Строчки до точки.

Глаза бегающие по стенам и мигающие цвет ами счит атьь трудно не знаю меры им над нами еще куча из кучи проблем сгущающихся тучами как будто томящимися на медленном огне лесами дремучими встает пелена за глазами я все вырежу операция словами о нравы о времена какая к черту внутренняя борьба чего и с чем только если разума и необходимости хапнуть проблем склеенных с жалостью слова обидные в ком в горле жалятся к счастью то что из-за забытой усталости мне все равно пусть сколько нужно кусаются чувства отложенной нужности-важности снова помешаться на достигаторстве и забить забить кувалдой тонной голосом монотонным эти вечные повторы уже на подкорке и моя ненависть к себе сама себе прикормка.

Где ты? Ты как? Ты чем живешь,
Спасая вечно псин убогих?
Суди как хочешь, кинься в ноги,
Мои слова остры, как нож.

А мне не больно. Крепче стали
Нервишки, сбитые мечты
Зачем тогда сжигать мосты
С мальчишкой горькими словами?

Заткни мне рот, как было раньше.
Шагну в бетон. Не утону.
Лавина чувств идет ко дну…
Забудь. Теперь ничто не значат.

«Порвалась ниточка любви
Наивной, детской, простодушной
Все – малость…» - покраснеют уши
Твои слова: «Ты мне не лги».

Нет. Я не справлюсь с этой бурей.
Я точно знаю, что умру.
Змея разбила конуру,
Взимает плату – грех быть глупым.

Оставь последнее желанье
И любопытство укроти
Теперь я телом заплатил
Мне не нужны совсем прощанья.

Я в тонкой щелке меж стеной
Увижу свет с вратами рая.
И мне спокойнее от знанья
Чем ты живешь и что с тобой.

Золотое обрамленье,
Мысли, мысли и любовь.
Знанье, вечное забвенье
Мне принес бы Вавилон.

Ну а что в этом плохого?
Не заметила греха
Если б я была бы богом,
То, наверное, Иштар.

Отдалась, кому хотела
Не подходит - смерти пас
И святая Лотерея -
Мой безудержный запас.

Но, увы, я не богиня
А обычный человек
Мои выборы скупые,
Их, скорее, просто нет.

Но уж я не унываю,
Мне совсем не до того
Я стремлюсь к блаженству рая,
Секс-приятнейший итог.

Мне пока что недоступно
Это чудо из чудес
Но железо твердых прутьев
Изгибает интернет.

Там свобода произвола-
Публикую, что хочу,
И стихи, любые фото
Не смущают. Нет, ничуть!

Но любой-любой свободе
Есть всегда тупой конец
И ебучие законы
Все еще имеют вес.

Двести сорок два (статейка)
Мой невидимый замок.
А пятнадцать лет (примерно)
Слишком дорогой налог!

Хочется сердце выколоть подвесить на лесочке остренькой и что что разбитое осколки мои тоже мостики простенько рифмовать и прятать за строчками тысячи фраз что умрут в многоточиях хочется хочется оставить что-то свое в чуждом творчестве в общем-то больше у меня нет меня я рассыплюсь на крошечки соберу осторожно в ладошке их их склеить не возможно примну ложкой это не сложно сложно то что под кожей составные глагольные чувства ненависть с примесью грусти хотя это не нужно см прочее где-то внизу листика

Меня сожрало общество с остатками детской невинности

Только дочитала «Повелителя мух». В принципе, я знала, что это антиутопия, что тут будет о формировании общества и малых групп, выборе власти и так далее, меня заинтересовала другая деталь. Если конкретнее - это небольшая кремовая раковина, которая фигурирует с самого начала произведения. Как по мне, она выступает физическим символом власти. В начале она захватывающая и привлекающая внимание, а позже слегка пачкается из-за того, что переходит из рук в руки. Еще любопытно, что Голдинг указывает на хрупкость раковины и на ее мнимую несколькими героями важность. В добавок, когда она рассыпалась на кусочки, персонаж понял, что у него больше ничего не осталось… теперь я задаюсь вопросом: действительно это авторская задумка или же я просто ищу скрытые смыслы://

Мысли-вещь ценная, от них много проку.