти к тому дракону. Но… может, это уже устаревшие сказки? В новых сказках принцы ранимые и чувствительные, хотят мира с драконом. Не придают ему значения.
В.Л.: Да-да. Раньше, чтобы сказка была интереснее, обязательно появлялся принц или святой Георгий с мечом, с копьём, и подвешивал того красного дракона за одно место. И иногда спасал принцессу. Но, как я понимаю, в новой сказке такого Георгия пока не видно. Все принцессы идут покорно, смахивая слезу. В сопровождении отцов, смирившихся с тем, что судьба принцесс — быть принесёнными в жертву.
В.В.Л.: Сказка о мире, где больше нет Георгия? Можно ли смириться с такой мерзкой реальностью? И жить по правилам драконов.
Перевод с литовского.
Публикуется с разрешения.
G.Česonio 📸
*
V.V.L. — Витаутас Витаутас Ландсбергис (сын)
V.L. — Витаутас Ландсбергис
*
Сказка нового времени I/2
В.В.Л.: Всё думаю, как бы детям объяснить, что происходит в мире. Каким языком, каким способом? Им, наверное, легче было бы понять язык сказок. Если бы тебе, скажем, нужно было правнуку или правнучке рассказать, что творится в мире, в России, в Америке… Какие звери могли бы появиться в этой сказке, и как бы им там жилось?
В.Л.: Сначала стоило бы задаться вопросом — а интересно ли это ребёнку, которому мы собираемся рассказывать сказку? Возникали ли у него уже похожие мысли о большом мире? Или его кругозор ограничен лишь тем, с чем он сам сталкивался?
В.В.Л.: Сказки ведь как раз и нужны, чтобы заинтересовать тем, с чем ребёнку, возможно, ещё не довелось столкнуться. Чтобы он знал — вдруг придётся. Вот, например, литовская народная сказка про Сигуте и яму с углями — она ведь знакомит ребёнка с возможной жестокостью мира. Есть же и страшные сказки — и не только в литовском фольклоре.
В.Л.: Детям вообще-то нравятся фильмы ужасов. Думаю, что дети постарше вполне могли бы понять сказку ужасов о людоедах, которые приходят и разрывают людей. Убивают и съедают детей.
В.В.Л.: Рассказать, что есть людоеды, которые могут покушаться на детей — это только полдела. Дальше нужно придумать, что с этими людоедами делать.
В.Л.: Сказка была бы печальная. Людоеды — это неприятный факт, и всё. Может, этот факт вообще лучше не трогать? Не политкорректно. Вдруг обидятся? Может, пусть просто себе существуют. Ведь факт остаётся фактом — людоеды есть, более того, процветают, растут. Их поощряют. Поддерживают. Продвигают.
В.В.Л.: Тогда попробуем — может, начало сказки и могло бы быть таким:
«Жили-были несколько людоедов, и все окружающие жители очень ими радовались, поддерживали их. Аплодировали им и низко кланялись каждый раз, как людоеды выходили на прогулку. Дарили им подарки, старались быть политкорректными, не раздувать недоразумений.»
В.Л.: Именно. А когда людоеды съедали одного-другого из тех, кто им кланялся, оставшиеся в живых говорили: «Что ж поделаешь, такая жизнь. Такой у людоеда аппетит. Такой у него характер. Такая его миссия в этом мире. К тому же, может, нас и правда слишком много. Для того людоеды и нужны — чтобы нас стало поменьше.»
В.В.Л.: А если вдруг наш людоед в один день поленится, не пойдёт сам искать жертв? Приказывает, чтобы те сами явились, назначает среди жертв коллаборационистов, чтобы те выбрали пожирнее, поаппетитнее — и привели. И тогда избранные уже смиренно идут к людоеду или дракону. Но ведь такие сказки уже вроде были? Где невинных принцесс отдают на съедение чудовищам?
В.Л.: А почему никому не приходит в голову, что туда можно просто не идти? Я не понимаю, почему бедной принцессе не приходит в голову, что, может, лучше бы пойти куда-то ещё?
В.В.Л.: Но они знают, что обязаны идти. Никто ведь не предлагает альтернатив, не спрашивает вежливо:
«Дева чистая, хотела бы ты или не хотела бы сегодня пойти к дяде дракону? Разве ты не слышишь, как он голодно рычит в своём кремле?»
В.Л.: Что остаётся? Перекреститься, вздохнуть, вытереть слезинку и пойти навстречу своей судьбе.
В.В.Л.: А ведь в старых сказках всегда появлялся смелый юноша, принц с мечом, который решал, что, может, и не стоит девице идти к тому дракону. Но… может, это уже устаревшие сказки? В новых сказках принцы ранимые и чувствительные, хотят мира с драконом. Не придают ему значения.
В.Л.: Да-да. Раньше, чтобы сказка была интереснее, обязательно появлялся принц или святой Георгий с мечом, с копьём, и подвешивал того красного дракона за одно место. И иногда спасал принцессу. Но, как я понимаю, в новой сказке такого Георгия пока не видно. Все принцессы идут покорно, смахивая слезу. В сопровождении отцов, смирившихся с тем, что судьба принцесс — быть принесёнными в жертву.
В.В.Л.: Сказка о мире, где больше нет Георгия? Можно ли смириться с такой мерзкой реальностью? И жить по правилам драконов.
Перевод с литовского.
Публикуется с разрешения.
G.Česonio 📸
अधिक कार्यक्षमता अनलॉक करने के लिए लॉगिन करें।