Казалось бы, уже 1970-е, въехать в страну куда как проще по туристической визе, и зачем эти излишества с пальбой из пистолета и гранатами, когда так несложно получить пулю из автомата, от как минимум трех преследующих пограничников. Но не жалеет себя «резидент» от слова совсем. И убив одного из преследователей, оглушив гранатой второго, он вступает в рукопашную с Аты, бросает рядом с собой ещё одну гранату и остаётся в итоге посрамленным. Но Аты ампутируют ногу ниже колена. И тут, собственно, становится понятным к чему вели дело режиссеры. Аты так мучится тем, как его встретят дома так, что отказывается от переписки и с матерью, и с любимой. И едет после выздоровления (где его кажется чуть не совратила очень привязавшаяся к нему немолодая русскоязычная медсестра «тетя Клава» в исполнении Зои Федоровой), в тот же коневодческий совхоз записываться в коневоды. Жизнь кончена, невесту он подозревал в измене (его туповатый, но старательный русский друг Федор постарался отобразить её легкую интрижку с аспирантом соответствующе в письмах на заставу), мать видимо не хочет огорчать. Но тут, стоило ему взять бутылку в кафе, появляется его начальник заставы – в исполнении белоруса и московского актера Эдуарда Изотова (в 1983 г. он будет задержан в центре Москвы у кафе «Лира» вместе со своей женой актрисой Ириной Ладыженской при обмене тысячи долларов. Они были осуждены каждый на три года за валютные махинации, хотя и смогли потом продолжить актерские карьеры). И возвращает его на путь истинный, тем более что им полагаются награды.
И матушка, и невеста рады принять героя. Невеста, правда, при встрече, его как-то удивительно быстро и ловко ощупывает, чтобы понять, где рана и чего недостаёт, но обнаружив протез, не моргнув глазом дальше соглашается с тем, что осталось и готова выйти замуж.
Судя по физиономии и пластике Ата – ждёт его какая-то карьера в правоохранительных органах и всё у него и у них будет хорошо.
Причина появления фильма – вполне возможно, в итогах войны на острове Даманский (1969), когда десятки советских пограничников погибли или получили ранения и надо было как-то думать об их интеграции в обычную жизнь. Об этом говорит и то, что соавтором сценария является сначала читинский, а потом московский писатель Олег Смирнов (1921-2012), ветеран войны (отца Лейли он явно списал с себя), литературный чиновник (в фильме дед тоже явно не последняя фигура, хорошо знакомый с местным военным начальством), сделавший имя на различных типах литературных текстов (и сценариев) о войне и пограничниках, а также бывший руководителем или замом в альманахе «Забайкалье», «Молодой гвардии» и «Новом мире». По его повести «Барханы», собственно, и снят этот фильм. Намекает на Даманский и то, что в этом фильме (единственном из мне известном советском фильме про пограничников) при обучении пограничников главный герой не просто участвует в стрельбах, но использует для этого гранатомёт, с целью поражения танка. Понятно, что никакие танки из Ирана или Афганистана на СССР в 1971 г. пойти не могли. А вот, на Даманском использовались.
Вклад, туркменского соавтора сценария и режиссера фильма, бывшего директора «Туркменфильма» Алты Карлиева (1909-1973), тоже чувствуется. Он со своей супругой – оперной певицей Аннагуль Аннакулиевой, играют отца и матери Лейли. Что там в их общих сценах от сценария, а что от личного опыта – было бы интересно узнать. Но кроме того Карлиев явно обеспечил шикарные съемки Ашхабада и великолепную массовую сцену «танцы в Доме Культуры». Туркменская золотая и гламурная молодежь, в основном девушки с сумочками, с причёсками по моде конца 1960-х, восхищается ансамблем народного танца и потом танцует. Ради этой сцены, собственно, можно и посмотреть этот фильм. Или посмотреть одну её. Она и сейчас выглядит занимательно, в отличие от фильма в целом.