Дмитрий Травин
19.02.202512:03
Даже неудобно как-то выходит на общем фоне… Я совершенно не знаю, как пройдут переговоры, к чему они в конце концов приведут, какие компромиссные соглашения будут формироваться по ходу дела, как повлияют на этот ход отстраненные пока, но отнюдь не бессильные, европейские страны. Я не знаю всего этого и не могу предсказывать. Точно также как я по-прежнему не знаю нынешнего механизма принятия кремлевских решений по широкому кругу вопросов. Я не способен оценить военно-экономический потенциал сторон, который обычно все эксперты так легко оценивают, а, когда надо, столь же легко оценки пересматривают. Я не считаю, что массовые опросы разъясняют взгляды разных групп российского населения, а потому, полагаю, что лишь в самых общих чертах понимаю людей, живущих вокруг меня, ездящих со мной в одних автобусах, заходящих в те же самые магазины. И уж совершенно точно я абсолютно ничего не понимаю в военном деле, в положении на фронтах, в перспективах наступлений, отступлений и прорывов.
Поэтому я практически давно уже не пишу о политике. Но если вы все же дочитали до этого места, невысоко оценивая вероятность получить от меня новые сведения по всех волнующим вопросам, то кое-что узнаете. После вчерашних переговоров я утвердился во мнении, что Дональд Трамп пересматривает внешнеполитическую стратегию США в соответствии с логикой Самюэля Хантингтона из его знаменитого труда «Столкновение цивилизаций» (сам он книгу вряд ли читал, хотя его люди, наверное, с ней знакомы). Я робко высказал свое предположение еще в начале января, но тут же был атакован мерзавцами, приписавшими мне то, что я вовсе не говорил. Естественно, всех сразу забанил, но задумался, стоит ли вообще писать о политике, если сегодня такие размышления вызывают озлобленность?
В конечном счете решил, что писать буду в тех редких случаях, когда у меня есть четкое понимание проблемы. Ведь сохранилось еще какое-то число читателей, которым это интересно. Жертвовать их интересами из-за агрессивных отморозков не стану. А банить продолжу.
Поэтому я практически давно уже не пишу о политике. Но если вы все же дочитали до этого места, невысоко оценивая вероятность получить от меня новые сведения по всех волнующим вопросам, то кое-что узнаете. После вчерашних переговоров я утвердился во мнении, что Дональд Трамп пересматривает внешнеполитическую стратегию США в соответствии с логикой Самюэля Хантингтона из его знаменитого труда «Столкновение цивилизаций» (сам он книгу вряд ли читал, хотя его люди, наверное, с ней знакомы). Я робко высказал свое предположение еще в начале января, но тут же был атакован мерзавцами, приписавшими мне то, что я вовсе не говорил. Естественно, всех сразу забанил, но задумался, стоит ли вообще писать о политике, если сегодня такие размышления вызывают озлобленность?
В конечном счете решил, что писать буду в тех редких случаях, когда у меня есть четкое понимание проблемы. Ведь сохранилось еще какое-то число читателей, которым это интересно. Жертвовать их интересами из-за агрессивных отморозков не стану. А банить продолжу.
05.02.202519:59
Зал был на моих "Малых чтениях о Петре Великом", конечно, значительно меньше, чем в Москве на дебатах с Сергеем Сергеевым. Но тоже полный.
04.02.202511:27
Малые чтения о Петре Великом
Итак, завтра, 5 февраля в 19.00 по адресу Санкт-Петербург, Невский проспект, дом 120, третий этаж (вход с площади Восстания) я выступаю с лекцией «Загадки петровской модернизации», приуроченной к трехсотлетию со дня кончины Петра I. У этой лекции есть еще одно название: «Малые чтения о Петре Великом».
В 1872 г. в связи с двухсотлетием со дня рождения Петра выдающийся русский историк Сергей Михайлович Соловьев выступил в Москве для широкой публики с циклом лекций, получившем название «Публичные чтения о Петре Великом». Моя нынешняя задача состоит, конечно, не в том, чтобы описать всю жизнь Петра (это уже сделали многие прекрасные историки, и лучше них я не расскажу), а в том, чтобы оценить, какое наследие оставил скончавшийся 8.02.1725 (по новому стилю) государь модернизирующемуся российскому обществу. Или точнее, можно ли сказать, что какая-то часть его огромного наследия действительно способствовала модернизации, или же «петровская модернизация» была на деле лишь петровским деспотизмом? Задачу у этих «Чтений» малая, но, полагаю, важная.
Вот загадка: во время своего знаменитого европейского путешествия молодой Петр восхищался Голландией и Англией с их высокоразвитой экономикой, но зрелый Петр уделял основное внимание ведению войн с соседями, строительству армии и флота, освоению новых земель, аккумулированию денежных средств для военных целей и формированию российской бюрократии. Как объяснить это противоречие? Петр был непоследователен? Или во всем, что происходило в России почти три столетия назад, имелась логика, которая для наших современников неочевидна? Если мы не считаем обычно милитаризацию, бюрократизацию и фискальный пресс составными частями модернизации, то как же можно говорить о петровской модернизации?
Вход на лекцию свободный. Я провожу ее благодаря поддержке Фонда Айн Рэнд, предоставившего помещение. При входе в дом вы увидите справа от двери табличку, напоминающую о том, что здесь жила Айн Рэнд, а слева – домофон с кнопками. Для того, чтобы дверь открыли, надо нажать красную кнопку «3 эт. Колвэй. Pushkin run».
Итак, завтра, 5 февраля в 19.00 по адресу Санкт-Петербург, Невский проспект, дом 120, третий этаж (вход с площади Восстания) я выступаю с лекцией «Загадки петровской модернизации», приуроченной к трехсотлетию со дня кончины Петра I. У этой лекции есть еще одно название: «Малые чтения о Петре Великом».
В 1872 г. в связи с двухсотлетием со дня рождения Петра выдающийся русский историк Сергей Михайлович Соловьев выступил в Москве для широкой публики с циклом лекций, получившем название «Публичные чтения о Петре Великом». Моя нынешняя задача состоит, конечно, не в том, чтобы описать всю жизнь Петра (это уже сделали многие прекрасные историки, и лучше них я не расскажу), а в том, чтобы оценить, какое наследие оставил скончавшийся 8.02.1725 (по новому стилю) государь модернизирующемуся российскому обществу. Или точнее, можно ли сказать, что какая-то часть его огромного наследия действительно способствовала модернизации, или же «петровская модернизация» была на деле лишь петровским деспотизмом? Задачу у этих «Чтений» малая, но, полагаю, важная.
Вот загадка: во время своего знаменитого европейского путешествия молодой Петр восхищался Голландией и Англией с их высокоразвитой экономикой, но зрелый Петр уделял основное внимание ведению войн с соседями, строительству армии и флота, освоению новых земель, аккумулированию денежных средств для военных целей и формированию российской бюрократии. Как объяснить это противоречие? Петр был непоследователен? Или во всем, что происходило в России почти три столетия назад, имелась логика, которая для наших современников неочевидна? Если мы не считаем обычно милитаризацию, бюрократизацию и фискальный пресс составными частями модернизации, то как же можно говорить о петровской модернизации?
Вход на лекцию свободный. Я провожу ее благодаря поддержке Фонда Айн Рэнд, предоставившего помещение. При входе в дом вы увидите справа от двери табличку, напоминающую о том, что здесь жила Айн Рэнд, а слева – домофон с кнопками. Для того, чтобы дверь открыли, надо нажать красную кнопку «3 эт. Колвэй. Pushkin run».
26.01.202519:16
Одним из первых поклонников теории «русской матрицы», с которой я по мере сил пытаюсь бороться, являлся, как внезапно выяснилось … Адольф Гитлер. Причем он ее сформулировал задолго до того, как этим занялись современные российские ученые, полагающие, будто в нашей стране из-за убогости народа ничего не меняется по сути аж со времен Ивана Грозного.
Гитлер однажды сказал Муссолини, что «Сталин совершенный автократ, и если бы сейчас в 1940 г., вместо Сталина посадить какого-либо российского царя образца 1540 г., то ничего бы не изменилось. Только стали бы во все возрастающей мере выгонять евреев из центральных органов российского государственного управления. <…> И тем самым большевизм сбросил бы свое московитско-еврейское и интернационалистское обличье и стал бы просто славянским московитством». Примерно в это же время Геббельс записал в своем дневнике: «Фюрер считает, что большевизм – это вполне соответствующее сегодня славянству государственное устройство. <…> Сталин – это современный Иван Грозный или, пожалуй, Петр Великий» [цит. по Цительманн Р. Гитлер: мировоззрение революционера. Москва, Челябинск: Социум, 2024, стр. 498].
Думается, подобное упрощенное представление стало одной из причин (наряду с многими другими, конечно) вторжения в СССР, обрекавшего Гитлера воевать сразу на два фронта. Поместная армия «какого-либо российского царя образца 1540 г.» не восстановилась бы после первоначального разгрома, поскольку институционально не способна была к этому. И Гитлер осуществил бы войну блицкригом. Но тоталитарная Россия 1941 г, несмотря на поверхностное сходство с Россией 1540 г., обладала совершенно иными мобилизационными возможностями: как в военном, так и в экономическом плане. Гитлер увяз по самые усики. К 1942 г. он уже совсем иначе относился к советской системе [там же: стр. 268].
Деспотизм, конечно, всегда плох, а репрессии всегда не имеют оправдания. Но это не значит, что при попытке разобраться в сути системы можно походя смешивать институты эпох, разделенных четырьмя столетиями. Точнее, в художественной литературе, наверное, можно, но в науке и на практике так поступать не стоит.
Гитлер однажды сказал Муссолини, что «Сталин совершенный автократ, и если бы сейчас в 1940 г., вместо Сталина посадить какого-либо российского царя образца 1540 г., то ничего бы не изменилось. Только стали бы во все возрастающей мере выгонять евреев из центральных органов российского государственного управления. <…> И тем самым большевизм сбросил бы свое московитско-еврейское и интернационалистское обличье и стал бы просто славянским московитством». Примерно в это же время Геббельс записал в своем дневнике: «Фюрер считает, что большевизм – это вполне соответствующее сегодня славянству государственное устройство. <…> Сталин – это современный Иван Грозный или, пожалуй, Петр Великий» [цит. по Цительманн Р. Гитлер: мировоззрение революционера. Москва, Челябинск: Социум, 2024, стр. 498].
Думается, подобное упрощенное представление стало одной из причин (наряду с многими другими, конечно) вторжения в СССР, обрекавшего Гитлера воевать сразу на два фронта. Поместная армия «какого-либо российского царя образца 1540 г.» не восстановилась бы после первоначального разгрома, поскольку институционально не способна была к этому. И Гитлер осуществил бы войну блицкригом. Но тоталитарная Россия 1941 г, несмотря на поверхностное сходство с Россией 1540 г., обладала совершенно иными мобилизационными возможностями: как в военном, так и в экономическом плане. Гитлер увяз по самые усики. К 1942 г. он уже совсем иначе относился к советской системе [там же: стр. 268].
