В русской деревне сохранилась уже полуистлевшая, седая традиция давать людям прозвища. Прозвище как бы заменяет отчужденное, выхолощенное имя. В секулярном обществе оно больше не определяет жизнь: родители не сверяются со святцами, не нарекают детей в честь святых, а нарекают их просто так — потому что имя понравилось — в лучшем случае — в честь деда, бабушки или Сергея Есенина.
То ли дело — прозвище. Во-первых, его надо заслужить, во-вторых, острый народный ум безошибочно подмечает основу человека, делает его поэтический слепок, выражает нутро в емком и живом слове: Васька Лодырь, Петро Ансамбль, Таня Без сдачи. Иногда прозвищами становятся производные от фамилий, но даже в этом случае они часто впитывают в себя какие-то энергии человека и все равно характеризуют его куда лучше чем просто: Вася, Гриша, Руслан Маратович.
В деревне, куда я одно время приезжал каждое лето, восьмидесятилетнего деда — бывшего председателя колхоза — все называли Яшей, хотя по паспорту он Сережа. На вопрос — “почему Яша?”, — люди отвечали как-то уклончиво и многозначительно: “Ну, потому что Яша, сразу ж видно”.
За нашей соседкой — огромной, сильной женщиной “кровь с молоком” закрепилось прозвище Анка Врачиха. Говорят, что в молодости она хотела поступать в медучилище, но не поступила, однако для жителей села так и осталась Врачихой.
Но более всего меня удивляли прозвища двух мужиков, весьма потрепанных, давно и усердно пьющих: местного пастуха, которого называли Пьером Ришаром, и его друга — мужичка лет 55 без определенного рода занятия, — Лехи Экстрасекса. И если с Пьером Ришаром все было более-менее понятно: он действительно внешне походил на французского актера Пьера Ришара — “высокого блондина в черном ботинке “, — то с его товарищем история оказалась запутанной. Что это вообще такое: Экстрасекс?
Однажды возле сельпо я встретил Экстрасекса. Тот стоял и стрелял мелочь с похмелья: растерянный, понурый, куцый, как опавший тополь .
Мне стало жалко Леху и я купил ему бутылкой крепкой “Охоты”, себе взял “Жигулей”. После нескольких глотков мужичок подобрел, лицо посветлело, морщины разгладились: самое время разузнать историю странного прозвища! Однако, услышав мой вопрос, он весь как-то скривился и сделал вид, будто понятия не имеет в чем дело.
"Надо же — Экстрасекс, ерунда какая-то. Я и женат был, между прочим. Жена, правда, ушла", — сказал Леха.
В процессе разговора "за жизнь" ситуация стала проясняться: оказывается, до того момента, как знакомство с зеленым змием стало необратимо менять сферу Лехиных интересов, он в конце 1980-х занимался не абы чем, а духовными практиками! Накладывал руки, чистил чакры, выводил из запоя:
"Люди говорили, что когда я их лечил, они видели, как из них вылетают разноцветные дракончики, которые поедали черных дракончиков, тоже из них вылетающих", — открыв последними зубами третью бутылку, хвастался Леха.
Естественно, через несколько месяцев к нему прилипло прозвище Экстрасенс, ну еще бы! Однако шли годы, Лехины чакры заросли паутиной, руки стали грубыми и заскорузлыми, накладывались они все чаще на стопочки да бутылки, взгляд утратил пронзительность Кашпировского. В общем, к концу 1990-х Лехина звезда стала закатываться. Когда от нее остались лишь смутные воспоминания, в работу включился "глухой телефон", холодный и беспощадный, не щадящий никого, особенно деревенских чудаков, которые выпали из астрала прямиком в поселковую лужу.
Год-два, и бывший чародей из Экстрасенса превратился в Экстрасекса. Скорее всего, произошло это без злого народного умысла, а по каким-то исключительно филологическим причинам, но от прозвища было уже не отделаться. И оно, опять-таки, предстало своеобразной выжимкой из незавидной Лехиной судьбы, потому что деревенский экстрасенс — это смешно и грустно одновременно, смех и грех, одним словом — экстрасекс.
Я не стал говорить ему о своей догадке, хотя в какой-то момент мне показалось, что Леха и сам понимает в чем дело, просто ему было очень неприятно с этим соглашаться.
