Приморский Cry
15.02.202508:17
Улицу Суйфунскую в 1964 году переименовали в улицу Уборевича, так что, по идее, Суйфунская, 24 = Уборевича, 24. Тем более, что по этому адресу стоит хороший такой дом, явно дореволюционной постройки. По диагонали от старого института международных отношений ДВГУ.
И дом этот есть даже на дореволюционных фото — раз, два и три. Здесь, кстати, есть интересное противоречие: по всем официальным документам этот дом введён в эксплуатацию в 1917, но он встречается на фото, точно датированных 1904 годом.
С 1907 по 1911 канцелярия Владивостокского Охранного отделения находилась в помещении на первом этаже. Об этом помещении очень красноречиво писал начальник отделения ротмистр Нагродский: «канцелярия отделения помещалась в полуподвальном этаже, вход в канцелярию и часть окон выходили на зловонную сточную канаву, заражающую воздух и без того в тесном помещении канцелярии». Собственно, учитывая то, что дом (как и многие во Владивостоке) построен на косогоре, то неудивительно, что полуподвальный этаж выходил на сточную канаву. В 1911 канцелярия отделения переехала в том же доме, но на этаж выше, что значительно улучшило работы в нём. Кстати, жильё во Владивостоке всегда было недешёвое. По первоначальной смете финансирования охранного отделения предполагалось тратить на съём квартиры для него 1500 рублей в год, но дешевле, чем за 3000 найти не удалось. Тут ещё надо учитывать, что смета составлялась в Санкт-Петербурге, исходя из общих цен по стране. Попытки (часто успешные) владивостокских жандармов доказать дорогому начальству, что во Владивостоке цены выше, чем в центральной России — это буквально красная нить всей финансовой отчётности владивостокской охранки.
В июле 1914 охранное отделение съехало по адресу Лазаревская, 19. Найти этот дом пока не удалось, т.к. впоследствии Лазаревскую присоединили к Пушкинской, дома там заметно перестроили и прочее, прочее.
#Жандармы #Владивосток
И дом этот есть даже на дореволюционных фото — раз, два и три. Здесь, кстати, есть интересное противоречие: по всем официальным документам этот дом введён в эксплуатацию в 1917, но он встречается на фото, точно датированных 1904 годом.
С 1907 по 1911 канцелярия Владивостокского Охранного отделения находилась в помещении на первом этаже. Об этом помещении очень красноречиво писал начальник отделения ротмистр Нагродский: «канцелярия отделения помещалась в полуподвальном этаже, вход в канцелярию и часть окон выходили на зловонную сточную канаву, заражающую воздух и без того в тесном помещении канцелярии». Собственно, учитывая то, что дом (как и многие во Владивостоке) построен на косогоре, то неудивительно, что полуподвальный этаж выходил на сточную канаву. В 1911 канцелярия отделения переехала в том же доме, но на этаж выше, что значительно улучшило работы в нём. Кстати, жильё во Владивостоке всегда было недешёвое. По первоначальной смете финансирования охранного отделения предполагалось тратить на съём квартиры для него 1500 рублей в год, но дешевле, чем за 3000 найти не удалось. Тут ещё надо учитывать, что смета составлялась в Санкт-Петербурге, исходя из общих цен по стране. Попытки (часто успешные) владивостокских жандармов доказать дорогому начальству, что во Владивостоке цены выше, чем в центральной России — это буквально красная нить всей финансовой отчётности владивостокской охранки.
В июле 1914 охранное отделение съехало по адресу Лазаревская, 19. Найти этот дом пока не удалось, т.к. впоследствии Лазаревскую присоединили к Пушкинской, дома там заметно перестроили и прочее, прочее.
#Жандармы #Владивосток
08.02.202518:24
В день российской науки из последних сил попытаюсь поздравить всех нас с этим праздником очередной историей о жандармах Владивостока. Точнее, о том, откуда они брали знания о Дальнем Востоке.
Вопрос не такой праздный как кажется.
Офицерами Владивостокского Охранного отделения были уроженцы Белоруссии, Литвы, Грузии, Бессарабии, Поволжья, Санкт-Петербурга и иных регионов России. Служили недолго — от полугода до трёх лет, — но при этом в своих рапортах, докладах, записках они должны были демонстрировать знакомство с регионом службы. Понятное дело, что какую-то часть информации они получали из агентурных донесений. Но донесения эти отвечали лишь на узконаправленные вопросы, имеющие прямое отношение до политического сыска. А что же с некоей общей суммой знаний о регионе?
Здесь на помощь приходит финансовая отчётность владивостокской охранки. Например, по ней видно, что в декабре 1911 начальник отделения ротмистр Константин Нагродский оформил годовую подписку на газеты «Приамурские ведомости», «Приамурский край», «Океанский вестник», «Дальний Восток», «Далёкая окраина», «Текущий день», т.е. на все выходившие во Владивостоке газеты + официальную газету приамурского генерал-губернатора («Приамурские ведомости»). Пресса была тем основным источником информации о положении дел в регионе, который давал жандармскому ротмистру некое общее понимание, общий контекст, бывший фоном для его донесений.
Причём надо заметить, что ротмистр Нагродский выписывал и читал газеты всех политических оттенков — консервативный «Дальний Восток», умеренно-либеральный «Океанский вестник», почти в открытую социал-демократическую «Далёкую окраину» и т.п. И не один он опирался на сформированные прессой знания и образы дальневосточного региона. В начале 1908 года, например, особое совещание по вопросам управления Дальнего Востока при Совете министров было созвано после того, как Николай II ознакомился с тематическим обзором русской прессы по делам Дальнего Востока, подготовленным по приказу Столыпина. Опять-таки стоит отметить, что в декабре 1912 Нагродский подписку на газеты продлил, т.е. как источник информации они его устроили.
В ту эпоху, вне зависимости от партийности, пресса сходилась во мнении, что Дальний Восток обязательно нужно усиленно заселять новыми русскими переселенцами и не жалеть денег на развитие железных дорог. Влияние этого нарратива можно увидеть и в некоторых рапортах Нагродского. Здесь мы уже походим даже не к истории ментальностей, которая по меткому замечанию Карла Гинзбурга, отличается иррациональностью, а, скорее, к истории воображения и идеологий, на которые хотел обратить внимание исторической антропологии Жак Ле Гофф. Ну, это если мы всё-таки говорим о науке, а не только о знании. С праздником!
#Владивосток #Жандармы
Вопрос не такой праздный как кажется.
Офицерами Владивостокского Охранного отделения были уроженцы Белоруссии, Литвы, Грузии, Бессарабии, Поволжья, Санкт-Петербурга и иных регионов России. Служили недолго — от полугода до трёх лет, — но при этом в своих рапортах, докладах, записках они должны были демонстрировать знакомство с регионом службы. Понятное дело, что какую-то часть информации они получали из агентурных донесений. Но донесения эти отвечали лишь на узконаправленные вопросы, имеющие прямое отношение до политического сыска. А что же с некоей общей суммой знаний о регионе?
Здесь на помощь приходит финансовая отчётность владивостокской охранки. Например, по ней видно, что в декабре 1911 начальник отделения ротмистр Константин Нагродский оформил годовую подписку на газеты «Приамурские ведомости», «Приамурский край», «Океанский вестник», «Дальний Восток», «Далёкая окраина», «Текущий день», т.е. на все выходившие во Владивостоке газеты + официальную газету приамурского генерал-губернатора («Приамурские ведомости»). Пресса была тем основным источником информации о положении дел в регионе, который давал жандармскому ротмистру некое общее понимание, общий контекст, бывший фоном для его донесений.
Причём надо заметить, что ротмистр Нагродский выписывал и читал газеты всех политических оттенков — консервативный «Дальний Восток», умеренно-либеральный «Океанский вестник», почти в открытую социал-демократическую «Далёкую окраину» и т.п. И не один он опирался на сформированные прессой знания и образы дальневосточного региона. В начале 1908 года, например, особое совещание по вопросам управления Дальнего Востока при Совете министров было созвано после того, как Николай II ознакомился с тематическим обзором русской прессы по делам Дальнего Востока, подготовленным по приказу Столыпина. Опять-таки стоит отметить, что в декабре 1912 Нагродский подписку на газеты продлил, т.е. как источник информации они его устроили.
В ту эпоху, вне зависимости от партийности, пресса сходилась во мнении, что Дальний Восток обязательно нужно усиленно заселять новыми русскими переселенцами и не жалеть денег на развитие железных дорог. Влияние этого нарратива можно увидеть и в некоторых рапортах Нагродского. Здесь мы уже походим даже не к истории ментальностей, которая по меткому замечанию Карла Гинзбурга, отличается иррациональностью, а, скорее, к истории воображения и идеологий, на которые хотел обратить внимание исторической антропологии Жак Ле Гофф. Ну, это если мы всё-таки говорим о науке, а не только о знании. С праздником!
#Владивосток #Жандармы
05.02.202510:34
Ничего себе! Как писал Гончаров (кстати, он имеет прямое отношение к аватарке канала): «в России надо жить долго».
Наконец-то удалось дожить до того момента, когда прямо поднят вопрос о мемориализации памяти графа Николя Игнатьева, благодаря которому территория современного Приморья вошла в состав России. 27-летний дипломат в самый разгар 2-й Опиумной войны, играя на противоречиях Китая и Великобритании с Францией добился ратификации китайцами Айгунского договора 1858 года о передаче России Приамурья, а также добился передачи России территорий к востоку от Уссури и до Японского моря. Всё это было закреплено в подписанном в 1860 году Пекинском трактате. В честь него называлась одна из центральных улиц Владивостока. По иронии судьбы переименованная в честь адмирала Фокина тогда, когда после обострения советско-китайских отношений из местной топонимики изгонялось всё, напоминающее о западном соседе.
Игнатьев потом много всякого сделал, но мне он всегда казался несправедливо забытым героем дальневосточного расширения России.
https://t.me/newsvlru/102125
#Владивосток #Приамурье
Наконец-то удалось дожить до того момента, когда прямо поднят вопрос о мемориализации памяти графа Николя Игнатьева, благодаря которому территория современного Приморья вошла в состав России. 27-летний дипломат в самый разгар 2-й Опиумной войны, играя на противоречиях Китая и Великобритании с Францией добился ратификации китайцами Айгунского договора 1858 года о передаче России Приамурья, а также добился передачи России территорий к востоку от Уссури и до Японского моря. Всё это было закреплено в подписанном в 1860 году Пекинском трактате. В честь него называлась одна из центральных улиц Владивостока. По иронии судьбы переименованная в честь адмирала Фокина тогда, когда после обострения советско-китайских отношений из местной топонимики изгонялось всё, напоминающее о западном соседе.
Игнатьев потом много всякого сделал, но мне он всегда казался несправедливо забытым героем дальневосточного расширения России.
https://t.me/newsvlru/102125
#Владивосток #Приамурье
30.11.202400:59
Если продолжать начатый ранее разговор о красных партизанах Дальнего Востока после Гражданской войны, то, конечно, там очень много интересного, наводящего на разные мысли.
Много и казусного, в самом лучшем значении этого слова с точки зрения любимой мною микроистории. Например, партизан-евангелист, который на военных сборах отказался брать в руки винтовку (как же он в Гражданскую-то войну этсамое) или бывший партизан-старообрядец, которого обвинили в том, что он в антисоветских целях спаивает председателя коммуны «Смерть капиталу» членом которой они оба были.
Судя по тексту сводки, для ОГПУ бывшие партизаны это такая хрустальная ваза, которую не надо грубо трогать, а надо проводить аккуратную политико-воспитательную работу. Оно всё прекрасно объяснимо. Во-первых, партизаны — оплот советской власти в регионе. Во-вторых, люди, привыкшие воевать и убивать без особых рефлексий. Репрессировать таких лишний раз себе дороже. По крайней мере, так думали в начале 1930-х.
Опять-таки, эти методы политико-просветительского задабривания бывших партизан очень хорошо проявляли себя на примере всё того же вопроса о коллективизации. Руководство краевого ОГПУ писало, что в тех местах, где правильно поставлена партийно-воспитательная работа, бывшие партизаны поддерживают коллективизацию, развёрстку земли и прочее. А там, где нет, соответственно, не поддерживают. Органы же госбезопасности в этих условиях лишь своевременно устраняют наиболее антисоветские элементы и группы.
Пока я писал эти строки, в мою душу закралось смутное сомнение, что всепобеждающей ролью партийного учения раскол партизан на сторонников и противников коллективизации объяснить можно, но крайне странно. Я бы поискал участия бывших партизан в социальной жизни своих сёл и коммун, но это уже грубый эмпиризм, игнорирующий передовую коммунистическую идею.
А так, поскольку основной мой профиль это политический контроль и надзор на Дальнем Востоке в начале ХХ века, то, конечно, хотелось бы провести какое-то сравнение с дореволюционным периодом. А оснований для такого сравнения нет.
Ну, то есть, не было, по понятным причинам, сопоставимой с красными партизанами в Приамурском генерал-губернаторстве социальной группы, людей, которых бы власть считала своей безусловной опорой и резервом в случае войны, а члены этой группы были бы размыты по всем видам деятельности от работы крестьянином в поле до руководства городом. Такой вот уникальный феномен социальной истории Дальнего Востока межвоенного периода. Есть над чем подумать.
#Владивосток #РСФСР
Много и казусного, в самом лучшем значении этого слова с точки зрения любимой мною микроистории. Например, партизан-евангелист, который на военных сборах отказался брать в руки винтовку (как же он в Гражданскую-то войну этсамое) или бывший партизан-старообрядец, которого обвинили в том, что он в антисоветских целях спаивает председателя коммуны «Смерть капиталу» членом которой они оба были.
Судя по тексту сводки, для ОГПУ бывшие партизаны это такая хрустальная ваза, которую не надо грубо трогать, а надо проводить аккуратную политико-воспитательную работу. Оно всё прекрасно объяснимо. Во-первых, партизаны — оплот советской власти в регионе. Во-вторых, люди, привыкшие воевать и убивать без особых рефлексий. Репрессировать таких лишний раз себе дороже. По крайней мере, так думали в начале 1930-х.
Опять-таки, эти методы политико-просветительского задабривания бывших партизан очень хорошо проявляли себя на примере всё того же вопроса о коллективизации. Руководство краевого ОГПУ писало, что в тех местах, где правильно поставлена партийно-воспитательная работа, бывшие партизаны поддерживают коллективизацию, развёрстку земли и прочее. А там, где нет, соответственно, не поддерживают. Органы же госбезопасности в этих условиях лишь своевременно устраняют наиболее антисоветские элементы и группы.
Пока я писал эти строки, в мою душу закралось смутное сомнение, что всепобеждающей ролью партийного учения раскол партизан на сторонников и противников коллективизации объяснить можно, но крайне странно. Я бы поискал участия бывших партизан в социальной жизни своих сёл и коммун, но это уже грубый эмпиризм, игнорирующий передовую коммунистическую идею.