Деспотизм, конечно, всегда плох, а репрессии всегда не имеют оправдания. Но это не значит, что при попытке разобраться в сути системы можно походя смешивать институты эпох, разделенных четырьмя столетиями. Точнее, в художественной литературе, наверное, можно, но в науке и на практике так поступать не стоит.
12.11.202410:57
Вышла новая книга - сборник статей Егора Гайдара с характерным названием "Без демократии не получится". Такую книгу давно надо было издать, поскольку статьи доступны были практически только в соответствующих томах 15-томного собрания сочинений Гайдара, но кто же его имеет у себя в домашней библиотеке? Некоторые статьи очень важны. Они дополняют известные и многократно переиздававшиеся крупные исследования Гайдара. И. кстати, развеивают миф о том, что Гайдар недооценивал значение демократии в сравнении с экономическими реформами. https://www.nlobooks.ru/books/biblioteka_zhurnala_neprikosnovennyy_zapas/27624/
07.11.202419:43
Экономист Фарид Хусаинов написал для "Горького" рецензию на мою книгу "Как мы жили в СССР". Мне очень нравится эта рецензия, причем не потому даже, что она положительная (хотя это, конечно, автору приятно), а потому что Фарид начинает серьезный, профессиональный разговор о книге. Рецензент знает тему ничуть не хуже автора. Ему есть, что добавить. Ему есть, что рассказать, помимо рассказанного автором книги. Его текст может быть полезен читателю книги для более глубокого понимания написанного, а не только для того, чтобы решить, стоит ли за книгу браться. Думаю, именно так должны писаться рецензии. И сам обычно пишу в таком ключе. https://gorky.media/reviews/arheologiya-sovetskogo-plombira/
08.02.202514:05
«Муж предпочитает быть дома, может часами спокойно сидеть в своей комнате или под деревом в саду. Работа его слишком изматывает, никакой социальной жизни, никакого активного досуга, кроме скота и сада. Он всегда ложится спать уже в 8 часов вечера. Работа слишком тяжелая, иногда муж засыпал от усталости во время еды». Так описывала положение дел в своей семье типичная жена послевоенного рабочего в Западной Германии. Вполне возможно, что эта дама через год-другой тоже пошла работать, поскольку быстро расширявшиеся возможности потребления в ФРГ стимулировали трудовую активность женщин, расстававшихся с традиционной немецкой триадой «Kinder, Küche, Kirche».
Никакой гражданской активности, никакого демократического строительства, никакого интереса к политике. Жизнь простого человека – это реакция на уникальные возможности работы в условиях социального рыночного хозяйства, предоставленные реформой Людвига Эрхарда. Труд до седьмого пота ради восстановления разрушенного войной хозяйства, ради собственного благосостояния и ради обретения «мещанского уюта у теплой печки», как тогда называл это популярный журнал. Редкая гражданская активность широких масс проявлялась лишь в акциях, направленных против денацификации, пугавшей слишком многих немцев, так или иначе связанных в прошлом с гитлеровским режимом. Такой образ Германии встает со страниц недавно появившегося двухтомника историка Ульриха Херберта «История Германии в ХХ веке» (М.: Новое литературное, обозрение, 2024).
Нам трудно свыкнуться с мыслью о том, что демократия формировалась в основном не благодаря деятельности миллионов убежденных активистов, готовых в любой момент слезть с теплой печки и бежать на митинг или демонстрацию, а благодаря работягам, которые думали о строительстве своего дома, своей семьи, своего мещанского быта. Но, кажется, то обилие серьезной научной и публицистической литературы, которое в последние годы появилось на книжных прилавках, все чаще наводит на такую мысль. Это не значит, конечно, что демократия появляется сама собой. Убежденные демократы в элитах, такие как Конрад Аденауэр, тоже трудились до седьмого пота, решая свои задачи. Но следует, видимо, осознать, что элиты и массы по-разному участвуют в демократизации.
Никакой гражданской активности, никакого демократического строительства, никакого интереса к политике. Жизнь простого человека – это реакция на уникальные возможности работы в условиях социального рыночного хозяйства, предоставленные реформой Людвига Эрхарда. Труд до седьмого пота ради восстановления разрушенного войной хозяйства, ради собственного благосостояния и ради обретения «мещанского уюта у теплой печки», как тогда называл это популярный журнал. Редкая гражданская активность широких масс проявлялась лишь в акциях, направленных против денацификации, пугавшей слишком многих немцев, так или иначе связанных в прошлом с гитлеровским режимом. Такой образ Германии встает со страниц недавно появившегося двухтомника историка Ульриха Херберта «История Германии в ХХ веке» (М.: Новое литературное, обозрение, 2024).
Нам трудно свыкнуться с мыслью о том, что демократия формировалась в основном не благодаря деятельности миллионов убежденных активистов, готовых в любой момент слезть с теплой печки и бежать на митинг или демонстрацию, а благодаря работягам, которые думали о строительстве своего дома, своей семьи, своего мещанского быта. Но, кажется, то обилие серьезной научной и публицистической литературы, которое в последние годы появилось на книжных прилавках, все чаще наводит на такую мысль. Это не значит, конечно, что демократия появляется сама собой. Убежденные демократы в элитах, такие как Конрад Аденауэр, тоже трудились до седьмого пота, решая свои задачи. Но следует, видимо, осознать, что элиты и массы по-разному участвуют в демократизации.
05.02.202513:15
Гитлер невысоко ценил интеллектуальные качества высококультурного немецкого народа. Пропаганду строил в расчете на то, что у людей в голове – одна извилина, да и та – след от фуражки. Срабатывал такой подход хорошо, несмотря на Гёте с Шиллером, протестантскую этику и магдебургское право.
«Он хотел освободить политическую пропаганду от половинчатых утверждений и сложных определений, которые могли бы побудить к сравнениям и сомнениям. Поскольку “массам”, как он вычитал у Ле Бона, незнакомы сомнения в правоте, тяга к истине и неопределенность, поскольку их реакция всегда проста и преувеличенна, поскольку они немедленно прибегают к крайним мерам и невосприимчивы к логическим построениям, он был твердо убежден, что должен соответствующим образом обращаться к ним и поступать с ними. Поэтому в пропаганде у него существовали только “добро или зло, любовь или ненависть, правота или неправота, правда или ложь и никаких половинчатостей и т.д.” <…> Для практической политической деятельности он делает вывод в духе Ле Бона: “Любая действенная пропаганда должна ограничиваться очень немногими моментами, чтобы буквально каждый, слыша эти слова, мог представить себе то, что требуется. Если пожертвовать этим принципом в угоду многосторонности, то эффективность распыляется, так как толпа не в состоянии ни переварить этот материал, ни запомнить его. От этого результат ослабевает и, в конечном счете, исчезает”. Для “интеллигенции или тех, кто в последнее время охотно называет себя этим словом, <…> существуют научные аргументы, которые отличаются от пропаганды так же, как плакат от картин, о выставке которых он извещает”. Таким образом, пропаганда, по убеждению Гитлера, должна “во все большей степени обращаться к чувствам, чем к так называемому разуму”. <…> Так как Гитлер считал, что пропаганда необходима “не сама по себе, а как средство для достижения цели, заключающейся в создании массового политического движения, она должна быть народной и соответствовать “духовному уровню самого ограниченного человека из тех, на кого направлена”» [Мазер В. Адольф Гитлер. Минск, Попурри, 2004: стр. 381 – 383].
«Он хотел освободить политическую пропаганду от половинчатых утверждений и сложных определений, которые могли бы побудить к сравнениям и сомнениям. Поскольку “массам”, как он вычитал у Ле Бона, незнакомы сомнения в правоте, тяга к истине и неопределенность, поскольку их реакция всегда проста и преувеличенна, поскольку они немедленно прибегают к крайним мерам и невосприимчивы к логическим построениям, он был твердо убежден, что должен соответствующим образом обращаться к ним и поступать с ними. Поэтому в пропаганде у него существовали только “добро или зло, любовь или ненависть, правота или неправота, правда или ложь и никаких половинчатостей и т.д.” <…> Для практической политической деятельности он делает вывод в духе Ле Бона: “Любая действенная пропаганда должна ограничиваться очень немногими моментами, чтобы буквально каждый, слыша эти слова, мог представить себе то, что требуется. Если пожертвовать этим принципом в угоду многосторонности, то эффективность распыляется, так как толпа не в состоянии ни переварить этот материал, ни запомнить его. От этого результат ослабевает и, в конечном счете, исчезает”. Для “интеллигенции или тех, кто в последнее время охотно называет себя этим словом, <…> существуют научные аргументы, которые отличаются от пропаганды так же, как плакат от картин, о выставке которых он извещает”. Таким образом, пропаганда, по убеждению Гитлера, должна “во все большей степени обращаться к чувствам, чем к так называемому разуму”. <…> Так как Гитлер считал, что пропаганда необходима “не сама по себе, а как средство для достижения цели, заключающейся в создании массового политического движения, она должна быть народной и соответствовать “духовному уровню самого ограниченного человека из тех, на кого направлена”» [Мазер В. Адольф Гитлер. Минск, Попурри, 2004: стр. 381 – 383].
03.02.202516:39
Только что появившуюся в продаже книгу английского историка А.Д.П. Тейлора «Истоки второй мировой войны» (М.: Альпина нон-фикшн, 2025) можно было бы, наверное, выпустить под лозунгом «Это больше чем преступление. Это ошибка». Автор, опубликовавший свое исследование на родине в 1961 г., оспорил привычные объяснения причин войны, продемонстрировав, что дело было отнюдь не только в Адольфе Гитлере. Точнее, Тейлор не сомневался в том, что Гитлером проводилась преступная политика (и даже специально написал предисловие ко второму изданию, отвечая тем, кто упрекал его в выгораживании фюрера), но показал, что конкретная конфигурация военно-политических действий определялась еще и ошибками европейских политиков, неудачно пытавшихся избежать войны. Их суета создавала Гитлеру возможности. Предвоенные годы в изображении Тейлора – это настоящий хаос ошибочных действий, причем каждое из них случалось не по глупости акторов, а из-за ряда важных фундаментальных причин, уходящих корнями в историю.
Британия на самом деле сочувствовала стремлению Гитлера собрать всех немцев в одном немецком государстве, поскольку это соответствовало высокоморальному принципу самоопределения наций, и коли уж свои государства появились у поляков, чехов и словаков, южных славян, румын, то почему же немцы не имеют права объединиться? Франция подобным моральным нормам не следовала, но опасалась ведения большой наступательной войны, а потому готова были лишь отсиживаться за линией Мажино, имитируя стремление помогать полякам. Польша считала себя великой державой, а потому слишком надеялась на себя, отказываясь прибегать к помощи СССР в возможной войне с Германией. Чехословакия, имевшая в 1938 г. армию, ненамного уступавшую германской, предпочла не подвергать свой маленький народ угрозе истребления и быстро капитулировала. Если бы действия этих стран оказались иными, то, по мнению Тейлора, и картина войны была бы иной, что бы там ни говорил Гитлер насчет необходимости жизненного пространства для Германии.
