Издательство Европейского университета

«Исследователь, оговаривая круг интересовавших его вопросов в предисловии к изданию, не случайно прибегает к понятию "шифр" и производным от него. В ряде случаев здесь идет речь о сложной, нередко почти детективной загадке, таящейся в литературном тексте, а также — об исследовательской мысли, движущейся весьма извилистой дорогой к разгадке-дешифровке скрытых ассоциаций».

«Судя по всему, новгородцы относились к живописи просто и без вкусовщины. Например, иконописец Олисей Гречин, усадьбу которого раскопали на Троицком раскопе, как-то раз получил такую записку на бересте: "Поклон от попа Гречину. Напиши для меня двух шестокрылых ангелов на двух иконках, [чтобы поставить] сверху деисуса. Приветствую тебя. А Бог вознаградит или сладимся (о цене)". Что это, если не заказ на иконы? Олисей, должно быть, хорошо знал этого попа и храм, для которого нужны были шестокрылые ангелы, и понимал, какого размера должны быть иконы. Но интересно, что заказчика явно не интересуют детали изображения: ни цвет, ни характер, ни стиль».

Мы показали каждому из них <игроков> контракт. Хочешь подписывай, хочешь нет. Что контракт дает? У нас заведено исстари — не хочешь, иди — мы никого не держим, принципиально. Подпиши этот контракт до конца сезона, это тебе выгодно. По контракту 50 р. по ребенку, по контракту 25% от премии клуб кладет на твой личный счет, когда будешь уходить — ты их получишь. Ну хочешь уходить — уходи. Мы никого не держим. Никогда вслед тебе не пошлют так называемую «телегу». Так в «Спартаке» будет продолжаться до тех пор пока я здесь. Я держусь этих принципов. Отсюда своеобразная такая у нас атмосфера. Не динамовская. Мы игроков стараемся держать в курсе всего — чтоб он знал все от и до. И наши доходы, и расходы, и наши слабости. Вот так обстоят дела в «Спартаке».

«Сотрудники АРА часто повторяли слова своего шефа Сирила Квина, что жизнь в русской миссии отнюдь не "пиво и кегельбан". Однако, судя по документам, несмотря на долгие дни тяжелой работы по оказанию помощи голодающим, у спасателей иногда появлялась возможность отдохнуть и как-то развлечься. Как и в случае с методами организации, американские способы провести досуг варьировались в зависимости от конкретного места и обстоятельств.

Ничто не могло превзойти Москву по разнообразию, хотя первые американцы, прибывшие в город в августе 1921 года, едва ли были в восторге от общественной жизни российской столицы. К тому времени, когда АРА начинала там свою работу, москвичи только начали выходить из оцепенения времен военного коммунизма. Гуверовские парни привыкли сравнивать все европейские столицы с Парижем как эталоном, а Москва совсем не походила на Париж. Она не соответствовала в тот момент и ранее сложившимся романтическим образам старой России, которые, судя по всему, запечатлелись в умах некоторых спасателей, несмотря на зловещие рассказы о повседневной жизни в стране большевиков».

«Каждая из глав книги "Баяч будущего" посвящена разным граням ее героя — недаром он изображал себя в виде кристалла (набросок такого автопортрета попал на обложку). Но очевидно, что Уварова прежде всего интересуют Матюшин-музыкант, чья скрипка, по выражению Елены Гуро, "немного сошла с ума", и Матюшин-композитор, оставивший в наследство исследователям загадочный набросок оперы "Черви в муке".

Кропотливая архивная работа позволила автору сделать несколько уточнений, касающихся важных дат в биографии "баяча", но главные его находки связаны именно с нотными записями, ранее неизвестными либо плохо изученными. Музыковедческая оптика дает о себе знать и тогда, когда речь идет о Матюшине как о художнике и теоретике».