А так, поскольку основной мой профиль это политический контроль и надзор на Дальнем Востоке в начале ХХ века, то, конечно, хотелось бы провести какое-то сравнение с дореволюционным периодом. А оснований для такого сравнения нет.
Ну, то есть, не было, по понятным причинам, сопоставимой с красными партизанами в Приамурском генерал-губернаторстве социальной группы, людей, которых бы власть считала своей безусловной опорой и резервом в случае войны, а члены этой группы были бы размыты по всем видам деятельности от работы крестьянином в поле до руководства городом. Такой вот уникальный феномен социальной истории Дальнего Востока межвоенного периода. Есть над чем подумать.
#Владивосток #РСФСР
21.11.202407:38
Два самых загадочных агента Владивостокского Охранного отделения для меня это "Разведчик" и "Икс".
Оба они были завербованы не ранее весны 1916 года начальником отделения ротмистром Александром Гинсбургом. "Разведчик" был сотрудником консульства США во Владивостоке, "Икс" — его жена, которая имела какое-то отношение к поставкам военных грузов из Америки в Россию.
В общем-то, история максимально скандальная — вербовка дипломатического работника нейтрально-дружественной страны и его жены это вам не эсеров с социал-демократами гонять. И при этом от них мало что осталось. Ну, то есть, в ГАРФ никаких сведений от них я не находил.
Из делопроизводства известно, что "Разведчик" освещал деятельность американского консульства и сообщал о всех въезжающих во Владивосток по американским паспортам, обращая особое внимание на лиц, связанных с революционными партиями. Вроде бы ещё предоставлял сведения о положении дел в Китае. Конкретики же не осталось, ну, или я дурак и не смог найти. Его жена "Икс" сообщала о свзях американского консульства с военнопленными Центральных держав в Приморье и о настроениях рабочих, занятых на обслуживании военных грузов из США. О том, что эти два агента поставляли важные и достоверные сведения говорит оплата их труда — 100 рублей в месяц для "Разведчика" и 75 для "Икс". Больше них никто из агентуры владивостокской охранки не получал.
Итак, я ничего не знаю про этих агентов. Мне неизвестно, какие сведения они поставляли и вообще не факт, что их агентурные донесения не были уничтожены. Но! По вот этим остаточным сведениям (упоминания в делопроизводстве и финансовых отчётах) я могу, как сыщик по уликам, реконструировать их некий образ, близкий к реальности. Образ этот показывает, что в поле зрения начальника Владивостокского Охранного отделения ротмистра Александра Гинсбурга входил широкий круг лиц (дипломаты, военнопленные, революционеры, рабочие) сразу в минимум двух странах (Россия и Китай), а получаемые им сведения были весьма важны и правдивы.
Такой подход, при котором буквально каждый маленький исторический факт становится уликой, через которую восстанавливается картина произошедших событий итальянский историк Карло Гинзбург, — и я до сих пор в восторге от созвучия его фамилии с фамилией владивостокского жандарма, — называл уликовой парадигмой. Надеюсь, этой маленькой иллюстрацией мне удалось показать как она примерно работает. Во всяком случае, я этот образ мысли люблю и активно применяю и пойду сегодня применять дальше, так как время не ждёт и новые статьи должны быть написаны.
А подробнее об уликовой парадигме можно прочитать здесь.
#Владивосток #Жандармы
Оба они были завербованы не ранее весны 1916 года начальником отделения ротмистром Александром Гинсбургом. "Разведчик" был сотрудником консульства США во Владивостоке, "Икс" — его жена, которая имела какое-то отношение к поставкам военных грузов из Америки в Россию.
В общем-то, история максимально скандальная — вербовка дипломатического работника нейтрально-дружественной страны и его жены это вам не эсеров с социал-демократами гонять. И при этом от них мало что осталось. Ну, то есть, в ГАРФ никаких сведений от них я не находил.
Из делопроизводства известно, что "Разведчик" освещал деятельность американского консульства и сообщал о всех въезжающих во Владивосток по американским паспортам, обращая особое внимание на лиц, связанных с революционными партиями. Вроде бы ещё предоставлял сведения о положении дел в Китае. Конкретики же не осталось, ну, или я дурак и не смог найти. Его жена "Икс" сообщала о свзях американского консульства с военнопленными Центральных держав в Приморье и о настроениях рабочих, занятых на обслуживании военных грузов из США. О том, что эти два агента поставляли важные и достоверные сведения говорит оплата их труда — 100 рублей в месяц для "Разведчика" и 75 для "Икс". Больше них никто из агентуры владивостокской охранки не получал.
Итак, я ничего не знаю про этих агентов. Мне неизвестно, какие сведения они поставляли и вообще не факт, что их агентурные донесения не были уничтожены. Но! По вот этим остаточным сведениям (упоминания в делопроизводстве и финансовых отчётах) я могу, как сыщик по уликам, реконструировать их некий образ, близкий к реальности. Образ этот показывает, что в поле зрения начальника Владивостокского Охранного отделения ротмистра Александра Гинсбурга входил широкий круг лиц (дипломаты, военнопленные, революционеры, рабочие) сразу в минимум двух странах (Россия и Китай), а получаемые им сведения были весьма важны и правдивы.
Такой подход, при котором буквально каждый маленький исторический факт становится уликой, через которую восстанавливается картина произошедших событий итальянский историк Карло Гинзбург, — и я до сих пор в восторге от созвучия его фамилии с фамилией владивостокского жандарма, — называл уликовой парадигмой. Надеюсь, этой маленькой иллюстрацией мне удалось показать как она примерно работает. Во всяком случае, я этот образ мысли люблю и активно применяю и пойду сегодня применять дальше, так как время не ждёт и новые статьи должны быть написаны.
А подробнее об уликовой парадигме можно прочитать здесь.
#Владивосток #Жандармы
11.11.202402:37
Давно не писал ничего нового по, как мне кажется, весомой причине — 13 уезжаю на конференцию, поэтому продолжаю готовить к ней доклад. Стадия вылизывания сменилась стадией лакировки. Это когда уже всё написано и в итоге просто уже борешься за красивость написанного с литературной точки зрения.
И, конечно, параллельно я стараюсь найти какие-то ошибки и противоречия чисто фактологического характера, чтобы их исправить и чтобы вылизанная риторика доклада подтверждалась доказательствами из источников. С источниками всё в этот раз вышло весьма интересно.
Чтобы рассказать о том, как человеческий фактор (в виде офицеров, назначенных начальниками) влиял на то, как управлялось и работало Владивостокское Охранное отделение я решил пойти по пути изучения документов, апеллирующих к личностям этих офицеров. Такими оказались судебные и медицинские дела. Судьи и врачи просто в силу своей природы заинтересованы в установлении объективной картины. Если же они идут против этого смысла своей профессии, то это видно по отсутствию и качеству собранных ими доказательств. Как правило, чем ближе человек к истине, тем больше у него доказательств и самых разнообразных.
Со следственными делами всё понятно, а что можно узнать из медицинских? Ну, мой любимый пример — в 1916 году предпоследний начальник Владивостокского охранного отделения подполковник Александр Гинсбург сошёл с ума и попал в психлечебницу. В одной из телеграмм по этому поводу было сказано, что он страдает бредом помешательства бредом помешательства «по делу известного Даттана».
«Дело Даттана» — это дело Адольфа Даттана, управляющего крупного торгового дома «Кунст и Альберс». Будучи германским подданным он сделал коммерческую карьеру на Дальнем Востоке в 1880-е—1910-е годы, получил русское подданство и чин действительного статского советника. В сентябре 1914 по доносу он и его сотрудники были обвинены в шпионаже в пользу Германии, но проведенный обыск не дал каких-либо результатов. Вмешательство в это дело великого князя Николая Николаевича привело к тому, что приамурский генерал-губернатор Н.Л. Гондатти своей властью выслал Даттана в Нарымский уезд Томской губернии в начале 1915 года, что было встречено общественностью Владивостока одобрительно.
Из-за дела Даттана Гинсбург вступил в конфликт с начальником контрразведывательного отделения Приамурского военного округа Альвианом Немысским. Последний пытался доказать, что Даттан был шпионом, а Гинсбург настаивал на обратном. Обвинения он объяснял доносом его единственного конкурента управляющего торговым домом «Чурин и Ко». В конечном итоге решение приамурского генерал-губернатора осталось без изменений, но военные и прокурорские власти региона встали на сторону Гинсбурга потребовав от Немысского корректности в работе и взаимодействии с другими полицейскими службами.
И это только первый слой, на который можно выйти, если обратить внимание на медицинское дело о нервном расстройстве начальника Владивостокского охранного отделения подполковника Гинсбурга и при этом задаться вопросами типа «а почему он вообще заболел?» или «что о причинах его заболевания писали врачи и начальники?» или «каковы были обстоятельства болезни?».
Возвращаясь к ранее написанному — в следственных делах тоже много интересных деталей, относящихся к объективной стороне дела. Думаю, до 13-го числа включительно что-нибудь любопытное здесь тоже опишу, а то прям как-то даже неприлично долго канал молчит.
#Владивосток #Жандармы
И, конечно, параллельно я стараюсь найти какие-то ошибки и противоречия чисто фактологического характера, чтобы их исправить и чтобы вылизанная риторика доклада подтверждалась доказательствами из источников. С источниками всё в этот раз вышло весьма интересно.
Чтобы рассказать о том, как человеческий фактор (в виде офицеров, назначенных начальниками) влиял на то, как управлялось и работало Владивостокское Охранное отделение я решил пойти по пути изучения документов, апеллирующих к личностям этих офицеров. Такими оказались судебные и медицинские дела. Судьи и врачи просто в силу своей природы заинтересованы в установлении объективной картины. Если же они идут против этого смысла своей профессии, то это видно по отсутствию и качеству собранных ими доказательств. Как правило, чем ближе человек к истине, тем больше у него доказательств и самых разнообразных.
Со следственными делами всё понятно, а что можно узнать из медицинских? Ну, мой любимый пример — в 1916 году предпоследний начальник Владивостокского охранного отделения подполковник Александр Гинсбург сошёл с ума и попал в психлечебницу. В одной из телеграмм по этому поводу было сказано, что он страдает бредом помешательства бредом помешательства «по делу известного Даттана».
«Дело Даттана» — это дело Адольфа Даттана, управляющего крупного торгового дома «Кунст и Альберс». Будучи германским подданным он сделал коммерческую карьеру на Дальнем Востоке в 1880-е—1910-е годы, получил русское подданство и чин действительного статского советника. В сентябре 1914 по доносу он и его сотрудники были обвинены в шпионаже в пользу Германии, но проведенный обыск не дал каких-либо результатов. Вмешательство в это дело великого князя Николая Николаевича привело к тому, что приамурский генерал-губернатор Н.Л. Гондатти своей властью выслал Даттана в Нарымский уезд Томской губернии в начале 1915 года, что было встречено общественностью Владивостока одобрительно.
Из-за дела Даттана Гинсбург вступил в конфликт с начальником контрразведывательного отделения Приамурского военного округа Альвианом Немысским. Последний пытался доказать, что Даттан был шпионом, а Гинсбург настаивал на обратном. Обвинения он объяснял доносом его единственного конкурента управляющего торговым домом «Чурин и Ко». В конечном итоге решение приамурского генерал-губернатора осталось без изменений, но военные и прокурорские власти региона встали на сторону Гинсбурга потребовав от Немысского корректности в работе и взаимодействии с другими полицейскими службами.
И это только первый слой, на который можно выйти, если обратить внимание на медицинское дело о нервном расстройстве начальника Владивостокского охранного отделения подполковника Гинсбурга и при этом задаться вопросами типа «а почему он вообще заболел?» или «что о причинах его заболевания писали врачи и начальники?» или «каковы были обстоятельства болезни?».
Возвращаясь к ранее написанному — в следственных делах тоже много интересных деталей, относящихся к объективной стороне дела. Думаю, до 13-го числа включительно что-нибудь любопытное здесь тоже опишу, а то прям как-то даже неприлично долго канал молчит.
#Владивосток #Жандармы
14.02.202519:32
Не опять, а снова засел за работу с финансовыми документами Владивостокского Охранного отделения. Узнал несколько мелочей, которые сами по себе ну вот прям совсем мелочи, но симпатичные и симптоматичные.
Во-первых, узнал, что в апреле 1912 для сотрудников владивостокской охранки были изготовлены книжки-удостоверения. Причём, никогда раньше не задумывался о том, а что удостоверяло личность жандармов и филёров. Вот у городового есть бляха с номером, а у тайного агента сыска? Оказалось, что обычная «корочка», буквально как сейчас. Увидеть бы такую.
Во-вторых, узнал, что тогда же были уплачены отдельные деньги за ливрею и фуражку для швейцара отделения. То есть у Владивостокского Охранного отделения на Суйфунской, 24 был собственный швейцар, встречавший посетителей. Вот это я понимаю «как надо жить»!
Все эти нововведения были связаны с активной деятельностью назначенного в октябре 1911 года начальником отделения ротмистра Константина Нагродского, который позже писал:
«В течение нескольких месяцев, менее чем в полгода [после назначения], канцелярия отделения была перемещена мною в вполне приличное и отвечающее своему назначению помещение, одобренное и полковников Васильевым; помещение канцелярии было снабжено необходимым инвентарём, достаточным и на усиленный личный состав отделения, так как не только некомплект был мною пополнен, но и по распоряжению Департамента Полиции личный состав был усилен на одного чиновника, одного прикомандированного офицера для изучения розыска и нескольких низших служащих; вся без исключения карточная регистрация, достигавшая более 40 тысяч карточек, была переписана на новые карточки после проверки фамилий по делам; почти все архивные и текущие дела отделения были перешиты согласно требованиям «Положения об Охранных отделениях»; для разработки, хранения и регистрации агентурных и иных совершенно секретных сведений были заведены особые регистраторы, хранившиеся в особом шкапу под замком /шкап этот входит в число 8 предметов «кабинетной» обстановки/; вся эта громадная, но со стороны незаметная, работа была произведена параллельно с повседневной работой отделения, и в результате прибывший во Владивосток спустя ровно 9 месяцев после приёма мною отделения в таком виде, начальник Иркутского управления полковник Васильев нашёл канцелярию и всё делопроизводство не только в полном порядке, но и взял с собой некоторые мои, одобренные им образцы, для применения их в Иркутском районном охранном отделении» (ГАРФ. Ф. 110. Оп. 6. Д. 2951. Л. 16).