Не берусь оценивать историческую конкретику Тейлора, но сама мысль о том, что добросовестные ошибки могут больше влиять на конечный трагический результат, чем даже намеренные преступные действия, заслуживает серьезного внимания.
Британия на самом деле сочувствовала стремлению Гитлера собрать всех немцев в одном немецком государстве, поскольку это соответствовало высокоморальному принципу самоопределения наций, и коли уж свои государства появились у поляков, чехов и словаков, южных славян, румын, то почему же немцы не имеют права объединиться? Франция подобным моральным нормам не следовала, но опасалась ведения большой наступательной войны, а потому готова были лишь отсиживаться за линией Мажино, имитируя стремление помогать полякам. Польша считала себя великой державой, а потому слишком надеялась на себя, отказываясь прибегать к помощи СССР в возможной войне с Германией. Чехословакия, имевшая в 1938 г. армию, ненамного уступавшую германской, предпочла не подвергать свой маленький народ угрозе истребления и быстро капитулировала. Если бы действия этих стран оказались иными, то, по мнению Тейлора, и картина войны была бы иной, что бы там ни говорил Гитлер насчет необходимости жизненного пространства для Германии.
Не берусь оценивать историческую конкретику Тейлора, но сама мысль о том, что добросовестные ошибки могут больше влиять на конечный трагический результат, чем даже намеренные преступные действия, заслуживает серьезного внимания.
08.01.202517:02
Я, конечно, не берусь предсказывать, какой будет политика Дональда Трампа в отношении России и Украины. Слова его могут сильно расходиться с делами. Но общая логика, кажется, намечается.
Тридцать лет назад известный американский политолог Самуэль Хантингтон предложил для администрации своей страны стратегию, при помощи которой США могут реально сохранять свое влияние в тех точках мира, которые для них важны. Слегка упрощая, смысл рекомендаций можно выразить так. Подобных точек по всему миру находится много. Если навалиться на каждую, то «пупок развяжется». Даже у такой великой-превеликой страны как Америка. Если не учитывать реальные возможности проведения американских интересов, можно просто увязнуть в многочисленных конфликтах, которым не будет конца. И, возможно, потом придется выходить из них с потерей для американского авторитета и американского влияния.
Одна из главных проблем в этих конфликтах состоит в том, что в мире есть ряд стержневых держав, достаточно сильных для того, чтобы отстаивать собственные интересы в больших регионах мира (цивилизациях, как выразился Хантингтон), несмотря на позицию Соединенных Штатов. Державы эти, может, и недостаточно сильны для того, чтобы американцев победить, но достаточно – для того, чтобы создать им серьезные проблемы. Поэтому все вопросы в соответствующем регионе американская администрация должна решать совместно со стержневой державой.
Одной из таких стержневых держав Хантингтон считал Россию, имеющую свои интересы на постсоветском пространстве и ядерное оружие, которое не позволяет российскими интересами пренебрегать. Таким образом, по мнению Хантингтона, осуществление американской политики на постсоветском пространстве должно учитывать интересы России, даже если Соединенным Штатам это не очень приятно.
Советами Хантингтона американский истеблишмент пренебрегал. Иногда по объективным причинам (в исламской цивилизации просто нет стержневой державы), иногда по субъективным. Соответственно, проблемы решались плохо или не решались вообще. Не исключено, что настал тот момент, когда новая администрация к Хантингтону, ставшему уже классиком науки, прислушается.
Подробнее о концепции «столкновения цивилизаций» и взглядах Самуэля Хантингтона я писал в книге «Как государство богатеет. Путеводитель по исторической социологии».
Тридцать лет назад известный американский политолог Самуэль Хантингтон предложил для администрации своей страны стратегию, при помощи которой США могут реально сохранять свое влияние в тех точках мира, которые для них важны. Слегка упрощая, смысл рекомендаций можно выразить так. Подобных точек по всему миру находится много. Если навалиться на каждую, то «пупок развяжется». Даже у такой великой-превеликой страны как Америка. Если не учитывать реальные возможности проведения американских интересов, можно просто увязнуть в многочисленных конфликтах, которым не будет конца. И, возможно, потом придется выходить из них с потерей для американского авторитета и американского влияния.
Одна из главных проблем в этих конфликтах состоит в том, что в мире есть ряд стержневых держав, достаточно сильных для того, чтобы отстаивать собственные интересы в больших регионах мира (цивилизациях, как выразился Хантингтон), несмотря на позицию Соединенных Штатов. Державы эти, может, и недостаточно сильны для того, чтобы американцев победить, но достаточно – для того, чтобы создать им серьезные проблемы. Поэтому все вопросы в соответствующем регионе американская администрация должна решать совместно со стержневой державой.
Одной из таких стержневых держав Хантингтон считал Россию, имеющую свои интересы на постсоветском пространстве и ядерное оружие, которое не позволяет российскими интересами пренебрегать. Таким образом, по мнению Хантингтона, осуществление американской политики на постсоветском пространстве должно учитывать интересы России, даже если Соединенным Штатам это не очень приятно.
Советами Хантингтона американский истеблишмент пренебрегал. Иногда по объективным причинам (в исламской цивилизации просто нет стержневой державы), иногда по субъективным. Соответственно, проблемы решались плохо или не решались вообще. Не исключено, что настал тот момент, когда новая администрация к Хантингтону, ставшему уже классиком науки, прислушается.
Подробнее о концепции «столкновения цивилизаций» и взглядах Самуэля Хантингтона я писал в книге «Как государство богатеет. Путеводитель по исторической социологии».
09.11.202406:28
Ведущий российский политолог Владимир Гельман в соцсетях кратко, но обстоятельно рассказал читателям о том, чем может заинтересовать их книга "Как мы жили в СССР". Его комментарий в сочетании с рецензией экономиста Фарида Хусаинова - это лучший из возможных рассказов о моей книге. Вот текст Гельмана. "Что такое жизнь в позднем СССР: краткое введение
Сегодняшние русскоязычные читатели для того, чтобы узнать о повседневной жизни в СССР, могут воспользоваться тремя видами источников: (1) научные работы, (2) дневники и мемуары современников, (3) произведения литературы и искусства. Новая книга Дмитрия Травина «Как мы жили в СССР» сочетает в себе достоинства всех этих трех видов, будучи лишена многих присущих им недостатков.
В самом деле, научные работы чаще всего пишут одни ученые для других, и читателям, которые сами не являются учеными, специализирующимися в различных дисциплинах, понять эти работы, посвященные позднему социализму, не так легко. Многие не-экономисты вряд ли станут разбираться с работами Корнаи, а не-антропологи – с книгой Юрчака. Эго-документы по большей части рассказывают об индивидуальном опыте конкретных авторов, который далеко не всегда дает основания для выводов и обобщений об эпохе позднего СССР (даже если речь, например, идет о дневниках Черняева или Нагибина). Наконец, литература и искусство эпохи позднего СССР (как и более поздние произведения об этой эпохе) дают слишком разнообразную мозаичную картину, в которой можно найти основания для практически любых оценок, от «эх, хорошо в стране советской жить» до «СССР-ужас-ужас-ужас».
Травин, однако, нашел способ рассказать о советской повседневности в ином ключе. Его иронические личные воспоминания перемежаются пересказом фрагментов не только чужих эго-документов, но и интервью с разнообразными информантами (включая и мою беседу с Дмитрием в теперь уже далеком 2011 году). Благодаря умело подобранным примерам с наглядными иллюстрациями Травин смог не просто в доступной форме пересказать для читателей научные аргументы тех же Корнаи или Юрчака, равно как и других ученых, но и свести их в единое и не слишком противоречивое повествование и о дефиците, и об идейной атмосфере, и о других аспектах жизни позднего СССР. Наконец, значительное место в книге уделено любимым автором фильмам советской эпохи: подборки мини-эссе о них не только удачно структурируют текст, но и задают общую систему координат описанной в книге эпохи 1960-1980-х годов («долгие семидесятые»). Ну и вишенка на торте – параграф о Высоцком как о наиболее значимом социологе этой эпохи.
Словом, те читатели, которые интересуются повседневной жизнью позднего СССР, но не знают, с чего начать, либо не имеют возможности и/или времени смотреть фильмы той эпохи, читать обширные научные работы и/или эго-документы, теперь могут прочесть книгу Травина как популярное введение в тему. Понятно, что книга далеко не беспристрастна, она не затрагивает многие значимые сюжеты, отвечает лишь на некоторые важные вопросы, да и то кратко и неполно, авторский стиль, вероятно, близок далеко не всем читателям (по мне, обилие рассказанных в книге «баек» несколько неоправданно)– но таковы особенности жанра. Ну а для тех, кто хочет узнать нечто большее, в книге есть 13 страниц библиографии со ссылками на самые разные источники".
Сегодняшние русскоязычные читатели для того, чтобы узнать о повседневной жизни в СССР, могут воспользоваться тремя видами источников: (1) научные работы, (2) дневники и мемуары современников, (3) произведения литературы и искусства. Новая книга Дмитрия Травина «Как мы жили в СССР» сочетает в себе достоинства всех этих трех видов, будучи лишена многих присущих им недостатков.
В самом деле, научные работы чаще всего пишут одни ученые для других, и читателям, которые сами не являются учеными, специализирующимися в различных дисциплинах, понять эти работы, посвященные позднему социализму, не так легко. Многие не-экономисты вряд ли станут разбираться с работами Корнаи, а не-антропологи – с книгой Юрчака. Эго-документы по большей части рассказывают об индивидуальном опыте конкретных авторов, который далеко не всегда дает основания для выводов и обобщений об эпохе позднего СССР (даже если речь, например, идет о дневниках Черняева или Нагибина). Наконец, литература и искусство эпохи позднего СССР (как и более поздние произведения об этой эпохе) дают слишком разнообразную мозаичную картину, в которой можно найти основания для практически любых оценок, от «эх, хорошо в стране советской жить» до «СССР-ужас-ужас-ужас».
Травин, однако, нашел способ рассказать о советской повседневности в ином ключе. Его иронические личные воспоминания перемежаются пересказом фрагментов не только чужих эго-документов, но и интервью с разнообразными информантами (включая и мою беседу с Дмитрием в теперь уже далеком 2011 году). Благодаря умело подобранным примерам с наглядными иллюстрациями Травин смог не просто в доступной форме пересказать для читателей научные аргументы тех же Корнаи или Юрчака, равно как и других ученых, но и свести их в единое и не слишком противоречивое повествование и о дефиците, и об идейной атмосфере, и о других аспектах жизни позднего СССР. Наконец, значительное место в книге уделено любимым автором фильмам советской эпохи: подборки мини-эссе о них не только удачно структурируют текст, но и задают общую систему координат описанной в книге эпохи 1960-1980-х годов («долгие семидесятые»). Ну и вишенка на торте – параграф о Высоцком как о наиболее значимом социологе этой эпохи.
