Знамя Победы, он же штурмовой флаг 150-й ордена Кутузова II степени Идрицкой стрелковой дивизии, водружённое 1 мая 1945 года на крыше рейхстага в Берлине, далось нам дорогой ценой, ценой, о которой мы забыли в 1991 году.
Следующий небольшой рассказ из интернета (с небольшими нашими вставками) хорошо демонстрирует это:
— Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой! Я — крэпасць! Вяду бой!
Молоденький парнишка сухими губами касается микрофона: — Я — крэпасць!
Его никто не слышит. Армия, которая отступает к Минску. Бойцы, которые стреляют из окон. Командир, которому перевязывают голову...
Никто не слышит. Да и сам парнишка себя не слышит — грохот разрывов и треск пулемётных очередей.
Он просто хрипит в микрофон: — Я — крэпасць! Вяду бой!
Хрипит, потому что хочет пить. Но воды нет уже третьи сутки. Всё, что есть — относят раненым и к пулемётам. Он устал, он хочет спать. Но не может. Потому что надо хрипеть: — Я — крэпасць! Вяду бой!
Его голос несётся в пространство.
Он закрыл глаза и пытается услышать: — Вас понял! Приём!
Но ответа нет. И только хриплое: — Я — крэпасць! Вяду бой! — несётся через мировой эфир.
Голосу до Луны ближе, чем до штаба фронта.
Радиосигнал наверняка уже добрался до неё. Ещё немного и он понесётся к Марсу, к Венере, к Солнцу и Юпитеру. Так и будет.
От передатчика до Луны — одна секунда. До Солнца — восемь с половиной минут. До Марса — двенадцать. До Юпитера — тридцать три. До штаба армии... Вечность.
— Я — крэпасць! Вяду бой!
Через четыре с половиной года эти хриплые позывные достигнут маленькой звезды под названием Альфа Центавра.
В это же самое время на Земле закончится война, советская армия победоносно войдёт в Берлин. Будут стоять полевые кухни и кормить вражеских детей, будут играть гармошки, будут звенеть орденами эшелоны, возвращаясь домой.
А голос будет нестись через пространство:
— Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой!
В пространстве нет времени. Слово изречённое — вечно. Оно несётся к краю Вселенной и пусть тот парнишка, который хрипел эти слова, уже не жив телесно, но живы слова его — пусть он ещё раз скажет:
— Я — крэпасць! Вяду бой!
Камни порастут травой. Кости сами уйдут в землю. Гильзы позеленеют.
Но кирпичи будут кровить буквами:
"Прощай, Родина. Умираю, но не сдаюсь!"
Когда голос связиста задел Полярную Звезду, Пояс Ориона, Волосы Вероники и прочие Плеяды. Зазвенела высокой тоской небесная струна. На сотую долю микрона сдвинулась небесная ось. Под ударами предательства падёт страна, за которую сражался этот молодой связист и миллионы его сверстников, так и не вернувшихся с войны. Но голосу всё равно. Он всё ещё ведёт бой. Он всё ещё — "крэпасць!"
"Крэпасць" всё ещё сражается под шквальным огнём, под чудовищными бомбами, под огромными снарядами.
Крепость будет сражаться, пока всё Отечество в священных границах 1945 года не будет освобождено и восстановлено. Провод, протянутый сквозь поколения, надо замкнуть. Замкнуть нам, чтобы перестать быть победителями, проигравшими войну...