Видимо, после переезда отделения, найма новых сотрудников, упорядочивания делопроизводства и архива отделения у деятельного ротмистра руки дошли до совсем мелочей, вроде вопроса наличия собственного швейцара у охранки. Мне такая придирчивость к деталям нравится — многое говорит о том, насколько ответственно и внимательно человек подходил к организации дела.
#Владивосток #Жандармы
Во-первых, узнал, что в апреле 1912 для сотрудников владивостокской охранки были изготовлены книжки-удостоверения. Причём, никогда раньше не задумывался о том, а что удостоверяло личность жандармов и филёров. Вот у городового есть бляха с номером, а у тайного агента сыска? Оказалось, что обычная «корочка», буквально как сейчас. Увидеть бы такую.
Во-вторых, узнал, что тогда же были уплачены отдельные деньги за ливрею и фуражку для швейцара отделения. То есть у Владивостокского Охранного отделения на Суйфунской, 24 был собственный швейцар, встречавший посетителей. Вот это я понимаю «как надо жить»!
Все эти нововведения были связаны с активной деятельностью назначенного в октябре 1911 года начальником отделения ротмистра Константина Нагродского, который позже писал:
«В течение нескольких месяцев, менее чем в полгода [после назначения], канцелярия отделения была перемещена мною в вполне приличное и отвечающее своему назначению помещение, одобренное и полковников Васильевым; помещение канцелярии было снабжено необходимым инвентарём, достаточным и на усиленный личный состав отделения, так как не только некомплект был мною пополнен, но и по распоряжению Департамента Полиции личный состав был усилен на одного чиновника, одного прикомандированного офицера для изучения розыска и нескольких низших служащих; вся без исключения карточная регистрация, достигавшая более 40 тысяч карточек, была переписана на новые карточки после проверки фамилий по делам; почти все архивные и текущие дела отделения были перешиты согласно требованиям «Положения об Охранных отделениях»; для разработки, хранения и регистрации агентурных и иных совершенно секретных сведений были заведены особые регистраторы, хранившиеся в особом шкапу под замком /шкап этот входит в число 8 предметов «кабинетной» обстановки/; вся эта громадная, но со стороны незаметная, работа была произведена параллельно с повседневной работой отделения, и в результате прибывший во Владивосток спустя ровно 9 месяцев после приёма мною отделения в таком виде, начальник Иркутского управления полковник Васильев нашёл канцелярию и всё делопроизводство не только в полном порядке, но и взял с собой некоторые мои, одобренные им образцы, для применения их в Иркутском районном охранном отделении» (ГАРФ. Ф. 110. Оп. 6. Д. 2951. Л. 16).
Видимо, после переезда отделения, найма новых сотрудников, упорядочивания делопроизводства и архива отделения у деятельного ротмистра руки дошли до совсем мелочей, вроде вопроса наличия собственного швейцара у охранки. Мне такая придирчивость к деталям нравится — многое говорит о том, насколько ответственно и внимательно человек подходил к организации дела.
#Владивосток #Жандармы
07.02.202510:02
Если вам было интересно (вдруг), откуда у этого телеграм-канала такой шикарный аватар, то это одна из японских гравюр, которая запечатлела членов экипажей кораблей адмирала Ефимия Путятина. Именно он был творцом первого русско-японского договора — Симодского трактата. Его секретарём был писатель Иван Гончаров.
А об остальном — в архивной статье нашего музея (кстати, 4 дня назад исполнилось 5 лет ровно, как я тут работаю).
А об остальном — в архивной статье нашего музея (кстати, 4 дня назад исполнилось 5 лет ровно, как я тут работаю).
12.01.202509:37
Одно из моих любимых явлений в истории — это когда разные люди, в разных условиях, под воздействием разных факторов приходят к одним и тем же выводам или решениям. Всегда забавно видеть такие примеры конвергенции.
Благо, во Владивостоке их тоже хватало.
Как вообще проходило первоначально развитие нашего города и региона? С 1890-х годов к нему было привлечено огромное внимание. Император, члены его фамилии, высокопоставленные чиновники, светские лица и авантюристы — все они строили планы того, как в будущем Дальний Восток станет плацдармом для расширения в Азию, грезили проектами колонизации Кореи и присоединения к России Маньчжурии, мечтали о незамерзающих портах, откуда русская военно-морская мощь будет проецироваться чуть ли не до берегов Индии. А потом случилась Русско-японская война, в которой Россия проиграла и тональность умонастроений сменилась на прямо противоположную. Пришёл страх того, что в скором времени японцы нападут ещё раз и вот теперь Россия точно проиграет всё и потеряет Дальний Восток.
В 1908 году начальник Жандармского полицейского управления по Уссурийской железной дороге полковник Ростислав Щербаков составил проект организации жандармского управления в Приморской области. В пояснительной записке к нему он писал, что «пока не выяснится окончательно цели и намерения наших сухопутных и морских пограничных соседей на Дальнем Востоке, коммерческое и культурное значение города Владивостока должно быть поставлено на второй план и выдвинуто его значение как крепость-порт, чем и оправдывается необходимость выделить его в особое административное положение. Кроме того, город и крепость должны быть всегда на военном положении и должны быть изданы особые ограничительные законы для иностранных и русско-подданных, желающих иметь постоянное или временное пребывания в городе и крепостном районе».
Одновременно томский губернатор Николай Гондатти (с 1911 п риамурский генерал-губернатор) писал про переселение русских на Дальний Восток, что «после войны, это есть дело первостепенной важности, — ведь приходится считаться с начавшимся экономическим захватом японцами и отчасти американцами наших окраин и постепенным приближением ещё более опасного противника — китайцев» и тоже предлагал выделить Владивосток в отдельную закрытую территорию. Гондатти считал, что Владивосток важен как военный порт и крепость, а центр Приморской области надо перенести в Никольск-Уссурийский.
Царская власть думала не так, как местные чиновники, поэтому вместо «закрытия» Владивостока пошла на улучшение отношений с Японией (обоюдное, надо заметить), приведшее к разделу двумя странами Маньчжурии в 1907-1910 и военному союзу 1916.
А потом была революция, гражданская война, которая закончилась во Владивостоке. 2 ноября 1922 в поздравительной телеграмме владивостокским коммунистам секретарь Дальневосточного бюро ЦК РКП(б) Николай Кубяк писал «героической борьбой, железной настойчивостью проявленной пролетариатом Дальвостока последний оплот контрреволюции Владивосток превращён в красную крепость рабоче-крестьянской революции, стал маяком коммунистической революции на Востоке». Опять возник образ Владивостока как закрытой территории. Но не из боязни войны с соседями, а из желания превратить регион в плацдарм коммунистической революции в Азии. Под конец жизни Ленин решил, что она должна начаться в Азии.
В городе действовала Китайская ленинская школа, которая готовила кадры для компартии Китая и диверсионно-разведывательной деятельности, существовал Интернациональный клуб моряков с изданиями на английском и французском языке, во Владивостоке жили азиатские коммунисты, вроде Хо Ше Мина. И лишь в 1952, когда в Корее бушевала война, грозившая перейти в общую для всего Дальнего Востока, старая идея превращения Владивостока в закрытый город-крепость была доведена до конца и реализована на ближайшие почти сорок лет. Контексты разные, люди разные, а мысли одинаковые. Такая вот историческая конвергенция.
#Владивосток #Жандармы #РСФСР
Благо, во Владивостоке их тоже хватало.
Как вообще проходило первоначально развитие нашего города и региона? С 1890-х годов к нему было привлечено огромное внимание. Император, члены его фамилии, высокопоставленные чиновники, светские лица и авантюристы — все они строили планы того, как в будущем Дальний Восток станет плацдармом для расширения в Азию, грезили проектами колонизации Кореи и присоединения к России Маньчжурии, мечтали о незамерзающих портах, откуда русская военно-морская мощь будет проецироваться чуть ли не до берегов Индии. А потом случилась Русско-японская война, в которой Россия проиграла и тональность умонастроений сменилась на прямо противоположную. Пришёл страх того, что в скором времени японцы нападут ещё раз и вот теперь Россия точно проиграет всё и потеряет Дальний Восток.
В 1908 году начальник Жандармского полицейского управления по Уссурийской железной дороге полковник Ростислав Щербаков составил проект организации жандармского управления в Приморской области. В пояснительной записке к нему он писал, что «пока не выяснится окончательно цели и намерения наших сухопутных и морских пограничных соседей на Дальнем Востоке, коммерческое и культурное значение города Владивостока должно быть поставлено на второй план и выдвинуто его значение как крепость-порт, чем и оправдывается необходимость выделить его в особое административное положение. Кроме того, город и крепость должны быть всегда на военном положении и должны быть изданы особые ограничительные законы для иностранных и русско-подданных, желающих иметь постоянное или временное пребывания в городе и крепостном районе».
Одновременно томский губернатор Николай Гондатти (с 1911 п риамурский генерал-губернатор) писал про переселение русских на Дальний Восток, что «после войны, это есть дело первостепенной важности, — ведь приходится считаться с начавшимся экономическим захватом японцами и отчасти американцами наших окраин и постепенным приближением ещё более опасного противника — китайцев» и тоже предлагал выделить Владивосток в отдельную закрытую территорию. Гондатти считал, что Владивосток важен как военный порт и крепость, а центр Приморской области надо перенести в Никольск-Уссурийский.
Царская власть думала не так, как местные чиновники, поэтому вместо «закрытия» Владивостока пошла на улучшение отношений с Японией (обоюдное, надо заметить), приведшее к разделу двумя странами Маньчжурии в 1907-1910 и военному союзу 1916.
А потом была революция, гражданская война, которая закончилась во Владивостоке. 2 ноября 1922 в поздравительной телеграмме владивостокским коммунистам секретарь Дальневосточного бюро ЦК РКП(б) Николай Кубяк писал «героической борьбой, железной настойчивостью проявленной пролетариатом Дальвостока последний оплот контрреволюции Владивосток превращён в красную крепость рабоче-крестьянской революции, стал маяком коммунистической революции на Востоке». Опять возник образ Владивостока как закрытой территории. Но не из боязни войны с соседями, а из желания превратить регион в плацдарм коммунистической революции в Азии. Под конец жизни Ленин решил, что она должна начаться в Азии.
В городе действовала Китайская ленинская школа, которая готовила кадры для компартии Китая и диверсионно-разведывательной деятельности, существовал Интернациональный клуб моряков с изданиями на английском и французском языке, во Владивостоке жили азиатские коммунисты, вроде Хо Ше Мина. И лишь в 1952, когда в Корее бушевала война, грозившая перейти в общую для всего Дальнего Востока, старая идея превращения Владивостока в закрытый город-крепость была доведена до конца и реализована на ближайшие почти сорок лет. Контексты разные, люди разные, а мысли одинаковые. Такая вот историческая конвергенция.
#Владивосток #Жандармы #РСФСР
28.11.202423:32
Наткнулся случайно на очень интересный документ — записка полномочного представительства ОГПУ по Дальне-Восточному краю о политических настроениях среди бывших красных партизан за 1932 год.
Вообще, я люблю такие документы, которые описывают какое-то явление как бы "в целом", касаясь многих аспектов, а не каких-то одних, узко-направленных. Так и здесь — авторы записки затрагивают очень много вещей. Тем более это интересно, что связано с красными партизанами-дальневосточниками, которые, в общем-то, советскую власть на Дальнем Востоке и установили, а не эмиссары наркомвоенмора и Дальбюро ЦК.
Например, документ сообщает, что во Владивостоке полностью провалились курсы военной подготовки для бывших партизан. Они были созданы для переподготовки бывших красных партизан. Их туда заманивали обещаниями плотной и насыщенной программы обучения, разнообразием дисциплин, обещаниями того, что их всех переобучат в командиры партизанских отрядов для будущей войны. Действительно, после занятия Японией Маньчжури в 1931 на Дальнем Востоке всерьёз создавались базы для партизанского движения, на случай возможной оккупации региона японцами. Вот только владивостокская городская партизанская комиссия доблестно запорола эти курсы. Единой программы занятий не было, предметы вели случайные люди, отобранные из оказавшихся свободными в моменте командиров частей владивостокского гарнизона. Сами партизаны жаловались на плохое (точнее, никакое) качество преподавания и требовали хоть что-то с этим сделать.
А в Благовещенске бывшие партизаны готовились не к будущей войне, а к культурной. Под чутким руководством местной партизанской комиссии был написан сценарий к кинофильму «Амур в огне» о партизанском движении в регионе. Естественно, что при попытках рассказать о былом больше всех пострадала истина. Изначально в фильме главным героем хотели сделать отряд некого «Старика» (Антон Бутин), потому что его отряд был самым интернациональным. Но к началу 1930-х Бутин превратился в спивающегося крестьянина-бедняка, поэтому многие члены обсуждения решили, что он недостоин упоминания. Ещё интересно, что под давлением дальневосточного землячества в Москве (было и такое) из сценария фильма исключили любые упоминания организатора партизанского движения в Амурской области товарища Мухина. Сами партизаны считали, что кто-то из бывших амурских партизан, оказавшхся на партийной работе в Москве, хотел вычеркнуть Мухина из истории, чтобы потом занять его в ней место. Правда, конкретно эта акция осталась безуспешна, так как фильм в итоге не сняли.
Отдельный пункт сводки — отношение бывших партизан к коллективизации. Интересно, кстати, что в документе она не упоминается. Просто говорится о перегибах и извращениях политики по отношению к красным партизанам, в результате которых они позволяют себе следующие выражения: «я бывший красный партизан и боролся за то, чтобы было свободно жить, а на деле выходит, что при советской власти стало жить хуже, она забирает от нас всю землю и передаёт колхозам», «если бы в колхозах жилось хорошо, то мы бы пошли в них добровольно, а то там люди работают как проклятые, а ходят голыми и голодными», «за каким чёртом я шёл партизанить, знал бы, что так будет, что будем сидеть голодные, а в особенности семьи и дети, которым ничего не дают, кроме хлеба, никогда не пошёл бы», «партизанили и дрались за свободу и за землю, чтобы крестьянину была земля и воля, а получилось хуже, чем при старой власти, тогда хотя бы были сыты», «когда наших мужиков переоденут в шинели и погонят на войну, то они повернут штыки против советской власти, т.к. на советскую власть они злы, что она ограбила крестьян» — как пел Майк Науменко в «Уездном городе N»: «поверьте, я мог бы говорить часами, но, пожалуй, пора кончать». Мою страсть к разного рода агентурным донесениям вы уже знаете, полагаю. Вообще же, выступавших против и за коллективизации партизан было примерно поровну. Один товарищ даже говорил, что в случае войны пойдёт добровольцем на фронт, потому что участвуя в раскулачивани в 1931 нажил себе много врагов среди односельчан.