Словом, те читатели, которые интересуются повседневной жизнью позднего СССР, но не знают, с чего начать, либо не имеют возможности и/или времени смотреть фильмы той эпохи, читать обширные научные работы и/или эго-документы, теперь могут прочесть книгу Травина как популярное введение в тему. Понятно, что книга далеко не беспристрастна, она не затрагивает многие значимые сюжеты, отвечает лишь на некоторые важные вопросы, да и то кратко и неполно, авторский стиль, вероятно, близок далеко не всем читателям (по мне, обилие рассказанных в книге «баек» несколько неоправданно)– но таковы особенности жанра. Ну а для тех, кто хочет узнать нечто большее, в книге есть 13 страниц библиографии со ссылками на самые разные источники".
01.10.202416:52
Петербургская презентация книги «Как мы жили в СССР»
Ну вот и свершилось. Моя книга «Как мы жили в СССР» поступила в петербургский магазин издательства «Новое литературное обозрение» (НЛО). Я обрел долгожданные авторские экземпляры и даже скромно отметил это событие в семейном кругу. Теперь можно объявить о презентации. Как вы понимаете, она будет уже не в стенах Европейского университета, куда многие мои читатели привыкли приходить. Презентация состоится 16 октября в 19.00 по адресу Невский проспект 120, третий этаж. Это дом, где жила известная писательница Айн Рэнд (Алиса Розенбаум), и где нынче проводит свои мероприятия Фонд Айн Рэнд, любезно согласившийся дать мне возможность представить свою книгу читателям. Место очень удобное: фактически прямо на площади Восстания. Выходите из метро, переходите Лиговский проспект, двигаетесь минуты две прямо – вдоль гостиницы «Октябрьская»… И вы на месте. Вход прямо с площади: на двери табличка «Группа компаний “Колвэй”». Нам именно туда: «Колвэй» предоставляет зал Фонду Айн Рэнд.
Вход свободный, книга будет продаваться непосредственно магазином НЛО по цене издательства (без наценок). Всем желающим получить автограф автора гарантирую успех в этом благородном деле. К раздаче автографов на своих книгах я отношусь очень серьезно с тех пор, как обнаружил, что на вторичном рынке такие книги стоят дороже. Пусть это будет моим скромным подарком читателям и частичной компенсацией той инфляции на книжном рынке, которая, увы, сформировалась за последние два с половиной года по понятным причинам. Подписать книгу могу как перед началом мероприятия, так и после его окончания. Желающие приобрести «Как мы жили в СССР» еще до 16 октября по издательской цене могут это сделать в магазине НЛО на Литейном 60 ежедневно (кроме воскресенья) с 11.00 до 19.00 (обед с 14.00 до 14.30). Телефон магазина 679-55-97. Вход во двор через всегда открытую калитку. Магазин находится при переходе из первого двора во второй.
Не рассказываю, о чем книга. В общем и так ясно, а в деталях расскажу 16 октября.
Ну вот и свершилось. Моя книга «Как мы жили в СССР» поступила в петербургский магазин издательства «Новое литературное обозрение» (НЛО). Я обрел долгожданные авторские экземпляры и даже скромно отметил это событие в семейном кругу. Теперь можно объявить о презентации. Как вы понимаете, она будет уже не в стенах Европейского университета, куда многие мои читатели привыкли приходить. Презентация состоится 16 октября в 19.00 по адресу Невский проспект 120, третий этаж. Это дом, где жила известная писательница Айн Рэнд (Алиса Розенбаум), и где нынче проводит свои мероприятия Фонд Айн Рэнд, любезно согласившийся дать мне возможность представить свою книгу читателям. Место очень удобное: фактически прямо на площади Восстания. Выходите из метро, переходите Лиговский проспект, двигаетесь минуты две прямо – вдоль гостиницы «Октябрьская»… И вы на месте. Вход прямо с площади: на двери табличка «Группа компаний “Колвэй”». Нам именно туда: «Колвэй» предоставляет зал Фонду Айн Рэнд.
Вход свободный, книга будет продаваться непосредственно магазином НЛО по цене издательства (без наценок). Всем желающим получить автограф автора гарантирую успех в этом благородном деле. К раздаче автографов на своих книгах я отношусь очень серьезно с тех пор, как обнаружил, что на вторичном рынке такие книги стоят дороже. Пусть это будет моим скромным подарком читателям и частичной компенсацией той инфляции на книжном рынке, которая, увы, сформировалась за последние два с половиной года по понятным причинам. Подписать книгу могу как перед началом мероприятия, так и после его окончания. Желающие приобрести «Как мы жили в СССР» еще до 16 октября по издательской цене могут это сделать в магазине НЛО на Литейном 60 ежедневно (кроме воскресенья) с 11.00 до 19.00 (обед с 14.00 до 14.30). Телефон магазина 679-55-97. Вход во двор через всегда открытую калитку. Магазин находится при переходе из первого двора во второй.
Не рассказываю, о чем книга. В общем и так ясно, а в деталях расскажу 16 октября.
07.02.202517:01
Кто любит играть в шахматы сам с собой? Довольно странное занятие, не правда ли? Но я в последнее время увлекся… Точнее, не шахматами, конечно, но чем-то схожим. Соревнуюсь сам с собой и сам за себя болею. За «белого» и за «черного».
История такова. Осенью моя только что изданная книга «Как мы жили в СССР» была размещена на «Яндекс Книгах» для «электронного чтения». Я впервые туда попал. Мои старые издательства в отличие от издательства «Новое литературное обозрение» с Яндексом не работали. Да и вообще в электронном виде книг продавали мало, но это меня не сильно беспокоило. Честно признаюсь, что мои «дремучие» представления, вынесенные из босоногого книжно-бумажного детства, сводились к тому, что основные продажи все равно предполагают книгу, которую можно бережно взять в руки, ласково поднести к лицу… а затем, любя, уронить себе на ногу для того, чтобы проникнуться всей тяжестью обретаемых знаний.
И вдруг оказалось, что число читателей на «Яндекс Книгах» быстро возрастает и оказывается вполне сопоставимо с числом покупателей бумажной книги «Как мы жили в СССР». Пока я этому удивлялся и радовался, наступила зима, и издательство «Альпина Паблишер» выложило на «Яндекс Книги» второе издание моего исследования «Почему Россия отстала». К этому моменту фора у «СССР» перед «Россией» была уже очень большой. И я полагал, что разрыв будет лишь нарастать, поскольку все же первая книга выходила первым изданием, а вторая – вторым. Какое-то время я на «Яндекс Книги» не заглядывал. А когда заглянул, очень удивился. «Как мы жили в СССР» имела уже 2 тысячи читателей, но «Почему Россия отстала» быстро сокращала разрыв.
И вот недавно, когда у первой книги было 2.2 тысячи читателей, вторая ее обошла – 2.3 тысячи. Тут я стал заглядывать на «бега» каждый день. И не зря. Книги идут «ноздря в ноздрю», и вчера первая догнала вторую.
Интересно, кто будет лидером к концу года? Вы на кого ставите? Мне интересно.
История такова. Осенью моя только что изданная книга «Как мы жили в СССР» была размещена на «Яндекс Книгах» для «электронного чтения». Я впервые туда попал. Мои старые издательства в отличие от издательства «Новое литературное обозрение» с Яндексом не работали. Да и вообще в электронном виде книг продавали мало, но это меня не сильно беспокоило. Честно признаюсь, что мои «дремучие» представления, вынесенные из босоногого книжно-бумажного детства, сводились к тому, что основные продажи все равно предполагают книгу, которую можно бережно взять в руки, ласково поднести к лицу… а затем, любя, уронить себе на ногу для того, чтобы проникнуться всей тяжестью обретаемых знаний.
И вдруг оказалось, что число читателей на «Яндекс Книгах» быстро возрастает и оказывается вполне сопоставимо с числом покупателей бумажной книги «Как мы жили в СССР». Пока я этому удивлялся и радовался, наступила зима, и издательство «Альпина Паблишер» выложило на «Яндекс Книги» второе издание моего исследования «Почему Россия отстала». К этому моменту фора у «СССР» перед «Россией» была уже очень большой. И я полагал, что разрыв будет лишь нарастать, поскольку все же первая книга выходила первым изданием, а вторая – вторым. Какое-то время я на «Яндекс Книги» не заглядывал. А когда заглянул, очень удивился. «Как мы жили в СССР» имела уже 2 тысячи читателей, но «Почему Россия отстала» быстро сокращала разрыв.
И вот недавно, когда у первой книги было 2.2 тысячи читателей, вторая ее обошла – 2.3 тысячи. Тут я стал заглядывать на «бега» каждый день. И не зря. Книги идут «ноздря в ноздрю», и вчера первая догнала вторую.
Интересно, кто будет лидером к концу года? Вы на кого ставите? Мне интересно.
05.02.202508:06
Готовясь к моим сегодняшним «Малым чтениям о Петре Великом», я вдруг задумался о том, как менялось на протяжении почти полувека мое личное отношение к этому историческому персонажу. Они ведь и впрямь было неоднозначным.
В детстве отношение сформировалось, бесспорно, не столько под воздействием учебников, сколько под впечатлением от романа Алексея Толстого «Петр I» и связанных с ним кинофильмов. Петр был молодым героем, переворачивающим свою сонную страну… хоть и непонятно зачем. Из романа и фильмов про молодого Петра и молодую Россию было толком неясно, куда же скачет грозный конь «Медного всадника», и где опустит он копыта. В упрошенном сознании советского юноши реформирование страны оборачивалось всего лишь отвоеванием земель у Швеции, строительством балтийского флота и основанием Санкт-Петербурга.
В эпоху Перестройки, когда стал осуждаться всяческий деспотизм, Петр стал в моем сознании превращаться в отрицательного героя – деспота, растратившего огромные людские и материальные ресурсы на милитаристские цели. Мне импонировало мнение княгини Дашковой, согласно которому все в России и так пошло бы по пути перемен без суровых действий Петра. Ну, а в эпоху реформ девяностых и позднее, когда я всерьез увлекся исследованиями модернизации, Петр отступил назад даже из ряда важнейших персонажей российской истории, уступив место реальным реформаторам: Александру II, Сергею Витте, Петру Столыпину, Егору Гайдару. Даже не слишком удачливые преобразователи – Александр I, Михаил Сперанский, Алексей Косыгин, Михаил Горбачев – были мне значительно интереснее Петра Великого. Не помогала сохранить интерес к Петру даже массовая установка памятников, напоминавшая былую установку ленинских монументов.
