◌ೀ .• ᴍɪɪʏᴋɪɪ

Тусклый свет пробивался сквозь жалюзи, разрезая кабинет тонкими полосами, отбрасывая длинные тени на деревянный пол. Воздух был пропитан запахом чего-то еле уловимого — терпкого, может, кофе, может, чужого парфюма.

Он стоял у двери, неторопливо оглядывая помещение, словно впитывая его атмосферу, прежде чем шагнуть внутрь. Кожаная куртка тихо шелестнула, когда он двинулся вперёд, руки небрежно засунуты в карманы. Скользнул взглядом по её строгому силуэту, по безупречной осанке, по тонким пальцам, невесомо лежащим на столе. Он знал, что этот холод — лишь часть её маски.

— Игорь не доставлял хлопот? — Голос звучал спокойно, но в этой тишине прозвучал особенно весомо. Он скользнул взглядом по аккуратно сложенным листам, лениво касаясь пальцами краёв бумаги. — Ты ведь уже разобралась, что он за человек. Интересно, что думаешь?

Ответа он не ждал — не в словах дело. Взгляд, жест, чуть замедленное движение — в этом была вся суть. Её отточенная сдержанность, граничащая с холодом, только подогревала интерес. Он чуть склонил голову, не скрывая лёгкой улыбки, в которой читалось что-то большее, чем простой интерес.

В машине царила привычная тишина, наполненная лишь тихим звуком клавиш. Экран ноутбука светился холодным светом, отражаясь в её взгляде. Город за окнами жил своей жизнью — звуки шагов, гул проезжающих машин, голоса. Всё это было где-то там, за стеклом, не касаясь её сосредоточенности. До тех пор, пока дверь не распахнулась резко и шумно.

Машина чуть качнулась под его движением, а вместе с ним словно изменилось и само пространство. Всё стало другим — более живым, наполненным той особой энергией, которую он приносил с собой везде. Даже если в этом не было необходимости, даже если никто не смотрел.

— А вот и я! Можно начинать наш очередной рабочий день, — голос прозвучал легко, с привычной живостью. Евгений забрался в машину с той энергией, будто опаздывал на встречу с самой судьбой, и сразу занял собой всё пространство. Хлопок дверью, быстрый взгляд на неё, на экран ноутбука, на её руки, занятые работой. — Так, продюсер мой ненаглядный, у нас сегодня по плану гламур, блеск и я в десяти образах? Или, может, просто скажешь, где мне стоять и не дышать?

Воздух в номере стоял неподвижно, несмотря на гул кондиционера. Снаружи, за приоткрытым окном, пляж жил своей жизнью: плеск волн, обрывки чужих разговоров, смех, доносившийся с берега. Запах соли пробивался сквозь тонкие занавески, мешался с тёплым ароматом крема для загара.

Свет падал скользящими полосами, очерчивая линии её силуэта, пока она лениво листала экран телефона, но взгляд то и дело соскальзывал в сторону. В комнате было тихо, только шелест страниц в книге, которую он даже не читал, и равномерное жужжание кондиционера.

— Не вижу ни одной причины добровольно тащиться в самую жару, — негромко сказал Алтан, не отрываясь от страниц.

В его голосе не было явного упрёка, скорее отстранённость, привычка наблюдать со стороны.

Анапа, лето. Сёрфинг.

Солнце заливало берег тёплым светом, отражаясь в гладкой поверхности воды. Волны лениво накатывали на песок, их спокойный шум сливался с голосами людей вдалеке. Она стояла у самой воды, наблюдая, как Владимир проверяет доску. Его тень ложилась на песок, а на лице читалась лёгкая усмешка.

— Не бойся. Главное — поймать волну, — сказал он, отряхивая ладони от песка.

Она кивнула, вглядываясь в горизонт. Сердце билось чуть быстрее, но это было не страх, а нетерпение. Владимир первым шагнул в воду, показывая, как удерживать равновесие.

Прохладная вода окатила ноги, потом плечи, но стоило поймать баланс — и всё остальное исчезло. Когда ей удалось удержаться на волне, он коротко и тихо рассмеялся.

— Для первого раза — отлично.

Солнце медленно опускалось к горизонту, разливая по небу розово-золотой свет. В этот момент существовало только море, ветер и ощущение лёгкости.

#карамора

Парень заходит в бар, встряхивая капли дождя с волос, и неторопливо оглядывается. Вечер в разгаре — за стойкой привычные лица, кто-то уже вовсю обсуждает последние новости, кто-то хохочет, перегнувшись через стол, а кто-то сосредоточенно вертит в руках бокал с янтарной жидкостью. Обычное место, знакомое до мельчайших деталей, но сегодня здесь есть кое-что новое.

Барменша. Новая. Шура замечает её сразу — плавные движения, как будто отрепетированные, ловкость, с которой она расставляет бокалы, не проливая ни капли, и спокойное выражение лица, будто ей вовсе не нужно подстраиваться под чужие ожидания. Ему хватает нескольких секунд, чтобы заинтересоваться. Дела не горят, а разговор с незнакомкой может стать приятным отвлечением.

Он подходит к стойке, ставит локти на прохладную поверхность и чуть наклоняется вперёд. Её внимание переключается на него, но без вопросов, без суеты. Просто ожидает. Он скользит взглядом по меню на стене, делает вид, что выбирает, но на самом деле следит за её движениями. Никакой спешки, никакой лишней болтовни — только привычная слаженность действий.

— Ты у нас новенькая, — замечает он, отводя взгляд от меню и снова смотря на неё. — Или мне просто везло не попадать в твои смены?

Школьная перемена гудела голосами, кто-то переговаривался, кто-то перебегал с места на место, а кто-то просто сидел, дожидаясь звонка. Игорь не слушал. Он сидел за партой, склонив голову, и водил карандашом по небольшому клочку бумаги. Он не рисовал в школе. Почти никогда. Да и зачем? Но сейчас захотелось — просто так. Линии складывались в нечто осмысленное, но он сам ещё не решил, что именно выйдет в итоге.

Она подошла неслышно, он не сразу понял, что рядом кто-то есть. Просто продолжал рисовать, сосредоточенно прорисовывая детали. Несколько секунд — и лёгкие штрихи превратились в очертания. Он чуть склонил голову, будто оценивая, затем добавил пару тонких линий. Бумага была мелкая, детали терялись, но он знал, что делает.

Внезапно уловил движение сбоку, едва заметное, но достаточно, чтобы ощутить присутствие. Поднял голову и встретился взглядом с ней. Стояла рядом, смотрела. Не мешала. Просто наблюдала.

— Не стоит обращать внимания.

Он задержал взгляд на ней, будто раздумывая, но затем, не говоря больше ни слова, сжал бумагу в кулаке. Линии исчезли в скомканных складках, рисунок потерял форму, превратившись в простой клочок. Пальцы сжались крепче, и он быстро убрал его в карман, словно это было что-то незначительное. Затем снова опустил голову, будто ничего и не было, возвращаясь к привычному безразличию.