#Владивосток #РСФСР
Вообще, я люблю такие документы, которые описывают какое-то явление как бы "в целом", касаясь многих аспектов, а не каких-то одних, узко-направленных. Так и здесь — авторы записки затрагивают очень много вещей. Тем более это интересно, что связано с красными партизанами-дальневосточниками, которые, в общем-то, советскую власть на Дальнем Востоке и установили, а не эмиссары наркомвоенмора и Дальбюро ЦК.
Например, документ сообщает, что во Владивостоке полностью провалились курсы военной подготовки для бывших партизан. Они были созданы для переподготовки бывших красных партизан. Их туда заманивали обещаниями плотной и насыщенной программы обучения, разнообразием дисциплин, обещаниями того, что их всех переобучат в командиры партизанских отрядов для будущей войны. Действительно, после занятия Японией Маньчжури в 1931 на Дальнем Востоке всерьёз создавались базы для партизанского движения, на случай возможной оккупации региона японцами. Вот только владивостокская городская партизанская комиссия доблестно запорола эти курсы. Единой программы занятий не было, предметы вели случайные люди, отобранные из оказавшихся свободными в моменте командиров частей владивостокского гарнизона. Сами партизаны жаловались на плохое (точнее, никакое) качество преподавания и требовали хоть что-то с этим сделать.
А в Благовещенске бывшие партизаны готовились не к будущей войне, а к культурной. Под чутким руководством местной партизанской комиссии был написан сценарий к кинофильму «Амур в огне» о партизанском движении в регионе. Естественно, что при попытках рассказать о былом больше всех пострадала истина. Изначально в фильме главным героем хотели сделать отряд некого «Старика» (Антон Бутин), потому что его отряд был самым интернациональным. Но к началу 1930-х Бутин превратился в спивающегося крестьянина-бедняка, поэтому многие члены обсуждения решили, что он недостоин упоминания. Ещё интересно, что под давлением дальневосточного землячества в Москве (было и такое) из сценария фильма исключили любые упоминания организатора партизанского движения в Амурской области товарища Мухина. Сами партизаны считали, что кто-то из бывших амурских партизан, оказавшхся на партийной работе в Москве, хотел вычеркнуть Мухина из истории, чтобы потом занять его в ней место. Правда, конкретно эта акция осталась безуспешна, так как фильм в итоге не сняли.
Отдельный пункт сводки — отношение бывших партизан к коллективизации. Интересно, кстати, что в документе она не упоминается. Просто говорится о перегибах и извращениях политики по отношению к красным партизанам, в результате которых они позволяют себе следующие выражения: «я бывший красный партизан и боролся за то, чтобы было свободно жить, а на деле выходит, что при советской власти стало жить хуже, она забирает от нас всю землю и передаёт колхозам», «если бы в колхозах жилось хорошо, то мы бы пошли в них добровольно, а то там люди работают как проклятые, а ходят голыми и голодными», «за каким чёртом я шёл партизанить, знал бы, что так будет, что будем сидеть голодные, а в особенности семьи и дети, которым ничего не дают, кроме хлеба, никогда не пошёл бы», «партизанили и дрались за свободу и за землю, чтобы крестьянину была земля и воля, а получилось хуже, чем при старой власти, тогда хотя бы были сыты», «когда наших мужиков переоденут в шинели и погонят на войну, то они повернут штыки против советской власти, т.к. на советскую власть они злы, что она ограбила крестьян» — как пел Майк Науменко в «Уездном городе N»: «поверьте, я мог бы говорить часами, но, пожалуй, пора кончать». Мою страсть к разного рода агентурным донесениям вы уже знаете, полагаю. Вообще же, выступавших против и за коллективизации партизан было примерно поровну. Один товарищ даже говорил, что в случае войны пойдёт добровольцем на фронт, потому что участвуя в раскулачивани в 1931 нажил себе много врагов среди односельчан.
#Владивосток #РСФСР
15.11.202402:22
Первый день конференции в ЕУ СПб прошёл в очень активных и плодотворных обсуждениях.
Рассказал про своих владивостокских жандармов, вроде, прошло всё хорошо. Но наиболее красиво и полно основную свою мысль сформулировал потом, благодаря коллегам из Уральского университета — всё многообразие моделей поведения жандармских офицеров во главе Владивостокского Охранного отделения было вызвано их двойственным положением. С одной стороны, офицеры эти были полностью автономны на местах, так как не подчинялись губернаторам и прочим местным властям. С другой стороны, они находились меж двух огней — штаба Отдельного корпуса жандармов, который пытался добиться строгой военной организации службы её законности и Департамента полиции, бившегося за эфыективность сыска. Результатом двойного давления становилось то, что находившиеся максимально далеко от центра жандармы действовали в уже сложившихся обстоятельствах, не пытаясь изменить их, а приспосабливая практики, навязанные сверху, под местные условия.
При этом очень многие элементы их поведения хоть и отклонялись от нормы и не в лучшую сторону, де-факто узаканивались начальством.
Например, супружеская неверность. Минимум три владивостокских жандарма жили не с законными жёнами, а с сожительницами. Этим отличились два начальника охранки (А.Д. Заварицкий и А.А. Гинсбург) и один начальник крепостной жандармской команды Н.А. Васильев. При этом жили они со своими любовницами вполне открыто — имели общее имущество, детей, которых содержали и на которых тратили деньги наравне с официальными семьями.
Так вот, когда эти офицеры гибли или уходили со службы то штаб корпуса выплачивал их сожительницам пенсии из эмиретальной кассы (так назывались деньги, которые собирались добровольно с офицеров ОКЖ для поддержки вдов и родственников погибших офицеров). Но работал этот механизм при наличии общих детей, иначе пенсия не платилась. Это узаконивание сожительниц можно считать чем-то вроде попыток штаба ОКЖ компенсировать давление, испытываемое жандармами, и их условия службы, наверное.
#Владивосток #Жандармы
Рассказал про своих владивостокских жандармов, вроде, прошло всё хорошо. Но наиболее красиво и полно основную свою мысль сформулировал потом, благодаря коллегам из Уральского университета — всё многообразие моделей поведения жандармских офицеров во главе Владивостокского Охранного отделения было вызвано их двойственным положением. С одной стороны, офицеры эти были полностью автономны на местах, так как не подчинялись губернаторам и прочим местным властям. С другой стороны, они находились меж двух огней — штаба Отдельного корпуса жандармов, который пытался добиться строгой военной организации службы её законности и Департамента полиции, бившегося за эфыективность сыска. Результатом двойного давления становилось то, что находившиеся максимально далеко от центра жандармы действовали в уже сложившихся обстоятельствах, не пытаясь изменить их, а приспосабливая практики, навязанные сверху, под местные условия.
При этом очень многие элементы их поведения хоть и отклонялись от нормы и не в лучшую сторону, де-факто узаканивались начальством.
Например, супружеская неверность. Минимум три владивостокских жандарма жили не с законными жёнами, а с сожительницами. Этим отличились два начальника охранки (А.Д. Заварицкий и А.А. Гинсбург) и один начальник крепостной жандармской команды Н.А. Васильев. При этом жили они со своими любовницами вполне открыто — имели общее имущество, детей, которых содержали и на которых тратили деньги наравне с официальными семьями.
Так вот, когда эти офицеры гибли или уходили со службы то штаб корпуса выплачивал их сожительницам пенсии из эмиретальной кассы (так назывались деньги, которые собирались добровольно с офицеров ОКЖ для поддержки вдов и родственников погибших офицеров). Но работал этот механизм при наличии общих детей, иначе пенсия не платилась. Это узаконивание сожительниц можно считать чем-то вроде попыток штаба ОКЖ компенсировать давление, испытываемое жандармами, и их условия службы, наверное.
#Владивосток #Жандармы
06.11.202402:22
Пока разбирался с разными документами в разных архивах, то набрал некоторое количество забавных фактов. Вроде бы, даже интересных.
Например, 28 октября 1907, спустя 11 дней после подавления последнего (как оказалось) восстания матросов и солдат во Владивостокской крепости, власти всё ещё ожидали повторения чего-то подобного. Секретная агентура в Нагасаки, где действовал крупный эмигрантский революционный центр, сообщала во Владивосток, начальнику охранного отделения, что один из вождей революционной эмиграции Борис Оржих закупил оружия и взрывчатки на 17 тысяч рублей. После чего зафрахтовал пароход, который с этим грузом должен был пройти из Нагасаки через остров Аскольд в бухту Америка.
Позже в 1936-1938 годах на острове Аскольд появилась Батарея № 26 на четыре 180-мм пушки в двухорудийных башенных установках МБ-2-180, а тогда был лишь наблюдательный пост. Так что даже если бы пароход с оружием и был бы замечен, то ничего с ним поделать не смогли бы.
Итак, если верить агентуре, то из залива Америка груз оружия и взрывчатки с парохода должен был быть перегружен на многочисленные китайские шаланды (так в документе назывались джонки) и оттуда доставлен во Владивосток, где бы его принял Борис Павлович Кларк — сын одного из руководителей революционной эмиграции в Нагасаки, который специально ради этого выехал во Владивосток. Дальше Кларк должен был снабдить оружием революционное подполье и поднять его на бунт.
Дабы всё это предотвратить Владивостокское охранное отделение арестовало Кларка, а в бухту Америка была направлена стрелковая команда под руководством жандармского ротмистра Кареева. Стоит заметить, что никакого парохода в итоге жандарму Карееву заметить и задержать не удалось — то ли его вообще не было, то ли он в последний момент вернулся в Японию, то ли как-то незаметно прошмыгнул мимо целой засады. Тем не менее, Кларк был арестован и никакого повторного восстания во Владивостоке не произошло. Естественно, что все — от начальника владивостокской охранки подполковника Заварицкого до вице-консула России в Нагасаки Зиновия Поляновского ставили срыв нового бунта себе в заслугу.
А вот был ли пароход на самом деле — неизвестно. Но известно, что взбодрённые восстанием 17 октября власти очень оперативно реагировали на любые признаки угрозы. Зря что ли Александр Александрович Кареев мёрз где-то на берегу бухты Америка, где менее чем через полвека появился портовый город Находка?
#Владивосток #Жандармы #Революция
Например, 28 октября 1907, спустя 11 дней после подавления последнего (как оказалось) восстания матросов и солдат во Владивостокской крепости, власти всё ещё ожидали повторения чего-то подобного. Секретная агентура в Нагасаки, где действовал крупный эмигрантский революционный центр, сообщала во Владивосток, начальнику охранного отделения, что один из вождей революционной эмиграции Борис Оржих закупил оружия и взрывчатки на 17 тысяч рублей. После чего зафрахтовал пароход, который с этим грузом должен был пройти из Нагасаки через остров Аскольд в бухту Америка.
Позже в 1936-1938 годах на острове Аскольд появилась Батарея № 26 на четыре 180-мм пушки в двухорудийных башенных установках МБ-2-180, а тогда был лишь наблюдательный пост. Так что даже если бы пароход с оружием и был бы замечен, то ничего с ним поделать не смогли бы.
Итак, если верить агентуре, то из залива Америка груз оружия и взрывчатки с парохода должен был быть перегружен на многочисленные китайские шаланды (так в документе назывались джонки) и оттуда доставлен во Владивосток, где бы его принял Борис Павлович Кларк — сын одного из руководителей революционной эмиграции в Нагасаки, который специально ради этого выехал во Владивосток. Дальше Кларк должен был снабдить оружием революционное подполье и поднять его на бунт.
Дабы всё это предотвратить Владивостокское охранное отделение арестовало Кларка, а в бухту Америка была направлена стрелковая команда под руководством жандармского ротмистра Кареева. Стоит заметить, что никакого парохода в итоге жандарму Карееву заметить и задержать не удалось — то ли его вообще не было, то ли он в последний момент вернулся в Японию, то ли как-то незаметно прошмыгнул мимо целой засады. Тем не менее, Кларк был арестован и никакого повторного восстания во Владивостоке не произошло. Естественно, что все — от начальника владивостокской охранки подполковника Заварицкого до вице-консула России в Нагасаки Зиновия Поляновского ставили срыв нового бунта себе в заслугу.
А вот был ли пароход на самом деле — неизвестно. Но известно, что взбодрённые восстанием 17 октября власти очень оперативно реагировали на любые признаки угрозы. Зря что ли Александр Александрович Кареев мёрз где-то на берегу бухты Америка, где менее чем через полвека появился портовый город Находка?
#Владивосток #Жандармы #Революция
12.02.202500:57
Поигрался тут с поиском дореволюционных ареалов разных фамилий на сайте генеалогического сервиса "фамилио". Результат, в общем, предсказуемый и не содержит особо ничего такого, чего бы я сам не знал — папина фамилия до 1917 распространена была на территориях современных Белоруссии, Латвии и Литвы, а мамина преимущественно на территории Украины. А все вместе мы Rzeczpospolita Obojga Narodów od morza do morza, ага-ага. Впрочем, среди предков были ещё черноморские греки и петербургские немцы, так что...
А что там с моими любимыми жандармами? Как ни странно, но во Владивосток приезжали на службу уроженцы тех же регионов, что и мои предки на ПМЖ. Пара простых примеров.
Иван Григорьевич Макри, чиновник для поручений Владивостокского Охранного отделения в 1911-1913 гг. — грек по национальности, уроженец Бессарабской губернии, но вырос и получил гимназическое образование в Одесской. Евгений Константинович Лалевич, помощник начальника отделения тогда же — уроженец Черниговской губернии. Константин Адольфович Нагродский, начальник отделения — уроженец Ковенской губернии в современной Литве.
Можно вспомнить и их предшественников. Допустим, ротмистр Иван Иванович Пахалович, рапорт которого я сейчас рассматриваю как один из источников для будущей статьи, и который в 1896-1898 возглавлял Владивостокское отделение жандармского управления по железной дороге, был уроженцем Полтавщины. Командовавший в 1897-1903 годах Владивостокской крепостной жандармской командой Юрий Михайлович Гириллович был уроженцем западной Белоруссии. Помощник начальника Владивостокского Охранного отделения в 1907-1910 годах Александр Ефимович Стахурский — уроженец Волыни.
Конечно, не все владивостокские жандармы были уроженцами западных окраин Российской Империи (так собирательно назывались бывшие земли Речи Посполитой), но тенденция, скажем прямо, а) на лицо; б) весьма интересная для какого-то просопографического исследования.
Ну, и помянутые карты ареалов фамилий.
#Владивосток #Жандармы
А что там с моими любимыми жандармами? Как ни странно, но во Владивосток приезжали на службу уроженцы тех же регионов, что и мои предки на ПМЖ. Пара простых примеров.
Иван Григорьевич Макри, чиновник для поручений Владивостокского Охранного отделения в 1911-1913 гг. — грек по национальности, уроженец Бессарабской губернии, но вырос и получил гимназическое образование в Одесской. Евгений Константинович Лалевич, помощник начальника отделения тогда же — уроженец Черниговской губернии. Константин Адольфович Нагродский, начальник отделения — уроженец Ковенской губернии в современной Литве.