Все вновь сильно изменилось, когда я занялся исследованием петровской эпохи в рамках своего большого проекта «Почему Россия отстала». Петр стал выходить из тени на яркий свет, но совершенно с иной стороны, чем раньше. И вот сегодня (5 февраля) вечером (в 19.00) мы поговорим об этом подробно в Фонде Айн Рэнд на Невском проспекте, 120. Вход свободный. Нажимаете на домофоне кнопку «Колвэй. Pushkin run» и поднимаетесь на третий этаж.
В детстве отношение сформировалось, бесспорно, не столько под воздействием учебников, сколько под впечатлением от романа Алексея Толстого «Петр I» и связанных с ним кинофильмов. Петр был молодым героем, переворачивающим свою сонную страну… хоть и непонятно зачем. Из романа и фильмов про молодого Петра и молодую Россию было толком неясно, куда же скачет грозный конь «Медного всадника», и где опустит он копыта. В упрошенном сознании советского юноши реформирование страны оборачивалось всего лишь отвоеванием земель у Швеции, строительством балтийского флота и основанием Санкт-Петербурга.
В эпоху Перестройки, когда стал осуждаться всяческий деспотизм, Петр стал в моем сознании превращаться в отрицательного героя – деспота, растратившего огромные людские и материальные ресурсы на милитаристские цели. Мне импонировало мнение княгини Дашковой, согласно которому все в России и так пошло бы по пути перемен без суровых действий Петра. Ну, а в эпоху реформ девяностых и позднее, когда я всерьез увлекся исследованиями модернизации, Петр отступил назад даже из ряда важнейших персонажей российской истории, уступив место реальным реформаторам: Александру II, Сергею Витте, Петру Столыпину, Егору Гайдару. Даже не слишком удачливые преобразователи – Александр I, Михаил Сперанский, Алексей Косыгин, Михаил Горбачев – были мне значительно интереснее Петра Великого. Не помогала сохранить интерес к Петру даже массовая установка памятников, напоминавшая былую установку ленинских монументов.
Все вновь сильно изменилось, когда я занялся исследованием петровской эпохи в рамках своего большого проекта «Почему Россия отстала». Петр стал выходить из тени на яркий свет, но совершенно с иной стороны, чем раньше. И вот сегодня (5 февраля) вечером (в 19.00) мы поговорим об этом подробно в Фонде Айн Рэнд на Невском проспекте, 120. Вход свободный. Нажимаете на домофоне кнопку «Колвэй. Pushkin run» и поднимаетесь на третий этаж.
02.02.202515:40
Никогда раньше мне не доводилось собирать 180 человек на свое выступление или на дискуссию с оппонентом. В Петербурге даже не имелось зала, в котором такая масса людей могла бы собраться. В Европейском университете зал вмещал человек сто, и с принесенными из соседних аудиторий стульями число слушателей порой доходило до 120 человек. Но не больше. На мой «академический баттл» с историком Сергеем Сергеевым пришло 180 человек, и это, конечно, не только наша с оппонентом заслуга. Если в Петербурге почти всегда аудиторию я собирал лишь собственными усилиями, обращаясь к своим многолетним читателям, зрителям, слушателям, то в Москве мероприятие просто «поднесли мне на блюдечке» Центр Адама Смита совместно с либертарианцами. У нас есть общие задачи, и мы совместными усилиями их решаем.
Более того, наша дискуссия на тему «Почему Россия отстала» не вызвала бы такого интереса без поддержки издательства «Альпина Паблишер», рискнувшего переиздать мою книгу, несмотря на то что первое издание, осуществленное Европейским университетом, вышло лишь три года назад, и у начального тиража было три допечатки. «Альпина» проникла в те «ниши» книжного рынка, куда раньше мои книги не проникали, и сегодня, спустя лишь пару месяцев после выхода второго издания книги «Почему Россия отстала», совокупное число бумажных, электронных и аудио- экземпляров стремительно приближается к общему числу продаж первого издания, которое было весьма успешным и установило рекорд по продажам за всю историю издательства Европейского университета в Санкт-Петербурге.
Все это я рассказываю не для того, чтобы похвалиться успехом (хотя, если честно, то хочется), а потому что моя «малая история» хорошо демонстрирует эффективность совокупных усилий, которых всегда не хватает в больших историях» тем, кого принято именовать демократической общественностью. Вместо объединения усилий разных заинтересованных групп всегда происходит столкновение частных интересов групп, забывающих на период склоки об интересах общих, долгосрочных. В итоге все остаются у разбитого корыта, убеждая тем самым общественность недемократическую в том, что эффективны лишь силовые методы организации.
Более того, наша дискуссия на тему «Почему Россия отстала» не вызвала бы такого интереса без поддержки издательства «Альпина Паблишер», рискнувшего переиздать мою книгу, несмотря на то что первое издание, осуществленное Европейским университетом, вышло лишь три года назад, и у начального тиража было три допечатки. «Альпина» проникла в те «ниши» книжного рынка, куда раньше мои книги не проникали, и сегодня, спустя лишь пару месяцев после выхода второго издания книги «Почему Россия отстала», совокупное число бумажных, электронных и аудио- экземпляров стремительно приближается к общему числу продаж первого издания, которое было весьма успешным и установило рекорд по продажам за всю историю издательства Европейского университета в Санкт-Петербурге.
Все это я рассказываю не для того, чтобы похвалиться успехом (хотя, если честно, то хочется), а потому что моя «малая история» хорошо демонстрирует эффективность совокупных усилий, которых всегда не хватает в больших историях» тем, кого принято именовать демократической общественностью. Вместо объединения усилий разных заинтересованных групп всегда происходит столкновение частных интересов групп, забывающих на период склоки об интересах общих, долгосрочных. В итоге все остаются у разбитого корыта, убеждая тем самым общественность недемократическую в том, что эффективны лишь силовые методы организации.
05.01.202520:15
Несколько дней думал, стоит ли добавить к итогам 2024 года то, что мою книгу «Русская ловушка» включили в шорт-листы сразу двух премий: просветительской «Политпросвет», и социологической имени Бориса Грушина? Премий я не получил. Да, в общем-то, и не ждал их. Удивился даже включению в шорт-листы. Дело в том, что «Русская ловушка» никакого отношения к политическому просвещению не имеет. Это историко-социологическая книга, а не политическая. Попадание в номинацию «Политпросвет» было недоразумением. Что же касается грушинской премии, то ей моя книга вполне соответствовала (номинация «Теоретическая работа»), но все же для нашей социологии историческая социология является неким побочным направлением, а побеждать должна книга, соответствующая научному мейнстриму.
И все же сейчас мне хочется опубликовать этот текст, поскольку из всех научных, научно-популярных и публицистических книг, которые я написал за свою жизнь, «Русская ловушка» является главной. Автору, конечно, все книги дороги. С каждой из них связаны долгие переживания. Каждая завершает целый этап моей жизни. Каждая несет в себе что-то такое, что останется после меня. Но «Русскую ловушку», пожалуй, можно выделить особо. И хотя по продажам она не лидирует среди моих книг, в кругах коллег, понимающих, что к чему, устанавливается своеобразный консенсус. Именно «Русскую ловушку» они обычно выделяют. Иногда рекомендуют студентам. Только что получил письмо от известного политолога, дающего ее магистрантам, наряду с книгами моего любимого Бориса Чичерина.
Шорт-листы являются своеобразным подтверждением того, что книга востребована именно в той интеллектуальной среде, для которой написана. А кроме того, скромный успех «Русской ловушки» важен для меня, поскольку очень хочется, чтобы историческая социология перестала в России быть Золушкой. Если мы хотим понять, что происходит с нашей страной на протяжении долгого времени, обращаться следует не к гадалкам, футурологам или пропагандистам, отражающим позицию той или иной стороны, а к трудам по исторической социологии. Я буду рад, если мои книги и, «Русская ловушка», в первую очередь, хоть немного увеличит интерес к исторической социологии.
И все же сейчас мне хочется опубликовать этот текст, поскольку из всех научных, научно-популярных и публицистических книг, которые я написал за свою жизнь, «Русская ловушка» является главной. Автору, конечно, все книги дороги. С каждой из них связаны долгие переживания. Каждая завершает целый этап моей жизни. Каждая несет в себе что-то такое, что останется после меня. Но «Русскую ловушку», пожалуй, можно выделить особо. И хотя по продажам она не лидирует среди моих книг, в кругах коллег, понимающих, что к чему, устанавливается своеобразный консенсус. Именно «Русскую ловушку» они обычно выделяют. Иногда рекомендуют студентам. Только что получил письмо от известного политолога, дающего ее магистрантам, наряду с книгами моего любимого Бориса Чичерина.
Шорт-листы являются своеобразным подтверждением того, что книга востребована именно в той интеллектуальной среде, для которой написана. А кроме того, скромный успех «Русской ловушки» важен для меня, поскольку очень хочется, чтобы историческая социология перестала в России быть Золушкой. Если мы хотим понять, что происходит с нашей страной на протяжении долгого времени, обращаться следует не к гадалкам, футурологам или пропагандистам, отражающим позицию той или иной стороны, а к трудам по исторической социологии. Я буду рад, если мои книги и, «Русская ловушка», в первую очередь, хоть немного увеличит интерес к исторической социологии.
08.11.202408:25
В «Фаланстере» – главном столичном магазине, продающем литературу нон-фикшн, – книга «Как мы жили в СССР» возглавила топ продаж, обойдя «Илиаду», «Новый завет» и даже, страшно подумать, самого Пелевина😊. Большое спасибо вам, мои московские читатели, за такой интерес. Когда книги привлекают внимание, хочется работать и делать их еще интереснее. Буду стараться.
Топ продаж Фаланстера за октябрь — самые популярные книги в нашем магазине за прошлый месяц:
1. Дмитрий Травин. Как мы жили в СССР. — М.: Новое литературное обозрение, 2024.
