Я всегда чувствовал себя изгоем, и это не могло не беспокоить меня. Я никак не мог понять, почему мне не хочется общаться со своими сверстниками и одноклассниками. Много лет спустя я понял, почему: я не мог сойтись с ними прежде всего потому, что они равнодушно относились к творчеству.

🇪🇸 — Нашли себе друга испанца, который шарит за все фд и хотите поделиться об этом?

🇪🇸 — Учите испанский язык и хотите рассказать о изучении?

🇪🇸 — Просто нравится культура испанцев и хотите выразить свою любовь?

На следующий день я проснулся, прошел на кухню, начал варить кофе — и тут на меня накатило. «Он не вернется. Его больше нет. Но… Я все еще здесь. И я могу проснуться и прожить очередной день, несмотря ни на что». Я не мог это осознать. Как это кто-то может просто… исчезнуть? Это казалось нереальным. И нечестным.

Вскоре жизнь превратилась в длинную череду первых раз. Моя первая чашка кофе с тех пор, как он его не стало. Мой первый прием пищи с тех пор, как его не стало. Мой первый телефонный звонок. Моя первая поездка и так далее и тому подобное. Казалось, что каждый шаг, который я делал, был шагом от того времени, когда он был жив, чередой моментов, в которых мне приходилось учиться всему заново. Мне пришлось заново учиться жить.

«Сочувствие!» — писал Курт в предсмертной записке, и были моменты, когда я умолял свое сердце почувствовать боль, которую испытывал он. Я просил его разбиться. Я пытался выжать слезы из глаз, проклиная эти стены, которые построил такими высокими, потому что они удерживали меня от тех чувств, которые мне отчаянно нужно было испытать. Я проклял тот голос по телефону, который преждевременно сказал мне, что он умер, оставив меня в этом состоянии эмоционального конфликта без возможности достучаться до того резервуара печали, который мне нужно было опорожнить. Я знал, что горе пожирает меня заживо, даже если оно и похоронено глубже, чем я мог дотянуться. Я был под наркозом, и все, чего я хотел, — это почувствовать боль во время операции, столь необходимой для излечения.
Временами мне было стыдно за то, что я не мог чувствовать, но в конце концов я принял тот факт, что нет правильного или неправильного способа горевать. Нет методички, нет руководства, к которому можно обратиться, когда нужна помощь с эмоциями. Это процесс, который невозможно контролировать, и вы полностью зависите от его власти, поэтому нужно подчиниться ему, как бы страшно ни было. С годами я смирился с этим. По сей день меня часто одолевает та глубочайшая печаль, повалившая меня на пол, когда мне впервые сказали, что Курт умер.

Неужели время определяет глубину горя, когда теряешь кого-то? Разве эмоциональная значимость определяется просто количеством дней, которые вы провели вместе? Те три с половиной года, что я знал Курта, — относительно небольшой промежуток времени в хронологии моей жизни, но они сформировали и в некотором роде до сих пор определяют то, кем я являюсь сегодня. Я всегда буду «тем парнем из Nirvana» , и я этим горжусь.

Здесь вы можете обсудить мистику, поделиться историями и узнать что-то новое о мире необъяснимого. . .
Некоторые тайны лучше не хранить в одиночку. . .

Кто ты по национальности?

Я не националист; у меня действительно есть нация. Она хорватская, южно-европейская. Я говорю на хорватском языке. Я думаю, ты мог бы сказать, что я американский гражданин, верно? Технически. Но мы все на одной планете, и благодаря чуду современной связи - спутники, радио, телевидение делают мир намного меньше. Поэтому вся эта идея о национальности несколько устарела. У тебя есть нация, но я - землянин.

Я думаю, что в мире слишком много половой дискриминации. Приблизительно 90 процентов женщин, которых я знаю, были так или иначе изнасилованы. Это безумие. Я думаю, что женщины - очень сострадательные существа. «Polly» - это песня о девушке, которая была изнасилована.

— Я бы хотел встретиться с Куртом Кобейном. Я всегда был с ним близок. Он был левшой, голубоглазым, Близнецом, любил The Beatles, как и я. Я бы с удовольствием пострелял с ним по полной программе. Я спросил Марка Койла, который был сопродюсером "Definitely Maybe", который занимался звуковым мониторингом для Teenage Fanclub, когда они гастролировали с Nirvana, какой он, и он сказал: "Он сумасшедший, но он вам понравится". Все великие альбомы со временем становятся еще лучше. Они никогда не устаревают. Если вы послушаете "Nevermind", он все еще.