Можно вспомнить и их предшественников. Допустим, ротмистр Иван Иванович Пахалович, рапорт которого я сейчас рассматриваю как один из источников для будущей статьи, и который в 1896-1898 возглавлял Владивостокское отделение жандармского управления по железной дороге, был уроженцем Полтавщины. Командовавший в 1897-1903 годах Владивостокской крепостной жандармской командой Юрий Михайлович Гириллович был уроженцем западной Белоруссии. Помощник начальника Владивостокского Охранного отделения в 1907-1910 годах Александр Ефимович Стахурский — уроженец Волыни.
Конечно, не все владивостокские жандармы были уроженцами западных окраин Российской Империи (так собирательно назывались бывшие земли Речи Посполитой), но тенденция, скажем прямо, а) на лицо; б) весьма интересная для какого-то просопографического исследования.
Ну, и помянутые карты ареалов фамилий.
#Владивосток #Жандармы
转发自:
Музей Арсеньева
07.02.202510:02
Симода – небольшой японский город, в котором и сегодня проживает чуть больше 20 тысяч человек, вошёл в историю ровно 170 лет назад. Именно здесь, 7 февраля 1855 года, полномочный российский представитель вице-адмирал Евфимий Путятин подписал с японским уполномоченным Тосиакирой Кавадзи так называемый Симодский трактат – первый договор между двумя государствами.
Впоследствии граница между Россией и Японией менялась неоднократно, а свою окончательную конфигурацию она приобрела в сентябре 1945 года после разгрома и капитуляции Японии; этому событию будет посвящена выставка «117 дней после Победы», которая весной откроется в нашем музее.
😊А сегодня предлагаем вспомнить архивную статью о Евфимии Путятине, генерале, очертившим границы Дальнего Востока.
Согласно этому документу, Россия получала режим наибольшего благоприятствования в торговле и право открыть три консульства. Межгосударственная граница определялась по проливу Фриза между островами Уруп и Итуруп.
Впоследствии граница между Россией и Японией менялась неоднократно, а свою окончательную конфигурацию она приобрела в сентябре 1945 года после разгрома и капитуляции Японии; этому событию будет посвящена выставка «117 дней после Победы», которая весной откроется в нашем музее.
😊А сегодня предлагаем вспомнить архивную статью о Евфимии Путятине, генерале, очертившим границы Дальнего Востока.
07.12.202401:41
Я сел за новое исследование. Пока только набираю источниковую базу — хочу поработать с картотеками Владивостокского Охранного отделения, конторые хранятся в Государственных архивах Приморского и Хабаровского края. Да, исторически та сложилось, что она оказалась растаскана между двумя городами.
Хочется, конечно, посвятить исследование эвристическим возможностям этой картотеки с источниковедческой точки зрения (проще говоря, как много мы можем из неё узнать) и привести конкретные примеры, связанные с деятельностью Владивостокского Охранного отделения, социально-демографическими портретами дальневосточных революционеров и т.п. Ну, и в процессе, параллельно, ищу по другим архивам какие-то уточнения для своих предварительных выводов и гипотез.
Например, подумал сравнить количество упомянутых в картотеке членов революционной эмигрантской колонии в Нагасаки с количеством упомянутых в делопроизводстве владивостокской охранки и наткнулся на такое прекрасное донесение Императорского русского посла в Токио Бахметева от 9 марта 1908 года:
«Революционная газета “Воля” наконец окончила своё существование. Как я неоднократно имел честь писать в ИМПЕРАТОРСКОЕ Министерство, она в Японии не имела ни малейшего значения, а могла приносить вред только в России, куда она пропускалась в громадном количестве.
Но деятельность Нагасакской шайки этим не прекратилась и другая группа под руководством Русселя и Чаки собирается открыть новое издательское дело главным образом для распространения в России прокламаций и брошюр.
Закрытие редакции “Воли” последовала главным образом потому, что японские власти в последнее время стали строже относиться к безобразному тону этого листка и заставили Оржиха изменить свой стиль на более приличный и тогда “Воля” утеряла весь интерес и вошла в категорию газет свободно издаваемых у нас вроде “Товарища”, “Речи” и подобных им.
Видя, что подражание бесстыдным французским листкам первой революции, как “Le Pere Duchene” уже невозможно, наши революционеры задумали принять новую систему и превратиться в угнетённых социал-демократов, страдающих от русской “бюрократии”. Они устраивают школы чтения, вечера и избегают прежних демонстраций.
Тем не менее на какую-либо умеренность с их стороны нельзя рассчитывать, а напротив следовало бы у нас ещё бдительнее следить за теми, которые ездят в России и за всем тем, что они к нам отправляют различными путями.
В Нагасаки простоял одиннадцать дней наш военный транспорт “Аргунь”. Хотя на этот раз был только один случай дезертирства, но я продолжаю придерживаться мнения, изложенного мною в телеграмме от 12 августа минувшего года за № 256, что нашим военным судам до поры до времени не следовало бы заходить и стоять в Нагасаки так как революционеры всячески будут стараться совращать команду. Впрочем это им не всегда удаётся, т.к. на днях инженер-механик с “Аргуни” сам был свидетелем как какой-то “красный” на улице остановил нескольких матросиков с пароходов Доброльного флота “Екатеринослав” и вручил им прокламации за что был ими жестоко избит.
От наших же властей в Приморском крае я до сих пор не получил никакого ответа касательного возможности принять против нагаскских беглецов и преступников каких-либо законных мер» (РГИА ДВ. Ф. 536. Оп. 2. Д. 1. Л. 116).
Тут, конечно, прекрасно всё: и сравнение эмигрантской общесоциалистической газеты «Воля» с якобитским издание «Папаша Дюшен» эпохи французской революции (по влиянию газеты несопоставимы и не в пользу «Воли»); призывом запретить кораблям Российской Империи стоянки в Нагасаки (периодически, кстати, такой запрет вводился морским министреством); и упоминанием драки между матросами и агитаторами, свидетелем которой был Бахметев (надеюсь, в процессе он активно болел за одну из сторон).
А пока продолжу всё это чтение. Отдыхать буду чтением эмигранстких газет, так что они тоже будут появляться здесь.
#Нагасаки #Жандармы #Владивосток
Хочется, конечно, посвятить исследование эвристическим возможностям этой картотеки с источниковедческой точки зрения (проще говоря, как много мы можем из неё узнать) и привести конкретные примеры, связанные с деятельностью Владивостокского Охранного отделения, социально-демографическими портретами дальневосточных революционеров и т.п. Ну, и в процессе, параллельно, ищу по другим архивам какие-то уточнения для своих предварительных выводов и гипотез.
Например, подумал сравнить количество упомянутых в картотеке членов революционной эмигрантской колонии в Нагасаки с количеством упомянутых в делопроизводстве владивостокской охранки и наткнулся на такое прекрасное донесение Императорского русского посла в Токио Бахметева от 9 марта 1908 года:
«Революционная газета “Воля” наконец окончила своё существование. Как я неоднократно имел честь писать в ИМПЕРАТОРСКОЕ Министерство, она в Японии не имела ни малейшего значения, а могла приносить вред только в России, куда она пропускалась в громадном количестве.
Но деятельность Нагасакской шайки этим не прекратилась и другая группа под руководством Русселя и Чаки собирается открыть новое издательское дело главным образом для распространения в России прокламаций и брошюр.
Закрытие редакции “Воли” последовала главным образом потому, что японские власти в последнее время стали строже относиться к безобразному тону этого листка и заставили Оржиха изменить свой стиль на более приличный и тогда “Воля” утеряла весь интерес и вошла в категорию газет свободно издаваемых у нас вроде “Товарища”, “Речи” и подобных им.
Видя, что подражание бесстыдным французским листкам первой революции, как “Le Pere Duchene” уже невозможно, наши революционеры задумали принять новую систему и превратиться в угнетённых социал-демократов, страдающих от русской “бюрократии”. Они устраивают школы чтения, вечера и избегают прежних демонстраций.
Тем не менее на какую-либо умеренность с их стороны нельзя рассчитывать, а напротив следовало бы у нас ещё бдительнее следить за теми, которые ездят в России и за всем тем, что они к нам отправляют различными путями.
В Нагасаки простоял одиннадцать дней наш военный транспорт “Аргунь”. Хотя на этот раз был только один случай дезертирства, но я продолжаю придерживаться мнения, изложенного мною в телеграмме от 12 августа минувшего года за № 256, что нашим военным судам до поры до времени не следовало бы заходить и стоять в Нагасаки так как революционеры всячески будут стараться совращать команду. Впрочем это им не всегда удаётся, т.к. на днях инженер-механик с “Аргуни” сам был свидетелем как какой-то “красный” на улице остановил нескольких матросиков с пароходов Доброльного флота “Екатеринослав” и вручил им прокламации за что был ими жестоко избит.
От наших же властей в Приморском крае я до сих пор не получил никакого ответа касательного возможности принять против нагаскских беглецов и преступников каких-либо законных мер» (РГИА ДВ. Ф. 536. Оп. 2. Д. 1. Л. 116).
Тут, конечно, прекрасно всё: и сравнение эмигрантской общесоциалистической газеты «Воля» с якобитским издание «Папаша Дюшен» эпохи французской революции (по влиянию газеты несопоставимы и не в пользу «Воли»); призывом запретить кораблям Российской Империи стоянки в Нагасаки (периодически, кстати, такой запрет вводился морским министреством); и упоминанием драки между матросами и агитаторами, свидетелем которой был Бахметев (надеюсь, в процессе он активно болел за одну из сторон).
А пока продолжу всё это чтение. Отдыхать буду чтением эмигранстких газет, так что они тоже будут появляться здесь.
#Нагасаки #Жандармы #Владивосток
26.11.202423:34
Далеко ли до Таллина? — спрашивал лирический герой, чтобы чуть позже узнать, что теперь далеко. А далеко ли от Владивостока до Парижа? Путь тоже неблизок, но гораздо короче, чем кажется.
29 февраля 1912 года (за 20 лет до рождения моего двоюродного дедушки, кстати, и южнее того места, где это произошло) начальник Владивостокского Охранного отделения ротмистр Константин Нагродский пишет, что агентом «Бухта» перехвачено письмо на имя работника механической мастерской Владивостокского военного порта Матвея Мациевского из Парижа, с вложенным туда № 7 от 24 декабря 1911 года «Рабочей газеты» РСДРП. 4 марта на то же имя из Парижа пришло письмо с газетой «Социал-демократ» от 8/21 декабря 1911 за № 25.
Дознанием установилось, что «Матвей» «Мациевский» — это уроженец Сумского уезда Харьковской губернии Григорий Алексеевич Матвиевский, служащий токарем в военном порту. В конце 1911 проходил по наблюдению за владивостокской организацией РСДРП под кличкой «Работник». Также агентурной были перехвачены письма из Парижа с газетами РСДРП на имя служащего типографии газеты «Океанский вестник» Николая Черненко. Тот ещё летом 1910 года был под наблюдением охранного отделения как социал-демократ под кличкой «Летний» (наблюдали за ним летом, откуда и кличка).
Обо всём этом Константин Адольфович сообщил заведывающему Особым отделом Департамента полиции МВД, для общей информированности. Чуть позже обоих получаетелей газет из Парижа арестовали в порядке положения о мерах к охранению государственного порядка выслали из Владивостока. Чтобы, значит, некому было агитацией при помощи присланных из Парижа газет заниматься.
В целом, у нас есть представление о том, что в России революционное движение существовало и было весьма развитым. Есть массовое представление о том, что вожди этого движения, находясь за границей, могли посылать своих эмиссаров в Россию для организации чего-нибудь эдакого, но как правило всё исчерпывается сюжетами о визитах в Москву и Петербург для организации там террора или восстания. Представить себе, что русские губернские и областные города были без особых проблем связаны с заграничными революционными центрами весьма трудно, потому что многим застит глаза пасторальный образ патриархальной России-Которую-Мы-Потеряли, которая жила немного как бы на отшибе от бурного ХХ века с его регтаймами, самолётами, гоночными автомобилями и прочим. Справедливости ради, такое представление есть не только о России. Мир La Belle Epoque как будто состоял из отдельных бурно развивающихся мегаполисов типа Санкт-Петербурга, Лондона, Парижа и т.п. и вот таких вот сельских пасторалей.
А вот и нет. Что у Юргена Остерхаммеля, что у Флориана Иллиеса, Доминика Ливена, Кристофера Кларка и прочих, кто описывал мир длинного XIX века очень чётко видно, что это мир был более транснациональный и глобальный, нежели даже наш нынешний (возможно, кстати, поэтому в нашей стране после активного периода увлечения новой историей империй стали популярны оптики транснациональной истории). В этом мире от Владивостока до Парижа было очень недалеко, я бы даже сказал близко — несколько писем с газетами, пара агентурных донесений, пара докладов в Петербург (расстояние от которого до Парижа кратно меньше расстояния до Владивостока). И вот эти точки на карте оказываются связаны в одну сеть, узловыми точками которой становятся не монархи, премьер-министры и дипломаты, а портовый слесарь, типографский рабочий, жандармский ротмистр, почтовый чиновник и ещё несколько таких же «маленьких» людей.
#Владивосток #Жандармы
29 февраля 1912 года (за 20 лет до рождения моего двоюродного дедушки, кстати, и южнее того места, где это произошло) начальник Владивостокского Охранного отделения ротмистр Константин Нагродский пишет, что агентом «Бухта» перехвачено письмо на имя работника механической мастерской Владивостокского военного порта Матвея Мациевского из Парижа, с вложенным туда № 7 от 24 декабря 1911 года «Рабочей газеты» РСДРП. 4 марта на то же имя из Парижа пришло письмо с газетой «Социал-демократ» от 8/21 декабря 1911 за № 25.
Дознанием установилось, что «Матвей» «Мациевский» — это уроженец Сумского уезда Харьковской губернии Григорий Алексеевич Матвиевский, служащий токарем в военном порту. В конце 1911 проходил по наблюдению за владивостокской организацией РСДРП под кличкой «Работник». Также агентурной были перехвачены письма из Парижа с газетами РСДРП на имя служащего типографии газеты «Океанский вестник» Николая Черненко. Тот ещё летом 1910 года был под наблюдением охранного отделения как социал-демократ под кличкой «Летний» (наблюдали за ним летом, откуда и кличка).
Обо всём этом Константин Адольфович сообщил заведывающему Особым отделом Департамента полиции МВД, для общей информированности. Чуть позже обоих получаетелей газет из Парижа арестовали в порядке положения о мерах к охранению государственного порядка выслали из Владивостока. Чтобы, значит, некому было агитацией при помощи присланных из Парижа газет заниматься.