2. Гомер. Илиада (перевод В.В. Вересаева, иллюстрации М.И. Пикова) . — М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2024
3. Джон Барт. Торговец дурманом. — М.: Выргород, 2024
4. Виктор Пелевин. Круть. — М.: Эксмо, 2024
5. Эмили Дикинсон. Стихотворения. — СПБ.: Издательство Ивана Лимбаха, 2024
6. Антонио Негри. Учреждающая власть. Трактат об альтернативах Нового времени. — СПБ.: Владимир Даль, 2024
7. Алла Горбунова. Нет никакой Москвы. — М.: Индивидуум, 2024
8. Новый Завет. Библейские переводы Андрея Десницкого. — М.: Гранат, 2024
9. Артур Аристакисян. Мастерская однокадрового фильма. — М., 2024
10. Новая Кембриджская история Средних веков. 700–900 гг. Том 2. Часть 2. Под редакцией Розамонд МакКиттерик. — М.: Клио, 2024
11. Российский 1968-й. История студенческого протестного движения в постсоветский период. — М.: Hundred Flowers Press & «Напильник», 2024
12. Максим Калинин, Филипп Дзядко. Сирийские мистики о любви, страхе, гневе и радости. — М.: Альпина Нон-фикшн, 2024
13. Марсель Пруст. Против Сент-Бёва. — М.: Ad Marginem, 2024
14. Модест Колеров. Введение в идейную историю русской эмиграции (1917-1991). — Калининград: Издательство БФУ имени И. Канта, 2024
15. Расцвет Империи, 70–192 гг. н.э. В двух полутомах. (Кембриджская история древнего мира. Том XI) . — М.: Ладомир, 2024
16. Роберт Зарецки. Жизнь, которую стоит прожить. Альбер Камю и поиски смысла. — М.: Индивидуум, 2024
17. Антон Секисов. Курорт. — М.: Альпина Нон-фикшн, 2024
18. Вирджиния Вулф. Мысли о мире во время воздушного налета. — М.: Ad Marginem, 2024
19. Дэвид Джослит. Американское искусство с 1945 года. — М.: Ad Marginem, 2024
20. Ганс Слуга. Кризис Хайдеггера. — М.: Канон+, 2024
21. Александр Соболев. Сонет с неправильной рифмовкой: книга рассказов. — СПБ.: Издательство Ивана Лимбаха, 2024
22. Джалал Але-Ахмад. Гарбзадеги. — М.: Ad Marginem, 2024
23. Роланд Шульц. Как мы умираем. Конец жизни и что мы должны о нем знать.— М.: Городец, 2024
24. Сэмюэл Батлер. Возвращение в Едгин. — М.: Libra press, 2024
25. Записки князя Петра Долгорукова (2-е издание, исправленное и дополненное). — СПб.: Гуманитарная Академия, 2024
26. Анатолий Решетников. Погоня за величием. Тысячелетний диалог России с Западом. — М.: Новое литературное обозрение, 2024
27. Дневники Ермолая Ермолаевича Левенштерна, офицера Русского Императорского флота. — СПб.: Крига, 2024
28. Хуан Рульфо. Педро Парамо. Равнина в огне. — М.: Эксмо, 2024
29. Эрнст Роберт Курциус. Немецкий дух в опасности. — М.: Новое литературное обозрение, 2024
30. Фридрих Георг Юнгер. Совершенство техники. Машина и собственность. — СПБ.: Владимир Даль, 2024
PS: Кстати, на перевод «Нового завета», сделанный профессором Андреем Десницким, стоит обратить внимание. Я, конечно, в таких вопросах некомпетентен и не могу давать советы, но знаю Андрея Сергеевича, как одного из лучших библеистов, умеющего простым языком излагать сложные проблемы.
Топ продаж Фаланстера за октябрь — самые популярные книги в нашем магазине за прошлый месяц:
1. Дмитрий Травин. Как мы жили в СССР. — М.: Новое литературное обозрение, 2024.
2. Гомер. Илиада (перевод В.В. Вересаева, иллюстрации М.И. Пикова) . — М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2024
3. Джон Барт. Торговец дурманом. — М.: Выргород, 2024
4. Виктор Пелевин. Круть. — М.: Эксмо, 2024
5. Эмили Дикинсон. Стихотворения. — СПБ.: Издательство Ивана Лимбаха, 2024
6. Антонио Негри. Учреждающая власть. Трактат об альтернативах Нового времени. — СПБ.: Владимир Даль, 2024
7. Алла Горбунова. Нет никакой Москвы. — М.: Индивидуум, 2024
8. Новый Завет. Библейские переводы Андрея Десницкого. — М.: Гранат, 2024
9. Артур Аристакисян. Мастерская однокадрового фильма. — М., 2024
10. Новая Кембриджская история Средних веков. 700–900 гг. Том 2. Часть 2. Под редакцией Розамонд МакКиттерик. — М.: Клио, 2024
11. Российский 1968-й. История студенческого протестного движения в постсоветский период. — М.: Hundred Flowers Press & «Напильник», 2024
12. Максим Калинин, Филипп Дзядко. Сирийские мистики о любви, страхе, гневе и радости. — М.: Альпина Нон-фикшн, 2024
13. Марсель Пруст. Против Сент-Бёва. — М.: Ad Marginem, 2024
14. Модест Колеров. Введение в идейную историю русской эмиграции (1917-1991). — Калининград: Издательство БФУ имени И. Канта, 2024
15. Расцвет Империи, 70–192 гг. н.э. В двух полутомах. (Кембриджская история древнего мира. Том XI) . — М.: Ладомир, 2024
16. Роберт Зарецки. Жизнь, которую стоит прожить. Альбер Камю и поиски смысла. — М.: Индивидуум, 2024
17. Антон Секисов. Курорт. — М.: Альпина Нон-фикшн, 2024
18. Вирджиния Вулф. Мысли о мире во время воздушного налета. — М.: Ad Marginem, 2024
19. Дэвид Джослит. Американское искусство с 1945 года. — М.: Ad Marginem, 2024
20. Ганс Слуга. Кризис Хайдеггера. — М.: Канон+, 2024
21. Александр Соболев. Сонет с неправильной рифмовкой: книга рассказов. — СПБ.: Издательство Ивана Лимбаха, 2024
22. Джалал Але-Ахмад. Гарбзадеги. — М.: Ad Marginem, 2024
23. Роланд Шульц. Как мы умираем. Конец жизни и что мы должны о нем знать.— М.: Городец, 2024
24. Сэмюэл Батлер. Возвращение в Едгин. — М.: Libra press, 2024
25. Записки князя Петра Долгорукова (2-е издание, исправленное и дополненное). — СПб.: Гуманитарная Академия, 2024
26. Анатолий Решетников. Погоня за величием. Тысячелетний диалог России с Западом. — М.: Новое литературное обозрение, 2024
27. Дневники Ермолая Ермолаевича Левенштерна, офицера Русского Императорского флота. — СПб.: Крига, 2024
28. Хуан Рульфо. Педро Парамо. Равнина в огне. — М.: Эксмо, 2024
29. Эрнст Роберт Курциус. Немецкий дух в опасности. — М.: Новое литературное обозрение, 2024
30. Фридрих Георг Юнгер. Совершенство техники. Машина и собственность. — СПБ.: Владимир Даль, 2024
PS: Кстати, на перевод «Нового завета», сделанный профессором Андреем Десницким, стоит обратить внимание. Я, конечно, в таких вопросах некомпетентен и не могу давать советы, но знаю Андрея Сергеевича, как одного из лучших библеистов, умеющего простым языком излагать сложные проблемы.
转发自:
Деньги и песец
23.09.202415:46
Новая книга Дмитрия Травина @dtravin61 «Как мы жили в СССР» выходит в издательстве «Новое литературное обозрение»
Оговорюсь сразу – не читал, но рекомендую.
Почему рекомендую – рассказываю.
Я бы рекомендовал эту книгу в любом случае – особенно после того, как прочел (с подачи самого Травина) рецензию в «Коммерсанте»
Рецензия эта в своем роде замечательна, поскольку, на мой взгляд, написана ради единственной ударной фразы
«…социализм был хорошей идеей, плохо реализованной на практике, а у рыночного устройства тоже много всяких проблем…»
Да кто бы спорил с тем, что у рыночного устройства много всяких проблем.
А проблема социализма, на самом деле в том, что он тоже был устроен как рынок – только предметом торга на этом рынке были «права» и «разрешения» на доступ к каким-то дефицитным благам. Сто раз я писал и цитировал документы о том, как скрупулезно власти в СССР считали каждую копейку, которую они рассчитывала получить с людей, как занижали цену труда и завышали цену товаров. Собственно, и вся индустриализация СССР держалась на идее изъятия казавшихся безграничными ресурсов «из труда» и превращения их «в капитал». Но вот поди ж ты – государственный рынок в СССР продолжает восприниматься людьми как нечто более привлекательное, чем частный рынок в РФ сегодня.
Почему же люди до сих пор говорили и говорят – а вот, при социализме… (и дальше следует рассказ о какой-то волшебной пивной реке в колбасных берегах, у которой сам рассказчик стоял с ведром и ножом – черпать пиво и нарезать закуску)?
По этому поводу есть хорошая история, из поздних пятидесятых. В роскошную пятикомнатную квартиру одного из ведущих режиссеров сталинского кинематографа Ивана Пырьева пришли начинающие режиссеры Александр Алов и Владимир Наумов. Вижу, как мы идём к коммунизму… – решил подъелдыкнуть Алов, оглядывая чудо-квартиру. Идём, – осклабился Пырьев, – только не все сразу, а по очереди. Очередь в 200 миллионов. Я в начале, а ты в конце…
Эта история многое объясняет – каждый, кто жил в СССР стоял в бесконечных очередях – но у каждого была какая-то своя маленькая «собственная» очередь, стоя в которой он опережал остальных…
Как в другом анекдоте на ту же тему (из поздних семидесятых) – нет безработицы, но никто не работает, никто не работает, но план выполняется, план выполняется, но в магазинах ничего нет, в магазинах ничего нет, но все всё достают, все всё достают, но все всем недовольны, все всем недовольны, но все голосуют «за».
Так что…
Людей, которым при социализме было хорошо, остается не так уж мало. И – знаю я и таких, кто сытно и богато жил в СССР, а при новых порядках стал жить в сотни раз богаче (сытнее уже было бы некуда, не сожрать столько человеку), и эти люди продолжают взахлеб рассказывать про хороший СССР. И знаю людей, которые при Союзе считали каждую копейку, работая в полторы смены, и едва сводят концы с концами сейчас, но говорят – нет, сейчас лучше..
Ну, и вот уже вам третья байка – это уже рубеж девяностых – «Товарищи, давайте так – кто за социализм, отойдите налево, кто за капитализм – отойдите направо. Товарищи, ну что вы все сбились в кучу посередине? – А мы, товарищ председатель, хотим так - чтобы работа как при социализме, а магазины как при капитализме! – - Товарищи, в президиуме мест на всех не хватит!»
Поэтому про то, как мы жили в СССР, надо вспоминать, читать, обдумывать.
И держать в уме - все что происходит в стране сейчас – делается по приказу людей, которые в СССР были отличниками боевой и политической подготовки. Среди тех, кому принадлежит РФ сегодня, нет ни единого человека, который в свое время хоть как-то был бы «против советской власти», зато немало среди них внуков и правнуков ленинских комиссаров, детей и внуков сталинских генералов.
Не забывайте об этом.
И буду признателен всем, кто поделится своим опытом на @dpolarfox
Оговорюсь сразу – не читал, но рекомендую.
Почему рекомендую – рассказываю.
Я бы рекомендовал эту книгу в любом случае – особенно после того, как прочел (с подачи самого Травина) рецензию в «Коммерсанте»
Рецензия эта в своем роде замечательна, поскольку, на мой взгляд, написана ради единственной ударной фразы
«…социализм был хорошей идеей, плохо реализованной на практике, а у рыночного устройства тоже много всяких проблем…»
Да кто бы спорил с тем, что у рыночного устройства много всяких проблем.