В целом, у нас есть представление о том, что в России революционное движение существовало и было весьма развитым. Есть массовое представление о том, что вожди этого движения, находясь за границей, могли посылать своих эмиссаров в Россию для организации чего-нибудь эдакого, но как правило всё исчерпывается сюжетами о визитах в Москву и Петербург для организации там террора или восстания. Представить себе, что русские губернские и областные города были без особых проблем связаны с заграничными революционными центрами весьма трудно, потому что многим застит глаза пасторальный образ патриархальной России-Которую-Мы-Потеряли, которая жила немного как бы на отшибе от бурного ХХ века с его регтаймами, самолётами, гоночными автомобилями и прочим. Справедливости ради, такое представление есть не только о России. Мир La Belle Epoque как будто состоял из отдельных бурно развивающихся мегаполисов типа Санкт-Петербурга, Лондона, Парижа и т.п. и вот таких вот сельских пасторалей.
А вот и нет. Что у Юргена Остерхаммеля, что у Флориана Иллиеса, Доминика Ливена, Кристофера Кларка и прочих, кто описывал мир длинного XIX века очень чётко видно, что это мир был более транснациональный и глобальный, нежели даже наш нынешний (возможно, кстати, поэтому в нашей стране после активного периода увлечения новой историей империй стали популярны оптики транснациональной истории). В этом мире от Владивостока до Парижа было очень недалеко, я бы даже сказал близко — несколько писем с газетами, пара агентурных донесений, пара докладов в Петербург (расстояние от которого до Парижа кратно меньше расстояния до Владивостока). И вот эти точки на карте оказываются связаны в одну сеть, узловыми точками которой становятся не монархи, премьер-министры и дипломаты, а портовый слесарь, типографский рабочий, жандармский ротмистр, почтовый чиновник и ещё несколько таких же «маленьких» людей.
#Владивосток #Жандармы
12.11.202421:16
За 10 лет существования с 1907 по 1917 у Владивостокского Охранного отделения сменилось 9 начальников — В.К. Петров, Ю.М. Гириллович, А.Д. Заварицкий, Н.И. Губский, И.Е. Хуциев, К.А. Нагродский, Е.К. Лалевич, А.А. Гинсбург и М.М. Богацевич. Из них:
Четверо уволены по несоответствию должности — В.К. Петров, Ю.М. Гириллович (в 1903 году по той же причине его отправили в отставку с поста начальника Владивостокской крепостной жандармской команды), Н.И. Губский, И.Е. Хуциев; двое были под следствием — А.Д. Заварицкий, К.А. Нагродский, причём если Нагродского оправдали за необоснованностью обвинений, то Заварицкого уволили со службы, лишили чинов, званий, наград и сословных прав; двое оставили службу по болезни — Е.К. Лалевич из-за нейросифилиса спинного мозга, вызвавшего прогрессирующий паралич, а А.А. Гинсбург из-за чего-то вроде бреда преследования из-за переутомления. Также стоит заметить, что минимум двое из них — Заварицкий и Гинсбург, — имея законных жён жили открыто с любовницами "гражданским" браком в стране, где было большой проблемой получить развод. У Александра Гинсбурга от такой "неофициальной" жены даже было четверо детей.
Пожалуй, единственным "нормальным" жандармом из них был лишь подполковник Михаил Максимович Богацевич — ни адюльтеров, ни болезней, ни попаданий под суд. Думаю, связанно это с тем, что владивостокской охранкой он руководил с конца октября 1916 и по Февральскую революцию, в статусе временного начальника. и не успел сполна себя проявить.
И казалось бы, что при таком маргинальном начальстве охранка должна была неизбежно плохо работать. Но нет! Юрий Гириллович, которого все считали вялым и безынициативным, раскрыл и арестовал военную организацию РСДРП во Владивостокской крепости во главе с её руководителем Григорием Шамизоном. Несоответствующий своей должности Илларион Хуциев создал эффективные резидентуры охранки в Нагасаки и Шанхае, сведя на нет деятельность эмигрантских революционных центров. Обвинённый облыжно в коррупции Константин Нагродский создал с нуля деятельность охранки, превратив её в институ всеобъемлющего политического контроля ликвидировал несколько социалистических групп, создал агентуру в Сибирской флотилии. Безумец-двоежёнец Александр Гинсбург восстановил охранку после шока первого года войны и мобилизации части сотрудников, создал отдельную филёрскую сеть в порту, завербовал двух американских дипломатов, раскрыл две социал-демократические организации и чего только не каждый из всех ранее перечисленных.
Насколько я знаю, подобное сочетание отклоняющегося поведения и худо-бедной эффективности было ещё в Туркестанском Охранном отделении. Слава богу, что сохранилось множество источников (судебные и медицинские дела), где в деталях зафиксированы все эти казусы. Во-первых, в них содержится множество деталей организации службы и повседневной деятельности охранки. Во-вторых, зная о том, что такая ситуация не была эксклюзивно-приамурской можно замахиваться на анализ общеимперской машины сыска. В-третьих, лишнее напоминание, что все мы люди и ничто человеческое нам не чуждо.
#Владивосток #Жандармы
Четверо уволены по несоответствию должности — В.К. Петров, Ю.М. Гириллович (в 1903 году по той же причине его отправили в отставку с поста начальника Владивостокской крепостной жандармской команды), Н.И. Губский, И.Е. Хуциев; двое были под следствием — А.Д. Заварицкий, К.А. Нагродский, причём если Нагродского оправдали за необоснованностью обвинений, то Заварицкого уволили со службы, лишили чинов, званий, наград и сословных прав; двое оставили службу по болезни — Е.К. Лалевич из-за нейросифилиса спинного мозга, вызвавшего прогрессирующий паралич, а А.А. Гинсбург из-за чего-то вроде бреда преследования из-за переутомления. Также стоит заметить, что минимум двое из них — Заварицкий и Гинсбург, — имея законных жён жили открыто с любовницами "гражданским" браком в стране, где было большой проблемой получить развод. У Александра Гинсбурга от такой "неофициальной" жены даже было четверо детей.
Пожалуй, единственным "нормальным" жандармом из них был лишь подполковник Михаил Максимович Богацевич — ни адюльтеров, ни болезней, ни попаданий под суд. Думаю, связанно это с тем, что владивостокской охранкой он руководил с конца октября 1916 и по Февральскую революцию, в статусе временного начальника. и не успел сполна себя проявить.
И казалось бы, что при таком маргинальном начальстве охранка должна была неизбежно плохо работать. Но нет! Юрий Гириллович, которого все считали вялым и безынициативным, раскрыл и арестовал военную организацию РСДРП во Владивостокской крепости во главе с её руководителем Григорием Шамизоном. Несоответствующий своей должности Илларион Хуциев создал эффективные резидентуры охранки в Нагасаки и Шанхае, сведя на нет деятельность эмигрантских революционных центров. Обвинённый облыжно в коррупции Константин Нагродский создал с нуля деятельность охранки, превратив её в институ всеобъемлющего политического контроля ликвидировал несколько социалистических групп, создал агентуру в Сибирской флотилии. Безумец-двоежёнец Александр Гинсбург восстановил охранку после шока первого года войны и мобилизации части сотрудников, создал отдельную филёрскую сеть в порту, завербовал двух американских дипломатов, раскрыл две социал-демократические организации и чего только не каждый из всех ранее перечисленных.
Насколько я знаю, подобное сочетание отклоняющегося поведения и худо-бедной эффективности было ещё в Туркестанском Охранном отделении. Слава богу, что сохранилось множество источников (судебные и медицинские дела), где в деталях зафиксированы все эти казусы. Во-первых, в них содержится множество деталей организации службы и повседневной деятельности охранки. Во-вторых, зная о том, что такая ситуация не была эксклюзивно-приамурской можно замахиваться на анализ общеимперской машины сыска. В-третьих, лишнее напоминание, что все мы люди и ничто человеческое нам не чуждо.
#Владивосток #Жандармы
02.11.202401:09
Самым тяжёлым в работе оказался график агентурных трат Владивостокского Охранного отделения за 1907 год. Почему?
В 1907 году Владивостокское Охранное отделение было спешно развёрнуто на основе Владивостокской Крепостной жандармской команды. Её начальник ротмистр Вячеслав Капитонович Петров стал первым руководителем владивостокской охранки. Вообще, за 1907 год начальство политической полиции в Приморской области сменилось 4 раза (для сравнения столько же начальников у охранки поменялось за 1908-1914 годы).
Это сказалось на делопроизводстве — оно было чудовищно спутано людьми, которые а) до того политическим сыском не занимались; б) были вынуждены заняться им в условиях жуткого цейтнота — крепостной гарнизон и флотские экипажи кишмя кишели агитаторами, в городе активно действовали организации РСДРП и ПСР с собственными типографиями, в Нагасаки обосновалась эмигрантская колония, которая забрасывала на территорию Приморской области боевиков, литературу и листовки, оружие, фальшивые деньги и печати.
Эта же неопытность сказывалась на ведении службы. До декабря 1907 года во владивостокской охранке не было разделения на внутреннюю агентуру и наружное наблюдение — филёры внедрялись в революционные организации и вели слежку.
С чем связаны пики трат на графике? Март 1907 — ротмистра Петрова сменяет новый начальник подполковник Юрий Гириллович, который сначала активно тратит деньги на агентуру, но потом, к июлю, снижает её интенсивность, чтобы возобновить в августе на фоне активизации военной организации эсеров. В конце августа уставшего от сыска Гирилловича сменяют на подполковника Анатолия Заварицкого, который тоже всячески ведёт активную работу, почти выявляет военную организацию и раскрывает готовящийся ею мятеж солдат и матросов, но его деятельность не предотвращает его, а лишь форсирует. Несмотря на то, что Заварицкого очень ценил и хвалил за работу комендант Владивостокской крепости В.А. Ирман, того сменяют в конце ноября на нового человека — коллежского асессора Николая Губского. Он попытался (не очень удачно) фальсифицировать дело против своего предшественника, а агентурные траты при нём поползли вниз. При нём же у Владивостокского Охранного отделения наконец появилось разделение на тайную и наружную агентуру за счёт командирования во Владивосток филёров Санкт-Петербургского охранного отделения. Опять-таки, превосходство расходов на филёров над расходами на агентуру могу объяснить только тем, что у филёров было стабильное жалование и, в целом, охранка предпочитала постоянно следить за уже известными людьми, активизируя агентурную работу по особому случаю — донесению агентов, сведениям от начальства/коллег или необычному поведению наблюдаемых.
Всё, все графики готовы. Теперь осталось только их аккуратно, красиво и непротиворечиво вставить в презентацию к докладу.
#Владивосток #Жандармы
В 1907 году Владивостокское Охранное отделение было спешно развёрнуто на основе Владивостокской Крепостной жандармской команды. Её начальник ротмистр Вячеслав Капитонович Петров стал первым руководителем владивостокской охранки. Вообще, за 1907 год начальство политической полиции в Приморской области сменилось 4 раза (для сравнения столько же начальников у охранки поменялось за 1908-1914 годы).
Это сказалось на делопроизводстве — оно было чудовищно спутано людьми, которые а) до того политическим сыском не занимались; б) были вынуждены заняться им в условиях жуткого цейтнота — крепостной гарнизон и флотские экипажи кишмя кишели агитаторами, в городе активно действовали организации РСДРП и ПСР с собственными типографиями, в Нагасаки обосновалась эмигрантская колония, которая забрасывала на территорию Приморской области боевиков, литературу и листовки, оружие, фальшивые деньги и печати.
Эта же неопытность сказывалась на ведении службы. До декабря 1907 года во владивостокской охранке не было разделения на внутреннюю агентуру и наружное наблюдение — филёры внедрялись в революционные организации и вели слежку.
С чем связаны пики трат на графике? Март 1907 — ротмистра Петрова сменяет новый начальник подполковник Юрий Гириллович, который сначала активно тратит деньги на агентуру, но потом, к июлю, снижает её интенсивность, чтобы возобновить в августе на фоне активизации военной организации эсеров. В конце августа уставшего от сыска Гирилловича сменяют на подполковника Анатолия Заварицкого, который тоже всячески ведёт активную работу, почти выявляет военную организацию и раскрывает готовящийся ею мятеж солдат и матросов, но его деятельность не предотвращает его, а лишь форсирует. Несмотря на то, что Заварицкого очень ценил и хвалил за работу комендант Владивостокской крепости В.А. Ирман, того сменяют в конце ноября на нового человека — коллежского асессора Николая Губского. Он попытался (не очень удачно) фальсифицировать дело против своего предшественника, а агентурные траты при нём поползли вниз. При нём же у Владивостокского Охранного отделения наконец появилось разделение на тайную и наружную агентуру за счёт командирования во Владивосток филёров Санкт-Петербургского охранного отделения. Опять-таки, превосходство расходов на филёров над расходами на агентуру могу объяснить только тем, что у филёров было стабильное жалование и, в целом, охранка предпочитала постоянно следить за уже известными людьми, активизируя агентурную работу по особому случаю — донесению агентов, сведениям от начальства/коллег или необычному поведению наблюдаемых.
Всё, все графики готовы. Теперь осталось только их аккуратно, красиво и непротиворечиво вставить в презентацию к докладу.
#Владивосток #Жандармы
11.02.202509:57
Есть книга «Путешествие трикстера» американской исследовательницы Натали Земон-Дэвис описывает жизнь путешественника и дипломата Иоанна Льва Африканского — «он родился в конце XV века в мусульманской Гранаде, вырос и получил образование в Марокко, а во время одного из своих странствий был захвачен в плен христианскими пиратами. Они подарили пленника папе Льву X, который крестил его в соборе Святого Петра». Очень интересная книга.
У меня, конечно, нет в загашнике историй про арабских путешественников, испанских пиратов и прочее. Но у меня есть истории про владивостокских жандармов, которые столь же интересны (на самом деле, даже больше).
Повторюсь — дальневосточные наши жандармы были людьми неместными во всех смыслах и откуда-то во Владивосток приезжали. Например, был такой человек как Владимир Акцынов. Кстати, интересен тем, что сам родился в семье жандарма — начальника Томского Губернского жандармского управления. Так вот, Акцынов служил в Москве, откуда в 1907 его перевели во Владивостокское Охранное отделение на должность чиновника для поручений. С чего началось его путешествие на другой край империи?
«МВД, 3-е делопроизводство.
16 ноября 1907. Вход. № 15184.
В виду назначения меня на должность Чиновника для поручений при Владивостокском Охранном Отделении, имею честь просить Департамент Полиции о назначении мне единовременного пособия на приобретение необходимого статского платья».