А проблема социализма, на самом деле в том, что он тоже был устроен как рынок – только предметом торга на этом рынке были «права» и «разрешения» на доступ к каким-то дефицитным благам. Сто раз я писал и цитировал документы о том, как скрупулезно власти в СССР считали каждую копейку, которую они рассчитывала получить с людей, как занижали цену труда и завышали цену товаров. Собственно, и вся индустриализация СССР держалась на идее изъятия казавшихся безграничными ресурсов «из труда» и превращения их «в капитал». Но вот поди ж ты – государственный рынок в СССР продолжает восприниматься людьми как нечто более привлекательное, чем частный рынок в РФ сегодня.
Почему же люди до сих пор говорили и говорят – а вот, при социализме… (и дальше следует рассказ о какой-то волшебной пивной реке в колбасных берегах, у которой сам рассказчик стоял с ведром и ножом – черпать пиво и нарезать закуску)?
По этому поводу есть хорошая история, из поздних пятидесятых. В роскошную пятикомнатную квартиру одного из ведущих режиссеров сталинского кинематографа Ивана Пырьева пришли начинающие режиссеры Александр Алов и Владимир Наумов. Вижу, как мы идём к коммунизму… – решил подъелдыкнуть Алов, оглядывая чудо-квартиру. Идём, – осклабился Пырьев, – только не все сразу, а по очереди. Очередь в 200 миллионов. Я в начале, а ты в конце…
Эта история многое объясняет – каждый, кто жил в СССР стоял в бесконечных очередях – но у каждого была какая-то своя маленькая «собственная» очередь, стоя в которой он опережал остальных…
Как в другом анекдоте на ту же тему (из поздних семидесятых) – нет безработицы, но никто не работает, никто не работает, но план выполняется, план выполняется, но в магазинах ничего нет, в магазинах ничего нет, но все всё достают, все всё достают, но все всем недовольны, все всем недовольны, но все голосуют «за».
Так что…
Людей, которым при социализме было хорошо, остается не так уж мало. И – знаю я и таких, кто сытно и богато жил в СССР, а при новых порядках стал жить в сотни раз богаче (сытнее уже было бы некуда, не сожрать столько человеку), и эти люди продолжают взахлеб рассказывать про хороший СССР. И знаю людей, которые при Союзе считали каждую копейку, работая в полторы смены, и едва сводят концы с концами сейчас, но говорят – нет, сейчас лучше..
Ну, и вот уже вам третья байка – это уже рубеж девяностых – «Товарищи, давайте так – кто за социализм, отойдите налево, кто за капитализм – отойдите направо. Товарищи, ну что вы все сбились в кучу посередине? – А мы, товарищ председатель, хотим так - чтобы работа как при социализме, а магазины как при капитализме! – - Товарищи, в президиуме мест на всех не хватит!»
Поэтому про то, как мы жили в СССР, надо вспоминать, читать, обдумывать.
И держать в уме - все что происходит в стране сейчас – делается по приказу людей, которые в СССР были отличниками боевой и политической подготовки. Среди тех, кому принадлежит РФ сегодня, нет ни единого человека, который в свое время хоть как-то был бы «против советской власти», зато немало среди них внуков и правнуков ленинских комиссаров, детей и внуков сталинских генералов.
Не забывайте об этом.
И буду признателен всем, кто поделится своим опытом на @dpolarfox
06.02.202522:14
В прошлый раз я использовал биографию Адольфа Гитлера, написанную историком Вернером Мазером, чтобы показать, как фюрер промывал мозги широким народным массам. А вот эпизод из другой биографии (Фест И. Гитлер. Пермь: Алетейя, 1993), показывающий, как немцы воспринимали на митингах то, что делал с ними человек, называвший массу своей единственной невестой.
«Гитлер сравнивал толпу как понятие с “воплощением женского начала”. <…> Достаточно одного взгляда на тот эротический пыл, который пробуждала в нем идея массы, <…> чтобы понять, чего искал и что находил этот неконтактный, одинокий человек, стоя на высокой трибуне над послушной массой <…> Магнитофонные записи того времени ясно передают своеобразную атмосферу непристойного массового совокупления, царившую на тех мероприятиях: затаенное дыхание в начале речи, резкие короткие вскрики, нарастающее напряжение и первые освобождающие вздохи удовлетворения, наконец, опьянение, новый подъем, а затем экстатический восторг, как следствие наконец-то наступившего речевого оргазма, не сдерживаемого уже ничем. Поэт Рене Шиккеле как-то сравнил речи Гитлера с “сексуальным убийством”, да и многие другие современники пытались описать наэлектризованную, чувственную атмосферу этих митингов, по сути дела, подобным же образом, в выражениях, больше подходящих к Вальпургиевой ночи и шабашу на Блоксберге. <…> В “Баденвайлерском марше” у него была своя, только для него предназначенная выходная тема, и ее приближающиеся издалека звуки заставляли утихнуть шум в зале и в едином порыве срывали людей с мест. Застыв с поднятыми для приветствия руками, они исходили криком, доведенные всеми этими манипуляциями до полного блаженства: ОН пришел. Многие фильмы того времени донесли до нас эту картину: в свете следующих за ним прожекторов он следует между беснующимися, рыдающими живыми шпалерами, в первых рядах которых часто стояли женщины. <…> Гитлер, беспорядочно, импульсивно жестикулируя, поднимая голос, приобретавший металлический тембр, до немыслимых нот, извергал из себя слова. Нередко в пылу заклинаний он закрывал себе лицо сжатыми кулаками и закрывал глаза, весь во власти своей замещенной сексуальности» (том 2, стр. 184 – 190).
«Гитлер сравнивал толпу как понятие с “воплощением женского начала”. <…> Достаточно одного взгляда на тот эротический пыл, который пробуждала в нем идея массы, <…> чтобы понять, чего искал и что находил этот неконтактный, одинокий человек, стоя на высокой трибуне над послушной массой <…> Магнитофонные записи того времени ясно передают своеобразную атмосферу непристойного массового совокупления, царившую на тех мероприятиях: затаенное дыхание в начале речи, резкие короткие вскрики, нарастающее напряжение и первые освобождающие вздохи удовлетворения, наконец, опьянение, новый подъем, а затем экстатический восторг, как следствие наконец-то наступившего речевого оргазма, не сдерживаемого уже ничем. Поэт Рене Шиккеле как-то сравнил речи Гитлера с “сексуальным убийством”, да и многие другие современники пытались описать наэлектризованную, чувственную атмосферу этих митингов, по сути дела, подобным же образом, в выражениях, больше подходящих к Вальпургиевой ночи и шабашу на Блоксберге. <…> В “Баденвайлерском марше” у него была своя, только для него предназначенная выходная тема, и ее приближающиеся издалека звуки заставляли утихнуть шум в зале и в едином порыве срывали людей с мест. Застыв с поднятыми для приветствия руками, они исходили криком, доведенные всеми этими манипуляциями до полного блаженства: ОН пришел. Многие фильмы того времени донесли до нас эту картину: в свете следующих за ним прожекторов он следует между беснующимися, рыдающими живыми шпалерами, в первых рядах которых часто стояли женщины. <…> Гитлер, беспорядочно, импульсивно жестикулируя, поднимая голос, приобретавший металлический тембр, до немыслимых нот, извергал из себя слова. Нередко в пылу заклинаний он закрывал себе лицо сжатыми кулаками и закрывал глаза, весь во власти своей замещенной сексуальности» (том 2, стр. 184 – 190).
04.02.202520:22
Видео дебатов «Почему Россия отстала?» Дмитрия Травина и Сергея Сергеева, модерация Сергея Бойко, которые состоялись 30.01.2025 года в Москве..
Ссылка на YouTube
Ссылка на Boosty
Ссылка на YouTube
Ссылка на Boosty
27.01.202518:51
В одной из книг по истории германского нацизма обнаружил шокирующий факт: почти четверть функционеров национал-социалистической партии были учителями, причем по большей части в начальной школе. Число учителей среди самых убежденных нацистов оказалось непропорционально большим в сравнении с другими группами населения [Нойманн Ф.Л. Бегемот: Структура и практика национал-социализма, 1933 – 1944 гг. СПб.: Владимир Даль, 2015, стр. 460 – 461]. Когда-то давно меня учили, что гитлеровцы вербовались из темной, необразованной мелкой буржуазии, а выходит, что значительная доля партийных иерархов была образованной.
Впрочем, что значит образованной? Учитель начальных классов – это ведь просто маленький фюрер. Или, точнее, фюрер для самых маленьких. Он сам обладает лишь начальными знаниями. Углублять их нет времени, сил и желания. Его задача – впихнуть в ученика простейшие знания, а самое главное – обеспечить дисциплину, сделать из игривого ребенка абсолютно послушное полувоенное существо. Говорят порой, что победу над австрийцами при Кениггреце в 1866 г. одержал прусский школьный учитель. Обычно думают, будто причиной победы стало хорошее прусское образование, но на самом деле учитель, скорее, обеспечил для армии физически крепкого, дисциплинированного и не сильно рассуждающего солдата. Отличное пушечное мясо.
«Во времена республики, – объяснял ситуацию Нойманн, – слой учителей начальной школы выделялся как слой самых неисправимых противников системы, самых пылких шовинистов, самых страстных антисемитов. Учитель начальной школы принадлежит к неакадемической государственной службе и отделен глубокой социальной пропастью от преподавателя высшей школы с его университетским образованием и его ученой степенью. Его доход низок и его социальное положение не лучше, чем положение любого неакадемического государственного служащего из низших слоев чиновничества <…> Он повернулся к СА, СС и Стальным шлемам. Псевдоэгалитаризм национал-социалистической партии и ее частной армии, таким образом, обеспечил превосходный выход всему негодованию, накопленному во время жизни пацифистской республики» [там же: стр. 466 – 467].
Вот так! Полуобразованный, неуважаемый и мало зарабатывающий интеллектуал, существующий для того, чтобы муштровать детей, оказывается идеальной базой для тоталитарного режима, в котором ему удается, наконец, самореализоваться.
Впрочем, что значит образованной? Учитель начальных классов – это ведь просто маленький фюрер. Или, точнее, фюрер для самых маленьких. Он сам обладает лишь начальными знаниями. Углублять их нет времени, сил и желания. Его задача – впихнуть в ученика простейшие знания, а самое главное – обеспечить дисциплину, сделать из игривого ребенка абсолютно послушное полувоенное существо. Говорят порой, что победу над австрийцами при Кениггреце в 1866 г. одержал прусский школьный учитель. Обычно думают, будто причиной победы стало хорошее прусское образование, но на самом деле учитель, скорее, обеспечил для армии физически крепкого, дисциплинированного и не сильно рассуждающего солдата. Отличное пушечное мясо.