Ну, что поделать? Цены во Владивостоке тогда были высокими и это отмечали все. Справедливости ради, Акцынову повезло в каком-то финансовом смысле — нехватка людей во владивостокской охранке выражалась в том, что он занимал сразу две ставки (думаю, многим бюджетникам это знакомо) и получал 250 рублей как чиновник для поручений и 150 рублей как письмоводитель отделения. Выходило на 100 рублей больше, чем у начальника отделения, кстати. Но почти все эти деньги он тратил на извозчиков, так как его должность чиновника для поручений была самой «разъездной». В месяц на него уходило от 40 до 90 рублей и в большей части расписок за него стояла подпись Акцынова. Он ездил на обыски, на аресты, на очные ставки, на допросы и прочие процессуальные действия.
О чём эта история может сказать, кроме того, что я опять считал траты владивостокской охранки? Мне лично кажется любопытной фигура условно молодого уже человека (30 лет на момент назначения), уроженца Сибири по долгу службы отца, а не призванию, который после нескольких лет службы в московском ГЖУ отправляется на край света и постоянно нуждается в дополнительных деньгах — купить костюм для тайной сыскной службы (что хоть за костюм? какого цвета? а галстук?), оплатить расходы на дрова и керосин для отделения, оплатить телефон, оплатить всех извозчиков, но все эти расходы укладываются в картину повседневной деятельности охранного отделения, которую уже можно посчитать объектом историко-антропологического исследования что ли.
#Владивосток #Жандармы
У меня, конечно, нет в загашнике историй про арабских путешественников, испанских пиратов и прочее. Но у меня есть истории про владивостокских жандармов, которые столь же интересны (на самом деле, даже больше).
Повторюсь — дальневосточные наши жандармы были людьми неместными во всех смыслах и откуда-то во Владивосток приезжали. Например, был такой человек как Владимир Акцынов. Кстати, интересен тем, что сам родился в семье жандарма — начальника Томского Губернского жандармского управления. Так вот, Акцынов служил в Москве, откуда в 1907 его перевели во Владивостокское Охранное отделение на должность чиновника для поручений. С чего началось его путешествие на другой край империи?
«МВД, 3-е делопроизводство.
16 ноября 1907. Вход. № 15184.
В виду назначения меня на должность Чиновника для поручений при Владивостокском Охранном Отделении, имею честь просить Департамент Полиции о назначении мне единовременного пособия на приобретение необходимого статского платья».
Ну, что поделать? Цены во Владивостоке тогда были высокими и это отмечали все. Справедливости ради, Акцынову повезло в каком-то финансовом смысле — нехватка людей во владивостокской охранке выражалась в том, что он занимал сразу две ставки (думаю, многим бюджетникам это знакомо) и получал 250 рублей как чиновник для поручений и 150 рублей как письмоводитель отделения. Выходило на 100 рублей больше, чем у начальника отделения, кстати. Но почти все эти деньги он тратил на извозчиков, так как его должность чиновника для поручений была самой «разъездной». В месяц на него уходило от 40 до 90 рублей и в большей части расписок за него стояла подпись Акцынова. Он ездил на обыски, на аресты, на очные ставки, на допросы и прочие процессуальные действия.
О чём эта история может сказать, кроме того, что я опять считал траты владивостокской охранки? Мне лично кажется любопытной фигура условно молодого уже человека (30 лет на момент назначения), уроженца Сибири по долгу службы отца, а не призванию, который после нескольких лет службы в московском ГЖУ отправляется на край света и постоянно нуждается в дополнительных деньгах — купить костюм для тайной сыскной службы (что хоть за костюм? какого цвета? а галстук?), оплатить расходы на дрова и керосин для отделения, оплатить телефон, оплатить всех извозчиков, но все эти расходы укладываются в картину повседневной деятельности охранного отделения, которую уже можно посчитать объектом историко-антропологического исследования что ли.
#Владивосток #Жандармы
06.02.202502:27
Когда читаешь документы, то встречаются какие-то пассажи, которые цепляются за мозг, как репей за штанину.
В записке жандармского ротмистра Пахаловича об устройстве надзора в Приморье больше всего зацепил следующий пассаж: «Уссурийский край помимо того, что отличается от прочих стран земного шара тем, что природа, по какому-то капризу* сгруппировала здесь всех представителей флоры и фауны крайнего Юга и Севера, в тоже время, обладает девственной почвой, дремучими безграничными лесами и реками, переполненными рыбой <...> * Край этот обладал тропическими свойствами, и только благодаря целому ряду геологических переворотов, климат его изменился. **Тигр, соболь, фазан-рябчик, пробковый дуб, виноград, хвойные растения».
Ну, вот откуда это?! Зачем — понятно. Пахалович адресовал свою записку директору Департамента полиции МВД Сергею Зволянскому и старался выглядеть в его глазах как можно более сведущим в проблемах и сути описываемого региона человеком. Кстати, ему это удалось. Но вот откуда он взял этот пассаж про климат и природные богатства? Ведь жандармских офицеров климатологии, биологии и ботанике всё же не учили.
Да, Пахалович в своей записке говорит о богатом опыте службы в крае в качестве жандармского офицера и судебного следователя с постоянными разъездами, но был-то он у нас в 1896-1898. Маловато времени для самообразования.
Ответ был на поверхности и я не мог нащупать его, пока не заинтересовался причинами неприязни Пахаловича к виттевской политике. Имя этому ответу — Пржевальский. Свою карьеру выдающегося путешественника и натуралиста он начал в 1867 с поездки по Уссурийскому краю, которой посвятил вышедшую в 1870 книгу «Путешествие в Уссурийском крае 1867-1869 годов». Уже во второй главе, которая посвящена общей характеристики флоры и быта населения региона мы видим следующие пассажи (по изданию 1947 г.):
С. 34 — «Pастительный и животный мир Уссурийского края при своём громадном богатстве представляет в высшей степени оригинальную смесь форм, свойственных как далёкому северу, так и далёкому югу».
С. 37 — «B растительном мире Уссурийского края, равно как и в животном, мы встречаем замечательные богатства, а вместе с тем оригинальную смесь северных и южных форм».
С. 42 — «Как-то странно непривычному взору видеть такое смешение форм севера и юга».
Про то же смешение «всех представителей флоры и фауны крайнего Юга и Севера» пишет и Пахалович. Ещё есть забавное почти текстуальное совпадение в описании нравственности населения края.
Пржевальский, 1870: «Действительно, небывалому человеку трудно даже поверить до какой степени доходит разврат среди уссурийского населения. Здесь везде мужья торгуют своими жёнами, матери дочерьми и делают это не задумываясь, часто публично, безо всякого зазрения совести. С другой стороны, не менее резко бросается в глаза совершенное равнодушие казаков к своему настоящему положения и полная апатия ко всякому необязательному труду».
Пахалович, 1899: «Результатом такого воспитания [имеется в виду общение крестьян с переселившимся в Приморье бывшими каторжанами с Сахалина], является у крестьянина полное отвращение ко всякому труду и желание добывать себе пропитание самыми лёгкими средствами, вроде безжалостной продажи водки, торговли жёнами и дочерьми (в некоторых деревнях установлена даже такса)».
А почему нет? Пржевальский был, повторюсь, весьма популярен. Первая его книга вышла тогда, когда Пахалович кончал гимназию. Спорить готов, что чтение трудов Пржевальского помогало жандармскому офицеру понять регион, в который он приехал на службу, а личные наблюдения и общение с местными чиновниками убеждали его в правоте слов путешественника. Наравне с восприятием края Пахалович перенял взгляды на его будущее. Пржевальский был сторонником старомодной уже к тому моменту военной экспансии, завоевательного присоединения новых земель к России. Пахалович считал, что Приморье может и должно стать базой для русских завоеваний Индии, Китая и Кореи и, полагаю, тоже мнением учёных мужей не интересовался.
#Владивосток #Жандармы
В записке жандармского ротмистра Пахаловича об устройстве надзора в Приморье больше всего зацепил следующий пассаж: «Уссурийский край помимо того, что отличается от прочих стран земного шара тем, что природа, по какому-то капризу* сгруппировала здесь всех представителей флоры и фауны крайнего Юга и Севера, в тоже время, обладает девственной почвой, дремучими безграничными лесами и реками, переполненными рыбой <...> * Край этот обладал тропическими свойствами, и только благодаря целому ряду геологических переворотов, климат его изменился. **Тигр, соболь, фазан-рябчик, пробковый дуб, виноград, хвойные растения».
Ну, вот откуда это?! Зачем — понятно. Пахалович адресовал свою записку директору Департамента полиции МВД Сергею Зволянскому и старался выглядеть в его глазах как можно более сведущим в проблемах и сути описываемого региона человеком. Кстати, ему это удалось. Но вот откуда он взял этот пассаж про климат и природные богатства? Ведь жандармских офицеров климатологии, биологии и ботанике всё же не учили.
Да, Пахалович в своей записке говорит о богатом опыте службы в крае в качестве жандармского офицера и судебного следователя с постоянными разъездами, но был-то он у нас в 1896-1898. Маловато времени для самообразования.
Ответ был на поверхности и я не мог нащупать его, пока не заинтересовался причинами неприязни Пахаловича к виттевской политике. Имя этому ответу — Пржевальский. Свою карьеру выдающегося путешественника и натуралиста он начал в 1867 с поездки по Уссурийскому краю, которой посвятил вышедшую в 1870 книгу «Путешествие в Уссурийском крае 1867-1869 годов». Уже во второй главе, которая посвящена общей характеристики флоры и быта населения региона мы видим следующие пассажи (по изданию 1947 г.):
С. 34 — «Pастительный и животный мир Уссурийского края при своём громадном богатстве представляет в высшей степени оригинальную смесь форм, свойственных как далёкому северу, так и далёкому югу».
С. 37 — «B растительном мире Уссурийского края, равно как и в животном, мы встречаем замечательные богатства, а вместе с тем оригинальную смесь северных и южных форм».
С. 42 — «Как-то странно непривычному взору видеть такое смешение форм севера и юга».
Про то же смешение «всех представителей флоры и фауны крайнего Юга и Севера» пишет и Пахалович. Ещё есть забавное почти текстуальное совпадение в описании нравственности населения края.
Пржевальский, 1870: «Действительно, небывалому человеку трудно даже поверить до какой степени доходит разврат среди уссурийского населения. Здесь везде мужья торгуют своими жёнами, матери дочерьми и делают это не задумываясь, часто публично, безо всякого зазрения совести. С другой стороны, не менее резко бросается в глаза совершенное равнодушие казаков к своему настоящему положения и полная апатия ко всякому необязательному труду».
Пахалович, 1899: «Результатом такого воспитания [имеется в виду общение крестьян с переселившимся в Приморье бывшими каторжанами с Сахалина], является у крестьянина полное отвращение ко всякому труду и желание добывать себе пропитание самыми лёгкими средствами, вроде безжалостной продажи водки, торговли жёнами и дочерьми (в некоторых деревнях установлена даже такса)».
А почему нет? Пржевальский был, повторюсь, весьма популярен. Первая его книга вышла тогда, когда Пахалович кончал гимназию. Спорить готов, что чтение трудов Пржевальского помогало жандармскому офицеру понять регион, в который он приехал на службу, а личные наблюдения и общение с местными чиновниками убеждали его в правоте слов путешественника. Наравне с восприятием края Пахалович перенял взгляды на его будущее. Пржевальский был сторонником старомодной уже к тому моменту военной экспансии, завоевательного присоединения новых земель к России. Пахалович считал, что Приморье может и должно стать базой для русских завоеваний Индии, Китая и Кореи и, полагаю, тоже мнением учёных мужей не интересовался.
#Владивосток #Жандармы
01.12.202408:13
Вести диджитализации
Гуверовский институт войны, революции и мира при Стэнфордском университете открыл порталв рай Russia Abroad Digital Collection. Для всеобщего обозрения стала доступна обширная газетная коллекция русской эмиграции от Новой зари (Сан-Франциско) до Зари (Харбин).
Изобилие материалов сопровождается удобным поисковым механизмом и автоматическим распознаванием текстов (OCR), что превращает изучение прошлого в истинное удовольствие. Внушительные фонды Гуверовской сокровищницы дают основание полагать, что портал будет неустанно расширяться, дабы радовать историков и любителей отечественного наследия.
Есть, за что поднять сегодня бокалы, коллеги!
Гуверовский институт войны, революции и мира при Стэнфордском университете открыл портал
Изобилие материалов сопровождается удобным поисковым механизмом и автоматическим распознаванием текстов (OCR), что превращает изучение прошлого в истинное удовольствие. Внушительные фонды Гуверовской сокровищницы дают основание полагать, что портал будет неустанно расширяться, дабы радовать историков и любителей отечественного наследия.
Есть, за что поднять сегодня бокалы, коллеги!
23.11.202418:13
Пересматривал старые архивные выписки о работе Владивостокского Охранного отделения в 1914 году — ну, там понятно, что последние мирные полгода, события, поделившие мир на "до" и "после" и т.д., и т.п.
Вот только в январе 1914 года вряд ли начальник владивостокской охранки ротмистр Евгений Лалевич знал, что и кого ждёт в самом недалёком будущем, поэтому и работал как обычно. Собирал сведения агентуры, проверял их, доносил начальству, проводил какие-то процессуальные действия по ним. За январь 1914 года, например, он получил сообщения от 11 агентов. Три из них занимались работой по РСДРП, три по эсерам, один по крепостному гарнизону, один по Сибирской флотилии, двое перлюстрацией писем и один слежкой за крупными грабительскими организациями. В период с января по июль в поле зрения охранки ещё попали городское общество приказчиков, быт и настроения рабочих военного порта и сионисты. 11 агентов — это много или мало?
Мы-то привыкли жить в обществе тотального политического контроля и такое количество задействованных лиц кажется несерьёзным и несмешным. Ну, что они там понимали в своей царской России? То ли дело как оно всё сейчас — солидный политический контроль для солидных господ. Несколько спецслужб, занятых одной и той же проблемой, общественные (читай — неподотчётные никому) институты, какие-то непонятные корпорации и НКО. А тут всего 11 агентов на 125 тысяч (65 гражданских + 60 гарнизона) жителей Владивостока. Но!
Во-первых, это нарушение принципа историзма. Наши предки не мыслили в рамках между СОРМ и цензурой западных корпораций. Во-вторых, в 1914 году под слежкой во Владивостоке проходило от 1 до 9 активистов РСДРП ежемесячно и от 1 до 4 активистов-эсеров. При этом надо учитывать, что как в том анекдоте про партизанский отряд с предателем агенты охранки также были активистами соответствующих партий и за ними тоже велось наружное наблюдение, потому что филёры не знали, кто агент, а кто нет — во избежание провала агентуры и для её проверки. При этом один активист мог заниматься сразу несколькими вещами — партийной работой, организацией профсоюза, распространением украинофильской литературы. И при учёте этих данных выясняется, что, оказывается, охранного отделения из трёх офицеров, 12-16 филёров и 11-15 агентов за глаза хватало для наблюдения за вот этим всем. И получается, что накануне Первой Мировой войны у Владивостокского Охранного отделения была вполне себе налаженная работа, дающая общее (а иногда и более глубокое) понимание происходящего в регионе, пусть и не без изъянов и недочётов. Но тут, конечно, надо признать страшную для современного человека вещь — среди наших предков встречались люди не глупее нас. К сожалению, знаю людей, которые не смогли преодолеть это когнитивное ограничение. Такие дела.
#ПМВ #Владивосток #Жандармы
Вот только в январе 1914 года вряд ли начальник владивостокской охранки ротмистр Евгений Лалевич знал, что и кого ждёт в самом недалёком будущем, поэтому и работал как обычно. Собирал сведения агентуры, проверял их, доносил начальству, проводил какие-то процессуальные действия по ним. За январь 1914 года, например, он получил сообщения от 11 агентов. Три из них занимались работой по РСДРП, три по эсерам, один по крепостному гарнизону, один по Сибирской флотилии, двое перлюстрацией писем и один слежкой за крупными грабительскими организациями. В период с января по июль в поле зрения охранки ещё попали городское общество приказчиков, быт и настроения рабочих военного порта и сионисты. 11 агентов — это много или мало?
Мы-то привыкли жить в обществе тотального политического контроля и такое количество задействованных лиц кажется несерьёзным и несмешным. Ну, что они там понимали в своей царской России? То ли дело как оно всё сейчас — солидный политический контроль для солидных господ. Несколько спецслужб, занятых одной и той же проблемой, общественные (читай — неподотчётные никому) институты, какие-то непонятные корпорации и НКО. А тут всего 11 агентов на 125 тысяч (65 гражданских + 60 гарнизона) жителей Владивостока. Но!
Во-первых, это нарушение принципа историзма. Наши предки не мыслили в рамках между СОРМ и цензурой западных корпораций. Во-вторых, в 1914 году под слежкой во Владивостоке проходило от 1 до 9 активистов РСДРП ежемесячно и от 1 до 4 активистов-эсеров. При этом надо учитывать, что как в том анекдоте про партизанский отряд с предателем агенты охранки также были активистами соответствующих партий и за ними тоже велось наружное наблюдение, потому что филёры не знали, кто агент, а кто нет — во избежание провала агентуры и для её проверки. При этом один активист мог заниматься сразу несколькими вещами — партийной работой, организацией профсоюза, распространением украинофильской литературы. И при учёте этих данных выясняется, что, оказывается, охранного отделения из трёх офицеров, 12-16 филёров и 11-15 агентов за глаза хватало для наблюдения за вот этим всем. И получается, что накануне Первой Мировой войны у Владивостокского Охранного отделения была вполне себе налаженная работа, дающая общее (а иногда и более глубокое) понимание происходящего в регионе, пусть и не без изъянов и недочётов. Но тут, конечно, надо признать страшную для современного человека вещь — среди наших предков встречались люди не глупее нас. К сожалению, знаю людей, которые не смогли преодолеть это когнитивное ограничение. Такие дела.
#ПМВ #Владивосток #Жандармы
12.11.202402:17
Ещё один вопрос, на который интересно посмотреть в динамике — взаимоотношения военных и жандармов.
Традиционно принято считать (и не без оснований), что военные жандармов не любили, считая шпионство и тайный сыск вещами, недостойными офицера. К этому надо добавить, что жандармы получали большее жалование, нежели армейские офицеры, а ещё в жандармы часто уходили те офицеры, кто не находил себя в армии — например, начальник Владивостокского Охранного отделения Константин Нагродский перевёлся в ОКЖ из-за желания сделать побыстрее карьеру, его помощник ротмистр Лалевич из-за слабого здоровья, а служивший в охранке ротмистр Иващенко из-за желания променять пограничную заставу в Туркестане на жизнь в крупном культурном городе. Наверное, понятно, как к таким кандидатам в синие мундиры относились их товарищи, оставшиеся в войсках.
В 1911 году в российской армии появились контрразведывательные отделения, которые подчинялись Главному управлению Генерального штаба, но по закону их могли возглавлять только офицеры жандармерии. И тут интересно, как менялись взаимоотношения военного и политического сыска.
В 1911-1913 годах владивостокскую охранку возглавлял ротмистр Константин Нагродский, а в 1912-1914 контрразведывательное отделение штаба Приамурского военного округа возглавлял Владимир Фиошин. У обоих ротмистров отношения складывались просто прекрасно — охранка вела слежку за подозреваемыми в шпионаже и делилась агентурными сведениями с контрразведкой, а контрразведка сообщала охранке известные факты о том, например, как поставлен обмен письмами у местных эсеров. Возможно, свою роль в сретении душ контрразведки и охранки играло то, что Нагродский и Фиошин с разницей в год учились в Казанском пехотном юнкерском училище или же оба имели опыт службы в охранных отделениях или же ещё в чём-то. Но, в общем, дружно же жили.
А в 1914 году сменилось начальство и там, и там. Бывший начальник центрального филёрского отряда Санкт-Петербургского охранного отделения ротмистр Александр Гинсбург возглавил охранку, а бывший помощник начальника Санкт-Петербургского контрразведывательного отделения Альвиан Немысский возглавил контрразведку Приамурского округа. Казалось, двум профессионалам из Питера делить нечего, но всю Первую Мировую войну между двумя службами шёл явный конфликт. Контрразведка стремилась арестовывать и высылать по подозрению в шпионаже местных немцев по надуманным подозрениям. Например, жителя Владивостока Роберта Шрейтмана подозревали в шпионаже в пользу Германии на том основании, что по слухам в его квартире были демонстративно развешены портреты Вильгельма II. Отсутствие более весомых доказательств шпионской деятельности этого и других приамурских немцев, начальник контрразведывательного отделения Немысский объяснял тем, что они якобы «настолько искусно поставили своё дело, что установить факты, подтверждающие их шпионскую деятельность нельзя».
В то же время Владивостокское охранное отделение боролось с германофобскими слухами, успешно предотвращало антигерманские забастовки и погромы в порту и вообще старалось осадить излишне ретивых контрразведчиков своими агентурными данными. Безуспешно, впрочем, но пока контрразведка объективно работала на нагнетание шпионской истерии, охранка не менее объективно работала против. Почему? Да кто же его знает, но я думаю, что причина в фундаментальной разнице позиций военного министерства и МВД. Первое пыталось через контрразведку в годы войны взять в свои руки контроль над политическим сыском, искусственно раздувая шпионскую истерию с подачи первого главкома великого князя Николая Николаевича и поддерживающего его московского купечества. А МВД, стремясь сохранить монополию на политический сыск, не менее активно вело себя противоположным образом, чтобы показать свою эффективность и пагубность стараний военных. А конфликт Гинсбурга и Немысского во Владивостоке, о котором писал военный губернатор области, и в котором занимал вместе с прокуратурой сторону Гинсбурга, был отражением этой борьбы.
#Жандармы #Владивосток
Традиционно принято считать (и не без оснований), что военные жандармов не любили, считая шпионство и тайный сыск вещами, недостойными офицера. К этому надо добавить, что жандармы получали большее жалование, нежели армейские офицеры, а ещё в жандармы часто уходили те офицеры, кто не находил себя в армии — например, начальник Владивостокского Охранного отделения Константин Нагродский перевёлся в ОКЖ из-за желания сделать побыстрее карьеру, его помощник ротмистр Лалевич из-за слабого здоровья, а служивший в охранке ротмистр Иващенко из-за желания променять пограничную заставу в Туркестане на жизнь в крупном культурном городе. Наверное, понятно, как к таким кандидатам в синие мундиры относились их товарищи, оставшиеся в войсках.
В 1911 году в российской армии появились контрразведывательные отделения, которые подчинялись Главному управлению Генерального штаба, но по закону их могли возглавлять только офицеры жандармерии. И тут интересно, как менялись взаимоотношения военного и политического сыска.
В 1911-1913 годах владивостокскую охранку возглавлял ротмистр Константин Нагродский, а в 1912-1914 контрразведывательное отделение штаба Приамурского военного округа возглавлял Владимир Фиошин. У обоих ротмистров отношения складывались просто прекрасно — охранка вела слежку за подозреваемыми в шпионаже и делилась агентурными сведениями с контрразведкой, а контрразведка сообщала охранке известные факты о том, например, как поставлен обмен письмами у местных эсеров. Возможно, свою роль в сретении душ контрразведки и охранки играло то, что Нагродский и Фиошин с разницей в год учились в Казанском пехотном юнкерском училище или же оба имели опыт службы в охранных отделениях или же ещё в чём-то. Но, в общем, дружно же жили.
А в 1914 году сменилось начальство и там, и там. Бывший начальник центрального филёрского отряда Санкт-Петербургского охранного отделения ротмистр Александр Гинсбург возглавил охранку, а бывший помощник начальника Санкт-Петербургского контрразведывательного отделения Альвиан Немысский возглавил контрразведку Приамурского округа. Казалось, двум профессионалам из Питера делить нечего, но всю Первую Мировую войну между двумя службами шёл явный конфликт. Контрразведка стремилась арестовывать и высылать по подозрению в шпионаже местных немцев по надуманным подозрениям. Например, жителя Владивостока Роберта Шрейтмана подозревали в шпионаже в пользу Германии на том основании, что по слухам в его квартире были демонстративно развешены портреты Вильгельма II. Отсутствие более весомых доказательств шпионской деятельности этого и других приамурских немцев, начальник контрразведывательного отделения Немысский объяснял тем, что они якобы «настолько искусно поставили своё дело, что установить факты, подтверждающие их шпионскую деятельность нельзя».
В то же время Владивостокское охранное отделение боролось с германофобскими слухами, успешно предотвращало антигерманские забастовки и погромы в порту и вообще старалось осадить излишне ретивых контрразведчиков своими агентурными данными. Безуспешно, впрочем, но пока контрразведка объективно работала на нагнетание шпионской истерии, охранка не менее объективно работала против. Почему? Да кто же его знает, но я думаю, что причина в фундаментальной разнице позиций военного министерства и МВД. Первое пыталось через контрразведку в годы войны взять в свои руки контроль над политическим сыском, искусственно раздувая шпионскую истерию с подачи первого главкома великого князя Николая Николаевича и поддерживающего его московского купечества. А МВД, стремясь сохранить монополию на политический сыск, не менее активно вело себя противоположным образом, чтобы показать свою эффективность и пагубность стараний военных. А конфликт Гинсбурга и Немысского во Владивостоке, о котором писал военный губернатор области, и в котором занимал вместе с прокуратурой сторону Гинсбурга, был отражением этой борьбы.
#Жандармы #Владивосток
01.11.202405:08
Работая с данными статистики по Приамурскому генерал-губернаторству — пытался делить население региона на количество жандармов, — узнал, что самыми населёнными городами Приамурья к 1 января 1914 года были — Владивосток (99265), Благовещенск (69053), Хабаровск (55838), Никольск-Уссурийский (36993), Николаевск-на-Амуре (14397).
Хабаровск (центр генерал-губернаторства) был по населению меньше каждого из областных центров Приамурья по отдельности и превосходил лишь уездные города. При этом сейчас выглядит это немного по-другому — Хабаровск (615570), Владивосток (603519), Благовещенск (240572), Уссурийск (173640), Николаевск-на-Амуре (17815).
Так как мы тут играем в якобы институционализм и пытаемся вычертить какую-то линию преемственности, то давайте посмотрим на пятёрку крупнейших городов современного Дальнего Востока России в границах дореволюционного Приамурского генерал-губернаторства: ,Хабаровск, Владивосток, Благовещенск, Комсомольск-на-Амуре, Уссурийск. Ориентируюсь на данные официальной статистики, по ним Хабаровск ненамного больше Владивостока (это вообще забавная история, что данные города раз в 2-3 года меняются местами по численности населения).
По Николаевску-на-Амуре сильно ударило то, что в 1920 он был уничтожен, а от трети до половины населения города было убито или изгнано партизанами Якова Тряпицына. Его бойцы совершенно не стеснялись вспоминать об этом до середины 1930-х, пока Тряпицын, со своими предполпотовскими взглядами, едва не приведшими Японию к войне с РСФСР не оказался в зоне умолчания официальной историографии. От этого удара город так и не оправился, а созданный при советской власти Комсомольск-на-Амуре де-факто полностью перехватил его функции экономического центра низовий Амура. Уссурийск же сохранил свои позиции за счёт того, что в 1905-1914 современный Южно-Сахалинск был на территории Японии. Так-то он по населению на 10 тысяч больше Уссурийска.
Морали не будет. Преемственность можно объяснить как угодно, но, конечно, вряд ли случайно то, что территории концентрации населения на Дальнем Востоке за 110 лет не особо поменялась — всё же в пользу этого играют и климат, и транспортная доступность, и иные факторы.
#Всякое #Приамурье
Хабаровск (центр генерал-губернаторства) был по населению меньше каждого из областных центров Приамурья по отдельности и превосходил лишь уездные города. При этом сейчас выглядит это немного по-другому — Хабаровск (615570), Владивосток (603519), Благовещенск (240572), Уссурийск (173640), Николаевск-на-Амуре (17815).
Так как мы тут играем в якобы институционализм и пытаемся вычертить какую-то линию преемственности, то давайте посмотрим на пятёрку крупнейших городов современного Дальнего Востока России в границах дореволюционного Приамурского генерал-губернаторства: ,Хабаровск, Владивосток, Благовещенск, Комсомольск-на-Амуре, Уссурийск. Ориентируюсь на данные официальной статистики, по ним Хабаровск ненамного больше Владивостока (это вообще забавная история, что данные города раз в 2-3 года меняются местами по численности населения).
По Николаевску-на-Амуре сильно ударило то, что в 1920 он был уничтожен, а от трети до половины населения города было убито или изгнано партизанами Якова Тряпицына. Его бойцы совершенно не стеснялись вспоминать об этом до середины 1930-х, пока Тряпицын, со своими предполпотовскими взглядами, едва не приведшими Японию к войне с РСФСР не оказался в зоне умолчания официальной историографии. От этого удара город так и не оправился, а созданный при советской власти Комсомольск-на-Амуре де-факто полностью перехватил его функции экономического центра низовий Амура. Уссурийск же сохранил свои позиции за счёт того, что в 1905-1914 современный Южно-Сахалинск был на территории Японии. Так-то он по населению на 10 тысяч больше Уссурийска.
Морали не будет. Преемственность можно объяснить как угодно, но, конечно, вряд ли случайно то, что территории концентрации населения на Дальнем Востоке за 110 лет не особо поменялась — всё же в пользу этого играют и климат, и транспортная доступность, и иные факторы.
#Всякое #Приамурье
显示 1 - 24 共 64
登录以解锁更多功能。