«Во времена республики, – объяснял ситуацию Нойманн, – слой учителей начальной школы выделялся как слой самых неисправимых противников системы, самых пылких шовинистов, самых страстных антисемитов. Учитель начальной школы принадлежит к неакадемической государственной службе и отделен глубокой социальной пропастью от преподавателя высшей школы с его университетским образованием и его ученой степенью. Его доход низок и его социальное положение не лучше, чем положение любого неакадемического государственного служащего из низших слоев чиновничества <…> Он повернулся к СА, СС и Стальным шлемам. Псевдоэгалитаризм национал-социалистической партии и ее частной армии, таким образом, обеспечил превосходный выход всему негодованию, накопленному во время жизни пацифистской республики» [там же: стр. 466 – 467].
Вот так! Полуобразованный, неуважаемый и мало зарабатывающий интеллектуал, существующий для того, чтобы муштровать детей, оказывается идеальной базой для тоталитарного режима, в котором ему удается, наконец, самореализоваться.
12.11.202413:53
Напоминаю, что завтра, 13 ноября в 19.00 состоится моя презентация в Москве на Бауманской 15. Cactus loft. https://www.nlobooks.ru/events/vstrechi/prezentatsiya-novoy-knigi-dmitriya-travina-kak-my-zhili-v-sssr/
转发自:Деньги и песец
07.11.202420:43
Настоящий советский рынок
Из рецензии «Археология советского пломбира» ув. Фарида Хусаинова @rzdfiles на книгу Дмитрия Травина @dtravin61 «Как мы жили в СССР»
Мысль о «бюрократическом рынке» регулировавшем распределение ресурсов совершенно верная, как работает такая штука ещё в конце 1970х объяснял замечательный советский экономист Арон Каценелинбойген.
До эмиграции в США профессор Каценелинбойген руководил отделом комплексных систем в Центральном экономико-математическом институте (ЦЭМИ). Сферой его научных интересов были вопросы материального стимулирования и экономические проблемы автоматизации.
В 1977 году в статье «Цветные рынки и советская экономика» Арон Каценелинбойген заявил, что «экономика СССР» на самом деле представляет собой «совокупность рынков», реализующих и дополняющих централизованный механизм планового управления, и предложил подробную классификацию рыночных отношений в якобы тотально планируемом советском хозяйстве – от «красного» рынка к «черному».
Идея, которую Каценелинбойген положил в основу своей классификации, была проста и эффектна.
Власти в СССР, объяснял профессор, отдают себе отчет в происходящем в стране, понимают границу между «планом» и «рынком», и сознательно используют рыночные отношения там, где нужно компенсировать издержки от ошибок произвольного централизованного планирования. А инструментом управления рыночными рисками служит сложная система материальных поощрений и административных и уголовных наказаний. Соответственно, степень легальности (цвет) того или иного рынка измеряется мерой поощрения или наказания участвующих в нем людей.
Согласно этой классификации самым специфическим «серым рынком» был рынок «перераспределения ресурсов между хозяйственными ячейками», производный от плановой системы.
Действующая в СССР система планирования порождает избыток и нехватку отдельных ресурсов, писал Каценелинбойген. Искусство участников советской экономической системы и заключается в том, чтобы обменять имеющиеся у них резервные излишки на недостающие.
Как происходил такой обмен? «Звонит начальник отдела снабжения своему знакомому… и спрашивает его: “Иван Петрович, нет ли у тебя такого профиля металла тонн этак 10?”. “Евсей Абрамович, конечно, для тебя найдется. А есть ли у тебя подшипники такого-то диаметра?”. “У меня нет, но я узнаю у Виктора Иосифовича и перезвоню”. Так возникают подчас очень длинные цепи натурального обмена…»
Почему власти закрывают глаза на существование таких "серых" рынков?
Потому, что издержки от их функционирования для государственной системы управления экономикой были невелики, зато помогали компенсировать провалы официального, «красного» рынка, объяснял Каценелинбойген.
"Архитекторы плановой экономики предполагали, что общество сможет выработать строгие общепризнанные критерии и «мудрый» регулятор будет ими руководствоваться. Однако оказалось, что отдельные хозяйственные субъекты могут иметь собственные интересы, существенно отличающиеся от «интересов общества» («интересы общества», в свою очередь, довольно сомнительный концепт, но это тема отдельного разговора). Каждый из экономических агентов — будь то директор завода, начальник цеха, начальник железной дороги, председатель колхоза, заведующий парикмахерской или директор магазина — хотел получить больше ресурсов, поскольку это максимизировало его экономическую (и не только) власть, общественный статус, «вес» его предприятия на бюрократическом рынке. В итоге решения, которые принимались в плановой экономике, не только не были оптимальными, но даже теоретически не могли ими быть потому, что реальным механизмом распределения были не «народнохозяйственные интересы», а переговорная сила на бюрократическом рынке.
Из рецензии «Археология советского пломбира» ув. Фарида Хусаинова @rzdfiles на книгу Дмитрия Травина @dtravin61 «Как мы жили в СССР»
Мысль о «бюрократическом рынке» регулировавшем распределение ресурсов совершенно верная, как работает такая штука ещё в конце 1970х объяснял замечательный советский экономист Арон Каценелинбойген.
До эмиграции в США профессор Каценелинбойген руководил отделом комплексных систем в Центральном экономико-математическом институте (ЦЭМИ). Сферой его научных интересов были вопросы материального стимулирования и экономические проблемы автоматизации.
В 1977 году в статье «Цветные рынки и советская экономика» Арон Каценелинбойген заявил, что «экономика СССР» на самом деле представляет собой «совокупность рынков», реализующих и дополняющих централизованный механизм планового управления, и предложил подробную классификацию рыночных отношений в якобы тотально планируемом советском хозяйстве – от «красного» рынка к «черному».
Идея, которую Каценелинбойген положил в основу своей классификации, была проста и эффектна.
Власти в СССР, объяснял профессор, отдают себе отчет в происходящем в стране, понимают границу между «планом» и «рынком», и сознательно используют рыночные отношения там, где нужно компенсировать издержки от ошибок произвольного централизованного планирования. А инструментом управления рыночными рисками служит сложная система материальных поощрений и административных и уголовных наказаний. Соответственно, степень легальности (цвет) того или иного рынка измеряется мерой поощрения или наказания участвующих в нем людей.
Согласно этой классификации самым специфическим «серым рынком» был рынок «перераспределения ресурсов между хозяйственными ячейками», производный от плановой системы.
Действующая в СССР система планирования порождает избыток и нехватку отдельных ресурсов, писал Каценелинбойген. Искусство участников советской экономической системы и заключается в том, чтобы обменять имеющиеся у них резервные излишки на недостающие.
Как происходил такой обмен? «Звонит начальник отдела снабжения своему знакомому… и спрашивает его: “Иван Петрович, нет ли у тебя такого профиля металла тонн этак 10?”. “Евсей Абрамович, конечно, для тебя найдется. А есть ли у тебя подшипники такого-то диаметра?”. “У меня нет, но я узнаю у Виктора Иосифовича и перезвоню”. Так возникают подчас очень длинные цепи натурального обмена…»
Почему власти закрывают глаза на существование таких "серых" рынков?
Потому, что издержки от их функционирования для государственной системы управления экономикой были невелики, зато помогали компенсировать провалы официального, «красного» рынка, объяснял Каценелинбойген.
04.09.202411:13
Вчера я сильно расслабился и ушел в воспоминания под впечатлением известия о том, что моя книга «Как мы жили в СССР» скоро появится на прилавках, поскольку на сайте издательства «Новое литературное обозрение» на нее объявлен предзаказ. Даже трудиться над той книгой, что у меня сейчас в работе, стало сложнее. Все время отвлекался от решения текущих задач и вспоминал различные моменты тех 14 лет, на протяжении которых писалась «Как мы жили в СССР».
Начало было бурным. В 2010 году мой друг Андрей Колесников подарил мне свою книгу о семидесятых. Я быстро ее прочел и вдруг понял, какое мощное воздействие оказала на становление нашего поколения та эпоха – эпоха молодости, эпоха полной безнадеги и в то же время эпоха смутных ожиданий, которые есть, наверное, у каждого молодого человека в любые времена. Мне захотелось взяться за тему, предложенную Андреем, однако зайти в нее с совершенно иной стороны. И я взялся за работу столь энергично, как никогда ранее.
Большая часть книги была написана уже горячей зимой 2010 – 2011 гг. Это было совершенно волшебное время. Подобный творческий подъем я после испытывал, пожалуй, лишь раз или два, а до того – ни разу. Мне не хотелось вылезать из питерской «Публички» (РНБ). Брал с полок один за другим толстые тома мемуаров, дневников и писем тех людей, которые были уже взрослыми в годы нашей молодости, а потому описали семидесятые достаточно полно. Часто я сидел в библиотечном зале до закрытия. А потом медленно брел зимним Невским, остывая от полученных впечатлений.
Мне было безумно интересно. Я проникал в совершенно новую для себя тему, но тема оставалась при этом настолько моей, насколько бывает своей собственная жизнь. В итоге, думается, мне удалось написать книгу от своего лица, но не втюхивая при этом читателю собственное видение мира. Я лишь обрабатывал материалы множества истинных свидетелей семидесятых, компонуя, комментируя, дополняя и упрощая их для восприятия современным читателем.
Начало было бурным. В 2010 году мой друг Андрей Колесников подарил мне свою книгу о семидесятых. Я быстро ее прочел и вдруг понял, какое мощное воздействие оказала на становление нашего поколения та эпоха – эпоха молодости, эпоха полной безнадеги и в то же время эпоха смутных ожиданий, которые есть, наверное, у каждого молодого человека в любые времена. Мне захотелось взяться за тему, предложенную Андреем, однако зайти в нее с совершенно иной стороны. И я взялся за работу столь энергично, как никогда ранее.
Большая часть книги была написана уже горячей зимой 2010 – 2011 гг. Это было совершенно волшебное время. Подобный творческий подъем я после испытывал, пожалуй, лишь раз или два, а до того – ни разу. Мне не хотелось вылезать из питерской «Публички» (РНБ). Брал с полок один за другим толстые тома мемуаров, дневников и писем тех людей, которые были уже взрослыми в годы нашей молодости, а потому описали семидесятые достаточно полно. Часто я сидел в библиотечном зале до закрытия. А потом медленно брел зимним Невским, остывая от полученных впечатлений.
Мне было безумно интересно. Я проникал в совершенно новую для себя тему, но тема оставалась при этом настолько моей, насколько бывает своей собственная жизнь. В итоге, думается, мне удалось написать книгу от своего лица, но не втюхивая при этом читателю собственное видение мира. Я лишь обрабатывал материалы множества истинных свидетелей семидесятых, компонуя, комментируя, дополняя и упрощая их для восприятия современным читателем.
显示 1 - 24 共 54
登录以解锁更多功能。